Помещение оказалось больше, чем вся квартира миссис Хадсон. Стены здесь тоже были отделаны тёмным деревом, пол устилали толстые ковровые дорожки.
Люциус увидел кресла из чёрной кожи, широкие, обитые кожей диваны и маленькие деревянные столики. В креслах и на диванах сидели старики в дорогих костюмах. Большинство были седыми, а то и вовсе лысыми; многие гордо выставляли напоказ бороды. В воздухе висел густой дым курительных трубок, официанты в чёрных костюмах разносили серебряные подносы с бокалами шерри и чайными чашками, от которых шёл пар. Чтобы заглушить звук шагов, официанты обернули ботинки мешочками из плотной ткани.
Старики молчали, углубившись в книги или газеты, уставившись в одну точку или задумчиво глядя в окно – прямо как Шерлок Холмс дома на Бейкер-стрит. Приход Майкрофта и изумлённого двенадцатилетнего мальчика, похоже, никого не заинтересовал.
Брат Холмса, не говоря ни слова, провёл Люциуса в другой конец комнаты, и они вышли на лестницу, ведущую наверх.
Пока Люциус поднимался по лестнице, его всё сильнее разбирало любопытство. Кажется, они были на пути к башне, которую он заметил снаружи на крыше здания. «Интересно, куда он меня ведёт?» – гадал мальчик.
Наверху лестницы была ещё одна дверь – не такая тяжёлая и величественная, как в нижней части дома. Обернувшись к Люциусу, Майкрофт многообещающе улыбнулся. Он нажал ручку, распахнул дверь и жестом пригласил мальчика войти.
Люциус медленным шагом последовал приглашению. При виде комнаты, которая располагалась за дверью, глаза его округлились.
Очевидно, они находились на самом верху башни. В окна со всех четырёх сторон проникал солнечный свет. С восточной, западной и северной сторон виднелись соседние дома. С юга открывался великолепный вид на Темзу, проходящие по ней корабли и ближние мосты. В высоком сводчатом потолке тоже были проделаны маленькие окошки.
Интерьер оказался ещё необычнее архитектуры. Здесь была собрана куча замечательных вещей. Кресла и столики, которые, видимо, забраковав, перетащили сюда из клуба, стояли как попало. На некоторые из них были наброшены цветные шёлковые платки с экзотическими узорами. Перед одним из мягких кресел лежала львиная шкура, на стенах между окнами висели странные деревянные маски и пёстрый щит с перьями. На люстре, свисающей со сводчатого потолка, покачивалось копьё.
В задней части комнаты несколько столов были сдвинуты, образовав подобие верстака. Там царил ещё больший беспорядок. Три четверти инструментов и аппаратов, стеклянных колб и катушек и механизмов с шестерёнками, которые там валялись, Люциус ещё никогда не видел своими глазами. А о существовании четверти из них даже и не подозревал. Так, например, над верстаком на высоте двух футов[1] покачивался железный шар величиной с мяч, и из его отверстий снизу исходило мягкое синее свечение.
– О боже! – вырвалось у Люциуса, и он тут же зажал себе рот ладонью, поняв, что произнёс это вслух. Когда он повернулся к Майкрофту, тот ему подмигнул:
– Не волнуйся. Здесь можно разговаривать. Здесь, наверху, действуют другие правила, чем в остальной части клуба «Диоген». – Бросив взгляд на копьё на люстре, Майкрофт тихо вздохнул. На прощание он дружелюбно кивнул Люциусу: – Желаю хорошо провести время. – Он вышел на лестницу и закрыл за собой дверь.
Люциус медленно прошёл в глубь комнаты, удивлённо разглядывая обстановку. Тот, кто здесь живёт, должно быть, очень странный тип.
– Только мне-то что здесь делать? – пробормотал он себе под нос.
Ему никто не ответил. В комнате царила тишина. Из угла донёсся звук, напоминающий тихий стрекот сверчка, что сбило Люциуса с толку.
Вдруг дверь за его спиной распахнулась, и повеяло сквозняком. «Балкон, опоясывающий башню», – сообразил Люциус. Очевидно, снаружи кто-то был. Обернувшись, он, к своему удивлению, увидел двух мальчиков и девочку примерно его возраста. Их сопровождал популярный ныне автомат-дворецкий – механический человек из шестерёнок и металла. Он явно знавал лучшие дни: латунная грудь покрыта царапинами и вмятинами, руки и ноги, похоже, были от разных моделей и не подходили друг к другу. При каждом шаге он скрипел и дребезжал, а из ушей в форме воронок вырывались облачка пара.
