Из угощения в основном мясо жареное, мясо печёное на камнях и мясо, варенное в кожаных мешках, посредством кидания в воду, находящуюся там, раскаленных камней. Также туда добавляют какие-то листья и коренья. Представляете себе, что за супчик на выходе получается? Присутствовали и растительные добавки, но очень мало – весна. И конечно хит сезона – мутная слабоалкогольная хрень в вонючих бурдюках. Ели открестился от этого удовольствия, сославшись на шаманские дела. Ни какой посуды не было вовсе, ни деревянной, ни глиняной, единственно мелькнуло несколько грубых каменных плошек, и что характерно у вождя, у шамана и ещё у пары прихлебателей.
Сам процесс насыщения был прост, Подходишь к костру, где хлопотали женщины и тебе выдают порцию того или иного блюда. Я совершенно не заметил утеснений, а тем более угнетения женщин по половому признаку. Наоборот, особо нетерпеливые могли ладонью но рукам схлопотать, а то и по макушке. Ну и кудаж без блата. Своим мужчинам, при общем, как бы равенстве, всегда есть возможность подсунуть что получше. Непроизвольно отметил, что местные красотки некоторые реально красотки, особо что помоложе. И они в меня эдак глазками постреливают, а что, видок то у меня вполне. Одет – не чета местным шаромыгам, аккуратная бородка, а не обувная щётка как у всех. Про кольцо в ухе я вообще молчу. Уж этот девайс дамы моментально срисовали. И некоторые улыбаются так, знаете ли…. Гм, так что-то я куда-то не туда.
Я послетакого пиршества остался, прямо скажу, слегка голодным. Закиньте в желудок хоть и нормально пожаренного, но абсолютно пресного мяса и вы поймете, о чём я. Эк нас цивилизация разбаловала! А местные очень даже замечательно себя чувствуют. Поднаелись, слегка подвыпили, расслабились, и потянуло народ на танцы.
Незамысловатые кренделя под дружное гундение и притопывание в такт хлопкам – зажигали граждане неандертальцы не по детски.
– И всегда у вас так? – обратился я к сидящему рядом Хатаку. Деду было хорошо. Его глаза масленно поблёскивали, на губах блуждала довольная улыбка, сыт, слегка пьян. Всем своим видом он олицетворял великую китайскую истину – прошлое прошло, и его нет, будущее не наступило, и его тоже нет – живи настоящим.
– Здорово, правда?!! – ответил довольный Хатак – Э-эх, Пётр! Были бы мы помоложе уж мы им показали, как надо плясать! Правильно я говорю!
– Ато, я и сейчас себя с трудом сдерживаю, что бы вприсядку ни вдарить.
Хатак подозрительно посмотрел на меня, но я сделал самую невинную моську.
– А у вас как делают? Не так?
– Ну и так тоже бывает – не стал я развивать скользкую тему.
Мудрые люди давно заметили что, в этом мире ни чего не бывает случайным. Блуждая взглядом я, случайно заметил стоящую невдалеке от нас девочку, которая пристально смотрела прямо на меня. Слишком пристально и слишком смело, на меня ужасного. Ей точно от меня чего-то было нужно. Даже интересно стало.
– Кто это, Хатак? – я кивком указал на девчонку.
Хатак долго присматривался, подслеповато щурясь. Я вообще заметил у него некоторые проблемы со зрением. Наконец он рассмотрел на кого я указал.
– А-а – это дочка пришлой, тут где-то ещё младший брат должен быть. Три зимы назад один из наших взял её, на осенней охоте, к себе второй женщиной. Охотника, с которым она жила, загрыз Большой Клыкастый – деда явно пробило на поговорить – Тяжело с двумя детьми без своего мужика. Из своих ни кто брать не стал вот, и пошла к нам, а прошлой зимой как раз родами и померла.
– А дети?
– А что, дети? Живут как-то.
– Как-то! Понятно. Как звать то её хоть знаешь?
– Откуда у неё имя – удивился Хатак – она же ещё ребенок. Так, есть детское прозвище, Лисёнок – кажется.
– Ладно, сейчас разберёмся, что Лисёнку нужно – проворчал я себе под нос – Эй Лисёнок, иди сюда!
Но девочка подойти не решалась, и уходить, не уходила. Ничего, я не гордый, и сам подойду.
