Посреди дворика стоял мужчина лет сорока. Он внимательно осматривал листья одного из апельсинов и разговаривал с садовником. Видимо, им предстояло дожидаться, чтобы этот человек освободился. А он, тем временем, не спешил уделить им внимание, казалось, его больше беспокоит крона его любимых деревьев. Мальчики все еще были под стражей, они переглядывались друг с другом, боясь промолвить хоть слово. Альмицес на базаре видел слезы и истерику его товарища по несчастью, когда его отобрали у матери. Он за всю дорогу так и не поднял головы. Теперь они нервно осматривались по сторонам, пытаясь понять, что будет дальше. Наконец, дядька обратил внимание на детей и подошел к мужчине, который их купил. Они заговорили на том же странном языке и посматривали на мальчиков. Потом старший мужчина заговорил с ними на греческом.
– Добрый день. Меня зовут Абта. Я – тирский купец, а с сегодняшнего дня я – ваш хозяин. – Альмицес не ожидал, что услышит греческий язык снова. – Я купил вас, потому что мне нужны крепкие молодые руки для работы в порту, и больше всего, чтобы мои люди в порту говорили по-гречески. Вы же греки, правда?
– Да, – ответил Альмицес, его товарищ по несчастью кивнул.
– Я нарекаю своих рабов по названию места, откуда они прибыли. Стало быть, один из вас из Наксоса, второй – с Самоса. Кто из Наксоса?
– Я, – промямлил второй паренек, не поднимая головы.
– Отлично, значит, с сегодняшнего дня тебя будут звать Наксос, а тебя – Самос, – сказал старик и посмотрел на Альмицеса. – Айлос, – дядька показал на их проводника, – объяснит вам порядки в моем доме. Имейте в виду, что я очень строг с рабами. Чуть что, я продам вас или казню. При этом, если вы будете служить мне верно, может, когда-нибудь я вам дарую свободу, чтобы вы могли умереть на воле. Все зависит от вас. Если вы получили какое-то образование, или вы что-то умеете такое, я хочу знать об этом. Расскажите об этом Айлосу, а он уже доложит об этом мне. Если вы не будете себя вести так, как надо, вас будут наказывать. И да, если вы превзойдете наши ожидания, вы будете жить намного лучше, чем могли бы жить у себя дома. У вас будут женщины, и вы даже сможете создать семью, если захотите, с любой из женщин, которая будет в моей собственности.
Дети не знали, что ответить, правда, их собеседник и не ждал ответа. Абта снова о чем-то переговорил с Айлосом и скрылся в саду, рассматривая зеленые заостренные листья своих бесценных апельсиновых деревьев.
Когда тот мужчина заставил ее спуститься с подмостей, Жанира не понимала, что происходит. Она попыталась вырваться, но он поднял ее за подмышки и опустил на землю уже внутри палатки. Там какая-то женщина около тридцати приказала снять с нее кандалы и надеть цепь полегче и потоньше на шею. Жанира пыталась объяснить женщине, что это ошибка, что ее брат и сестра остались там, на подмостках, но все говорили с ней на том чужом непонятном языке.
Женщина, взбудораженная и довольная, вышла из палатки, таща Жаниру на цепи за собой. Она сияла от удовольствия, радуясь своему приобретению. Долго же пришлось подлизываться к мужу, чтобы купить рабыню и скинуть на нее некоторые обязанности. Даже подруги не верили, что она сможет обзавестись рабыней, которая будет помогать ей и ее двум дочерям в трактире. На хозяйстве ей требовались дополнительные руки, желательно, забесплатно. А им нужно было больше рук, но бесплатных. Вместо того, чтобы платить за работу, просто можно найти рабыню подешевле. Конечно, за такие деньги хотелось бы девочку постарше, может лет десяти, хотя бы. Но они стоили намного дороже, а это значительный удар по ее кошельку. Ну что ж, придется управляться с этой мелочью. В конце концов, девчонку можно воспитать под себя, и со временем на нее можно будет переложить побольше обязанностей. Да и с мужем проблем не будет. Эта скотина трахает всех подряд. Он и рабыней не побрезгует, но уж, конечно, не такой маленькой.
