И они продолжили свой путь по коридорам.
– Пятая камера направо после ниши внизу, – объяснил Эрнальд Алисе.
Стекс приблизился к Абелю и протянул крошечный нос к таранкойцу, пытаясь обнюхать его на расстоянии. Потом отошёл на несколько шагов, бормоча на ходу таинственные фразы. А Фрижель в это время обходил камеры, стараясь разглядеть сквозь чёрные квадраты окон с решётками, есть ли в них пленники. Но большинство камер пустовали.
Тем временем Алиса открыла пятую дверь. В проёме двери тут же появилась старая, седая как лунь женщина. Оказавшись на свободе, она бросилась к камере напротив и принялась барабанить в дверь.
– Эй! – кричала она. – Ты ещё жив? Блейз тебя задери!
Когда по знаку Эрнальда Алиса открыла и эту камеру, Фрижель почувствовал, как у него от волнения задрожал подбородок. Он узнал бы этот голос из тысяч других.
Хромая, из камеры вышел пожилой мужчина.
– Разумеется, я ещё жив, – сказал он ядовитым тоном. – Причём только ради того, чтобы тебе досадить.
Судя по всему, они были рады видеть друг друга, но скрывали это, не осмеливаясь проявлять чувства. С притворным негодованием они повернулись друг к другу спиной, но Фрижель успел заметить некое подобие улыбок, чуть тронувших их губы, и слезинки, блеснувшие в уголках глаз.
– Ронни! Эрмелина! – крикнул Фрижель, чувствуя, что счастье от встречи со старыми друзьями переполняет.
Старуха едва устояла на ногах, увидев юношу.
– Фрижель? – спросила она дрожащим от волнения голосом.
Не веря собственным глазам, она медленно подошла к Фрижелю. Ронни брёл за ней с видом человека, стесняющегося собственных чувств. Когда она оказалась в кубе от юноши, которого она воспитала как собственного сына, слеза скатилась по её щеке. Эрмелина смахнула её и, широко раскрыв объятия, заключила в них и деда, и внука.
– Эрмелина, – проворчал Эрнальд, – мне больно.
– А ведь это только начало, то ли ещё будет, – ответила она. – Старый лгун, я лично займусь тобой, дай только выбраться отсюда!
Она без конца целовала Фрижеля, ощупывала дрожащими руками его голову, лицо, шею, взъерошила каштановую шевелюру, окидывала материнским взглядом.
– Надо же, как ты вырос! – сказала она, вытирая глаза. – Ты стал почти мужчиной. – И, повернувшись к Алисе и не сводя с неё изучающего взгляда, она шёпотом спросила: – Это твоя подружка?
– Нет, Эрмелина, это Алиса. Она просто мой друг.
Старуха качнула головой, хотя Фрижель так и не понял, чего в этом жесте было больше: одобрения или разочарования.
– Ну ладно, хватит разговоров, я есть хочу, – заявил Стекс.
Эрмелина не в силах скрыть брезгливости спросила:
– А это что ещё за недоразумение?
Абель посмотрел на Фрижеля, и они едва сдержались, чтобы не расхохотаться.
– Церемонию представлений перенесём на более поздний срок, а сейчас мы должны освободить ещё нескольких человек.
Эрмелина демонстративно отвернулась от него и, свистнув сквозь зубы, сказала:
– Ну, конечно, это ведь так сложно объяснить в двух словах!
Фрижель почувствовал, как Эрнальд едва слышно крякнул. Ещё не бывало такого, чтобы он испугался гнева Эрмелины. У неё не было привычки держать камня за пазухой, и она всегда говорила правду в лицо. А в глубине души старуха была доброй и мягкой, как шерстяной блок.
Бывшие пленники направились к следующей лестнице. Алиса вставила ключ в скважину двери одной из камер. Вдруг в другом конце коридора раздался голос, заставивший её застыть на месте:
– Неужто вы не примете меня в свою компанию?
Хуггин и последний охранник обнаружили их! Начальник Суратана улыбался, хищно проводя языком по остроконечным подпиленным зубам. В каждой руке он держал по бриллиантовому мечу, а его напарник, ухмыляясь, поигрывал золотым лезвием.
Фрижель хотел было усадить деда на пол, чтобы его не изувечили во время сражения, но, отстранив внука, Эрнальд дал понять, что в этом не нуждается.