Приблизившись, я рассмотрел её получше. Невысокая, лет двенадцать, может тринадцать, на худенькое тельце накинута совсем уж безобразная шкура, непонятно от кого, с дыркой для головыи перехваченная на талии кожаным ремешком. На ногах тоже какие-то бесформенные меховые комки. Волосы грубо отхвачены порогами, не иначе кремневым ножом, и были они рыжие, я бы даже сказал – огненно-рыжие. Если бы небыли такими грязными. Но самыми выдающимися были её глаза. На замызганной, симпатичной мордашке, глазищи цвета аквамарина. Да-а уж. Когда нибудь из этого утёнка не лебедь будет, а настоящая Жар-птица. И встретила она своим аквамариновым взглядом мой взгляд смело и открыто.
– Хао Лисёнок.
– Хао Горький Камень.
– Ты хотела спросить меня о чём-то, – решил я поиграть в проницательного могучего шамана – и вот я пришел.
Но смутить Лисёнка не получилось.
– Скажи Горький Камень… ты из моего племени?! – И столько в этом вопросе было надежды, столько в глазах светилось ожидании и радости, что я не сразу нашелся что ответить.
– Почему ты так решила?
– Ты такой же высокий как люди моего племени. Моя мама говорила, что люди моего племени были все высокие и… добрые, не то что… – она не закончила фразы, но тут и так было всё понятно.
– А волоса в твоём племени были у всех как у тебя или были и другого цвета.
– Да, у всех как у меня. И как у мамы. Я помню.
– Но ведь у меня не такие. – указывая на свои «соль с перцем» я попытался увильнуть от прямого ответа.
– Ты старый. – взгляд Лисёнка на секунду вильнул в сторону – Когда становятся старыми волоса у всех одинакового цвета.
– Прости девочка…. Я не из твоего племени. – Наконец-то родил я неизбежный ответ.
И словно выключили свет. Будто враз выдернули из неё всю смелость и решительность. Взгляд Лисёнка потух, плечики поникли. Девочка молча развернулась и канула в темноту.
Ушла,.. а у меня словно заноза в сердце осталась.
– Старый дурак! – глядя ей во след прошипел я – Не мог ребенку соврать – чистоплюй хренов!!!
Пока предавался воспоминаниям, объявился Хатак. Видок он имел слегка помятый, в руках держал небольшой кожаный мешок. Усевшись возле костра, он с шумом втянул аппетитные запахи, идущие из котелка.
– Удивляюсь я тебе Пётр. Ты всегда делаешь женскую работу с таким удовольствием. Наши охотники, если рядом есть женщины ни за что ни станут что-то готовить, лучше дадут тумаков что бы бабы быстрей шевелились.
– Прям таки тумаков? Прям таки всегда?
– Ну-у, – Хатак задумчиво поскрёб бороду – могут, конечно, и сырое сожрать, или там… поголодать слегка.
– Всё с вами ясно. У нас, Хатак, если мужчина не может себя обслуживать, наши женщины быстро это поймут, и тогда ты попадёшь к ним в полную зависимость, и жизнь твоя, Хатак, будет бесполезней во-от такусенького – я показал пальцами насколько маленького – кусочка кремня.
– У вас суровые женщины. – уважительно глядя на меня, произнес дед и, протягивая мешок, продолжил – Наши всё-таки не такие строгие и передали это именно для тебя.
Заглянув внутрь, я обнаружил несколько увесистых кусков слегка обжаренного мяса.
– Передай им мою благодарность, Хатак. Сам то будешь? – Кивнул я на булькающий котелок и мясо.
– Не. Поел. Вождь и шаман говорят с охотниками. Не нравится мне это. Пойду, тоже буду говорить с охотниками. Ближе к вечеру приду за тобой, пойдём к Большому Костру. Мне кажется что, Полоз что-то затевает против тебя.
– Чем, интересно, я не угодил ему. Мы с ним и словом не перемолвились. – Я, честно говоря, не сильно удивился, но… всё-таки.
– Тем, что ты есть. – Серьёзно ответил Хатак.
Старый охотник ушел, а я направился к реке сполоснуть руки перед едой. Обмывшись я присел на валявшиеся бревно, принесённое паводком, и на мгновенье загляделся на могучий ток широкой реки. То там, то тут на воде расходились большие круги, крупная рыба гуляла под самой поверхностью. Подальше от шумного стойбища суетилась пернатая дичь. Прибрежная растительность выкинула уже довольно приличные листочки. Было тепло и тихо.
«Природа проснулась – думалось мне – А я даже не выполнил план минимум. Зачем мне это бессмысленное бодание с шаманами и вождями, мне место для жизни искать надо. Время поджимает».
