Обычно робкий голос священника гремел, когда он описывал агонию Иисуса. Долгое время после этого, когда Джейн чувствовала себя провинившейся, – когда разбивала тарелку и прятала кусочки в мусорное ведро или когда лгала Нанай, что пришла домой сразу после школьных занятий, – она была уверена, что плохое поведение заставит вспотеть кровью и ее тоже. В такие дни она старалась не напрягаться и играла в тени. Когда Джейн наконец призналась в своих страхах Нанай, та отшлепала ее за богохульство.
В вагоне-ресторане Джейн заказывает большой кофе и быстро выпивает. За окном мелькают фермы, коровы на пастбищах, лошади, овцы. Животные из детских книг. Узна́ет ли их Амалия? Джейн теперь каждый день читает дочери книги, как миссис Картер велела ей читать Генри. Мозг младенца, утверждала миссис Картер, подобен впитывающей все губке.
Поезд прибывает к нужной Джейн станции, когда та находится в туалете. Выбегая из вагона, она чуть не подворачивает лодыжку. На парковке у обочины выстроились машины. Джейн не знает, как найти ту, которая ждет ее. Она идет вдоль них, стараясь не обращать внимания на то, как жмут туфли – она не надевала их со дня свадьбы, – и заглядывает в каждую, чувствуя себя смущенной и виноватой.
В конце ряда кто-то сигналит. Джейн замечает черный «Мерседес» с табличкой «РЕЙЕС» в окне у пассажирского кресла. Машина такая же, как у Картеров, вплоть до слегка тонированных стекол. Джейн плотнее запахивает пальто и спешит к ней. Передняя дверца открывается, из автомобиля выпрыгивает водитель и приветствует Джейн. Она хочет улыбнуться ему, но не может. Робко залезает в машину и пытается молиться.
– Почти приехали! – объявляет через некоторое время шофер.
Джейн просыпается, ошеломленная. Во время поездки она собиралась повторить материал по своим карточкам.
– Мило, да? – спрашивает водитель и встречается со взглядом Джейн в зеркале заднего вида.
Они едут вверх по холму, усаженному деревьями, в которых Джейн позже узнает дубы. За ними виднеется большой белый особняк с крышей из темно-зеленой черепицы. Толстые белые колонны у широкого крыльца, и окна – их так много – все освещены. Деревянная вывеска с зелеными буквами гласит: ФЕРМА «ЗОЛОТЫЕ ДУБЫ».
Джейн благодарит водителя; в груди колотится сердце. Она стоит, собираясь с духом, у парадной двери особняка, на которой все еще висит рождественский венок. Прежде чем она успевает постучать, дверь распахивается.
– Вы, должно быть, Джейн, – улыбается ей красивая леди со светлыми волосами, заплетенными в косу.
Она берет пальто Джейн, спрашивает, не хочет ли та чего-нибудь выпить, и ведет ее в большую комнату, стены цвета сливочного масла которой увешаны картинами. Джейн садится у камина. Смотрит на деревянные балки, тянущиеся по потолку, как ребра, и думает об Ионе, библейском персонаже, которого проглотил кит. Но этот кит пятизвездочный, обставленный дорогой мебелью.
Джейн узнает актрису на обложке журнала, лежащего на столе перед ней. Журнал называется «Как потратить деньги». Она делает вид, что читает его, и при этом украдкой оглядывает все вокруг – хрустальную люстру в дальнем конце комнаты, хорошенькую леди за блестящим столом, шепчущую в телефон, что Джейн Рейес прибыла.
– Ваш чай, – произносит другая женщина, словно появившаяся из ниоткуда. Джейн вскакивает, журнал соскальзывает с колен на пол. Женщина ставит чашку с блюдцем на стол и, улыбнувшись, направляется к выходу. – Госпожа Ю скоро подойдет.
Журнал раскрылся на центральной вкладке – в три страницы длиной, и на ней изображены часы, подобных которым Джейн никогда не видела. В центре циферблата земной шар, темно-зеленые с золотом континенты выделяются на фоне круга голубой воды. Золотые стрелки, застывшие на десяти минутах одиннадцатого, тянутся через всю Северную Америку и, насколько Джейн может судить, начало Азии. Земной шар окружают крошечные циферки от 1 до 24, а по краям циферблата идут названия двадцати четырех городов: Нью-Йорк, Лондон, Гонконг, Париж, но также и мест, о которых Джейн никогда не слышала: Дакка, Мидуэй, Азоры, Карачи.