Жанира крепко держала цепь обеими руками, чтобы защититься. Кандалы на ногах оставили кровоточащие раны, не хотелось бы повторить их на нежной коже шеи. По петляющим улицам она шла за хозяйкой по городу. Дорога не была долгой. Вскоре они подошли к двухэтажному глинобитному дому. Женщина открыла дверь и вошла. За ней оказался трактир. Малышка никогда раньше не была в таких заведениях. Про таверну в деревне она знала со слов Тельмы, хоть никогда в нее не заходила. Ее сестра рассказывала, что в трактирах собирались мужчины, чтобы пить и есть, что в некоторых даже были места, где можно было остаться на ночь. В просторном помещении трактира стояло шесть длинных столов, за которой сидели клиенты. Они пили и ели, громко разговаривая друг с другом. Девочка опустила голову, ей было стыдно находиться в таком месте. Мама всегда говорила, что порядочные девочки не должны переступать порог таких заведений. На полу валялись остатки еды, между ножками столов бегали всякие насекомые. Жаниру передернуло от отвращения, и она отвела взгляд. Слева была барная стойка, которая отделяла зал от кухни. Какой-то толстяк шел по залу с тарелками. Его пальцы погрузились в еду, чтобы уж точно донести блюда до клиентов. За ним шла девушка лет двадцати. В одной руке она держала несколько кружек, а свободной отмахивалась от надоедливых мух. Внутри царил запах прокисшей еды. В глубине трактира Жанира увидела лестницу. Поводок натянулся, женщина тянула девочку в ее сторону. Они прошли в дверь под лестницей и вышли на небольшой задний двор, огражденный высокими стенами соседних домов. Женщина что-то сказала ей на своем языке и указала на открытую дверь небольшого сарая с деревянными плохо сколоченными стенами.
Жанира поняла, что ей придется в нем жить. Нужно было что-то делать, чтобы угодить этой госпоже. Но что? Женщина подошла к ней и сняла цепь с шеи. А потом развернулась и ушла. Дверь за ней закрылась, и девочка услышала звук закрывающегося засова. Она ощупала шею и осмотрелась. Двор имел десять-пятнадцать шагов в длину. Его высоченные стены представляли для нее непреодолимое препятствие. Кроме сарая во дворе ничего не было. Только небольшой кустик, чуть выше Жаниры, был единственным его украшением. Девочка сунулась в сарай, но увидела коз внутри. Эти ужасные животные! Жаниру всегда пугали их странные глаза. Когда-то Альмицес сказал, что это злобливые существа, хоть и полезные из-за молока и сыра, который они дают. Девочка села на корточки у двери сарая, чтобы не спугнуть животных. Как было бы здорово, чтобы рядом была мама, она бы взяла ее на ручки. А что с Неризой, что с Альмицесом? Какова их судьба? Их разлучили? Она сидела на корточках и шепотом повторяла клятву, которую они принесли друг другу в той повозке всего пару часов назад и молилась богам, как ее учила мама, прося помощи у них поскорее воссоединиться с родными, чтобы они поскорее ее нашли.
Сердце Неризы рвалось на части с каждой ступенькой, ведущей с подмостей. Когда они зашли в палатку, девочка схватилась за свою подругу по несчастью. Там уже находились те двое мужчин, которые выиграли торги. Они вышли за ними из палатки. С девушек сняли кандалы и привязали позади подводы, груженой амфорами и какими-то сосудами. Мужчины поднялись на нее, стеганули волов и тронулись в путь. Нериза и ее спутница пошли за телегой.
Их путь лежал на юго-восток. Три долгих дня они шли пешком, с перерывами на отдых. Воду они утоляли в поилках для животных, встречавшихся на их пути. Они прошли через множество деревень, и никто не обращал внимание на двух путниц, привязанных к телеге. Вечером третьего дня они перешли через вершину небольшого хребта. Мужчины стали радостно улыбаться, глядя вниз. В лучах заходящего солнца виднелся большой виноградник, посреди которого за каменной стеной стояло несколько домов. С вершины можно было рассмотреть людей за оградой. Сновали животные, люди хлопотали, чтобы покончить с делами до захода солнца. По еле видимой тропинке они спустились к поселению. Мужчины что-то обсуждали, показывая пальцами на виноградник. Клеанта, так звали гречанку, шепотом заговорила с Неризой.