Вдруг с боку послышались шаги и к берегу вышли двое детей. Девочка Лисёнок и скорее всего её брат, такой же рыжий, как и она пацаньчик, годов десяти. На пол головы ниже, худющий, грязный, исцарапанный, с подбитым глазом. В обносках ещё более худших, чем на Лисёнке. Меня, тихо сидящего за кустами и одетого в камуфляж, заметить было не так просто, а детишек не только хорошо видно, но и прекрасно слышно.
– Вот тут ни кого. – Сказала девочка – Давай поедим здесь.
Они присели на корточки рядом друг с другом.
– Прости сестрица – опустив голову, повинился пацан – тот кусок мяса, что я вчера припрятал, у меня отнял Толстый Барсук со своими дружками. Если бы один на один, я бы ему дал, а так накинулись кучей,… вот видишь, как в глаз дали. – Он прикоснулся к синяку и тяжело вздохнул.
– Ни чего – погладила она его по рыжим вихрам – я вчера свой кусок весь есть не стала, оставила чуть-чуть, а ещё нашла мучнистые корешки. Они, правда, маленькие и еще совсем горькие, но ничего попьём водички побольше.
– А я, зато вот что нашел –парень достал из-за пазухи две небольшие ракушки – я бы ещё поискал, но вода сильно холодная.
– Ты у меня молодец. Настоящий охотник. – Подбодрила его сестра.
– Подожди чуть-чуть Лисёнок, вот стану настоящим охотником, мы каждый день будем, что-нибудь, есть.
Мать честная!!! У меня от этого разговора ком к горлу подкатил.
«Господи! – внутренне возопил я – Есть ли место и время на земле твоей, где сироты, дети твои, нужны хоть кому-нибудь».
Мой отец говорил – «Сынок не помогай всем. Всем помочь невозможно. Если кто-то рвётся помочь всем – это либо дурак, либо жулик, либо блаженный. Но если ты хочешь помочь – помоги, кому сможешь». Не уж-то я двух детей не накормлю.
Я решительно встал и вышел из-за куста.
В первый момент, брат с сестрой, от неожиданности чуть в воду не сигнули. Вскочили на ноги, и тут же узнав меня, замерли.
– Хао Лисёнок! – Приветливо улыбаясь, поздоровался я.
– Хао Горький Камень. – Успокаиваясь, поздоровалась она в ответ.
– А кто это с тобой. – Кивнул я пацана, который слегка спрятался за сестру и бросал из-за её плеча взгляды наполненные смесью страха и любопытства.
– Это, – она вытолкнула слегка упирающегося малого вперед – мой брат Белка.
– О-о, синяк под глазом, вижу, ты встречаешь врага лицом, а не спиной. Из тебя, со временем, вырастет знатный охотник. Чтож, хао и тебе Белка, брат Лисёнка.
– Хао Большой шаман Горький Камень. – Видно мои слова ему очень понравились, вон как сразу засмущался.
– Что же вы тут ребятки делаете?
– Мы… – Лисёнок на мгновенье замялась – хотели немного покушать.
– Чем же если, конечно, не секрет.
На секунду дети застыли и испуганно переглянулись, словно я мог отобрать их жалкие крохи, или… неужели с ними уже такое было?! Но потом, решившись, Лисёнок показала маленький кусочек мяса и пару каких-то растительных хвостиков, а брат давешние ракушки.
– Ну-у… – с сомнением протянул я – Разве будущему Великому Охотнику и будущей Красавице этого хватит? Давайте-ка вы съедите это потом, а сначала пойдём и съедим то, что есть у меня.
– Нет, нет!!! – в испуге замотала головой девочка – нам нельзя есть еду шамана, нам даже нельзя подходить к его костру.
– Это кто же вам такое сказал?
– Так всем говорит шаман Пёстрый Полоз.
– Что и кому говорит Пёстрый Полоз мне, собственно, чихать. Я Большой шаман Горький Камень и делаю то, что считаю нужным. Ясно!
Брат с сестрой быстро закивали головами. Ещё бы, спорить с таким грозным дядей….
– Но, сначала я вам покажу один тайный шаманский обряд. – Заговорщицким шепотом сообщил я им новость.
– Какой? – чуть ли не хором вырвалось у них.
– О-о, этот обряд называется «Умывание перед едой». Это очень важный и нужный обряд. Вот сегодня у меня есть еда, а значит, у меня была удачная охота, и когда я мою руки перед едой я делюсь частичкой своей удачи с водой. И вода, когда-нибудь, обязательно меня отблагодарит.
