Дикий Спас. Бредущая по граблям - Абайкина Ольга "Бредущая по граблям" 2 стр.

Мы даже мечтать о подобном не смели.

Исконною верой умы растревожь.

Где сосенок юных в богатых тулупах

На встречу к нам вывела грёз караул,

Нутро разрыдалось в сомнениях глупых.

Край отчий: спасибо, что не обманул.

Берёза под гарусной шалью-фатою

Чарует заветную даль простотой.

Блажит вовлечённостью сердца святою

Душа там, где тянется песня верстой.

Уклад самобытный под говор тарусский

Брегов оберег укрывает в снега.

Ты весь до былинки отчаянно-русский;

Нам всякая малость твоя дорога.

Пред омутом страха сгибаем колени:

Столица туманов, не будь к нам строга.

Прославятся словом и делом без лени

В славянских мотивах Оки жемчуга.

Гостям величальным твои старожилы

Тепло расточают – земной им поклон

За то, что хранят всё, о чём ворожила

Река, принимая ледовый полон.

Проси прощения простит

***

Проси прощения – простит

Судьба за то, что покаянно

Порвал завистников пластид

Мечты, как песнь меха баяна.

Просить и ждать, когда в ответ

Придёт святое откровенье

От тех, кого тут больше нет;

Чей свет с тобой незримой тенью.

Просить не мести – только сил

Понять: какой мотив основой

Стал веры, что провозгласил

Он ради счастья жизни новой.

Просить, чтоб проявился Путь,

Давно Его поправшим, душам;

Пусть не сейчас – когда-нибудь:

В грядущем, нынешнем, минувшем.

Простится ль тем, кто изнутри

Сжигает всё, что сердцу близко?

Прости! Обидное сотри;

Гнев строк лихих – планид отписка.

К унынью суд небес суров:

Над синью вознесут прошенье

Не стали визг, не беса рёв —

Уста любви ценой прощенья.

Полнеба в тучах. Полнеба мглисто

***

Полнеба – в тучах. Полнеба – мглисто.

В дождях пахучих чело солиста.

Копытом рою завал целинный

Так, что порою взрываюсь миной.

Полмира – в шоке, полмира – сплетням:

Строчит зароки о многолетнем

Нутро то воя, что весть благая,

То для конвоя грехи слагая.

Полсердца – к Свету; полсердца – в лажу…

Наверно, где-то я всё улажу.

Пока ж из устья речищи гордой

Пропаж несусь я с нахальной мордой.

Пол_эго мучим… Пол_эго тешим —

Пусть кто-то к кручам, а кто-то к лешим —

Полдела сдюжу, полноши скину:

Полжара – в стужу, полпара – в льдину.

Твой пол неистов. Мой пол с бодучим.

С тобой хористов любви обучим.

Отныне присно чтоб к чёрствым мимам

Глас, словно выстрел, шёл неделимым.

Полнеба мглисто – полнеба тучам;

Душой баллиста ко мхам летучим

Завет былинный – запрет старинный

Жуть – половиной. Суть – половиной.

Пока решал по ком виниться

***

Пока решал: по ком виниться

(Лиха затея ли? Мудра ль?),

Судьбы умчалась колесница

Туда, где правит пастораль.

Да, то, чем следует гордиться

В душе берёг, грехи роя ль?

Аль утаил даров крупицы,

Как в дебрях спрятанный рояль?

Томится сердце; и не спится

Тому, кто тешил ложью хмарь,

Вставляя дурь Фортуне в спицы.

Окстись! На лаврах покемарь!

Чтоб всё, что вытусили чресла

На каждом сложном вираже,

Из тьмы сомнения воскресло

И не туманилось уже.

Тогда и выяснишь: виниться

Иль нацепить на грудь медаль

Пред той, кто, как в руках синица;

За ту ль, что посулила даль.

Козырных стасовав королей

***

Козырных стасовав королей

Из, потрёпанной жизнью, колоды,

Мрак уныния преодолей,

Бороздя те же самые воды.

Как, не знаю, но уговори

Руки взять сатисфакцию с крапом

За, подвисшее в прошлом, пари,

Что в мошну провалилось сатрапам.

Даже, если нельзя, подари

День, который запаханным полем,

Игнорируя календари,

Фору выдал – грехи им замолим.

Помоги добрести до вершин,

Затуманенных чревом и страхом.

Всё, что требует Он, довершим

Разъединым порывистым махом.

Дай расслышать полночный зарок

Мне: «Я – твой! Я тебя не забуду!»