– О! – воскликнул первый мальчик – крепко сложённый самоуверенный блондин. – Смотрите – новенький!
– Здо́рово! – восхитился второй мальчик – щуплый, с чёрными гладкими волосами и в очках в никелевой оправе. Автомат-дворецкий, видимо, принадлежал ему, поскольку они шли рядом.
– Надеюсь, хоть кто-то нормальный, – заявила девочка. К удивлению Люциуса, она была в пёстром развевающемся одеянии, а потому в его глазах – самой ненормальной в этой комнате.
– Кто бы говорил, – усмехнулся блондин, очевидно, подумавший о том же. – Скоро увидим. – Он протянул Люциусу руку. – Привет, я…
– Я тебя знаю! – выпалил Люциус. – Две недели назад ты был в порту, на корабле Аллана Квотермейна, путешественника!
Мальчик, прищурившись, испытующе посмотрел на Люциуса:
– Точно, ты тоже был в порту. Недавно в Лондоне?
Люциус кивнул.
– Ты здесь впервые?
Люциус снова кивнул:
– Меня зовут Люциус. Люциус Адлер.
– Очень приятно. Позволь представить, – блондин указал на своих спутников. – Это Теодосия Паддингтон – мы зовём её Тео, Харольд Кейвор и его ходячий автомат-библиотека Джеймс, а я Себастиан Квотермейн, сын Аллана Квотермейна, которого ты видел в порту. Добро пожаловать в «Вороново гнездо»!
Глава 3
Чаепитие со змеёй
– «Вороново гнездо»? – недоверчиво повторил Люциус. – Это ещё что такое?
– Ты что, воронов никогда не видел? – вопросом на вопрос ответила Теодосия. «Тео», – мысленно поправил себя Люциус. – Здесь, наверху, повсюду их гнёзда. Иногда мне кажется, что это они истинные жители Лондона, а мы, люди, всего лишь гости, которых терпят.
Люциус понял. Ему уже тоже бросились в глаза чёрные пернатые – в большом городе на Темзе в них не было недостатка. Не их ли называют хранителями Британской империи? Он где-то читал, что, пока в Лондоне не перевелись во́роны, империя в безопасности. Это, конечно, суеверие, но Люциусу оно нравилось.
– Я бы назвал нашу штаб-квартиру «Пороховой бочкой» или «Львиным логовом», – пожал плечами Себастиан, – но Тео оказалась здесь первой и решила, что мы сидим в «Вороновом гнезде». Но я совсем позабыл хорошие манеры. Хочешь чаю?
Люциус невольно вспомнил безвкусное пойло, которое подавали на Бейкер-стрит, и скривился:
– Э-э-э, не знаю. Спасибо.
– У нас есть чай из Индии, – сообщила ему Тео. – Лучший, какой только можно раздобыть. Мой папа привёз.
– И чай ройбуш из Африки, – добавил Себастиан. – А ещё Харольд изобрёл несколько специальных смесей, которые обязательно нужно попробовать. – Он бросил дружески-насмешливый взгляд на щуплого мальчика в очках.
– Да, нужно! – подтвердил тот. – Например, мою яблочно-одуванчиковую смесь. Или терпкий корабельный речной.
– Терпкий корабельный речной? – переспросил Люциус.
– Чай с добавлением воды из Темзы, – пояснил Себастиан. – Если насыпать туда побольше сахару, на вкус напоминает грязь с сахаром. – Его передёрнуло.
– Невежда, – проворчал Харольд.
– Я пью только индийский чай, – сообщила Тео.
– А я останусь верен ройбушу, – сказал Себастиан.
Харольд с надеждой посмотрел на Люциуса. Он напоминал щенка, который только-только научился приносить палочку и непременно хочет поиграть. Внутренний голос подсказывал Люциусу последовать примеру Тео и Себастиана и выбрать какой-нибудь сорт чая, который пьют и за пределами этих четырёх стен. Но он понимал, что, если хочет здесь и сейчас обрести друга, ему придётся, так сказать, проглотить горькую пилюлю.
– Яблоко с одуванчиком здо́рово звучит, – соврал Люциус, улыбаясь своей лучшей сценической улыбкой.
