Боль в ноге затаилась. То ли от пережитого потрясения, то ли положения, в котором я висела, то ли от мелькавших перед глазами мокрых булыжников мысли мои скакали, словно козлята по молодой травке. Я пугалась предстоящего пути: когда я смогу нормально ходить? Удивлялась силе юноши, который при довольно хрупком телосложении нес меня без видимых усилий. Радовалась тому, что переложила револьвер из кармана в котомку. Размышляла, не снять ли её – болтается при каждом шаге, ударяя моего носильщика по бедру.
Тем временем парень, двигаясь вдоль ручья, достиг ровной площадки и решил отдохнуть. Он присел, ставя меня на землю, и выпрямился. Лицо его покраснело, на лбу тёмные волосы слиплись от пота. Всё-таки ему было тяжело.
– Я очень признательна, – начала было я, но он повернулся спиной и бросил, направляясь к воде:
– Сделай милость, заткнись.
Я смотрела, как он умывается и пьёт, и готова была разрыдаться. Никто никогда не разговаривал со мной в таком тоне. Что делать? Терпеть дальше или отказаться от услуг этого грубияна? Очевидно, что без него я пропаду. Даже если боль утихнет, и завтра или послезавтра я смогу идти, меня ждёт холодная и голодная ночёвка в горах, где, между прочим, встречаются волки. И всё же, когда парень выпрямился и замер, глядя в небо, я заговорила:
– Пожалуйста, вспомните об этикете. Нехорошо так обращаться с человеком, который невольно оказался в вашей власти.
Он обернулся с кривой улыбкой:
– Что тебе нужно: помощь или уважительное отношение?
– Зачем противопоставлять? – Я больше не смотрела на него, привалилась к тёплой скале и прикрыла глаза. – Как ваше имя?
– Чего расселась? Пора.
Я оперлась на поданную руку, встала. Парень, проигнорировав мой вопрос, забрал котомку, повесил себе на плечо, а на другом в следующий миг оказалась я. Дорога отвернула от ручья и лежала ровной широкой лентой.
– Я, наверное, смогу прыгать на одной ноге, опустите меня, пожалуйста.
Вместо ответа я получила шлепок по мягкому месту. Ну это уже переходит все границы! Не особенно соображая, что делаю, я саданула носильщика кулаком. Угодила по почке, у парня подогнулись колени, и он не сразу поймал равновесие.
– Очумела?!
– Поставьте меня! Идете куда угодно! Я не желаю… – кричала я. Да пусть хоть волки меня загрызут, не стану терпеть такое!
Он затрясся. Смеётся?! Этот противный красавчик смеялся! Беззвучно, но вполне ощутимо. Преодолев приступ веселья, он сказал:
– Не суетись, попрыгунья. Скоро доберёмся до укрытия. Там и оставлю тебя.
Я надулась и замолчала. Потерплю ещё немного. Перспектива переночевать одной где-нибудь под крышей меня устраивала.
Смотреть по сторонам было не очень удобно, приходилось до хруста в шее поворачивать голову. Местность я не узнавала – не забиралась сюда во время прогулок.
Наконец, движенье замедлилось и, парень, тяжело дыша, поставил меня. Я потянулась за котомкой. Там же пистолет! Имущество моё поплыло в сторону и оказалось в салоне автомобиля. Я на миг потеряла способность говорить. Очнувшись от шока, поковыляла к машине:
– Отдайте!
– Садись, – незнакомец распахнул дверцу.
– Не поеду, – мотала я головой, – это машина графа Боннта, я узнала её. Он послал вас?
Парень сердито подвигал ноздрями, обошёл автомобиль и сел за руль. Чуть помолчав, обернулся.
– Кажется, ты ездила на ней. Что же изменилось?
– Я не собираюсь возвращаться в поместье.
– А я не собираюсь тебя туда везти. Подумай своей бараньей башкой. Разве я оставил бы здесь машину?
Он был прав. Ехать в поместье удобнее по ту сторону реки. Значит, водитель специально сделал крюк, чтобы попасть сюда.
– Назовите своё имя, пожалуйста, – я уже внутренне сдалась и собиралась сесть, но хотела сохранить хоть каплю самоуважения.
– Рэй.
– Рэймон Боннт? Сын графа? – я качала головой, не понимая, как поступить. Вот и познакомились, что называется. – Куда вы собираетесь везти меня?