И, взорвав рыком тихий мирок,

Отплатить осознанием чуду.

Биты сутью услад козыри.

Прошерстив королей из завала,

На шестёрках расклад набери —

Чистый мизер судьба прозевала.

Прикуп вскроют ладони светил,

Чтоб, натасканный мной по сезамам,

Зверь любовью во-банк восхитил

Нас на пике безудержном самом.

Сон провалил сквозь Демиурга

***

Сон провалил сквозь Демиурга

Бал, посвящённый Сатане.

Под утро потекла мазурка

Холодным потом по спине.

Соблазны зацепили краем

Суть у карающей черты.

Поверилось: ещё сыграем

Марш Мендельсона для мечты.

Ждёт время действия, покуда

Не вытеснят часы забав

Всё то, что тяготеет к блуду,

Смысл бытия предугадав.

Где тело млеет наготою,

Сердца взрывают свод небес.

Обожествление пустое

Плодит кумиров, а не Бес.

Не дремлет рать Антагониста:

Томленья болевой предел

Из мира грёз протянут чисто

В день, о котором Дух радел.

У бесподобного провала

Сутан пугающий фасон.

Как демон юркий, продлевала

Я пробуждение сквозь сон.

Бесчувствие трибунов как указ

***

Бесчувствие трибунов как указ

Приняв (правления стезя святая?!),

Сваять из трудностей судеб каркас,

Препятствия с Его пути сметая.

Нерасторопных обвинив в грехе

Отчаянья, расчистить тем дорогу,

Кто согласился топать налегке

Без противленья барину, ей Богу.

Поднаторевший в созиданье грёз

Стратег идей, когда снесёт послушно

Всё на алтарь, к чему нутром прирос,

Вы соберёте пошлину подушно.

Прозрачности не ждёт от ваших смет

Тот, кто ступил на скользкий тракт расплаты,

Поскольку знает лжи апологет,

Чем противленья данности чреваты.

Проникновенно ж чувственный запас,

Что в чреве звёзд Вселенная носила,

Идёт тому, кто мир от скверны спас.

Вся боль веков – для нас – спасенья сила.

Муссируя потребу и наказ

Принять правленья суть, как бес, лихую.

Разрушив трудностей судьбы каркас,

Сочувствую, блаженствую, ликую.

Сорок шесть лет назад

***

Сорок шесть лет назад

Звёзды поймали взгляд

Волей последней черты

Тепла и полёта мечты.

Такой, что в веках Человек

Помнит с ней подвиги всех.

Свободней, чем с неба вода.

Кристальней Антарктики льда.

Нужно – и звал он хитро

Разум познать им ядро.

Нужно – сквозь ужаса шквал

Верой в душе призывал.

Скажет планида: добей;

Целым вставал из дробей.

Мог, никого не виня,

Петь и тебя, и меня.

Сильным он был всегда:

Счастье ль вело, беда.

Вылился оптимизм

Миру в обоймы призм

Светлого сердца и дум,

Космосом впитанный, шум.

***

1973—2019

***

В одной собор другая вся страна

***

В одной – собор; другая – вся страна.

Какие разные масштабы и печали!

Там, где с попытки пятой продлена

Агония, огнём надежды увенчали.

А где, казалось, выдюжить должна,

Забыли всё, к чему вели людей вначале.

Прошлась её лихая борона

По тем, чей клич побед в крови невзгод тачали.

Чудачества простят ли времена?

Народ обеих обвинит в беде едва ли;

Запомнит, страхом впишет имена

В скрижали, чтоб святой мечты не предавали.

Сожгли? Позор – пылают письмена.

Что восстановят? Что засыплет опыт прахом?

Свобода – на двоих всегда одна;

Одна – на всех; одна – одним единым махом.

Одной – укор; другой – вся соль земли,

Над коей обе колыбель идей качали

Да, иноверцев пришлых корабли

Уже швартуются печалью на причале.

Пока Венеру не изранил Марс

***

Пока Венеру не изранил Марс,

Легонько, как по насту снежный барс,

Сноровкой зачарованной и робкой

Тяну вину, зашоренную скобкой.

К ней подхожу я, плача о любви,

С нижайшей просьбой: душу обнови

От версии, снесённой гороскопом,

До самых дальних уголков – всю скопом.

Как карты, что кидает шувани

В огни ночей, меня не обмани.

Тогда мы, увлечённые вояжем,

По целям важным точно не промажем.

Давай, оставив склоки позади,

Меня для чувств высоких возроди.

Как будто над священною коровой,

Воспряну без ущерба звёзд суровой.

