Под насмешки одноклассников я положила куклу во внутренний карман ветровки и с ней вместе отправилась в поход после уроков, потому что времени забежать домой не оставалось. Программу памятных мероприятий в школе придумали достаточно насыщенной.
Получается, талисман действует, и сегодня я спаслась от похитителя благодаря Лизе, которая была рядом. Я снова посмотрела на сидящую у костра одноклассницу. Ну и благодаря Лере, что уж кривить душой.
Моя спасительница тем временем доела тушенку и стала черпать кружкой из висящего над костром котелка. Потом вспомнила про меня и протянула дымящуюся кружку мне. Я с благодарностью взяла. Лерка покопалась в принесенном из домика мешке и извлекла еще одну кружку. Затем протянула мне пакет с сушками. Я отрицательно помотала головой. Есть мне не хотелось.
– Ничего, – сказала Лерка, – скоро вернемся к нашим, соберемся и пойдем домой. Там тебя мама накормит так, как ты любишь. Наверное, карбонара, смузи, маффины и все такое? – В ее голосе вновь почувствовалась привычная издевка.
– Мамы нет, – отозвалась я тихо, сжав кружку в руках. – Я живу с бабушкой и дедом.
Лера перестала жевать.
– Извини, я не знала, – удивленно сказала она.
– Ничего, – отозвалась я. – Мои папа и мама пропали во время командировки в горный Алтай год назад. Фрагменты их машины обнаружили в пропасти за 20 километров от места, где их ждали. Их самих не нашли. Под той горой протекает быстрая река с порогами, так что… сказали, что шансов у них не было. Поисковые службы работали в том районе три недели, ничего и никого больше не обнаружили.
Я говорила все это и удивлялась, что рассказываю о случившемся в подробностях совершенно постороннему человеку. Может быть, это потому, что я испытывала к Лерке благодарность за свое спасение. А может, я устала носить в себе эту боль. Случившееся сегодня как будто встряхнуло меня, и я выпустила из себя напряжение последнего года. Мне не стало легче. Просто раньше я была, как натянутая струна, а теперь как сдувшийся шарик, валяющийся в кустах и безразличный к своему будущему.
***
Первый месяц после известия о случившемся с родителями я постоянно смотрела карту в Интернете и порывалась лететь на то самое место в алтайских горах. Я бросалась к телефону на каждый вызов или часами стояла у окна. Через два месяца я впала в депрессию и пролежала несколько недель на кровати. Потом дедушка и бабушка забрали меня сюда, в поселок на Ладоге, в свой дом. Старший брат Дима перевелся в профильный военный университет из Москвы в Петербург, чтобы быть ближе ко мне.
– Слушай, ты извини, я не знала, – голос Лерки вывел меня из воспоминаний, – ну и вообще, ты извини, что мы, наверное, перегибали в отношении к тебе с ребятами. Ты приехала из Москвы… вся в фирменных тряпках. Не хотела ни с кем общаться, как будто мы, деревенские, тебе не ровня. Ну, мы и стали подшучивать над тобой.
– Да, спасибо, ваши шутки очень забавные, – съязвила я.
– Нет, ну теперь понятно, что тебе особо не до общения было. Правда, мы же не знали. Давай проси, что хочешь, мы придумаем, как извиниться.
– Это ты проси, что хочешь, ты мне, похоже, жизнь спасла, – ответила я.
Меня снова передернуло от воспоминаний о том человеке с ножом. Не то чтобы я очень держалась за свою унылую жизнь. Но сам процесс разрезания меня на части точно не привел бы меня в восторг. Лучше бы это случилось как-то внезапно и сразу. Я быстро оглянулась. Предрассветный лес тихо шелестел листьями, начинали просыпаться и щебетать птицы.
– Да не бойся, не станет он нас догонять, – Лерка поняла, о чем я думаю. – Скоро уже пойдем. Ты в полицию-то будешь заявлять? Ты вообще не подозреваешь, кто это мог быть?
Я покачала головой.
– Может, это вообще маньяк, и ему все равно, кого похищать?..
