– О чем задумалась?
Она уставилась на свои руки, сложенные на коленях.
– Я думала о том, доставлены ли припасы для амбулатории.
София почувствовала себя виноватой, она всегда была предельно честна с Томасом, но рассказывать ему о своих постыдных грезах… ни за что. Не расскажет даже своему надежному другу, который знает о ней больше, чем кто-либо в Лондоне. Он знал, что София выросла в Челси, у нее были мама, папа, дедушка и сестра Мария. Но дифтерия выкосила их семью, пощадив только ее и Марию. Сестер отправили к единственному имеющемуся у них родственнику – дяде отца Чарлзу. Ей было двенадцать, когда они приехали в Нортумберленд, и она все еще помнила слова двоюродного дедушки Чарлза, которые он произнес, увидев девочек.
– Велите их хорошенько отмыть, – сказал он экономке. – Они выглядят как цыганки.
В то время она не понимала, почему их оливковая кожа так раздражает его. Мама была еще темнее, и папа называл ее своей итальянской богиней. Лишь годы спустя она узнала о надеждах дедушки на брак отца, что он женится на приличной английской мисс, может быть, даже на аристократке. И не имело значения, что Алетта была дочерью весьма уважаемого художника Винсента Джанни; мама все равно оставалась безродной иммигранткой, не вхожей в круг английского высшего света. Именно эти несбывшиеся надежды делали деда жестоким в отношении девочек. Ему просто невозможно было угодить.
– Наверное, Уэстфилд был невыносим? – спросил Томас, вновь прерывая ее мысли.
– Невыносим? – переспросила она.
– София, ты понимаешь, что я имею в виду, – проговорил Томас несколько раздраженно. – Он высокомерный человек. Я хочу знать, как ты это переносишь? – Внезапный шум на улице ненадолго отвлек доктора, но спустя минуту Томас вновь обернулся к Софии. – Ты не ответила на мой вопрос. Уэстфилд обращается с тобой уважительно?
– Томас, уверяю тебя, я могу с ним справиться.
– А ему об этом известно?
Она рассмеялась.
– Рискну сказать, что скоро станет известно.
На красивом лице Томаса вновь появилась улыбка.
– Рад это слышать. – Он расслабленно откинулся на спинку сиденья. Глядя на нее, Томас продолжил: – Однако мне будет намного легче, если ты больше не станешь приходить в его дом.
София удивленно подняла брови.
– Тебе неважно, что он ранен? Он тебе настолько неприятен?
– Я недостаточно хорошо его знаю, чтобы сказать, что Уэстфилд мне неприятен. Но слухи об оргиях, которые он организовывал, и развращенности этого, с позволения сказать, джентльмена… В общем, я сожалею, что леди Прескотт удалось уговорить тебя ухаживать за этим человеком.
– Я считала, что ты не веришь сплетням.
На повороте в Уайтчепел экипаж качнуло.
– Конечно, не верю, но… – Он снял шляпу и несколько нервными движениями начал разглаживать ее поля. – Далеко не всё это сплетни, София. Ты, может быть, не знаешь, но у него есть ребенок, и девочка родилась через семь месяцев после свадьбы. А через несколько недель после ее рождения Уэстфилд уже объявился в Лондоне и вел себя как вольный самец.
– О, – только и смогла выдавить София.
– Надо отдать ему должное, он не отказался от ребенка, но его жена принадлежала к иному социальному слою. И его выставляемые напоказ связи я никак не могу извинить. Он оставил бедняжку в деревне, где она умерла почти пять лет назад.
София заметила, как на скулах Томаса заходили желваки; да, доктор по большей части лечит аристократов, но выносить их капризы ему явно не хватает терпения. Женщина заинтересованно подалась вперед.
– И где сейчас этот ребенок?
– Селия живет с Уэстфилдом, но сейчас, чтобы дать ему возможность восстановиться, ее взяла к себе леди Прескотт. Ребенок совершенно прелестный, девочка не по годам развита и умна. – Томас огладил поля шляпы. – Я хочу, чтобы ты была осторожна, поскольку слышал, что граф, когда этого пожелает, может быть весьма обаятельным.
София удивленно вскинула брови.
– Томас, так вот чего ты боишься? Что он попытается меня соблазнить?