– Классно! – воскликнул Харольд. – Сейчас сделаю. Разумеется, свежезаваренный в моей специальной чаеварке! – Он указал на беспорядочное сооружение из колб и проводов на верстаке. – Джеймс, а ты пока принеси чашки, – велел он автомату-дворецкому.
– С величайшим удовольствием, мастер Харольд, – жестяным голосом отозвался тот и повернулся к Люциусу: – Кстати, я тоже хотел бы выразить свою радость по поводу знакомства с вами, мастер Люциус.
– Э, спасибо, – пробормотал Люциус. Ему ещё не приходилось иметь дела с автоматами-дворецкими, поэтому он не знал, как обращаться с Джеймсом. «Наверное, так же, как со слугами-людьми», – подумал он.
Джеймс со стуком поковылял за чашками, а Харольд удалился в свой экспериментальный уголок и начал хлопотать. Он зажёг маленькую горелку и нагрел воду в колбе. Потом открыл кран, и вода через стеклянную трубку полилась в мешалку. Видимо, пар из колбы одновременно нагревал другие сосуды с жидкостями красно- и золотисто-коричневого цвета. Харольд взял первую чашку и подставил её под носик мешалки, куда он залил всего глоток золотисто-коричневой жидкости.
– Так, индийский чай готов. – Он посмотрел на Тео. – С молоком или сахаром?
– И с тем и с другим.
Харольд, открыв ещё один кран, залил в мешалку молоко, потом, дважды дёрнув за рычажок на ящике, добавил две чайные ложки сахара. Наконец он трижды повернул ручку мешалки и наполнил первую чашку. Таким же образом он приготовил остальные напитки.
Люциус считал, что мальчик слишком усложняет такое повседневное действие, как заваривание чая. Но у него хватило ума промолчать.
– Надеюсь, я не испорчу себе желудок, – пробормотал он, разглядывая издали зелёно-коричневую бурду под названием «яблоко с одуванчиком». – Миссис Хадсон расстроится, если за ужином я не смогу проглотить ни кусочка.
– Миссис Хадсон? – переспросила Тео.
– Она сдаёт квартиру мистеру Холмсу и доктору Ватсону, – ответил Люциус.
– Ты живёшь у Шерлока Холмса, сыщика?! – с восторгом воскликнул Харольд, стоящий у чаеварки. – Обалдеть!
– Там довольно скучно, – заметил Люциус. – Шуметь нельзя, трогать ничего нельзя, и участвовать в расследованиях мне тоже не разрешают. Хорошо, что брат мистера Холмса взял меня сюда. Здесь мне нравится. – Улыбаясь, он опустился в одно из больших мягких кресел, на которое было наброшено пёстрое шерстяное покрывало. Под ним, кажется, лежало что-то вроде подушки.
Себастиан со свистом втянул воздух и состроил гримасу:
– Я бы не стал туда садиться.
– Что? Почему? – растерялся Люциус.
Подушка под Люциусом зашевелилась.
– Потому что это кресло мисс Софи, – разъяснила Тео. – Неужели не видно?
«Мисс Софи?» – хотел было переспросить Люциус, но успел произнести лишь «Мисс Со…». Рядом с ним из-под покрывала вдруг вынырнула змеиная голова величиной с ладонь.
– О-о-о! – испуганно протянул Люциус, и глаза его округлились.
Змея уставилась на него.
Мальчик, вскрикнув, вскочил с кресла:
– Это ещё что такое?! – Собственный голос показался ему слишком визгливым.
Себастиан засмеялся:
– Я же говорил: я бы не стал туда садиться.
– Это, – сказала Тео, – мисс Софи, мой тигровый питон. – Она подошла и стянула шерстяное покрывало. Под ним оказалось сильное блестящее чёрно-коричневое чешуйчатое тело настоящей змеи-констриктора, уютно свернувшейся в кресле. Змея подняла голову и посмотрела на девочку, шевеля раздвоенным языком.
– Разве она не красавица? – Бесстрашно улыбаясь, девочка подняла змею не меньше семи футов длиной и положила себе на плечи. Голова мисс Софи покоилась на её правой руке. Тео, похоже, даже не приходило в голову, что питон может без труда её задушить. Хотя в данный момент вид у змеи был скорее сонным и она без сопротивления позволяла делать с собой что угодно.
Люциус сглотнул, поняв, что в корне поменял своё мнение о Теодосии Паддингтон. До этого она казалась ему странноватой из-за пёстрых развевающихся одежд. Но, по-видимому, она была ещё и чертовски смелой – или совершенно чокнутой.