– Садись уже, а? И хватит мне выкать. Леди! – в голосе его слышалась издёвка. Видя, что я не двигаюсь, он вздохнул и сказал более миролюбиво: – В ближайшей деревне переночуем. Утром всё обсудим. Так пойдёт?
Я, стиснув зубы от боли, шагнула к машине.
Уже через минуту мы ехали в сторону заката. Некоторое время молчали. Я, отвернувшись от водителя, бездумно созерцала неторопливо проплывавшие виды. Вдалеке паслось стадо коров, почти у горизонта угадывался высокий берег Прозрачной. Судя по направлению, мы удалялись от неё. Значит, Рэймон не обманывал, его цель – столица.
– Виконт… – начала я, но он не дал задать вопрос, сердито глянув в мою сторону:
– Оставь эти словечки для салонов! Тут тебе не толкучка великосветских идиотов!
Я хватала ртом воздух, не находя слов. Собравшись, заметила:
– Не вижу никакого идиотизма в том, чтобы быть вежливым. Я не навязывала вам своё общество и не понимаю, почему мои слова вызывают такой протест. – Не дождавшись реакции – Рэй сидел, вцепившись в руль и щурясь смотрел вперёд – я добавила: – Мой отец, когда узнает, как вы были грубы со мной…
– Я его живого-то не боялся, теперь-то что, – пожал плечами виконт.
Я подалась к нему, схватив обеими руками за локоть:
– Что? Что тебе известно?
Из-за меня машина вильнула. Рэй затормозил и, когда автомобиль остановился, взглянул на меня:
– Всем известно. Уже скоро месяц. Ты же была у Бараньей башки, я видел, как ты спускалась.
Я мелко затрясла головой, не желая отказываться от призрака надежды:
– Замка нет, но я полагала, что люди спаслись!
Жадно всматриваясь в синеву глаз виконта, я искала в них намёк на злую шутку, но он был на удивление открытым. Похоже, юноша не предполагал, что станет гонцом с дурными вестями.
– Их долго искали, – он отвернулся и тронул машину. – Отец посылал целые экспедиции прочёсывать округу. Никаких следов.
Тент был свёрнут и брошен позади нас, поэтому стоило отклониться в сторону, в лицо ударял встречный поток воздуха. Что я и сделала – зажмурившись, подставила лицо ветру.
Итак, я осталась одна на белом свете. Это была первая мысль. Вторая: меня спасла поездка в поместье Боннтов. Горько было оттого, что почти месяц я безмятежно существовала в уютном флигеле в глубине графского парка и беспокоилась лишь о том, почему моё присутствие там игнорируют. В то время как моя семья полностью…
Я всё-таки вынырнула из потока воздуха и уткнулась в ладони. Нужно быть сильной. Мама, папа, сёстры… все они, без сомнения, желали мне долгой и счастливой жизни. Ради их памяти я должна постараться… Должна. Но сил на это я не чувствовала совершенно.
– Приехали, – вырвал меня из задумчивости насмешливый баритон.
Я то ли привыкла к беспардонности виконта, то ли настолько погрузилась в свои страдания, что не почувствовала себя задетой. Похоже, восприятие действительности притупилось. Отняв руки от лица, я увидела двухэтажный каменный дом под черепичной красной крышей. Машина остановилась во дворе неподалёку от коновязи, где помахивали хвостами, отгоняя оводов, четыре каурые лошадки.
– Что это? – равнодушно поинтересовалась я, проследив взглядом за группой из шести мужчин, шумно вываливавшихся из дверей на крыльцо.
– Трактир. Он переполнен, но я снял для тебя комнату.
– Для меня? А ты?
Рэй усмехнулся, заметив, что я «сдалась» и оставила светский тон.
– Переночую в машине, не рискну оставить её без присмотра.
Он выбрался наружу и занялся брезентом, собираясь натянуть тент. Я подёргала ручку, едва не отломив рычажок, распахнула дверцу и, морщась от боли, вынесла ноги наружу, затем встала на правую, держа на весу больную.
– Тебе что-нибудь нужно из этого? – спросил виконт.
Я обернулась, полагая, что речь идёт о моей смешной котомке, но увидела дорожный сундук. Тот самый, что остался во флигеле, а теперь высился на заднем сидении.
– Ты не забыл мои вещи, Рэй? – удивилась я.
