Гитару он забросил далеко на верхнюю полку антресолей съемной квартиры. Аккорды и слова песен стали забываться. Иногда на встречах с друзьями он встречал своего компаньона по музыке Мишку, тот музыку не бросил: играл на гитаре, на флейте, пел в церковном хоре, постигал тайны крюкового пения. Мишка в свободное от музыки время работал инженером в проектном институте. Платили там мало, но у него не было проблем с жильем, он был москвич, на небогатую жизнь хватало. Если бы Виктору московскую квартиру и прописку, он тоже наверняка играл бы сейчас на гитаре в какой-нибудь группе, и в перспективе мог бы зарабатывать денег больше «Ласкового мая».
Виктор на свою жизнь не жаловался, верил в свое светлое будущее и интересное предназначение, которое он безусловно скоро узнает. Некоторые люди живут гораздо хуже него. Далеко за примерами ходить не надо: друг Андрюха умер возрасте восемнадцати лет, друг Санька – наркоман без памяти. Его уже, наверное, ничего хорошего в этой жизни не ждет. Надька – тоже пропащая душа, остаток жизни проведет в заботах о бомжах, и сама живет как бомж, боится света божьего. Если сейчас спросить водителя, то окажется, что он бывший инженер или ученый, которому не платят заработную плату по полгода, и он вынужден подрабатывать на личном автомобиле все свободное от основной работы время.
К водителю со своими расспросами Виктор обращаться не стал, повернулся к стеклу и заснул. По дороге они остановились на заправке пополнить запас топлива, потом в придорожной забегаловке перекусили. Виктор за всё заплатил. Часов в семь утра они приехали в деревню Невзорово к дому Санькиных родителей.
– Погодите, немного здесь, я пойду с родителями поговорю. Думаю, надо их подготовить, – сказал Виктор и пошел в дом.
Двери были не заперты, Иван Степанович и Вера Федоровна уже встали и занимались домашним хозяйством. Виктор вошел в дом:
– Доброе утро, хозяева, – громко приветствовал Виктор.
– Витенька, здравствуй. Как у тебя дела? А я думаю, кто это к нам приехал? Ты такой важный стал, на машине ездишь, – ответила Вера Федоровна.
– Вера Фёдоровна, Иван Степанович, сядьте, мне надо вам кое-что сказать.
– Что случилось? С Санькой какая-то беда? Ты узнал про него что-нибудь?
– Да, узнал. Я ездил в Питер. Я прошелся по всем местам, где раньше мы с ним встречались, а потом случайно встретил на улице.
– Он жив? Здоров? – перебила Виктора мать.
– Жив, но не совсем здоров.
– Что случилось? Мы ему можем помочь? Где он? – мать уже рыдала, не сдерживая слез.
– Он ничего не помнит. Он и меня не узнает. Просит его называть Георгием. Я его привез, он в машине, – Вера Федоровна бросилась на улицу, за ней Иван Степанович.
Надька, Санька и водитель стояли рядом с машиной. Мать бросилась обнимать и целовать сына, у нее подкосились ноги, и она начала медленно сползать на землю. Ее подхватил Иван Степанович:
– Давайте все живо в дом, – скомандовал отец Саньки.
– Ты моя мама? Это мой дом? – Санька озирался вокруг и ничего не узнавал.
– Да, сынок, я – твоя мама, это – твой папа. Неужели ты нас не узнаешь?
– Извините, но я ничего не помню. Мне очень жаль. Надька, когда мы поедем домой? – обратился Санька к Надежде.
– Теперь здесь твой дом. Ты будешь жить здесь. Мама и папа о тебе позаботятся. Я побуду немного с тобой и уеду. Хорошо?
– Нет, я не хочу без тебя. Я хочу с тобой, – Санька обнял Надежду.
– Так нельзя, мне здесь не место, меня в Питере ждут люди – Тимур, Павел, Забор, Крест, ты же знаешь их? – она гладила Саньку по голове, пытаясь успокоить. Вера Федоровна тем временем ревела во все горло, не успокаиваясь.
– Так, давайте заканчивать балаган. Верунчик, голубушка, иди в соседнюю комнату, полежи немного, отдохни. Я все сейчас устрою, – Иван Степанович проводил жену в соседнюю комнату, – Вить, спасибо тебе за помощь, но вам всем надо сейчас уехать. Дальше – мы сами.
