Администраторы фараона являлись членами его семьи, он правил один, по божественному праву, а правовой системы, такой как в Месопотамии, в Египте не было, поскольку нигде нет упоминания ни о торговцах, ни о концепции частной собственности, давшей начало правовым нормам Месопотамии. Египетская бюрократия была тесно связана со жрецами-судьями и контролировала всю внутреннюю и внешнюю торговлю. Так как буквально все в Египте принадлежало фараону, распределителю всех благ, лишь он один издавал правительственные постановления, касавшиеся всего – от правил рубки леса до ирригации, кораблестроения, земледельческих работ и торговых путешествий.
Египет создал самую бюрократизированную в истории экономику благодаря жесткой стратификации общества. Необычайное, централизованно управляемое разделение труда породило экономику, состоявшую, по сути, из специализированных, эксклюзивных ремесел и крупных, контролируемых государством трудовых проектов, вроде создания сети ирригационных каналов, священных городов мертвых и пирамид. Достижения египтян не отличались оригинальностью и новизной, но были необыкновенно масштабными.
Династическое египетское государство знаменовало новую ступень в выражении власти. Установление контроля через технологии и письменность закрепило привилегированное положение грамотных. Пропасть между аристократической элитой и бесправным, пассивным населением поддерживалась как практикой, так и ритуалами. В свете этого не удивительно, что здесь, как и во всех древних обществах, первые формализованные центральной властью законы касались актов lese majeste (оскорбления власти).
Почти все технологические достижения были поставлены на службу правительству, помогая ему функционировать и контролировать общество. Письменность и математика обслуживали сбор налогов и организационные мероприятия. Специализированные металлургические ремесла создавали оружие и роскошные предметы поклонения. Знания календаря, астрономии и геометрии развивались исключительно ради осуществления ирригационных проектов или наделения властей магической силой предсказания затмений.
А затем, примерно 3600 лет назад, произошло событие, в огромной степени облегчившее процесс приобретения и применения знаний и в очередной раз изменившее западный образ мышления. Оно возвестило о начале конца тысячелетней надежды на традиции, ритуалы и божественную власть. Новый продукт Создателей топора избавил правителей от каких бы то ни было ограничений свободы действий, которые могла налагать устная традиция, потому что значительно упростил и облегчил управление следующими одна за другой инновациями и переменами. Этим продуктом был новый вид письменности, представлявший собой первую, по-настоящему ясную и понятную систему общения, применимую к любому языку. Это был алфавит.
Впервые он появляется на одном из заморских египетских предприятий, шахте по добыче бирюзы в горах южной части Синайского полуострова, в местечке, которое сейчас называется Серабит-эль-Хадем. Комплекс зданий включал в себя храм богини Хатор, покровительницы бирюзы, и большое строение, состоявшее из внутреннего двора, святилищ, купален и солдатских казарм. Работали на шахте преимущественно рабы-семиты, а управляли предприятием ханаане, говорившие на одном из близких древнееврейскому семитских языков.
Специалисты-ханаане обучались в египетском коммерческом центре и, скорее всего, имели представление об основных торговых формах письменности того времени – иероглифах и пиктограммах, – ни одна из которых не подходила их языку, слишком сложному и трудному в написании. Возможно, именно поиск более легкого способа ведения дел натолкнул кого-то из ханаан на упрощенную форму выражения. Или же изобретение было сделано где-то еще, а на Синай его занес кто-то из рабочих. Так или иначе, независимо от того, кто стал автором идеи и какую цель он преследовал, новшество едва ли не мгновенно облегчило ведение торговли и технический прогресс.
Египтяне (как и месопотамцы, критяне, киприоты и западные семитские народы) уже начали сокращать сложные формы рисуночного письма, пользуясь слоговой азбукой. Слоговая азбука позволяет уменьшить количество знаков через принятие общего знака для всех вариантов одного согласного. Такой способ значительно облегчил, например, использование египетских иероглифов, которых насчитывалось не менее 700. Слоговая азбука получалась так: знак, обозначающий слово, содержащее соответствующий согласный звук, становился общим обозначением этого звука, где бы он ни встречался (например, «майем», волнистый знак воды, представлял еще и букву «М», потому что слово содержало звук «М»).
Использованию слоговой азбуки в других языках мешало то, что в египетском, например, для выражения всех возможных модификаций согласного и гласного («ма», «мо», «ми» и т. д.) употреблялось 24 знака и еще 80 представляли пару согласных с вариациями двух гласных («тими», «тама», «тима» и т. д.). А так как некоторые гласные звуки были не совсем простыми или присутствовали только в каком-то одном языке, то для правильного воспроизведения звука читателю требовалось знать язык. Возникало что-то вроде лингвистической уловки-22.