– Юные господа, леди Теодосия, чай подан, – возвестил автомат-дворецкий Джеймс, держа в металлических руках поднос с тремя чашками. Четвёртая чашка уже была у Харольда в руке.
Люциус, Себастиан и Тео взяли чашки, и все сели. На этот раз Люциус внимательно смотрел, куда садится. Кто знает, какие экзотические домашние животные есть у сына исследователя Африки Квотермейна! Люциусу пришли на ум жирные пустынные пауки и готовые в любой момент ужалить скорпионы.
– Не волнуйся, – ухмыльнулся Себастиан над чайной чашкой, будто прочёл мысли Люциуса. – Мисс Софи – единственная звериная обитательница «Воронова гнезда», у которой нет перьев.
– Не считая пары жуков, которых ты притащил из Африки, – вмешалась Тео. – И этого кузнечика, который постоянно громко стрекочет. Наверняка выполз из твоего чемодана.
– Буду знать, – ответил Люциус. Значит, он не ошибся: это действительно стрекотал сверчок.
– Итак, ребята, давайте поднимем чашки! – воскликнул Харольд. – За нашего нового друга Люциуса!
– За Люциуса! – чокнулся с ним Себастиан.
– За вас, – сказал Люциус.
– Гип-гип… – громко начал было Джеймс, но сбился, провожая растерянным взглядом облачко пара, вырвавшееся из его головы. – И… э-э-э… ура!
Сделав глоток, Люциус обнаружил, что вкус у его яблочно-одуванчикового чая – каким-то невероятным образом одновременно фруктовый и горький – просто отвратительный. Тем не менее он выдавил улыбку и кивнул Харольду:
– Очень… необычно.
– Хорош, правда? – спросил Харольд, который, видимо, пил то же самое.
– Необычен, – настаивал Люциус.
Себастиан едва заметно улыбнулся и поставил чашку:
– А что ты делаешь в Лондоне?
– Ничего особенного, – пожал плечами Люциус, в который раз за этот день подумав о маме. Его снова охватила тоска по ней, но он не хотел показывать этого остальным. – Я живу у мистера Холмса, пока моя мама в отъезде, – пришлось ему соврать. – Она иллюзионистка и путешествует сейчас с варьете по Европе. Обычно она берёт меня с собой, но в этот раз не получилось, и она оставила меня у своих давних знакомых Холмса и Ватсона. Полный отстой, – поморщился он, но глаза Харольда заблестели от возбуждения:
– Странствующая иллюзионистка? Просто фантастика! Ты наверняка много где побывал.
– Это да. В Нью-Йорке, Риме, Париже. Везде, где ценят шоу иллюзионистов. На ярмарках мама не выступает – только на крупнейших сценах мира. – На самом деле им уже приходилось зарабатывать себе на хлеб в довольно убогих заведениях, но об этом Люциус предпочёл умолчать.
– Как увлекательно! – восхитился Харольд.
– Значит, ты идеально вписываешься в нашу компанию, – заключил Себастиан. – Мы все уже повидали мир. Ну, кроме Харольда – он никуда не выезжал из Лондона, насколько я знаю.
– А вот и нет, – возразил Харольд. – Два года назад я ездил на морской курорт Милфорд-он-Си на южном побережье Англии.
Люциус вскинул брови, и Себастиан тоже вопросительно посмотрел на Харольда:
– Морской что?
– Курорт, – пробормотал Харольд. – Мама отправила меня туда. Из-за всех этих аллергий. Там было довольно скучно… – Он смущённо помешал ложечкой чай, но потом лицо его прояснилось: – Но кое-что хорошее там всё-таки было. В одном антикварном магазинчике я наткнулся на ржавые детали автомата-дворецкого. Чтобы не скучать, я купил их и начал мастерить. После возвращения я в папиной лаборатории ещё кое-что улучшил. Так появился Джеймс – ходячий лексикон, который помогает мне в исследованиях и экспериментах. Я внёс в него всю информацию из папиной научной библиотеки. Теперь он всё знает и просто незаменим. Кроме того, он не просто машина. Полтора года назад во время прогулки в него ударила молния, и с тех пор он ведёт себя не как автомат. Папа считает это неисправностью ядра управления, но я вам клянусь – это нечто большее. Он почти как живой. Мой самый верный спутник.