– Они обсуждают свои виноградники. Кажется, мы идем в те дома. Ну что ж, скоро мы узнаем, что нам приготовили бесстрастные мойры.
– Мне не кажется, что эти люди плохие, – Нериза удивилась тому, что женщина заговорила с ней, ведь за три дня пути та не проронила ни слова. – Думаю, им просто нужны люди, чтобы обрабатывать их земли, столько лозы требует много ухода.
– Ты меня поражаешь, Нериза: ты потеряла родителей, тебя оторвали от брата и сестры, ты стала рабыней, но голос у тебя сильный и уверенный, – Клеанта не скрывала своего восхищения стойкой девочкой.
– Это только кажется, что я – сильная. Мой отец учил нас, что мы должны вести себя соответственно ситуации. Я не хочу быть рабой и буду делать все, чтобы освободиться, где бы я ни находилась, чтобы найти брата и сестру. А пока бесполезно сопротивляться, нужно выжидать удобного случая и готовиться к нему. Что и тебе советую.
– Мне больше некуда возвращаться. Мой отец продал меня за долги. Он любит азартные игры и показал, на что он ради этого способен. Да и мама ничего не сделала, чтобы помешать ему. Нет, Нериза, мне некуда идти. Мне уже все равно. Когда нас затолкали в подводу и повезли на продажу, до меня дошло, какой же я была наивной, веря, что мой отец сделает все, чтобы вытащить меня оттуда. У меня больше нет семьи. Только какие-то далекие родственники со стороны матери живут аж на Родосе. Так что, я одна во всем мире.
– У тебя есть я, – в голосе Неризы не было сомнений. – Послушай, мою старшую сестру изнасиловали и убили всего несколько дней назад. Ты – ее ровесница. Будь моей старшей сестрой, – Клеанта смахнула украдкой проступившие слезы.
– Тебе всего девять, но, когда ты говоришь, кажется, что ты старше меня. Я восхищаюсь тобой, – она немного помолчала. – Я нарекаю тебя свой сестрой, –и взяла Неризу за руку. Меж тем, мужчины на телеге продолжали свою беседу, не обращая внимания на их разговор.
Когда они подошли вплотную к деревни, из ее ворот навстречу подводе выскочили две черные собаки. За ними бежали два мальчика.
– Папа, привет, – закричали дети в унисон, обращаясь к старшему из мужчин. Младшему мальчику было лет десять, старшему около пятнадцати. Оба они были смуглолицы и очень подвижными. Клеанта в полголоса переводила разговор хозяев.
– Здравствуйте, дети. Как тут дела? – Мужчина улыбался, направляя подводу к воротам.
– Даже очень хорошо, – ответил старший мальчик. – Все сделали, как ты и сказал, подготовка к празднику уже подходит к концу.
– Отлично, беги, позови маму и сестру, а мы распряжем волов, – ребята побежали к самому большому дому на участке, а телега повернула к скотному двору. Усадьба была большой, возможно, размером с деревню Неризы. За забором стояло около двенадцати зданий. Скотный двор занимал треть огороженной территории. В центре усадьбы возвышались два двухэтажных здания. Скорее всего, это дома хозяев. Справа располагалось несколько одноэтажных более хлипких домишек. Нериза подумала, что это жилища местных крестьян и рабов.
Какой-то крестьянин открыл ворота скотного двора, и все вошли внутрь. Мужчины завели волов в хлев и направились к выходу. А Нериза и Клеанта так и стояли, привязанные позади подводы, как будто они были ее неотъемлемой частью.
– Здравствуй, солнце! Как же я соскучился, –мужчина постарше крепко обнял подошедшую женщину. За ней стояла молодая девушка. Мужчина помоложе, увидев ее, покрылся румянцем.
– Поздоровайся с будущей женой, чего ты стесняешься? – сказал старший своему спутнику и подтолкнул его к девушке.