Синайский писец, вероятно, усовершенствовал известную ему слоговую азбуку (возможно, западносемитскую, применявшуюся в финикийском, иврите и арамейском), упростив ее и сократив число необходимых букв. Он просто убрал модифицированные формы. Таким образом, письменная транскрипция звуковой системы могла удовлетворить потребности любого языка, без обязательной ссылки на полный набор пиктографических знаков, из которых складывалось слово.
Обнаруженные в Серабит-эль-Хадеме знаки выцарапаны на известняковых плитах и представляют собой буквы, написанные плавным, непринужденным стилем, характерным скорее для кисточки и чернил, чем для резьбы по камню. Неизвестный ханаанский Создатель топора изобрел первый настоящий алфавит для того, чтобы облегчить деловое общение между представителями разных языковых групп, но когда этот новый способ письма наконец достиг Греции, он превратился в нечто большее, положив начало современному мышлению.
Таким образом, на протяжении почти 10 тысяч лет – от первых поселений земледельцев до изобретения чисел и алфавита – иерархи употребляли дары Создателей топора для поддержания, укрепления и централизации своей власти над обществом, в то же самое время, обеспечивая все возрастающее число его членов средствами, позволявшими вести более полную и материально обеспеченную жизнь. Однако все это время продолжала расширяться пропасть между меньшинством, владевшим эзотерическими знаниями, даровавшими возможность разделять и контролировать общество, и большинством, ими не обладавшим. И хотя на всем временном отрезке от шаманского жезла до алфавита процесс изготовления орудий и инструментов сопровождался увеличением объема становившихся доступными знаний, нужно помнить, что этот доступ был открыт лишь крохотной части населения.
По мере расширения знаний развивались и эзотерические практики, углублялась специализация. Самое главное, увеличившиеся знания создавали более сложные общества и виды деятельности, что требовало еще более тщательного управления. Последствия социального упадка для густонаселенного месопотамского города, обеспечение которого продовольствием зависело от организационной слаженности и согласованности, были потенциально куда опасней, чем для маленькой, не скованной границами группы охотников и собирателей, живших десятью тысячами лет раньше. Кроме того, перспективы безопасности и непрерывности привлекали не только тех немногих, кто получал огромные выгоды от концентрации рабочей силы в пределах городских стен, но и громадную массу черни, существовавшей на опасной черте между пиром и голодом, ограниченной теми же стенами и отрезанной от источников пищи и одежды. В этих условиях прагматизм диктовал подчинение и послушание. Вы скажете, дьявол.
Уже к тому времени дары Создателей топора наделили нас способностью творить чудеса. Мы воспользовались ими, чтобы выйти из джунглей, обосноваться сначала в небольших, относительно сытых земледельческих поселениях, а затем перебраться в большие, упорядоченные города. Там, в обмен на безопасность и защиту, собственность и пищу, мы расстались с тем, чем обладали древние охотники и собиратели – со свободой передвижения и правом менять своих вождей, приняв власть династий, правивших по божественному праву и ограничивавших наше поведение законами.
Сосредоточенные по городам и принадлежащие им, связанные строгими требованиями, мы были готовы к следующей великой перемене, уготованной нам Создателями топора. В обмен на дар алфавита мы согласились, были вынуждены согласиться принять новую меру единомыслия в самом отношении к мышлению.
Глава 3
Алфавит логики
Для них я изобрел уменье счета, основы всех наук, искусство букв соединенья, память всех вещей, Мать муз и исток всех наук.
Эсхил. «Прометей прикованный»
Дары Создателей топора часто запускают в действие самоисполняющиеся пророчества, потому что создают проблемы, которые только они сами способны решить. В Египте, Месопотамии и других речных цивилизациях сам факт совместного проживания больших масс людей (что оказалось неизбежным в силу причин, которые заставили нас перейти к оседлости) вызвал потребность упорядочивать и учитывать необходимые для выживания продукты сельскохозяйственного производства. Излишки продовольствия увеличили численность населения и подняли торговлю до такого уровня, что регуляция через письменность стала единственной альтернативой хаосу. Регуляция в свою очередь стандартизировала поведение посредством внедрения правового режима. Жизнь за стенами неизбежно приводила к новым иерархическим отношениям людей. Освободившись от превратностей природы, мы оказались рабами регулярного питания.
Теперь тот же цикл начинался снова. Через несколько столетий после изобретения алфавит попал в руки греков, небольшого народа, выделявшегося особенно прагматичным образом жизни. Среди них было много мореплавателей, отличавшихся безграничным любопытством, вообще характерным для людей, сталкивающихся с изменчивыми обстоятельствами, не в последнюю очередь с погодой и неведомыми берегами. Алфавит в итоге предложил им (а потом и нам) средство удовлетворения этого любопытства, но вместе с тем наложил на них (а потом и на нас) новое ограничение: алфавитное мышление.