Пусть предсказуемо судьба предаст,

Как сон тебя, как зиму вешний пласт;

Я подружусь с надеждою и верой

И мышью стану неприметно-серой.

Я ведаю: ждёт счастье впереди.

Сомненьем раны грёз не береди.

Что б там не предрекала глубь кристалла,

Ей покорюсь. Я просто ждать устала.

Впредь не трагедия ведёт, а фарс

Венеру ту, что может ранить Марс,

Чтоб, даже именуясь: Афродита,

Аресом не была она избита.

Не жду наград, не чувствую преград.

Владыка кармы, словно старший брат,

Оберегает русскую усладу —

Божественно земную, нашу Ладу.

Пока баланс ловили асы каст,

Грехов легонько скинула балласт,

Как никогда: безудержно и ловко.

Рождаемся, Любовь! Пошла головка!

Во времена, когда стабильность

***

Во времена, когда стабильность

Ум наделяла широтой,

Народом Родина гордилась

И с ним жила одной мечтой.

Мы к цели шли единым строем

С вождём, чей светлый гений жив.

Назвав эпоху грёз «застоем»,

Ворвался век крутых нажив.

Пока казна не превратилась

Мошною в туесок пустой,

Надеялись на Божью милость.

А нужно было крикнуть: «Стой!»

Но с дуру расшатать решились

Основу всех основ – устой.

Да, безалаберности цимус —

Салюта выстрел холостой.

Без знанья зданий понастроив,

Наворотили этажей,

Пустив под плёткою простоев

Воз под откос и без вожжей.

Смеётся, истинно, последний

Над правдой горькой и простой:

Мрак в головах – приют для бредней.

Башку ученьем удостой.

Пророка нет давно в отчизне.

Уменье не придёт само.

Тем, кто наладит быт для жизни,

Накинь познания ярмо.

Дай поколенью нулевому

С ноля, с колен страну поднять,

Не впав в безвременную кому,

Наш опыт взять от аз до ять.

Стабильность – сложная наука.

Вернуть свершениям размах

Мы сможем, одолев разруху

В делах; ложь – в душах; тьму – в умах.

Сварганить б плов со вкусом барбариса

***

Сварганить б плов со вкусом барбариса.

Закон суров: еда не терпит мук.

Ты ненавидишь корм из риса,

Варёный лук и течных сук.

Сшаманила бы мусс из ананаса,

Чтоб подсластить нечастый наш досуг,

Но ты – противник взбитой массы,

Желейных дуг и течных сук.

Наколдовалась, подбирая травы,

В здоровом теле – бодрый, крепкий дух!

Попрал полезные приправы,

Зелёный суп и течных сук.

Там, где закончились мои изыски

С экзотикою кухонных наук,

Отверг ты из фаянса миски,

Хрусталь, фарфор и течных сук.

Проверив: кулинарные забавы

Для нежных губ, а не для женских рук,

Я приняла: мужчины правы,

От плит гоняя течных сук.

Не зная брода, не полезу в воду.

Я та из дур, к которой ты привык;

Послушно еду на природу,

Где твой шампур проткнёт шашлык.

Надёжи путь по картам звёзд натальным

***

Надёжи путь по картам звёзд натальным

Проложен тем, кто дерзок, как торос.

К тебе, окутанною млечной тайной,

Везём того, кто до неё дорос.

За хрусталём мы едим в Гусь Хрустальный;

В Иваново – за шёлком дивных грёз.

До Оренбурга тянем дали шалью;

В град Нижний – тестом прочности колёс.

Влачимся в Питер за нуждой ментальной;

А в Тулу за щитом от всех угроз.

В Калугу мчимся за мечтой брутальной;

В Загорск, до лавры, коль на веру спрос.

В Москву дорогой маемся сакральной,

Чтоб жизнь наладить ту, что под откос

Пустил дурак, обложенную данью

На пахоту, дубраву, сенокос.

Апологет Тарусы в сне астральном

Бредёт тропою чад приокских рос.

Многострадальная ему верста льном,

А нам ответом на мирской вопрос.

Как? Моментально? Или же батально?

Печально? В шутку? Или всё всерьёз?

Фатальна миссия его? Случайна?

Мудра величьем, скромностью ль берёз?

Обыденна судьба? Необычайна?

Щетинясь гневом-лаской диких роз,

Отчаянна ли сущность изначально?

Иль опыт вбит под каждый перекос?

Глобально стратегически, детально,

Монументально, хлипко ли, вразнос,

Вербально, ощутимо, визуально

Вселенной хаос космос преподнёс?