– До свидания, – попрощался Виктор, – еще зайду сегодня вечером, проведаю Саньку. Надежда, пошли за мной.
Они вышли, быстро сели в машину и поехали к дому Витькиных родителей.
– Командир, мне бы поспать пару часов, а то обратная дорога дальняя, – обратился водитель к Виктору.
– Хорошо, вон мой дом. Паркуйся. Пойдем отдыхать.
Виктор пригласил всех в дом. Мать всех накормила, попутно Виктор рассказал родителям все новости про Саньку. Водитель поспал пару часов, и они с Надькой уехали назад в Питер.
Виктор вечером к Саньке не пошел. На автобусе доехал до железнодорожной станции и уехал на электричке в Москву. Родители Саньку пытались лечить, показывали его всем докторам, возили в институты в Москву и Тверь. Но доктора разводили руками и говорили, что медицина в таких случаях бессильна. Вера Федоровна настояла, чтобы показали Саньку местным знахарям и бабкам, те давали настои и травы, брали деньги за свои услуги, пообещав излечение, но, как водится, обманули. На поправку Санька так и не пошел. Он часто вспоминал Надежду и Питер, все просился туда. Родители его не отпустили, они все надеялись на выздоровление, не жалея сил и денег.
Однажды Санька ушел из дома, как-то добрался до железной дороги, и там его переехал товарный поезд. Сам ли он лег на рельсы, или случайно не заметил состав, никто не знал.
Виктор с Игорем приехали на похороны второго друга. Много разговаривали, обсуждали почему так случается, почему уходят молодые, почему не реализовываются, почему все могло бы быть иначе, а произошло именно так. Сам Игорь после армии в институт не стал поступать, а пошел работать в милицию:
– Никому сейчас не нужен твой диплом. Вот ты отучился пять лет, и что? Нужны ли сейчас стране инженеры?
– Не нужны. Но в голове же что-нибудь осталось, мозги, навыки. Если страна призовет, знания же всплывут, и тогда я застрою всю среднюю полосу России девятиэтажками, – отвечал Виктор.
– А вот ты знаешь, какая профессия сейчас самая востребованная в стране?
– Какая?
– Бандит. Сейчас стране нужны крепкие сильные мужики, которые ничего не боятся. В связи с развитие капитализма в нашей стране, возникла необходимость обеспечивать охрану этих бизнесменов. По стране ходят бешенные деньги и их надо охранять. А инженеры, мозги, сейчас никому не нужны. Сейчас нужны мышцы и бритый затылок, желательно без мозгов вообще.
– Но это же грустно, Игорь. Да и не может же все это длиться вечно. Пройдет период первоначального накопления капитала. Надо будет заново строить экономику, мозги стране еще понадобятся, – возразил Виктор.
– А ты доживешь до конца этой эпохи первоначального накопления капитала? Я вот удивляюсь как вы без приключений доехали сюда из Питера, без ствола в такие путешествия сейчас опасно пускаться. Страна меняется и надо соответствовать духу времени.
– И что ж теперь всем идти в бандиты?
– Всем не всем. А я похоже сдам свое табельное оружие, и пойду. Надоело работать за нищенскую зарплату. Ты видел бы эти сытые рожи, все на иномарках, в кожаных куртках. И ни хрена ж не делают. Полдня сидят в качалке, вторую половину, ездят деньги собирают. На них бы пахать, так нет же. А мы, менты, ничего сделать не можем – приказа нет.
– Не кипятись, все наладится.
– Не могу больше ждать, пойду в бандиты. Тоже хочу жить на широкую ногу, ездить на иномарке, трахать красивых баб, жировать по ресторанам.
– Иди, если хочешь. Мент ты или бандит, разница не большая. Работа все равно скотская. Так хоть при деньгах будешь, – согласился Виктор.
– Твоя правда, – кивнул Игорь.
Так из четырех верных друзей в живых теперь осталось только половина. От парней, которые хотели покорить весь мир и доплыть до Африки, у одного развилось желание стать бандитом и отжимать деньги у нерадивых предпринимателей, у другого еще оставалось желание выстроить большой бизнес, попутно оплачивая дань таким же бандитам. Жизнь продолжалась, все самое интересное, как всегда, было впереди.
