Тереза с облегчением вздохнула. Корне прав: окровавленный отец до сих пор стоит у нее перед глазами, руки дрожат, и хотя она ощущает в себе достаточно сил, перенос испытания был бы очень кстати, ей действительно нужно успокоиться
– Конечно, не хотелось бы нарушать наши планы, но я благодарна вам за предложение, несколько спокойных дней мне не помешают, – сказала она.
– Несколько дней? Нет, нет, – улыбнулся он, – если мы перенесем испытание, то только на будущий год. Таковы правила, и ты прекрасно это знаешь. Да ты посмотри на себя – на тебе лица нет… На мой взгляд, такое решение – самое правильное.
К сожалению, возразить тут нечего. Если кандидат отказывается от испытания, следующего он должен ждать ровно год. Тем не менее она надеялась, что в связи со сложившимися обстоятельствами Корне сделает для нее исключение.
– Ну так как? – поторопил мастер.
Тереза не знала, что ответить. Ладони у нее вспотели, сердце колотилось. Предложение Корне казалось разумным, но кто знает, что может произойти за эти двенадцать месяцев! В то же время, если она сейчас провалится, вторую попытку ей уже никогда не предоставят. Во всяком случае, пока Корне стоит во главе мастерской, поскольку он наверняка использует ее провал как доказательство своего любимого изречения: женщины и животные нужны только для того, чтобы рожать детей и возить грузы.
Время шло, оба молчали. Мастер в нетерпении стал барабанить пальцами по пустому бочонку. Тереза уже собиралась отказаться, но в последний момент все-таки решила доказать Корне, что она искуснее любого из его сыновей. Кроме того, если она действительно хочет стать подмастерьем, то должна уметь преодолевать трудности. Даже по какой-то причине не пройдя испытание сейчас, она через несколько лет попытается сделать это снова. В конце концов, Корне уже в летах и к тому времени может умереть или заболеть, хотя в глубине души она понимала – во главе мастерской в Вюрцбурге будет стоять только он, и никто другой; это так же очевидно, как то, что снег всегда заметает следы. И все-таки она вскинула голову и решительно сказала, что готова к сегодняшнему испытанию и примет любой его результат. Лицо Корне осталось бесстрастным.
– Хорошо. Если ты так хочешь, начнем представление.
Тереза кивнула и направилась в мастерскую, однако уже у входа снова услышала голос мастера.
– Можно узнать, куда ты направляешься? – спросил он таким тоном, что девушка вздрогнула.
Ноздри его раздувались и трепетали, как у лошади. Тереза в растерянности смотрела на него. Она шла к своему рабочему столу проверить инструменты, необходимые во время испытания.
– Я собиралась наточить ножи, пока не пришел граф, приготовить…
– Граф? А при чем тут граф? – прервал ее мастер, якобы удивленный.
Тереза онемела от неожиданности. Отец заверил ее, что Уилфред обязательно будет присутствовать.
– Ах да! – Корне сделал очередную гримасу. – Горгиас говорил мне, но вчера я побывал у графа, и он был так занят, что я счел излишним отвлекать его по столь ничтожному поводу. К тому же я рассудил, и надеюсь, справедливо, что, коль скоро ты готова к любым неожиданностям, отсутствие графа нисколько тебе не помешает. Или помешает?
Вдруг Тереза поняла, что Корне помог отцу, а ей предложил перенести испытание не из милосердия или уважения к нему. Он сделал это, поскольку будущее мастерской, да и его собственное, тесно связано со скрипторием. Надо же быть такой наивной, чтобы пусть ненадолго, но поверить в его добрую волю! Теперь придется расплачиваться за эту глупость, а в такой ситуации она не дала бы за все свои знания и вязанки сырых дров. Потеряв всякую надежду, девушка поникла головой и приготовилась к неизбежному, но в этот момент в голову ей пришла счастливая мысль.
– Наверное, вы не знаете, – доверительно произнесла она, – а вот отцу точно известно, что граф, будучи в курсе моих успехов, пожелал не только присутствовать на испытании, но и приобрести мой первый пергамент, на котором я, согласно общепринятым правилам, должна поставить свой знак.