Люд – хлебосолен. Вотчина – святая.

Спасенье мира войн – великоросс.

Вели-ка, Русь (та Русь, лёд рек чьих тая,

Визжит), всю гнусь сковать, как хлябь мороз.

Надёжных пут на картах звёздных сдай нам.

Их сила знанья, словно зёрна в рожь.

Течёт в Оку; да, на юру о тайном,

Где глубь ина её, по плёсам в дрожь.

Длиннющие тени короткого дня

***

Длиннющие тени короткого дня

Изыском плетений чаруют, маня

Душой приобщиться к полотнам зимы.

Гармонией снежной тревожа умы.

К величию сосен небесный арфист

Восторженно-сносен, безудержно-чист.

Плодится землянин на трепете струн,

Грехом окаянен, раскаяньем юн.

Предвестнику вёсен, чей стан невесом,

По игреку вносим зов икс-хромосом.

Услышат ли свыше, как плавленый лёд

Мелодией жизни пространство зальёт?

Тебе ж, кто забвеньем обидел меня,

Приняв откровенье грядущего дня,

Короткою песней длиннющих ночей

Стать волей чудесней, простив, что ничей.

В райском садике любила

***

В райском садике любила

Ева трогать дерева.

От Адама до дебила

Всякий скажет: не права.

Коль сама не посадила,

Да, слезой не привила,

Не позволили светила

Кушать знанье из горла.

Вниз: по кочкам, по твердыням

Полетела, в чём была.

Душу из покоя вынем,

Мозг отмоем до бела.

Тут: по крохам, по крупицам

Потом, болью и трудом

Дух любовью окропится,

Слив Гоморру и Содом.

С кущей райской помирило,

Прущих с Адом попрощав.

Там: на всех одно мерило;

Сам – хоть сед, а хоть прыщав.

В день памяти твой, мой прославленный дед

***

В день памяти твой, мой прославленный дед,

Из вечности боль поднимает рассвет,

В котором, не дрогнув, фашистское дуло

Мечты поколений бедой зачеркнуло.

Ты сына не пестовал – вырос он сам

И песни твои подарил небесам.

Трудом его космоса кони ретивы.

Апрельские взлёты их помнят мотивы.

Ты внучек не нянчил, не слышал их плач,

Когда век соблазнов изгваздал кумач;

И власть без народа казну проедала,

Нас святость спасла твоего идеала.

Как пламя из искры, рьян правнуков строй,

Стране салютуя: мой прадед – герой.

К отваге ребят – твой девиз, словно знамя:

Ни шагу назад – жизнь России за нами.

Но ты уходить навсегда не спеши.

Праправнуки, дед, пусть ещё малыши,

Но в них рикошетом проклятые пули

Весну возрожденья чтоб не обманули.

Сиротствуя, пращур, я часто грущу

О том, как ласкал бы цыганский прищур,

Ропщу на судьбу, что покой растревожен

Возросшей угрозой свинцовых горошин.

Для мира покойся – твои кузнецы,

Как вы, как до вас, подле вас – молодцы:

Мехами сердец раздувают удачу.

Прости, праотец, что рыданий не прячу…

***

30.04.1943 г. Погиб мой дед – Кузнецов Василий Матвеевич. Светлая память.

Хлеб с маслицем, замаранный икрою

***

Хлеб с маслицем, замаранный икрою,

Запив вприхлёбку птичьим молоком,

Я простенькую истину открою:

Несчастлив тот, кто суетным влеком.

А чёрствый хлеб для бутерброда с таком

Вприглядку с щедро-жиденьким чайком

Тому прибудет судьбоносным знаком,

Кто понаслышке лишь с нуждой знаком.

И только хлеба добрая краюха,

Которую надломит побратим,

Зачтётся на суде Святого Духа

Тем, что мы в жизнь любовью воплотим.

Стареем, ведомо, столица

***

Стареем, ведомо, столица:

Ты – тополиным мажешь клеем

Прохожих заплутавших лица

По паркам, скверам и аллеям;

А я ищу: зачем стелиться,

Стегая ямбом и хореем,

Пред тем, кто разума крупицы

Развеял. Видимо стареем.

Жалеем тех, кто лез под пули,

Стреляя в жуть, а не по целям;

Кого пернатые обули,

Листая фейк по галереям.

Ровесники – давно дедули.

Давай, наверно, их согреем:

Я – тем, что век не зря продули,

А ты – теплом по батареям.

Звереем (по орлу – орлица!),

Спустив двуглавого к потерям.