Она тихонько рассмеялась. София хотела бы рассказать своему приятелю, что Уэстфилд уже уволил ее, и она осталась в его доме лишь потому, что бросила вызов этому негодяю. Но Томас сочтет такое поведение глупостью, как и дедушка Чарлз, который считал глупой затеей ее амбициозное стремление стать врачом. Выслушивать подобные замечания ей вовсе не хотелось, потому София промолчала. От своего сварливого родственника ей довелось выслушать в свой адрес столько критики, что хватит на всю жизнь.
– Не беспокойся о моем целомудрии, Уэстфилд вовсе не собирается соблазнять меня. Он даже не пытался притвориться обаятельным. Похоже, я ему абсолютно безразлична, как и он мне. Но, может, это и к лучшему.
София взглянула в окошко коляски и заметила, что прохожие на Уайтчепел провожают взглядами их прекрасный экипаж. Лучше уж разглядывать прохожих, чем тратить время на размышления об этом негодном дворянине.
– Бог мой, ты совсем не похож на человека, которому причинное место отшибли, – проворчал Саймон Адлер, входя в гостиную Хейдена.
– Если ты пришел меня оскорблять, черствая сволочь, лучше поворачивай свой волосатый зад и вали отсюда, – парировал Хейден.
Саймон, смеясь, расстегнул черное пальто и уселся в кресло у камина.
– Я только что узрел красотку, выходящую из твоего дома. Ты нанял Селии новую гувернантку?
– Нет. Ты видел женщину с прилизанной прической, холодными глазами и хмурым видом?
Старый приятель Уэстфилда водрузил ноги на оттоманку и усмехнулся.
– Напротив. Блестящие волосы, прелестные глазки и губы, которые, кажется, просто созданы для поцелуев.
Хейден фыркнул.
– Мою новую сиделку целовать совсем не хочется. Думаю, так можно лишиться языка.
Саймон ухмыльнулся.
– Мегера, да? Что ж, старина, как раз твой тип.
Хейден провел рукой по бедру.
– Я усвоил свой урок.
Саймон посмотрел на него с сочувствием.
– Я предупреждал тебя насчет Адель. Ты собираешься обратиться к властям или хочешь разобраться с этим делом, не поднимая шума?
– Брат Адель Кент отправил ее на континент, надеюсь, в какой-нибудь сумасшедший дом. Я обещал ему, что пока она остается там, я не раскрою ее. Не желаю подыгрывать газетчикам, которые пытаются раздуть эту историю. Надо же подумать о Селии и Эдит.
– Твоя хорошенькая сиделка скоро вернется? Я хотел бы с ней познакомиться.
На губах приятеля заиграла плотоядная ухмылка.
Хейден не мог понять, почему, но мысль о том, что Саймон познакомится с мисс Софией Камден, вызвала у него холодок беспокойства.
– Она уехала в уайтчепельскую миссию, где будет трудиться во имя Господа.
На лице Саймона появилась гримаса разочарования.
– Набожная? Какая трагедия. Как ты думаешь, ее можно соблазнить?
– Сомневаюсь.
– Ага, значит, эта женщина не поддалась твоим чарам.
Хейден раздраженно двинулся на жалобно скрипнувшей кушетке.
– Разве я похож на завзятого соблазнителя?
– Честно? Нет, однако я готов поспорить, что ты это сделаешь, поскольку считаешь ее злобной.
– Мне это не интересно.
– Не интересно пари?
– Я пришел к выводу, что терпеть не могу пари. Когда моя злобная сиделка покинет мой дом, я вздохну с облегчением. Подай мне костыли, пожалуйста.
Саймон встал и подал ему костыли.
– Помощь нужна?
– Нет, я пока останусь здесь.
Хейдену просто надоело лежать в постели.
– Тогда я ухожу. Возможно, навещу тебя через несколько дней, и ты представишь меня своей хорошенькой сиделке.
– Не думаю, что получится, она здесь надолго не задержится.
И вновь странное и необъяснимое недовольство охватило Хейдена.
– Тебе видней. Ладно, выздоравливай и береги себя, старина.
Час спустя после ухода Саймона Хейден, опираясь на костыли, проковылял обратно в спальню. Он неосторожно двинул больной ногой и поморщился от острой боли, пронзившей бедро. Граф уже был почти у кровати, когда в комнату вошел Мэтьюз. Слуга бросился к хозяину.