Тереза молилась, чтобы Корне поверил в эту ложь, тогда не все будет потеряно.
Похоже, так и произошло, поскольку глупая ухмылка тут же исчезла с его лица. Конечно, он сомневался, но если желание Уилфреда действительно таково, идти ему наперекор рискованно. Хотя, что бы там граф ни говорил и ни думал, это не имеет никакого значения, поскольку девица испытание не выдержит. Во всяком случае, пока он тут мастер.
Тереза ждала, когда Корне созовет работников. Ученики и подмастерья тут же побросали свои дела, и вскоре двор превратился в сцену. Самые молодые, отпихивая друг друга, старались усесться впереди всех. Один парень толкнул другого, и тот ко всеобщему удовольствию свалился в водоем, вызвав страшный гвалт. Подмастерья устроились в углах под навесами, прячась от дождя, а молодежи все было нипочем. Кто-то притащил корзину яблок и раздал самым нетерпеливым, чтобы немного успокоить их. Похоже, всем, кроме Терезы, результат предстоящего испытания был известен. Наконец Корне несколько раз хлопнул в ладоши и обратился к импровизированной публике:
– Вы, конечно, знаете, что сия юная девица попросила принять ее в наш цех. – При этих словах раздался хохот. – Так вот, она, – Корне указал на Терезу, одновременно почесывая мошонку, – считает себя умнее всех вас, и моих сыновей, и даже меня. Пусть от простого собачьего лая она сразу наложит в штаны и побежит прятаться под кровать, но у нее хватает дерзости претендовать на работу, которую по природе своей способны выполнять только мужчины.
Теперь уже хохотали все без исключения. Какой-то особенно наглый парень швырнул огрызок яблока, и тот угодил Терезе прямо в лицо. Другой кривлялся, изображая испуганную девушку, а остальные радостно аплодировали. Наконец Корне прекратил всеобщее зубоскальство и продолжил свою поучительную речь.
– Итак, женщина желает выполнять мужскую работу… Кто-нибудь может мне объяснить, как при этом она собирается заботиться о муже, готовить, стирать, заниматься детьми? Или она приведет всю эту свору сюда? – Парни снова захохотали. – А летом, когда настанет жара, когда ее тело будет обливаться пóтом и рубашка прилипнет к груди, что прикажете нам делать? Отводить глаза и сдерживать желания, или в награду за наши усилия она все-таки разрешит нам полакомиться?
Новый взрыв смеха был ему ответом. Парни перемигивались, подталкивали друг друга локтями и от души хлопали в ладоши. И тут Тереза вышла вперед. До сих пор она молчала, но терпение ее наконец кончилось, и она не желала больше терпеть насмешки.
– Как я буду ухаживать за своим мужем, это моя забота. Что же касается моей груди, которая не дает вам покоя, то я непременно попрошу вашу жену уделять вам больше внимания, поскольку вам явно его не хватает. А теперь, если вы не против, я хотела бы начать испытание.
Корне задохнулся от ярости. Он не ожидал такого отпора, а тем более – того, что слова Терезы вызовут благосклонные улыбки парней. Тогда он выбрал в корзине с яблоками самое гнилое, подошел вплотную к девушке, медленно откусил, разжевал и поднес слюнявую кашицу к ее губам.
– Нравится?
Тереза скривилась от отвращения, и Корне, довольный, улыбнулся. Тут он заметил внутри гусеницу и, по-прежнему улыбаясь, откусил испорченный кусок, а остаток бросил как можно дальше. Сосредоточенно жуя, он собрал свои космы в неряшливый хвост и подошел к водоему, куда угодило яблоко.
– Вот твое задание, – сказал он, отодвигая деревянную решетку, которая закрывала часть водоема. – Представишь мне готовую кожу и станешь тем, кем ты так мечтаешь быть.