– Здравствуй, Тира, как долго я шел к тебе, – молодые люди переглянулись. Их щеки горели румянцем, но они сохраняли дистанцию между собой. Родители рассмеялись, видя их стыдливую нерешительность.
– Дочь моя, будущий мой зять, я позволил себе сделать вам небольшой подарок, чтобы отпраздновать вашу скорую свадьбу, – Мужчина подмигнул парню и подошел к двум невольницам.
– Это часть приданого. Вот тебе две рабыни. Они освободят тебя от хлопот по дому, чтобы тебя ничто не отвлекало от твоего будущего мужа и моих будущих внуков. – Клеанта и Нериза посмотрели друг на друга, малышке и без перевода стало понятно, что теперь они составляли часть приданого.
V
Полуденное солнце ярко освещало порт Тира. Корабли, груженые экзотическим товаром, отправлялись по всем торговым путям Средиземноморья. На смену им в порт заходили корабли, возвращавшиеся из стран, расположенных по всему морскому побережью с самой восточной до самой западной его части. Два года назад прибрежный город Акрагант был осажден и сдался римлянам, которые своими гладиусами стремились установить свое господство в Средиземном море. Столько же времени прошло с тех пор, как дети Гермеса Теопулуса стали рабами. Два долгих года прошло с тех пор, как Альмицес, которому уже исполнилось двенадцать лет, стал Самосом, одним из множества рабов в доме Абты, богатого тирского купца.
– Ну, наконец-то, вон корабль! Самос, бери свои манатки и иди работать.
– Уже бегу, Айлос. Сейчас еще возьму список товаров.
– Поторапливайся, Самос. Корабль нужно разгрузить до захода солнца.
Паренек взял список товаров, которые должны были прибыть на этом корабле, складной стол, небольшую табуретку и письменные принадлежности и пошел за Айлосом. Они вышли со склада Абты у подножия городской стены перед портом и пошли быстрым шагом к причалу. С большого грузового корабля скинули швартовы. Парус был собран, все было готово к разгрузке. Самос поставил у причала стол, сел на табуретку и приготовился переписывать прибывший товар.
С тех пор как они с Наксосом попали в дом Абты, он все время думал о побеге, о том, как найти сестер. Оба мальчика говорили по-гречески. Именно по этой причине Айлос остановил выбор на них, чтобы поставить работать в порту. Когда их поселили в части дома, предназначенной для рабов, его надзиратель узнал, что Самос еще и писал на греческом. Это его особенно заинтересовало, и через пару дней оба мальчика уже работали на складах Айлоса. Функции Самоса сводились к ревизии и переписи товара, который поступал или отгружался со складов Абты, а Наксос помогал на погрузке-разгрузке.
За два года Самос и Наксос сдружились, этому способствовало то, что они оба говорили на одном языке, да и то, что они оба оказались в чужом для себя мире. Самос в свободные минутки начал учить Наксоса премудростям греческой письменности. Они вместе повторяли все, что выучили из чужого финикийского языка, который слышали каждый день в городе. В первые недели они все время находились в доме Абты под неустанным присмотром Айлоса и других рабов. У них было время узнать, как в Тире наказывали рабов за попытку бегства. Однажды из порта сбежал здоровый раб среднего возраста. Он обманул стражников, и, судя по слухам, даже сумел покинуть городские стены. Через два дня его поймал охранявший город патруль с двумя огроменными собаками. Люди говорили, что эти собаки достигали размеров коня. Они-то и разорвали несчастного на части. Останки раба доставили в дом Абты и выставили на несколько дней во дворе рабов в назидание остальным. Дети на время забыли о побеге и стали привыкать к своему новому положению.
Через полгода они уже свободно говорили по-финикийски. Айлос следил за каждым их шагом. Когда он увидел, что Наксос тоже умеет писать по-гречески, то перевел и его на позицию портового переписчика. Так мальчики стали напарниками: один проверял поступающие с кораблей товары, а второй контролировал отгрузку со складов. Как и большинство рабов Абты, их всегда сопровождала охрана. Правда, вскоре они стали пользоваться небольшими привилегиями: их лучше кормили, меньше нагружали физически. В целом, несмотря на рабское положение, жили они неплохо.