– Осторожно, милорд, вы можете упасть.
Хейден, прищурившись, посмотрел на перебежчика. Мэтьюз отвел глаза.
– Вы ведь не рассчитывали, что я стану вырывать костыли у мисс Камден? Я не мог бороться с женщиной.
– Она чертова заноза в моем боку, вот что она такое.
Вопросительный взгляд Мэтьюза выдал его замешательство.
– Что-то идет не так, как задумано, милорд?
Уэстфилд утвердительно буркнул и медленно опустился на кровать.
– Мне тоже так показалось, – пробормотал лакей, принимая у хозяина костыли. Хейден осторожно перекинул ноги на кровать и натянул на себя покрывало. – Вам что-нибудь принести?
– Нет.
Он ни за что бы в этом не признался, но он чертовски устал.
Мэтьюз поклонился.
– Тогда я вас оставлю, милорд, похоже, вам необходимо отдохнуть.
– Мисс Камден еще не вернулась?
Он сам не понял, почему задал этот вопрос, ведь надо радоваться, что эта женщина ушла.
– Она не…
Шум в коридоре помешал слуге ответить. Сенбернар размером с маленького пони и весом не менее одиннадцати стоунов ворвался в комнату, таща за собой дворецкого.
Хоторн пытался удержать животное, но огромная собака легко преодолевала сопротивление дворецкого. Хейден сразу узнал собаку.
– Проклятье! Что здесь делает Леди Оливия?
Измученный Хоторн наконец укоротил поводок и остановился.
– Ее привел парнишка, и, хотя я отказывался принять собаку, он заявил, что выполняет приказ хозяина. Сэр Гарри считает, что пес станет для вас хорошей компанией во время вашего заточения.
– Черт побери, немедленно верните ее сэру Гарри.
– Мальчишка сказал, что джентльмен уехал из города, – ответил Хоторн, отталкивая слюнявую пасть собаки.
Боже, скорее всего, у этого человека кредиторы висят на хвосте. Хейдену было непонятно, почему он приятельствовал с этим плутом. У Гарри было совсем немного качеств, которые бы располагали к нему, конечно, если не испытывать приязни к игрокам, транжирам и грубиянам, а этот человек обладал всеми этими характеристиками.
Леди Оливия мотнула головой, и большой комок слюны прилип к идеально отглаженным брюкам дворецкого. Хоторн застонал.
– Парень сказал, что животное нужно выгуливать четыре раза в день, иначе она загадит все, что можно. Это не мои слова, милорд, так сказал мальчишка.
Неожиданно собака дернулась вперед, и Хоторн выпустил из рук поводок. Леди Оливия, басовито гавкнув, прыгнула на кровать, восторженно размахивая хвостом. Ткнувшись мокрым носом в лицо Хейдена, она принялась облизывать его, граф в раздражении лишь уворачивался от слюнявой морды.
– Дайте мне пистолет!
Дворецкий побледнел.
– Милорд, вы не можете застрелить ее.
– Я и не собираюсь. Я, черт возьми, собираюсь застрелить вас.
Дворецкий выпрямился в напряжении и вздернул свой длинный тонкий нос.
– Парень сунул мне поводок в руки и ушел. Что мне было делать?
Хейден сердито посмотрел на Хоторна, затем на Леди Оливию. Успокоившаяся собака лежала, положив лобастую голову ему на грудь, и преданно смотрела в глаза Хейдена. Проклятье, эта чертова псина всегда демонстрировала к нему поразительную привязанность. Неудивительно, что Селия находит это животное занимательным, но он не представлял, что делать с этим зверем до возвращения девочки.
София вернулась в резиденцию лорда Уэстфилда до трех часов – как раз вовремя, чтобы успеть принести ему поднос с полуденным чаем. Еще в коридоре она услышала, что граф резким тоном кому-то что-то приказывал и при этом ругался как сапожник. Софии хотелось верить, что в спальне графа была не новая горничная. Молодая девушка только что приехала из деревни и, когда нервничала, начинала заикаться. София расправила плечи, собираясь войти в распахнутую дверь, надеясь прервать гневную тираду Уэстфилда.