Тереза стиснула зубы. В обязанности учеников входило лишь счищать с кож мясо и готовить их к дальнейшей обработке, но если Корне хочет, чтобы она сделала все от начала до конца, что ж, пусть так и будет. Она подошла к краю и посмотрела на толстый слой крови и жира, покрывавший воду. Затем в поисках предназначенной ей кожи стала палкой раздвигать ошметки, отделяющиеся под воздействием извести, однако ничего не нашла и вопросительно взглянула на Корне.
– Она внутри, – с ухмылкой заявил тот.
Тереза снова повернулась к водоему, самому глубокому из всех. Сюда складывали кожи сразу после живодерни. Она аккуратно сняла сапоги и поставила их рядом, потом подобрала юбку и ступила в воду, одновременно задержав дыхание. В воде плавали куски кожи и свернувшаяся кровь вперемешку с разной грязью, без которой при вымачивании не обойтись. Под пристальными взглядами сгрудившихся вокруг парней она погрузилась в воду до пояса и от холода невольно застонала.
Подождав несколько секунд, она набрала побольше воздуха и погрузилась под воду, а когда вынырнула, голова ее была покрыта жиром. Тереза что-то выплюнула, обтерла грязь с лица и стала продвигаться дальше, отводя в стороны плававшую вокруг мерзость. От извести тело под одеждой жгло, она промерзла до костей, но продолжала сосредоточенно продвигаться вперед, хотя вода доходила ей уже до подбородка. Дождь бил по лицу, и она, словно слепая, дрожащими руками нащупывала под водой, за что бы ухватиться, босые ноги утопали в иле и сгнивших кожах. Вдруг она на что-то наткнулась и остановилась как вкопанная. Сердце колотилось, но она заставила себя успокоиться и ощупала предмет ногой, однако что это такое, не поняла. Поддавшись минутной слабости, она даже решила отказаться от испытания, но вспомнила об отце и тех людях, которые верили в нее, сделала глубокий вдох и снова погрузилась в воду. От холода заломило виски, но она все-таки дотронулась до этой непонятной вещи. Поверхность была тошнотворно скользкой, однако Тереза подавила спазм и продолжала ощупывать клейкую массу, пока не наткнулась на ряд выпуклостей, похожих на мелкую гальку. Она несколько раз провела по ним рукой и наконец поняла, что это ряд зубов. От ужаса она чуть было не открыла глаза, но вовремя сдержалась, иначе известь выела бы их. Она выпустила челюсть и вынырнула, хватая ртом воздух, с красным от натуги лицом. Пока она кашляла и отплевывалась, перед ней возникли остатки огромной сгнившей коровьей головы.
Тем временем зрители, не удовлетворенные мучениями девушки, подошли к водоему с намерением еще поиздеваться над ней. Один протянул руку, якобы помогая вылезти, однако стоило Терезе ухватиться за нее, как она получила сильный толчок и снова оказалась в воде. Тут во дворе появилась жена Корне, которая наблюдала всю эту сцену и теперь спешила к девушке с сухой одеждой. Отстранив парней, она вытащила ее, дрожавшую, словно собачонка, укутала одеялом и повела в дом, однако на пороге их остановил голос мастера.
– Пусть переоденется и возвращается в мастерскую.
Когда Тереза вернулась, то обнаружила на скамье, служившей ей рабочим местом, скомканную коровью кожу. Она разгладила ее с помощью деревянной лопатки, удалила остатки воды, внимательно осмотрела и поняла, что кожу поместили в известковый раствор только на этой неделе, так как на внутренней стороне частично остались мясо и жир, а на внешней кое-где шерсть. Видимо, корова погибла от волчьих зубов, поскольку на коже были видны многочисленные укусы. Кроме того, она обнаружила следы гнойников, какие часто бывают у старых животных. На такую кожу и крысы не польстятся, подумала она.
– Разве не ты хотела стать подмастерьем? Сделай из этого пергамент, который ты так мечтала показать Уилфреду, и станешь, – ухмыльнулся Корне.