Четверг. День
Все самое интересное, как всегда, было впереди. Виктор проснулся у себя в постели в шесть утра от жуткой головной боли. Женьки рядом не было. Он нащупал в ящике прикроватной тумбочки упаковку анальгина, выдавил две таблетки, швырнул их в рот и быстро разжевал. Запить было нечем, он встал и пошел в ванную, там жадно прилип к крану с холодной водой. Может еще аспирина выпить? Лучше не надо, от него потом живот болит. Ну и набрался же он вчера. Можно было бы и поменьше. Но вроде все прошло хорошо. Виктор вспомнил объятия в туалете с Дарьей Петровной. Он посмотрел на себя в зеркало, не стыдно ли ему? Нет, стыдно не было. Подумаешь, целовался со зрелой женщиной, старикам вообще надо помогать. Можно сказать, что это акт социальной помощи остронуждающимся и малозащищённым слоям населения. Главное, конечно, чтобы Женька ничего не узнала. Где она, кстати? Почем ее не было в спальне? Вдруг она все узнала и его бросила? У Виктора на лбу появились капельки пота.
Он встал, и как мог быстро пошел по дому. Женьку он нашел спящей в комнате Маргариты. Будить он ее не стал, наверное, он спьяну сильно храпел или от него разило перегаром. Виктор посмотрел на спокойно спящее лицо Женьки и успокоился. Вообще он начал замечать, что стал слишком много беспокоиться по разным пустякам. Так нельзя, ведь можно легко довести себя до инфаркта или инсульта. Неужели его мучает совесть? Ничего плохого он никому не делал, никому сильно не завидует, что он имеет в этой жизни, всего добился сам. Иногда выгодно пользовался моментом, только и всего. Какой в этом грех? Любой другой мэр, забирал бы причитающиеся ему деньги. Он вообще все еще по-божески собирает. Никто не должен быть в обиде на него.
Может дело было в его изменах? Ну, изменяет он иногда своей жене, а кто из мужиков не ходит налево? Все ходят, а если кто не ходят, то наверняка мечтают о знойной брюнетке или блондинке в своей постели. А чего зря мечтать? Надо взять и сделать, что хочется, жизнь короткая штука, потом поздно будет жалеть, а так хоть есть что вспомнить. Такие мысли промелькнули в голове Виктора, пока он приводил себя в порядок ванной. Где и когда он собирался вспоминать про свою жизнь? Перед кем отчитываться или стыдиться за содеянное – не уточнялось.
Виктор переоделся и собрался иди на завтрак, когда взял в руки телефон. Там оказалось тридцать три непринятых звонка и куча сообщений: больше половины были от Сергея Ивановича, в списке был начальник полиции Перловска, еще какие-то неопознанные номера… Виктор похолодел, спокойно, только спокойно. Он нажал на вызов начальника своей коммунальной службы Сергея Ивановича. Трубку абонент взял только на пятый или шестой гудок, это было очень долго:
– Виктор Владимирович, доброе утро, – послышался заспанный голос подчиненного.
– Доброе утро, ты мне звонил тринадцать раз. Извини, я не слышал. Что случилось? – Виктор из всех сил пытался взять себя в руки, голова уже почти не болела, но руки еще сильно тряслись.
– У нас случилась большая беда. Воду мы не можем дать людям. Протечку не можем заделать. Все оцепила полиция. Нас туда не пускают.
– Почему? При чем здесь полиция?
– Одного человека у нас во время проведения ремонтных работ завалило грунтом. Только вы не волнуйтесь, он живой, помятый малость. Но полиция всполошилась, мол это место преступления, надо оцепить. До утра работ никаких проводить не дадим. Я им: люди без горячей воды, а они мне – пойдешь соучастником. Я вам звоню, вы не берете трубку. Сейчас туда поеду, составим при дневном свете протоколы, только после этого сможем продолжить ремонтные работы.
– Что за человек? Как такое случилось? – Виктора немного успокоил рассудительный тон Сергея Ивановича.
