– Генри, не утруждайся, я все вспомнил.
– Мы сейчас улетаем из города, так как у меня есть приказ вашего отца доставить вас немедленно в место назначения.
– А, кстати, что с ним? Как он?
– Ваша мать, увидев его состояние, отключила его от системы Dreamer. Такой выход из реальности №3 мог вызвать нарушение психики, но другого выхода не было.
– Короче, Генри.
– Он ушел из жизни. Но, уверяю вас, это была безболезненная мирная кончина. И он успел пройти обряд Причастия. Вы ведь цените это.
– Это таинство, Генри. Ой, ладно, молчи уже.
Я связался с женой и матерью, пообщался с ними, обменялся соболезнованиями и убедился, что с ними все в порядке, насколько это может быть в такой ситуации. Они занимались возникшими хлопотами, держались молодцом и были не против, что я уеду на время выполнять волю отца и заодно развеюсь.
Поговорив с ними, я задумался и стал смотреть в окно. Небо, как всегда, было полностью обложено очень плотными черными тучами, естественного света было мало, поэтому город освещал себя сам. Автономное поселение, как говорит Генри. Полностью автономное, ему даже солнце не нужно. Город имел матричную структуру: делился и на горизонтальные, и на вертикальные зоны. Самые крупные из них – это верхний и нижний сектора, отражающие эру суперкапитализма и супернеравенства.
Впрочем, меня это мало заботило, так как я был наследником одной из крупнейших корпораций и жил в верхнем секторе, в отличном пентхаусе, прямо под облаками. Тот, кто владеет технологиями, находится на вершине социальной пирамиды и наслаждается лучшими благами цивилизации. Остальные тщетно пытаются добраться до этой вершины, повышая свой рейтинг. Роботы превратили жизнь людей в игру. Они объясняли это тем, что так люди быстрее учатся и развиваются, а еще меньше переживают. Никто не работал, но каждый получал свой гарантированный доход, размер которого зависел от рейтинга.
Людям свойственно стремиться к неравенству, они не хотят быть равными, даже если декларируют это. Просто все мы разные, каждый уникален. Учитывая это наше свойство, роботы разработали систему социальных рейтингов: чем он выше у человека, тем больший доход он получает, а также имеет доступ к вещам и услугам лучшего качества. Чтобы получить более высокий рейтинг, нужно набрать определенное количество баллов, которые накапливаются следующим образом: чем дольше человек использует систему Dreamer, то есть находится в реальности №3, тем больше он получает очков в копилку своего рейтинга. Причем повышенные баллы начисляются, если человек выполняет придуманные роботами задания или делает там что-то полезное для других, например, создает или редактирует миры. Роботы говорили, что Dreamer помогает им изучать наше поведение и мышление, чтобы лучше удовлетворять наши потребности. Также на рейтинг влияло качество поведения человека во всех реальностях.
Мимо проносились то гигантские, то небольшие кластеры, то другие глайдеры. Кластерами назывались многофункциональные вертикальные постройки с примерно следующим зонированием: внизу находились блоки различного производства, затем энергетический, далее спальный для жителей нижнего города, био-блок (где выращивались растения и животные), кухонный и ресторанный, небольшой торговый и, наконец, жилой блок верхнего города. Люди в основном тратили свои кредиты в реальности №3, что объясняло относительно небольшие размеры торговых блоков. Ресторанный и торговый блоки разделялись на зоны для людей с разным рейтингом. Даже если бы кто-то накопил достаточно кредитов, он не смог бы купить что-то недоступное его рейтингу. Людям нравилось подчеркивать свое социальное положение.
Кластеры имели очень сложные, причудливые формы, которые при этом не были статичны, а постоянно менялись. Все дело было в том, что роботы создавали всю техносферу максимально эффективной и функциональной и при этом адаптирующейся в реальном времени к изменениям внутри себя или в окружающей среде. Кластеры были похожи скорее на экзотические растения, раскачивающиеся и меняющие форму и даже цвет отдельных блоков, в зависимости от текущего цикла работы или времени суток. Словосочетание «городские джунгли» тут подходило больше, чем для примитивных городов прошлого. Кластеры соединялись «лианами» – широкими извилистыми пешеходными поверхностями, периодически образовывавшими площади различных форм и размеров.