Тереза понимала, что это невозможно, но промолчала. Потребуется несколько дней, чтобы с помощью едких растворов и воды отчистить кожу, но она не собиралась сдаваться. Засучив рукава, она принялась щетинистым скребком удалять остатки мяса, которые не успели съесть насекомые. Затем перевернула кожу на другую сторону и начала энергично соскребать шерсть, постоянно промывая кожу водой, после чего отжала ее и разложила на скамье – посмотреть, где еще требуется чистка. После этого она собралась достать из специальной шкатулки кислоту, но с удивлением обнаружила, что шкатулка исчезла. Корне, поминутно улыбаясь, следил за ее работой. Иногда он отходил, будто вспоминал о каких-то более важных делах, однако вскоре возвращался. Тереза старалась не обращать на него внимания. Она понимала, что исчезновение шкатулки не случайно, но решила не тратить время на поиски. Вместо этого она взяла немного золы, смешала ее с навозом, оставленным мулами прямо у входа, и втерла полученную смесь в кожу, а потом специальным кривым ножом полностью отчистила ее от шерсти, что, правда, потребовало немало усилий.
После этого она наконец позволила себе перевести дух. Теперь нужно натянуть кожу на раму, чтобы получился своего рода гигантский бубен, а это сложная задача, поскольку в наиболее поврежденных местах она может порваться. Девушка приспособила к краям будущего пергамента небольшие камешки, обернутые кожей и похожие на толстые коровьи соски, и привязала к каждому веревку. Затем укрепила кожу на раме и начала растягивать, пользуясь идущими от «сосков» веревками, а убедившись, что слабые места выдержали, вздохнула с облегчением. Теперь нужно высушить кожу у огня и подождать, пока она окончательно растянется, после чего можно обрабатывать ее ножом. Она подвинула раму к очагу, горевшему в центре мастерской, где было не только самое теплое, но и самое светлое место, поэтому вокруг на скамьях лежали наиболее ценные кодексы, нуждавшиеся в восстановлении.
Сидя возле огня в ожидании, Тереза размышляла, откуда могла взяться эта кожа. Крупного рогатого скота почти не осталось, только у Уилфреда было несколько голов. Возможно, Корне приобрел корову у одного из графских управляющих с единственной, судя по состоянию кожи, целью – устроить ей испытание, которое невозможно выдержать.
В этот момент мастер подошел к очагу. Он провел пальцем по сочащейся влагой коже и недовольно взглянул на Терезу.
– Вижу, ты стараешься. Может, чему-нибудь и научишься, – сказал он, указывая на растянутую кожу.
– Я делаю все, что могу, господин, – ответила девушка.
– И эта дрянь – лучшее, на что ты способна? – с ухмылкой спросил Корне, доставая из чехла нож и поднося его к коже. – Видишь эти отметины? Тут обязательно порвется.
Тереза знала, что этого не произойдет: она внимательно все изучила и натянула так, чтобы избежать разрывов.
– Ничего не случится, – с вызовом сказала она.
И тут же почти физически ощутила ярость Корне. Очень медленно он стал водить кончиком ножа по натянутой коже, как разбойник кинжалом – по горлу жертвы. Наконец острие проткнуло кожу, оставив на ней тончайший разрез. Тереза со страхом наблюдала, как оно остановилось возле одной из опасных точек и начало давить на поверхность. В отблесках огня глаза Корне сверкали, рот приоткрылся, обнажив беззубые десны.
– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Тереза.
В этот момент Корне вонзил нож в кожу, и она разорвалась на мелкие кусочки, которые, словно сухие листья, посыпались им на головы и спланировали прямо на очаг.
– Ох, какая жалость! – запричитал Корне. – Похоже, ты неправильно натянула кожу, а значит, придется тебе оставаться ученицей.
Тереза сжала кулаки, лицо ее исказила злобная гримаса. Она претерпела холод и унижение, она нянчилась с этой никуда не годной кожей, чтобы ее потом можно было хоть как-то использовать, она душу вложила в это испытание, и вот теперь Корне обрекает ее вечно выполнять работу для недоумков только потому, что она женщина.