– Выкрал, – сквозь зубы процедил виконт, – отец приказал доставить тебя в поместье, но я не собирался этого делать, поэтому и позаботился о единственном имуществе, что у тебя осталось.
– Спасибо, – я откинула крышку и зарылась в вещах. Они пахли домом. – Как же ты дотащил его один?
– Садовник помог. Он, кстати, благодарил за то, что подбросила ключ. Иначе он не смог бы оправдаться.
Я вспомнила любителя напевать за работой и улыбнулась.
Пока мой невольный спутник искал что-то между креслами, я спешно перегрузила из сундука в котомку бельишко и чистое платье, оставив там дождевик.
– Можно идти, – попыталась ступить на больную ногу и охнула.
Виконт подал мне трость из красного дерева с бронзовым набалдашником. Я вздрогнула, заметив инкрустацию в виде знакомого мне символа дома Боннтов.
– Так будет проще, – пояснил он и потянул из моей руки пиджачок, – давай, дотащу сумку.
Изо всех сил сдерживая стон, я хромала мимо стопившихся в общем зале людей. Краем глаза заметила любопытные и насмешливые взгляды. Ни капли сочувствия. Не то чтобы я в нём нуждалась, но могли хотя бы для приличия… Хотя о чём я? Пора распрощаться с иллюзиями, обретёнными за время счастливого детства.
Виконт отнёс котомку и, не задерживаясь, вернулся к автомобилю. Меня сопровождала словоохотливая служанка. Пока мы тащились по коридору, я успела узнать кучу неприятных подробностей о семействе хозяина трактира. Толстуха ругала его, не стесняясь. Основной претензией женщины была его жадность. Именно из-за неё вышли из строя все печи. Уже в комнате, усевшись и вытянув ноющую ногу, я поняла, чем это обернётся для меня.
– Горячей воды не будет? Помыться бы.
– Говорю же, – всплеснула руками служанка, – негде греть! Еды горячей тоже нет. Если пожелаете, прикажу творогу со сметаной доставить.
– Да, пожалуйста. И холодной воды хотя бы, – я внутренне содрогнулась, представляя, как полезу в холодную ванну, но смыть с себя накопленный негатив было жизненно необходимо.
Болтушка скрылась за дверью. Я едва успела избавиться от ботинок и разбинтовать ногу, как в комнату постучались. Это оказался мальчик лет десяти – запуганный и тощий, с каштановыми кудряшками и карими глазами. Он принёс еду.
Ребёнок мне приглянулся, и я предложила ему монету.
– Нет-нет! – отступил он. – Хозяин отберёт. Да ещё поколотит. Вы лучше ему заплатите.
– Ты здесь прислуживаешь?
Паренёк пожал плечами, не зная как ответить. Моё предложение поесть отверг. И даже оглянулся на дверь, словно опасался, что нас подслушивают. Спросил разрешения уйти, я позволила. Он показался мне таким неприкаянным, что сердце разрывалось. Решила, что как только чуть-чуть отдохну, позову его и расспрошу о родителях. Почему-то была уверена, что мальчик сирота.
Едва я, завершив трапезу, отодвинула тарелку, в дверь снова постучали. В приоткрывшуюся щель заглянула болтливая служанка. Она оценивающе оглядела мой наряд, состоящий из нижней юбки, рубашки и домашних туфель, и весело сообщила:
– Повезло вам, госпожа! Печи заработали. Я вам первой воды согрела. Нести? – улыбнувшись в ответ на мой радостный возглас, спросила: – Можно мне Гай поможет?
– Кто? – удивилась я, услышав «Рэй». – Виконт?
– Мальчишка. Подсобник. Он был у вас.
– А! Конечно.
Они вдвоём затащили здоровенный чан в туалетную комнату, оттуда послышался шум наполняемой ванны. Мне требовалась помощь, но с толстухой не хотелось оставаться наедине, а мальчика было неловко привлекать, поэтому я спросила:
– Нет ли в трактире девочки, чтобы помогла мне принять ванну?
– Моя сестра с удовольствием согласится, – обрадовано воскликнул Гай, – Лида.
– Очень хорошо, приведи её.
Мальчишка убежал, а толстуха, уходя, предупредила:
– Деньги не давайте. Хозяин всё одно отберёт.
– И тебе тоже?
– И мне, – печально пожала плечами служанка, – жадный, как сам…
Она вышла, не закончив мысль, так я и не узнала степень алчности хозяина трактира.