– Не знаю, расстроитесь ли вы или обрадуетесь, но это Фокин Сергей Федорович из Рубикона. Он сам пришел к нам на место аварии. Говорит, давайте помогу. Говорит, что тут надо с головой, я все могу, я помогу, я бесплатно. Потом начал требовать помочь людям, ну и всякую пургу про гражданский долг, про человечность, про то что люди должны помогать друг другу. Ну, я ему и говорю, иди помогай. Он же, дурак полез в котлован, начал что-то мерить рулеткой, достал блокнот, черкал какие-то записи. Я смотрю на него сверху, сам удивляюсь, какой же он нелепый. Тут он подлез под трубу, и в этот момент грунт просел и пополз, труба прогнулась и его маленько придавило. Мы сразу вызвали скорую, его откопали. Полиция быстро приехала, все оцепила, снимали свидетельские показания и так далее. Я пытался договориться, но меня они не послушали, а до вас ни я, ни полиция не дозвонилась. Вот такая история.
– Понятно. У Фокина серьезные травмы, жить будет?
– Я не знаю. В больницу не звонил. Когда его откопали, он с нами разговаривал, шутил. Должно быть все хорошо.
– Когда можно приступать к ремонтным работам?
– Когда полиция разрешит, сразу и приступим. Предварительно договорились в девять утра встретиться.
– Ну, добро. Держи меня в курсе. Я теперь на связи. Я, наверное, подъеду на место к девяти утра.
– Хорошо, – Сергей Иванович положил трубку.
Какая интересная получается конфигурация, Фокин в больнице, если пролежит долго, то в понедельник он к нему не придет, ничего предлагать ему не надо, искать заказы то же не надо. Придет через неделю или две, Виктор ему скажет, что было для него чрезвычайно привлекательное предложение, но он не мог ждать, и отдал другим исполнителям. А если, не бай бог, конечно, и помрет Фокин, так вообще хорошо, он избавится от такого неприятного человека. Одни махом, так сказать, сразу двух зайцев – бах, и все.
Таким образом выстраивая свои мысли Виктор пришел в благостное расположение духа и, довольный собой, спустился в столовую. На завтрак сегодня были блинчики и салат из свежих овощей. Виктор с аппетитом поел, поблагодарил Надежду за вкусную еду. На работу было пока рановато, он решил зайти в ноутбук, проверить почту, просмотреть сообщения в социальных сетях.
В кабинете было очень холодно, потому что кто-то вчера забыл закрыть окно. Скорее всего, это был он. Про вчерашний вечер он вообще мало помнил. В интернете было все плохо, его ругали за все грехи сразу. Под вчерашним роликом про аварию в ю-тюбе тон комментариев изменился кардинально:
«У меня дети мерзнут, сделайте что-нибудь».
«Разворовали страну, о народе им некогда думать».
«Фокин – лучший из людей, если с ним что-нибудь случиться, то не подумайте, плохого, но это будет кровная месть».
«Наш мэр – лох».
«Все они жулики и воры».
Как изменчива все-таки фортуна. Виктор успокаивал себя тем, что говорят о нем в интернет, все неправда. Они же ничего не знают, о его жизни, о том сколько он сил и нервов тратит на эту работу. А люди вообще неблагодарные, чем больше отдаешь им себя, больше добра им делаешь, тем они больше завидуют, злятся и плетут козни. Ну и пускай, главное, что он скоро будет далеко отсюда. Прилично ли будет сегодня позвонить Дарье Петровне? Возможно, и прилично, но у него нет ее телефона. Свою визитку он ей дал, а она своих координат не оставила. То есть теперь придется просто ждать, когда она позвонит. А самому напомнить о своем существовании, у него нет возможности. Не хорошо. Что же это он так прокололся вчера.
Виктор достал из вчерашнего пиджака все визитки, которые ему надавали на юбилее губернатора. Быстро все просмотрел, нет среди них не было визитки Дарьи Петровны. Без ее телефона все контакты были бессмысленны. Пальцем просто так никто не пошевелит. Возможно, поздороваются, вежливо спросят, как дела, что нового у жителей Перловска. На этом разговор зайдет в тупик и закончится. Виктор все равно рассортировал визитки по видам деятельности: большая часть была из аппарата губернатора, вторая стопка – правительство области, третья – силовики, полиция и прокуратура. Представителей бизнеса, творческой интеллигенции среди визиток не было. Такие люди сейчас ему были и не интересны. Не они делали самые важные и нужные дела в стране.