– В общем-то, в темноте все одинаковые, тем более, в спальных мешках. Мог бы историчку прихватить, – стала размышлять Лерка, прощупывая свои джинсы и пытаясь понять, высохли ли они. – Она же рядом с тобой спала в палатке. Хотя, конечно, твои очертания в мешке куда изящнее, чем у Анны Кирилловны и у Полинки. А может, это маньяк, помешанный на чистоте леса. Сначала наблюдает, как бездушные люди, вроде нас, жгут костры, ставят палатки, а потом выходит в ночи и хватает одного из нарушителей неприкосновенности природы…
Здесь нас обоих передернуло, мы стали озираться по сторонам.
– Пойдем-ка, Лер, – негромко сказала я, чувствуя, как во мне поднимается страх, причем за нас обеих.
Лерка кивнула, натянула джинсы, и мы стали собираться.
Вопреки ожиданиям, нашего отсутствия в лагере никто не заметил. Под пение птиц и дружное похрапывание мальчишек – одноклассников перед нами предстала идиллическая картина: рассвет, палатки, забытая физруком гитара у сосны…
– Отлично, – заметила Лера. – У них детей похищают, а они спят.
– Слушай, Лер, давай не будем никому рассказывать о том, что случилось. Я не хочу, чтобы надо мной шутили на эту тему, – попросила я, оглядывая и отряхивая свою одежду.
Лера посмотрела на меня задумчиво и кивнула.
– Хорошо, как скажешь, – она посмотрела на небо, зажмурилась на солнце и потянулась, – может, еще получится поспать.
Я благодарно кивнула и полезла в палатку. Учительница истории Анна Кирилловна подняла голову и тревожно посмотрела на меня:
– Майя? Ты где была?
– Выходила в туалет, – ответила я.
– Да? У тебя все в порядке? Ты одна ходила?
Я кивнула, легла, отвернувшись к стенке палатки, и сделала вид, что сплю. Анна Кирилловна еще повозилась за моей спиной и тоже затихла. А я вдруг почувствовала, как на меня навалилась нечеловеческая усталость, веки отяжелели, и я провалилась в сон.
Возвратились из похода домой мы к вечеру субботы. Всю обратную дорогу выспавшиеся на свежем воздухе одноклассники орали песни и иногда поглядывали на вяло плетущихся позади всех меня и Леру. Лерка шла и ворчала, что два часа сна подействовали на нее убийственно, и что лучше бы она вообще не засыпала. Я сочувственно ей покивала, понимая, что своим недосыпом она обязана мне.
Учитель истории выглядела обеспокоенной, то и дело во время пути оборачиваясь и спрашивая, все ли у меня в порядке.
– Вот пристала историчка, – тихо проворчала Лера. – За детьми надо лучше смотреть, и все будет в порядке.
Анна Кирилловна этого, конечно, не слышала, но я все же ткнула Лерку в бок.
– Лер, ты обещала, – напомнила я.
– Да помню я, не волнуйся, – ответила одноклассница, зевая.
Несмотря на то, что Лерка почти спала на ходу, она твердо заявила, что пойдет меня проводить до дома, не слушая моих возражений.
– Нет уж, доведу твое спасение до конца. Я теперь чувствую себя ответственной за тебя.
Одноклассники изумленно посмотрели, как мы с Лерой вдвоем пошли к моей улице, а затем устремились в местное кафе отмечать удачное завершение похода.
Когда мы дошли до моего дома, я еще раз поблагодарила Леру, которая в ответ лишь вяло махнула рукой. Войдя в калитку, я повернула на несколько оборотов замок и вздохнула. «Мой дом – моя крепость». Здесь я действительно чувствовала себя в безопасности. Об этом позаботился мой дед, бывший милиционер. Именно милиционер, так как полицейским он успел побыть несколько лет, но это новое название ведомства к нему почему-то никак не клеилось. Он напоминал сразу всех положительных героев – милиционеров из старых советских фильмов, которые иногда смотрели мои бабушка и дедушка. Он всегда был принципиальным и непреклонным в своей борьбе за правопорядок: таким знали его все в родном поселке.
Полтора года назад дед неожиданно вышел на пенсию. «Устал», – коротко и безапелляционно сказал он бабушке. Та вздохнула с облегчением. После сорока лет постоянной тревоги за мужа, вызовов по ночам, ожиданий и даже пары ранений она восприняла его уход со службы как подарок.