– Люд Лоу промахнулся, наняв для тюрьмы всего нескольких охранников, – сказал он.
В ответ на его замечание послышалось грозное хихиканье.
– А зачем платить лишнее? – спросил Хуггин. – Ведь мы находимся на океанском дне, и сбежать из Суратана невозможно.
– Сдавайся, Хуггин. Твоя песенка спета.
Фрижель в то же мгновение узнал резкий и непререкаемый тон деда, с которым тот обращался к сильверфишам в Ланньеле. Но как же давно всё это было!
Тюремщик сплюнул и вытер губы.
– А что вы собой представляете? – произнёс он, указывая на каждого из них концом бриллиантового меча. – Три старых развалины, три подростка и ничтожная собачонка.
Фрижель отметил про себя, что гоблин исчез.
– Алиса, – шепнул Эрнальд, – открой дверь.
Алиса потянула за створку двери, и та открылась, скрежеща на весь коридор. Хуггин отступил на шаг, и Фрижелю показалось, что в его взгляде молнией промелькнул ужас. Огромная белая рука опёрлась на стену, затем показалась густая шевелюра из рыжих вьющихся волос, и громадное существо наконец предстало перед ними. Оно было выше Фрижеля по меньшей мере на пару кубов, а голова почти касалась потолка. Впечатляющих размеров мускулы перекатывались под молочно-белой кожей. Голубая накидка покрывала широкое плечо. Когда это невиданное существо повернулось к Фрижелю, он чуть не поперхнулся от удивления: могучий воин оказался… женщиной. Она преклонила колени перед Эрнальдом, повернувшись спиной к Хуггину, как если бы он не представлял для неё реальной опасности.
– Спасибо, вакиза, – сказала она. – Пусть жемчуга укажут тебе путь за то, что ты вытащил меня из этой дыры.
– Хима… – начал Эрнальд.
Но громадная воительница не дослушала его и подошла к Алисе. И простёрлась ниц перед девушкой.
– Я тебя пока ещё не знаю, – произнесла она, – но благодарю тебя, найяти, за то, что ты привела сюда своих мужчин, чтобы освободить всех нас. Пусть жемчуга укажут тебе путь.
– Вакиза? Найяти? Что всё это значит? – спросил Фрижель.
– Я тебе потом объясню, – ответил дед.
Алиса, будучи не в состоянии вымолвить ни слова, стояла открыв рот и не сводила глаз с громадной женщины. А Хима вдруг протянула ей руку:
– Найяти, у тебя такие замечательные кинжалы. Не могла бы ты мне их одолжить на мгновение?
Глава 5
И тут воительница запрыгнула на Хуггина и охранника с удивительным для её габаритов проворством.
– Хима из племени сарматов, – объяснял Эрнальд Фрижелю. – Это кочевое племя из дельты Cпрутов. У сарматов матриархальный строй: женщины воюют, а мужчины трудятся архитекторами, инженерами или рыбаками. Вот почему она назвала Алису «найяти». Это слово обладает несколькими значениями на их языке. Они употребляют его при обращении к любой другой женщине, и оно может обозначать такие понятия, как «сестра», «воительница» или «предводительница». В культуре Химы Алиса, вне всякого сомнения, является главой нашей группы.
Фрижель кивнул.
– А вакиза? – спросил он. – Что означает это слово?
Но Эрнальд, сделав вид, будто не услышал его вопроса, продолжил:
– Сарматов ещё называют «истребителями эндерменов». И, надеюсь, ты понимаешь почему.
Такое прозвище заинтриговало Фрижеля, и он переключил внимание на сражение, разворачивающееся на его глазах в глубине коридора. Хима уже успела расправиться с охранником с золотым лезвием и, обхватив рукой Хуггина за шею, приподняла его над полом. Ноги начальника тюрьмы болтались в пустоте, и он махал перед собой руками, моля воительницу пощадить его.
– Она его сейчас прикончит! – воскликнул Ронни, охваченный беспокойством.
– Хима! – раздался голос Эрнальда. – Приведи его ко мне, он нам ещё пригодится.
Сарматка кивнула:
– Хорошо, вакиза.