Джейн поднимает журнал с пола. Часы, читает она, стоят больше трех миллионов долларов! Они единственные в своем роде, старинные, ручной работы, но Джейн все равно не понимает, как что-то настолько маленькое может стоить таких денег и как кто-то, надев их, может чувствовать себя комфортно.
У Джейн тоже были часы – не за три миллиона долларов, но очень красивые. У них был циферблат в форме сердечка и браслет из серебряных нитей. Ата получила их в качестве прощального подарка от одной из своих прежних клиенток и отдала Джейн, когда та согласилась заменить ее у Картеров.
– Это тебе в знак благодарности, – сказала Ата, помогая Джейн их застегнуть. – А кроме того, теперь ты будешь знать, когда нужно кормить ребенка.
Джейн, когда ее уволили, вернула часы Ате, низко опустив голову, чтобы та не видела слез. Ата не ругала ее, а только произнесла тихим голосом, который был хуже, чем крик:
– Я сохраню их для Амалии. Возможно, до ее конфирмации.
– Здравствуйте, Джейн. Спасибо, что приехали. Я Мэй Ю.
Госпожа Ю стоит за стулом Джейн с протянутой для рукопожатия ладонью.
Джейн вскакивает на ноги:
– Я Джейн. Джейн Рейес.
Госпожа Ю смотрит на Джейн с дружеским интересом, но ничего не говорит.
– Мою бабушку тоже звали Ю, – выпаливает Джейн.
– Мой отец китаец, а мать американка. – Госпожа Ю делает Джейн знак следовать за ней. – Таким образом, я полукровка. Как и вы.
Джейн наблюдает за госпожой Ю, высокой и стройной, в темно-синем платье, тонкие складки плиссированной юбки шелестят, когда она пересекает комнату. Волосы цвета жженого меда собраны сзади в свободный пучок, и когда она поворачивается, чтобы улыбнуться Джейн, та замечает, что хозяйка «Золотых дубов» светловолоса, как белая женщина, и не пользуется косметикой.
Она совсем не похожа на Джейн.
Джейн вдруг осознает, что юбка у нее слишком узкая и короткая. Почему она не прислушалась к Ате, которая советовала ей надеть брюки? Зачем она позволила Энджел накрасить ее?
Она останавливается перед зеркалом, висящим на ближней стене, и начинает стирать пальцами со щек румяна.
– Джейн? – окликает ее с порога госпожа Ю. – Вы идете?
Джейн опускает руку, краснея, и семенящими шагами направляется к госпоже Ю – на слишком высоких каблуках и в чересчур короткой юбке.
Они идут по коридору, по одной стороне которого тянутся высокие окна, а с другой висят картины в дорогих рамах. На них изображены птицы.
– Полы здесь оригинальные, оставшиеся с тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года, когда был построен дом. А картины принадлежат кисти Одюбона[32]. Тоже оригиналы, – добавляет госпожа Ю, а затем подводит гостью к окну. – У нас более двухсот шестидесяти акров земли. Граница нашей собственности проходит вон у той буковой рощи. А холмы позади нее – это уже Катскилл[33].
Они входят в кабинет госпожи Ю, похожий на саму госпожу Ю, – в нем все просто и дорого. Джейн садится, чувствуя, как юбка задирается и открывает бедра. Она тянет подол книзу.
– Чай? – спрашивает госпожа Ю, протягивая руку к чайнику, стоящему на низком столике перед ними.
Джейн мотает головой. Она так нервничает, что боится пролить чай на белый ковер.
– Тогда я выпью одна. – Госпожа Ю наливает себе чашку левой рукой. Огромный бриллиант, ее единственное украшение, вспыхивает на безымянном пальце. Она улыбается Джейн: – Как прошли рождественские выходные? Занимались чем-нибудь увлекательным?
– Я была дома, – с трудом выдавливает из себя Джейн.
Она с Амалией и Атой посетила рождественскую мессу, Энджел приготовила пансит[34], бистек[35] и лече флан[36], а Амалия получила подарки почти от всех в общежитии. Не очень интересно для кого-то вроде госпожи Ю.