Это ограничение действует и сейчас, когда вы читаете эти слова. Вы настолько перепрограммированы 2,5 тысячами лет алфавитного процесса, что не находите ничего странного в том, как буквы сливаются в слова. Как «естественно», по мере движения глаза слева направо, слова выстраиваются в прямую строчку. Однако сами буквы существуют относительно недолго, а время, когда их читают слева направо, еще меньше.
Для записи информации люди использовали много разных форм и форматов: знаки, символы, насечки, стенографию. Знаки можно написать от руки, снизу вверх или сверху вниз. Изменить можно и направление чтения, сначала справа налево, потом слева направо или сначала вниз, а потом вверх. Информацию можно передать через пиктограммы, читая их вверх и вниз, вправо и влево, по спирали и многими другими способами.
Один формат, латинский алфавит из двадцати шести букв, с написанием слева направо, обрел свою нынешнюю форму в Греции 2500 лет назад. Подобно жезлу шамана, наборному шрифту Гутенберга и компьютеру, он стал одним из основных строительных блоков современного мышления.
Появившись впервые в примитивной форме в Серабит–эль–Хадеме, алфавит затем возникает в Финикии, современном Ливане. Первый полный текст состоит всего лишь из нескольких слов, написанных с использованием системы из двадцати двух согласных букв на саркофаге умершего в 1000 году до нашей эры финикийского царя Ахирама в Библе. Новый алфавит особенно понравился финикийцам, потому что, как уже отмечалось, фонетическая основа букв облегчала общение на любом языке. Финикийцы постоянно контактировали с другими народами, так как были самыми великими путешественниками древнего Средиземноморья.
Они упоминаются у Гомера: «известные мореходы и плуты, на кораблях своих черных везущие тысячи разных вещей». Нагруженные товаром, финикийские купцы добирались до всех уголков известного тогда мира. Финикия экспортировала сосну и кедр из Ливана, тонкие ткани из Библа и Тира, металл и стекло, соль и рыбу. Импортировали они драгоценные металлы и камни, папирус, страусиные яйца, слоновую кость, шелк, специи и лошадей. Они научились добывать краску из моллюсков, столь редкую и дорогую, что ее назвали впоследствии «царским пурпуром». Отправляясь в далекие путешествия, финикийские купцы брали с собой новый алфавит, и оставленные ими надписи находят на Кипре, в Марселе, Испании, на Сардинии и Мальте.
Примерно в IX веке до нашей эры финикийцы встретили на севере первые греческие колонии в Малой Азии, на острове Родос и, возможно, на Крите и Кипре. Эта встреча имела огромное значение для западного мира. На то, что она состоялась, указывают немногочисленные археологические находки, датируемые VIII веком и содержащие греческие алфавитные надписи, главным образом, на горшках. Век спустя их уже больше; в частности, таким способом написаны имена умерших на могильных камнях и посвящения богам. Иногда приводится и алфавитная версия имени горшечника. Переняв у финикийцев алфавитные знаки, греки сохранили за ними прежние названия. Новые буквы стали называться phoenikia, что означало «финикийские штучки».
Ко времени этого контакта греки только что оправились от многовекового хаоса, последовавшего за падением города-государства Микен, и расселялись по островам Эгейского моря. К этому моменту они могли похвастаться сложной социальной системой, традиционным правом и богатыми устными знаниями, передававшимися в форме эпической поэзии. Свое стремление к новшествам они уже проявили в том, что позаимствовали арифметику у Месопотамии, геометрию у египтян, металлургию у ассирийцев. Греческие колониальные города-государства, например Милет на нынешнем турецком побережье, были богатыми, с динамичной экономикой, основанной на морской торговле с другими береговыми сообществами.
Вероятно, греки поощряли небольшие группы финикийцев к оседлости и торговле, чтобы освоить финикийскую технологию изготовления украшений и косметики. Где именно произошло заимствование алфавита, остается загадкой. Таким местом могло быть возникшее в VIII веке до нашей эры греческое торговое поселение на сирийском побережье, в районе нынешнего города Эль-Мина. Свидетельства контактов есть также на островах Крит и Родос, где финикийский и сирийский импорт появился в IX веке до нашей эры. На Родосе, например, в 1000 году до нашей эры жили семитские ювелиры. На Кипре найдена чаша с финикийской надписью IX века до нашей эры. Семитские предметы роскоши того же времени попадали в материковую Грецию через прибрежный остров Эвбея.
Но где бы ни случилось это важное событие, скорее всего, говорить можно о разовом заимствовании, потому что во всех обнаруженных впоследствии версиях нового алфавита имеется путаница в транскрибировании одних и тех же четырех финикийских звуков: «зайин», «цаде», «самех» и «син». Знак «зайин» ошибочно стал знаком «цаде» (гр. дзета), знак «цаде» знаком «зайин» (гр. сан). То же и со второй парой – «самех» стал «син» (гр. Кси), а «син» – «самех» (гр. сигма).