Подцепив Хуггина, как мелкую зверушку, она заставила его преклонить колени перед Эрнальдом, а свободной рукой воительница протянула оба кинжала Алисе. Фрижеля удивило то почтительное уважение, с которым Хима относилась к его деду. И он вспомнил, что Стекс также называл Эрнальда вакизой. И как такое могло случиться, что они все знали друг друга? Может быть, дед встречался с ними во время своих таинственных исчезновений из деревни? А что касается Эрмелины, то, скорее всего, она никогда не видела ни гоблинов, ни тем более сарматов, если судить по ошеломлённому выражению, застывшему на её лице.
– Ты покажешь нам свои апартаменты, Хуггин? – спросил Эрнальд, улыбаясь.
Тюремщик отрицательно покачал головой и сплюнул. Хима, не прикладывая особых усилий, приподняла его, как марионетку из кукольного театра Ронни, и швырнула в коридор.
– Я хочу есть, – заныл Стекс. – Может быть, у кого-нибудь есть жгучий порошок? Мне так хочется жгучего порошка.
Произнося эти слова, он уставился маленькими, пронзительно-чёрными глазами на Абеля. «А ведь он, кажется, предпочёл смыться, как только появился Хуггин с охранником», – отметил про себя Фрижель, который даже не заметил, когда гоблин вернулся. У юноши вдруг возникло подозрение, что Стекс решил убраться подобру-поздорову, чтобы не принимать участия в сражении. А тем временем Хима резко повернулась и уставилась на мелкое существо. В её глазах горела ненависть.
– Она меня сейчас прибьёт! – запричитал гоблин. – Она меня сейчас прибьёт!
Сарматка, лицо которой пылало от гнева, посмотрела на Эрнальда.
– Оставь его, Хима, – сказал дед Фрижеля. – Оставь его в покое. Я знаю Стекса и несу за него ответственность. Я в курсе всех тех разногласий, которые разделили ваши народы. Но чтобы выйти отсюда, мы должны действовать как одно целое.
Хима выпрямилась, расправила громадные плечи, хрустнула шейными позвонками и пошла вперёд. Видя, что сарматка повернулась к нему спиной, Стекс выкрикнул ей вслед:
– Мы тоже вас ненавидим, белокожие уроды!
Эрнальд грозно посмотрел на него.
– А ты, гоблин, крипер тебя задери, – проворчал он, – следи за своим языком и не мели что попало, если не хочешь, чтобы я оставил тебя здесь!
Стекс спрятался за спины Фрижеля и Абеля и пошёл вслед за ними, бормоча нечто невразумительное.
Когда они проходили мимо одной из камер, белая рука появилась из зарешёченного окна и кто-то позвал Химу:
– Эй, найяти!
Воительница остановилась как вкопанная.
– Нельв? И ты здесь?
– Месяц тому назад они меня засадили сюда. Талес ничем не смогла мне помочь.
Хима повернулась к Алисе, которой даже не потребовалось спрашивать разрешения у Эрнальда, чтобы открыть дверь. У Нельв, как и у всех сарматов, была белая кожа и рыжие волосы, но она уступала в росте и дородности Химе и не обладала такой развитой мускулатурой. Зато в её зелёных глазах светился недюжинный ум. Она склонилась перед Алисой и преклонила колени перед Эрнальдом.
– Вакиза, – произнесла она глубоким грудным голосом. – Пусть жемчуга укажут тебе путь.
– Я несказанно рад, Нельв, что и ты теперь среди нас, – сказал Эрнальд. – А есть ли ещё сарматы в Суратане?
Нельв кивнула:
– Около двенадцати человек. – И она махнула рукой в направлении камер, в которых томились её соплеменники.
– Пойдёмте за ними, и тогда мы будем во всеоружии, – заключил Эрнальд.
Сарматка молча согласилась и, пропустив всех вперёд, замкнула их небольшой отряд. А что касается гоблина, то он на всякий случай посторонился, когда она проходила мимо.
– Не слишком разговорчивая дамочка, – шепнул Абель Фрижелю.
Фрижель улыбнулся и незаметно повернулся в её сторону. Нельв пугающе пристально, не отрывая от юноши глаз, смотрела на него. И по выражению её лица Фрижель понял, что она всё слышала.
Благодаря Нельв группа увеличилась на десять человек, таких же белокожих и рыжеволосых, как Хима. Фрижель почувствовал себя гораздо спокойнее, когда они подошли к апартаментам Хуггина, так как напряжение между сарматами и гоблином становилось всё ощутимее. Стекс, зная, что находится под защитой, использовал любую возможность, чтобы злить и раздражать своими шутками и приставаниями воительниц, которые из последних сил держали себя в руках.