– А что надо делать? – ребяткам не терпелось приобщится к такому полезному ритуалу.
– Ну, тут всё просто. Повторяйте за мной. Руки в воду трём вот так, так, а теперь лицо. Вот, вот, хорошо. Так, пожалуй, достаточно.
Да-а уж, чувствуется сия процедура, у детишек не часто практикуется. От грязи, конечно, совсем не отмылись, но хотя бы размазали равномерно.
– За мной, мои юные друзья. – Скомандовал я и двинулся в сторону шалаша.
– Скажи Большой шаама…
– Стоп. – Остановил я начавшего говорить Белку – Давайте договоримся, что когда мы одни, называйте меня просто – дядя Пётр, а на людях Горький Камень. Ясно! – Кивают головой. – Ну тогда спрашивай.
– Скажи… дядя Пётр, а что надо говорить, когда делаешь «умывание перед едой»?
Вот чёрт – прокол! Это же шаманский ритуал, тут обязательно бубнить что-то нужно.
– Это не так важно. – С уверенным видом начал выкручиваться я – Тут главное, делатьвсё как можно чаще. Я вот, например, говорю «Вода, вода возьми моей удачи, поделись со мной твоей силой»
«Во я гоню… совсем ни какой совести, а впрочем хуже не будет». Видно было, как дети активно шевелят губами, запоминая сокровенные слова. Тут мы и до лагеря пришли.
– Так, садитесь сюда. Супчик у нас готов, сейчас ещё мяско подогреем. – Засуетился я.
Брат с сестрой как сели, так и прикипели взглядом к котелку весящему над углями. Ждали они чудес в жилище шамана и вот оно… чудо! Я же, быстро начикал ножом прутиков, порезал мясо, нанизал и пристроил над углями. Видно, с каким восторгом смотрел Белка на мой нож. Его так и подмывало задать кучу вопросов. Впрочем, как и его сестру.
– Давайте-ка, ребятки, сначала поедим, а потом будем разговоры разговаривать.
Что сказать, столько они не ели, наверное, со смерти матери. А уж так и вовсе ни когда. Одна ложка чего стоит, с которой, впрочем, они быстро освоились. А супец со специями, а подсоленное мясо. Я боялся что, незнакомая пища может им прейти не по вкусу… ага, улетела в молодые желудки со свистом. Ребятки совсем расслабились, заулыбались. Ну, сейчас они мне подсыпят – чего, да почему?
– Дядя Пётр, можно тебя спросить? – Это Белка,наконец, насмелился. Я внутренне усмехнулся.
– Конечно, ведь я же обещал.
– А, правда, ты отрубил голову гиене одним ударом?
– Правда.
– А… можно посмотреть твоё большое копьё? – выпалил пацан и даже рот закрыл ладонями от собственной дерзости. Сестра бросила испуганный взгляд на брата, а потом на меня.
– Почему нет? – развеял я их страхи – Отчего бы достойному юноше не подержать достойное оружие. Я достал Прелесть из шалаша и вручил ее, не верящему такому счастью малому. Он принял дрожащими ручками мою Прелесть и выпал из реальности.
– Ну, Лисёнок, а ты что хочешь посмотреть? – Подмигнув ей, спросил я. Мол давай, сегодня лавка чудес открыта.
– Дядя Пётр, что у тебя вот тут? – Она коснулась мочки уха.
«Ха, ну кто бы сомневался. Эх, женщины, что в веке двадцать первом, что в каменном веке, а суть ваша неизменна. И это правильно! И пусть так будет во веки вечные! Аминь»!
– Это называется – серьга. – Я употребил русское слово потому, что аналога в местном языке несуществовало.
– Серьга. – Прилежно повторила девочка. – А для чего?
– Для красоты. – Ещё одно русское слово.
– А что такое «для красоты»?
– Для красоты, это значит – что бы было красиво. Вот когда по небу плывут большие облака – красиво. Когда утром встаёт солнце – красиво. Ты видела, как цветут цветы? Это и есть – красиво! В мире много красоты, но люди, иногда, стараются сделать его ещё красивее. Вот моя серьга – красиво! Или вот, твои глаза – очень красиво!
Лисёнок аж вся запунцовела!
– Нет, – замотала она головой – неправда. Все девочки говорят что, у меня плохие глаза, зеленые – как лягушка!
– Это они от зависти! Уж поверь мне, Большому шаману, что когда ты вырастишь, из-за твоих глаз многие и многие храбрые охотники потеряют покой и сон. Они будут приносить тебе много вкусного мяса, и одевать тебя в теплые меха.