– Дом там, где сердце, – отмечает госпожа Ю. – Итак, Джейн. Ваши результаты терапевтического и психиатрического обследования просто потрясающие. Пройти первый и второй этапы непросто. Поздравляю.
– Спасибо, мэм.
– Цель этого собеседования узнать вас немного получше. И показать вам «Золотые дубы»!
– Понятно, мэм.
Госпожа Ю изучающе смотрит в лицо Джейн.
– Почему вы хотите стать хостой?
Джейн думает об Амалии и, глядя на свои сложенные руки, бормочет:
– Я… хочу помогать людям.
– Простите, не могли бы вы говорить погромче?
Джейн поднимает голову.
– Я хочу помогать людям. Людям, которые не могут иметь детей.
Госпожа Ю что-то строчит стилусом на планшете, лежащем у нее на коленях.
– И… мне нужна работа, – выпаливает Джейн.
Ата предупреждала, что этого не стоит говорить. Слишком похоже на отчаянный шаг.
– Ну, в этом нет ничего постыдного. Мы все должны работать, чтобы поддерживать тех, кого любим, верно?
Джейн снова смотрит на бриллиант на пальце госпожи Ю, ярко выделяющийся на фоне ее темного платья. Билли не купил Джейн кольцо. Она была беременна, они быстро поженились, и он сказал, что в этом нет смысла.
– Ваши рекомендации также были очень хорошими. Латойя Вашингтон…
– Она была моей начальницей на старой работе.
– Мисс Вашингтон была очень любезна. По ее заверению, вы трудолюбивы и честны. Она пишет, вы прекрасно ладили с жильцами дома престарелых. Ей жаль, что вы ушли.
– Мисс Латойя была очень добра ко мне, – торопливо говорит Джейн. – Когда я приехала в Нью-Йорк, это была моя первая работа. Она отнеслась ко мне с пониманием, даже когда я забеременела… Ах!
Джейн прижимает руку ко рту.
– Собственно, это был следующий вопрос, который я собиралась задать. О вашем ребенке.
Ата велела Джейн не заводить речь об Амалии, потому что зачем нанимать женщину, которая постоянно думает о собственном ребенке?
– У нас нет правила, запрещающего хостам иметь собственных детей. Нет никаких проблем, если вы подождете достаточное с медицинской точки зрения количество времени до имплантации. И приятно знать, что вы успешно выносили кого-то до положенного срока. – Госпожа Ю улыбается. – Сколько исполнилось вашему ребенку?
– Шесть месяцев, – шепчет Джейн.
– Какой чудесный возраст! У меня есть крестница, которая всего на несколько месяцев старше, – весело говорит госпожа Ю. Она живет на Манхэттене. Посещает музыкальный класс, где поют песни на китайском языке. Отец француз. Он и подруга госпожи Ю планируют вырастить дочь свободно говорящей на трех языках. – Как зовут вашего ребенка?
– Амалия.
– Какое красивое имя. Филиппинский вариант Амелии?
– Это имя моей бабушки.
Госпожа Ю пишет что-то на своем планшете.
– Джейн, есть одна вещь, в связи с которой нас беспокоят хосты, имеющие собственных детей. Это стресс. Бесчисленные исследования показывают, что младенцы в утробе матери, подвергающиеся чрезмерному воздействию кортизола – химического вещества, выделяемого организмом при стрессе, – в конечном итоге более склонны к беспокойству в последующей жизни.
– Я не нервничаю, мэм, – быстро говорит Джейн.
– Мы должны быть уверены, что за Амалией хорошо ухаживают и вам не придется беспокоиться о ней, пока вы живете в «Золотых дубах». Если мы выберем вас в качестве хосты, какие у вас будут планы насчет нее?
Джейн рассказывает госпоже Ю о двухкомнатной квартире, которую она нашла в Риго-парке в муниципальном жилом доме. Она разделит ее с Атой, которой будет платить, чтобы та заботилась об Амалии.
– Отлично. Есть и другая вещь, о которой мы должны спросить. У вас есть средства, которые позволили бы вам жить в «Золотых дубах» во время беременности, ни о чем не беспокоясь? Если вас выберут, вы приедете в «Золотые дубы», находясь на третьей неделе. Это означает предоплату жилья для ваших близких в течение примерно девяти месяцев. Опять же, это необходимо для снижения уровня стресса, – говорит госпожа Ю. – Многие наши хосты берут аванс в счет конечного заработка, чтобы покрыть квартплату и уход за детьми в их отсутствие…
– У меня есть сбережения, – объявляет Джейн, стараясь, чтобы ее слова не прозвучали хвастливо.