Открыв двойную железную дверь, расположенную на последнем этаже пирамиды из призмарина, они оказались в огромном и удивительном месте с видом на морские глубины бухты. Фрижель увидел, как несколько рыб плавали в небольшом отдалении от них. Это были странные одноглазые создания, чьи кубические головы заканчивались хвостами.
Хима подтолкнула Хуггина к нескольким деревянным блокам, служившим диванами. Эрнальд знаками попросил Фрижеля помочь ему сесть напротив тюремщика. Юноша усадил его как можно осторожнее, но дед тем не менее охнул от боли. А Абель в это время обходил комнату, восторгаясь её невероятной архитектурой. Стекс тоже не терял времени даром и обнюхивал каждый закоулок.
– Пахнет жгучим порошком! – вдруг заявил гоблин.
Он остановился и принялся лихорадочно царапать стену из призмарина. Тут к нему подбежал Флуффи и залаял, требуя прекратить это безобразие. Но Стекс вошёл в такой раж, что остановить его было невозможно, и он тщетно продолжал скрести каменные блоки.
– Ты можешь объяснить, как нам попасть в этот зал? – спросил Эрнальд у Хуггина.
Тюремщик недоуменно пожал плечами:
– В какой зал?
Эрнальд, раздражённо хмыкнув, указал на стену, возле которой возился гоблин:
– Секретный зал, который находится за стеной, которую скребёт Стекс.
Хуггин покачал головой:
– Я вообще не понимаю, о чём ты говоришь.
Фрижель подал знак Химе:
– Думаю, что Хуггин нуждается в том, чтобы ему помогли.
Тюремщик улыбнулся во весь рот, продемонстрировав отсутствие нескольких из остроконечных подпиленных зубов.
– Да, Хима, – заявил он издевательским тоном, – будь добра, помоги мне.
Сердце Фрижеля сжалось: он был уверен, что Хуггин крепкий орешек и что он сможет довести деда до белого каления. Но на какую крайность был способен Эрнальд? Фрижель ненавидел главного надзирателя за всё то зло, которое он воплощал. Но чтобы истязать его до тех пор, пока он не заговорит… Фрижель сомневался, что подобные методы может использовать дедушка.
– Я нашёл! – воскликнул Абель из другого конца комнаты.
Он указал на рычаг, обнаруженный за знаменем, на котором были вышиты два перекрещённых меча Люда Лоу: голубой и золотой.
Когда Хуггин понял, что его секретная комната больше не является тайной за семью печатями, его самонадеянность тут же испарилась. Он попытался встать, но сарматка резко усадила его на место.
– Нет, пожалуйста! – умолял он. – Я ведь здесь один, и эти вещицы составляют всё моё богатство!
Чувство отвращения охватило Фрижеля. Казалось, побои и пытки меньше пугали начальника Суратанской тюрьмы, чем утрата украденных у заключённых и спрятанных за стеной вещей. На него было жалко смотреть.
– Хуггин, ты не имеешь никакого отношения к этому богатству, – заявил Эрнальд, знаком дав понять Абелю, чтобы он с помощью рычага открыл потайную комнату. – Всё это принадлежит нам.
Таранкоец выполнил просьбу старого воина: поршни издали шум, похожий на тяжёлый вздох, и дверь из призмарина открылась. За ней находились настоящие сокровища, которые когда-то принадлежали заключённым, томившимся и окончившим здесь свои дни с тех пор, как Люд Лоу превратил ушедший под воду город в секретную тюрьму.
Глава 6
Едва войдя в комнату, Абель сразу же пришёл в восторг при виде датчика дневного света[3] и распределителя[4]. Он вертел их в руках, разглядывал со всех сторон, чтобы понять принципы функционирования механизмов. Что касается Алисы, то она сделала вид, будто решила провести инвентаризацию сокровищ, но Фрижель успел заметить, что она тайком сунула несколько изумрудов себе в мешок, как только все отвернулись. Ронни стирал пыль с кукол, ласково что-то приговаривая, – и это приводило в ярость Эрмелину. Сарматки взяли свои мечи и большие кожаные пояса, которые они носили, перекинув через правое плечо. Нельв, в отличие от других найяти, носила две скрещённых на груди портупеи. Алиса подошла к ней. Широкие перевязи портупей были украшены голубыми жемчужинами, и ей показалось, что она уже их видела.