Дед устроился работать ночным сторожем на базу отдыха недалеко от дома. Работа была спокойной, если не считать редких случаев, когда требовалось призвать к порядку расшумевшихся отдыхающих базы. Днем дед отсыпался и хлопотал по хозяйству на участке. Чтобы бабушке было не страшно ночевать одной, он поставил высокий забор с острыми штыками по периметру участка и надежную толстую калитку с тремя замками и засовом.
Опустившись на лавочку у калитки, я откинула голову назад и посмотрела в голубое небо. Тут же взгляд захватил переплетение веток двух кленов, которые росли на нашем участке с незапамятных времен. На ветках уже набухли почки и вот-вот должны были прорезаться первые зеленые листики. На одном из кленов птицы свили гнездо. В воздухе настойчиво пахло весной. Из сада послышались голоса деда и брата. Я улыбнулась. «Хорошо бы вот так сидеть здесь и никуда больше не выходить», – подумала я.
– Майка, привет! – услышала я голос брата.
– Ну что, как поход? – поинтересовался дед.
Меня разморило на солнце, и я лениво промычала что-то неопределенное.
– Устала? – обрадовался дед, – значит, хорошо прошло.
Я кивнула, подняла рюкзак и медленно направилась к дому.
«Как прошло, своим не буду рассказывать. Мало им переживаний?» – решила я.
Сейчас мне хотелось только одного: добраться до своей комнаты и свалиться спать. Однако, подходя к дому, я почувствовала запах выпечки с кухни и чего-то еще вкусного и аппетитного. Бабушка, увидев меня, обрадовалась и пообещала накормить меня грибным супом. В ответ на это мой желудок громко заурчал, требуя дать ему обещанное прямо сейчас: оказывается, я сильно проголодалась.
Глава 4
В доме я с удовольствием закинула походный рюкзак в самую глубину шкафа, переоделась в мягкий домашний костюм и пошла на веранду обедать.
Съев тарелку супа и булочку с яблочным повидлом под радостным взглядом бабушки, я без сил перебралась на диван.
«Постараюсь себя убедить, что поход действительно прошел хорошо, – пронеслось в моей голове. – Не хочется думать о плохом в такой теплый вечер, да еще после вкусного обеда".
Тут я вспомнила, что кое-что пообещала Лерке. Когда мы уже подходили к моему дому, моя новоявленная подруга вдруг все-таки решила, что бы она хотела попросить в качестве так называемой благодарности за мое спасение. Ни много, ни мало, она попросила меня достать для нее на пару дней квадракоптер с камерой. Просьба меня, конечно, обескуражила, но я обещала подумать.
Лерка меня горячо поблагодарила, видимо, уверенная, что выполнить ее просьбу я смогу легко, и что для меня вполне реально прямо сегодня найти такую специфичную дорогостоящую технику в пользование на пару дней.
«Надо же, я произвожу впечатление мажорки, никогда бы не подумала», – размышляла я.
К слову, моя семья всегда жила довольно скромно. Мама – врач в городской больнице. Папа в последние годы работал в туристическом бизнесе: сначала он трудился в петербургском филиале известной туристической фирмы, а потом его перевели в Москву.
Естественно, в столицу мы переехали вместе с ним. Двухкомнатную квартиру в Петербурге родители не стали продавать, а в Москве наша семья снимала жилье, потому что копила на первый взнос по ипотеке, чтобы обзавестись квартирой в столице.
Ну а «фирменные тряпки», как сегодня выразилась Лерка, я купила единственный раз в жизни в магазине «Секонд-хенд». В этот магазин, размещавшийся в подвальчике дома, где мы жили в Москве, меня затащила школьная подруга Сашка. Ее старшая сестра, увлекавшаяся чтением глянцевых журналов, регулярно туда захаживала в надежде разжиться пусть не новой, но брендовой вещью. Найдя в ворохе сваленной одежды джинсы и три свитера мировых марок размера «XXS», она несколько раз пыталась в них влезть. Но даже после двух недель строгой диеты ей это так и не удалось. Увидев меня, зашедшую за Сашкой, она осмотрела со всех сторон мою фигуру, вздохнула и отправила нас в тот самый подвальчик.