– А ваш муж, как он ко всему этому относится?
Джейн чувствует на себе взгляд госпожи Ю, и ее щеки вспыхивают.
– Билли? Он… мы теперь живем врозь…
– Я прошу прощения за то, какими личными могут показаться эти вопросы. Я просто пытаюсь определить возможные источники стресса, чтобы в случае нужды помочь преодолеть трудности.
– Он не является источником стресса. Он вообще для меня никто.
– Бойфренд?
– Куда там! – выпаливает взволнованная Джейн. – У меня нет на это времени… У меня есть Амалия…
– А как вы относитесь к тому, чтобы покинуть Амалию на время пребывания в «Золотых дубах»? – впивается в Джейн взглядом госпожа Ю. – Вы расстанетесь на долгое время, если только клиент не разрешит вам видеться, чего я не могу гарантировать.
Джейн чувствует в груди боль, такую острую, словно ее режут, но заставляет себя встретиться взглядом с госпожой Ю. Джейн согласна стать суррогатной матерью ради Амалии, снова и снова напоминала ей Ата, и Джейн говорит себе сейчас именно это.
Она отвечает:
– Моя двоюродная сестра – няня, работающая с грудными детьми.
Госпожа Ю что-то записывает на своем планшете.
– Значит, ваша дочь в надежных руках. Вам повезло. Некоторые хосты оставляют детей в своих странах и больше их не видят. – Госпожа Ю встает и открывает дверь кабинета. – А теперь самое интересное. Экскурсия!
– Экскурсия… – повторяет Джейн, с тревогой думая о своих туфлях.
– Да! Это будет ваш дом почти на год. Вы должны знать, во что ввязываетесь. Как мы здесь считаем, лучшая хоста та, которая счастлива, – говорит госпожа Ю. – Ну что, пойдем?
Они сворачивают в коридор, соединяющий старое здание с новым, наполовину скрытым высокими кустами. Госпожа Ю бесшумно идет в туфлях с плоскими подошвами, Джейн цокает каблуками по кафельным плиткам.
– Мы называем это здание дормиторием, сокращенно дорм. Именно там вы будете проводить большую часть своего времени, – объясняет госпожа Ю и подносит свой бейдж к считывающему устройству, чтобы миновать еще одни двери. Они проходят через просторную комнату с окнами, прорезанными в высоком потолке, облицованном светлым деревом, где администратор приветствует госпожу Ю и ведет в коридор с ковровым покрытием, в который выходят несколько дверей. На каждой табличка с изображением какого-нибудь дерева. Они проходят мимо бука, клена и входят в комнату, на двери которой виднеются сосны.
Это большая спальня с двумя кроватями, покрытыми толстыми белыми одеялами, над ними возвышаются балдахины. Через большое квадратное окно открывается вид на холмы, на стенах в тяжелых рамах висят картины припорошенных снегом сосен, через приоткрытую дверь виднеется большая ванная комната.
– Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы делить комнату с другой девушкой? – спрашивает госпожа Ю.
– Здесь так красиво, – выдыхает Джейн.
В общежитии в Квинсе в такой большой комнате спала бы дюжина человек.
Госпожа Ю показывает Джейн лабораторию, где берут кровь для анализов, кабинет, где еженедельно делают УЗИ и проводят другие обследования, класс, где женщинам рассказывают, какие меры помогают беременности протекать благополучно, и библиотеку, где, откинувшись на спинку кожаного кресла, сидит хоста на позднем сроке беременности, положив опухшие ноги на оттоманку. Джейн смотрит на нее во все глаза, сознавая, что это невежливо, однако не в силах отвести взгляд. Беременная отвечает тем же, сердце Джейн начинает бешено биться, и она отворачивается.
– Тренажерный зал, – говорит госпожа Ю после того, как они спускаются по невысокой лестнице, и придерживает дверь для Джейн. – Ежедневные физические упражнения являются обязательными для здоровья наших хост и, следовательно, детей, которых они вынашивают. Вы будете в отличной форме, когда вернетесь к Амалии!