Вскоре пришедшая Лида не выглядела такой забитой, как брат, но и разговорчивой её нельзя было назвать. Девочка лишь подтвердила догадку, что они с Гаем двойняшки. Небольшой рост и некая угловатость выдавали в серьёзной и уверенной на вид девочке отроковицу. Я тоже не была расположена к разговорам, поэтому внутренне поблагодарила Лиду за сдержанность.
Тёплая вода, лавандовое мыло, щётка в ловких ручках помогли избавиться и от дорожной пыли, и от усталости. Лишь горечь от потери родных невозможно удалить так просто.
Обтерев меня насухо махровым полотенцем, размером с небольшую лужайку, помощница указала на небрежно брошенный поверх сложенного на стуле платья кошель:
– Видел кто?
Я, натягивая рубаху, неопределённо угукнула. Болтливая служанка точно видела, и хозяин, кажется, тоже.
– А что?
– Худо, – нахмурилась Лида, – в прошлом годе маму с папой ограбили и убили.
Я задохнулась от нахлынувшего густой волной сочувствия:
– Вы сироты? Кто заботится о вас?
Лида зыркнула на меня сердито:
– Я могу позаботиться и о себе, и о брате. Кошелёк напоказ не выставляйте.
Её покровительственный тон умилял. Так выговаривают младшей сестрёнке, но никак не взрослой малознакомой тёте. Лида занялась уборкой в ванной комнате, а я приготовилась ко сну. Кошель спрятала в котомку. Поразмышляв с минуту, достала револьвер и сунула его под подушку. Девочка, завершив дела, пожелала доброй ночи, велела запереть дверь и, громыхнув на прощанье жестяным ведром, ушла.
Спала я урывками. То проваливалась в бездну, то, выныривая, оказывалась в каменной воронке, стремительно закручивавшейся в гипнотический вихрь. Пугающие картины сменялись улыбчивыми лицами родных. Мама и папа старались утешить меня ободряющими взглядами, но едва я устремлялась кому-нибудь навстречу, как видение отступало, и я обнаруживала себя в неосвещённой комнате трактира.
Очередное пробуждение вызвал грохот и последовавший за ним скрежет. Я села в кровати, мигом стряхнув сонливость.
– Кто здесь? – В дверном проёме, тихо переругиваясь, толкались две тени. Как я поняла по их судорожным движениям, непрошеные гости запутались в растянутой у входа верёвке. Это дало мне время. Нашарив пистолет, я взвела курок и сказала хриплым спросонья голосом: – Прочь пошли! Буду стрелять.
Один из мужчин замер, второй резво рванул ко мне:
– Врёшь, паскуда!
Я нажала на спусковой крючок. Выстрел испугал меня едва ли меньше грабителей. Те на секунду застыли, потом оба бросились ко мне. «Промазала», – с облегчением подумала я и снова взвела курок. Выстрелила бы опять, ведь сердце замерло от страха: что на уме преступников – банально ограбят или придумают похуже? Меня спас звонкий визг и высокий девичий голос:
– Убили! Уби-и-и-или!
Тёмные фигуры попятились и кинулись прочь из комнаты. Я лишь успела разобрать угрозу:
– Ничего, птаха, не уйдёшь! Брательник твой умотал, защитить некому.
Я сидела, держа в трясущихся руках пистолет, и заливалась слезами. Сквозь охвативший меня ужас едва пробивалась мысль: меня с кем-то спутали.
– Госпожа! – Из коридора плыл свет газового фонаря. Я узнала голос Гая.
– Заходи, не бойся.
Чтобы случайно не выстрелить, я вернула пистолет в нейтральное положение.
– С вами всё хорошо? – мальчик перебежал к столу, устроил на нём фонарь и прибавил яркость. Сразу стало будто теплей, страхи исчезли.
Я кивнула.
– Мне послышался голос твоей сестры.
– Лида устроила ловушку у вашего порога, мы караулили по очереди, – ответил Гай быстрым шёпотом и добавил чуть спокойнее: – испугались, что это они стреляли.
Не знаю почему, но подвинувшись и предложив мальчику сесть на край кровати, я спросила:
– О каком ещё брате они говорили?
– О вашем, – паренёк удивлённо вскинул брови, – о том, что снял для вас комнату. Он сказал, что сестра поживёт здесь. Заплатил вперёд.