– Проклятье, неужели ты не можешь лежать спокойно? – возмущался он. – Оливия, убери свою голову из-под моей ночной рубашки и засунь свой чертов язык обратно в пасть.
София замерла в оцепенении, глядя на открытую дверь. Ну не может же Уэстфилд развлекаться с женщиной при незапертой двери. Девушка покачала головой и решительно вошла в комнату, но тут же замерла у порога. Уэстфилд отталкивал от себя некое длинное тело, скрытое его покрывалом.
– Бесстыдная сука. Перестань лизать мне пятки!
София развернулась, намереваясь выйти из комнаты, но Уэстфилд уже заметил ее.
– Не знаю, сколько Гарри за нее заплатил, но он полный болван. Она не умеет выполнять даже простейшие команды, хотя огромна, как корова. – Он отодвинулся от остававшейся под покрывалом фигуры. – Она пробыла здесь всего несколько часов, а я уже устал от нее.
София стояла неподвижно, уткнувшись взглядом в поднос, который держала в руках. Томас был прав, у этого человека нет никаких моральных принципов, он развлекается с какой-то потаскушкой, и это при открытых дверях. Хуже того, его нисколько не смутило даже то, что она их застала. Ее мысли прервал голос Уэстфилда:
– Мисс Камден, поставьте проклятый поднос и передайте Хоторну, чтобы он пришел сюда. Может, ему удастся с ней справиться.
У Софии перехватило горло. Дворецкий? Он хочет, чтобы дворецкий поразвлекся с этой женщиной? Если это какой-то отвратительный трюк, чтобы выиграть пари, ему это почти удалось. Она открыла рот, чтобы высказать ему все, что думает о такой моральной извращенности, но в этот момент Уэстфилд поднял край покрывала и сердито взглянул на свою партнершу.
– Оливия, перестань лапать меня, или я выкину отсюда твой большой волосатый зад.
София услышала достаточно, чтобы оценить глубину его нравственного падения. Эта женщина, неважно, каков ее социальный статус, заслуживает большего уважения, чем проявил по отношению к ней Уэстфилд. София, едва не разбив стоящую на подносе посуду, почти швырнула его на комод.
– Вам должно быть стыдно, даже по отношению к своим лошадям джентльмены проявляют больше уважения.
– Хотел бы я, чтобы это была моя лошадь. Почему бы вам не лечь с ней в постель и не посмотреть, каково это будет? А еще лучше, пусть ее приведут в вашу комнату, и вы сможете провести вместе всю ночь.
Единственное, что могло удержать Софию от резкого ответа, – какая-нибудь катастрофа типа землетрясения или наводнения.
– Порочный вы человек! Вы, – она задумалась в поиске слова, которое могло бы передать ее отвращение, – мерзкий язычник, настоящий дикарь!
Она открыла рот, собираясь продолжить свою обвинительную речь, как вдруг широченная морда с высунутым языком высунулась из-под покрывала у изножья кровати. София испуганно вскрикнула и буквально отпрыгнула к двери.
– Боже правый! Что это?
Уэстфилд смотрел на нее как на дурочку.
– Это чертова собака. – Он сдвинул брови. – Боже правый, а вы что подумали?
– Ну… – Ее щеки стали пунцовыми, но суровое выражение исчезло с лица Софии, а на губах заиграла неуверенная улыбка.
Хейден откинулся на подушки и захохотал. Прошло несколько минут, наконец, он вытер влагу в уголках глаз, и его лицо стало серьезным. Сложив руки на широкой груди, он пристально посмотрел на нее.
– Мисс Камден, что вам причудилось? Кого, по вашему мнению, я пустил к себе в постель?
София сглотнула.
– Вы называли ее Оливией и сказали, что Гарри по глупости заплатил за нее слишком много, естественно, я решила…
У нее загорелись кончики ушей, и она сосредоточилась на собаке, которая, казалось, с любопытством смотрела на нее.
– Ну же, продолжайте, – подсказал Уэстфилд.
Она подошла ближе к кровати.
– Думаю, я должна перед вами извиниться, милорд.
Хейден открыл рот, и она уже приготовилась выслушать язвительный упрек, но вместо этого он произнес почти недоверчиво:
– Дверь в мою спальню была широко распахнута. За кого же вы меня принимаете?
Она выдавила слабую улыбку.