Я вспомнила с улыбкой, как шла и упиралась, но Сашка уверенно тянула за руку, приговаривая, что я не понимаю своего счастья. Моя мама тоже не поняла этого счастья, когда мы пришли домой с «обновками»: ей, врачу, казалось ужасно негигиеничным донашивать за кем-то одежду, пусть даже постиранную. Но что сделано, то сделано: деньги, которые выдали мне родители прошлой весной, чтобы я приоделась, были потрачены.
В этой одежде я и ходила уже второй год. В то время, как другие девочки в свои тринадцать – четырнадцать лет обретали новые формы и увеличивались в длину и ширину, я только еще больше худела от переживаний.
Вот мой брат, наоборот, возмужал и стал похож почти на звезду боевиков. Я невольно залюбовалась Димкой, увидев его в окне. И сразу мои мысли сразу заработали в нужном направлении: «Димка! Он всегда знает, что и где можно достать».
Помыв тарелку и поблагодарив бабушку, я выбежала в сад. Брат, как довольный сытый кот, улыбаясь, лежал в гамаке с кроссвордом. Он уже сменил свою курсантскую форму на старые потертые джинсы и связанный бабушкой толстый свитер. С понедельника по пятницу он, как и многие его однокурсники, жил в казарме, а в пятницу после учебы приезжал к нам на выходные, отъедался и отсыпался.
Чмокнув брата в щеку, я сразу задала интересующий вопрос:
– Дим, где можно взять квадракоптер с камерой?
Брат удивленно уставился на меня:
– Ничего себе запросы…
– Да я сама не ожидала, что понадобится. Причем срочно. Желательно завтра в четыре утра. Ну, или послезавтра, – торопливо добавила я, видя, как у Димки округляются глаза и открывается рот.
Брат несколько секунд смотрел на меня, затем промычал «Эммдааа», достал из кармана джинсов телефон и стал задумчиво листать записную книгу. Я скромно присела рядом на скамейку, возя ногой по земле и делая вид, что занята разглядыванием муравейника. Скоро я услышала, как Димка с кем-то здоровается и начинает осторожно озвучивать то, что я у него попросила.
– Хорошо, курсовую за тебя напишу. Заметано. Нужно снимать завтра прямо с рассвета, приезжайте сегодня, переночуете у нас, – брат немного отстранил телефон от уха, чтобы не слушать доносящиеся оттуда возмущения. – Не так уж далеко. Через три часа вас встречу, баню вам натоплю, шашлыком накормлю. Все, жду.
Димка положил телефон в карман и деланно заворчал:
– Чего только не сделаешь ради любимой сестры…
Я радостно взвизгнула, чмокнула его в щеку и побежала звонить Лерке, а брат, деланно вздыхая, поднялся с гамака и пошел в магазин за мясом для обещанного кому-то шашлыка.
Я же принялась за уборку в доме и устройство спальных мест для наших гостей, радуясь, что за домашними хлопотами могу отвлечься от мрачных воспоминаний.
Вечером Димка доставил к нам своего однокурсника Антона и его старшего брата, который работал телеоператором.
Пока Димка готовил шашлык, гости парились в бане. Потом вся компания уселась на веранде и стала смотреть футбольный матч.
В девять вечера меня уже клонило в сон. Я пожелала всем спокойной ночи и, пошатываясь, ушла в свою комнату. Уснула я сразу.
Мне снилась спокойная гладь озера. Я сидела на берегу и бросала в воду камешки. От бросков на воде образовывались круги: я наблюдала, как они медленно и плавно расходятся в стороны. Вдруг из озера вынырнула огромная голова с горящими глазами. Я в ужасе закричала и села в кровати. Отдышавшись, я поняла, что всю меня прошиб холодный пот: ночная рубашка была вся мокрая. Тут же стал бить озноб.
Я нащупала ногой тапки и вышла на кухню. В доме было тихо, только с веранды доносился мелодичный храп наших гостей. Я налила в стакан воды и залпом выпила: стало немного легче. Никто не проснулся от моего крика, значит, кричала я только во сне. Хотя бы это радовало: не хотелось, чтобы гости подумали, что их заманили в дом, где обитает сумасшедшая девочка, и сбежали обратно в город со своим квадракоптером.