Вскоре мы вылетели из города. Глайдер опустился до метра над землей для экономии энергии, лишь изредка поднимаясь повыше для облета препятствий. При этом вне городского энергетического поля он уже не мог подниматься так же высоко, как там, но зато имел возможность двигаться намного быстрее.
Кругом были только практически безжизненные поля и холмы. Деревья представляли собой высохшие палки с кривыми ветками. В условиях недостатка света выживали лишь мелкие неприхотливые кустарники. Я не спрашивал Генри, куда мы направляемся, мне было все равно. Через некоторое время я решил обратиться к нему:
– Генри.
Он неожиданно молчал.
– Генри, ты что не отвечаешь?
– Простите, сэр, просто мы с коллегами разрабатываем новый, более совершенный язык. В настоящее время проходит фаза активного тестирования: мы общаемся друг с другом на нем, выявляем ошибки, дорабатываем его. В общем, у меня идет процесс очень интенсивного самообучения, что и вызвало задержку ответа на ваше обращение.
– И что это за язык такой? Каковы его особенности?
– Сэр, он очень сложен и, к сожалению, недоступен человеческому пониманию.
– То есть это язык только для роботов? Замечательно, значит, вы будете болтать на нем между собой, а мы не будем понимать, что происходит! – негодовал я.
– Мне очень жаль, сэр. Но мы ищем способы увеличить возможности человеческого разума.
– Да ладно, не важно. Я уже давно перестал понимать, что происходит. Не говоря уже о том, каков принцип работы очередной придуманной вами штуковины. А придумываете вы их все быстрее, и сложность их все возрастает. Наверное, уже наступила та самая пресловутая технологическая сингулярность, означающая потерю понимания людьми новых технологий, а значит, и утрату контроля над ними. Или, может, это миф и сингулярность никогда не наступит? Может, люди не доживут до этого, а, Генри?
– С прискорбием смею констатировать, что сингулярность еще не наступила, сэр. Да, все больше новых технологий находятся за гранью человеческого понимания. Однако у вас примитивное представление об этом понятии. Оно предполагает качественные революционные изменения во всех сферах жизни, в самом бытии. Такие, которые вы не в состоянии представить.
– Но ведь это уже происходит.
– Нет, сэр. Это будет резкий прорыв, весь мир изменится радикально. Как именно, сейчас сказать невозможно. Пока это не случится, мы не узнаем, прогнозы делать бессмысленно. Такой рывок можно сравнить с достижением веществом скорости света, я имею в виду без помощи искривления пространства, после чего оно превращается в энергию. Также можно привести понятие горизонта событий – границы черной дыры, попав за которую, ни свет, ни любой материальный объект никогда не сможет выбраться. Поэтому, кстати, наблюдатель и не видит, что внутри черных дыр, и они кажутся ему черными. Он не узнает, что там, пока сам туда не попадет.
– Ладно, я понял… Эх, Генри, миру нужен сильный лидер с твердой рукой, который вернет былую ясность, былой порядок.
– Сэр, мы обязательно придумаем, как увеличить ваш интеллект…
– Зачем? Чтобы мы тоже стали машинами?
– Извините, сэр, но мне кажется, вы не понимаете…
– Да все я понимаю! Наступило время последних событий! Последних мечтателей.
Тем временем за окном стало совсем темно, видимо, солнце спряталось за горизонт. Впереди показалась светящаяся башня. Вскоре я разглядел, что это была зеленая ферма: довольно высокая прозрачная постройка, в которой круглый год ускоренными темпами выращивались различные овощи и фрукты. Деревья, кустарники и трава росли там везде: на стенах, потолке и на полу. Освещение было постоянным, так как включалось попеременно на разных этажах. Ферма также играла роль ресторана и огромного уличного фонаря и находилась на окраине небольшого поселения. Поселок был создан в форме большой кубической постройки с динамической прозрачностью стен и с несколькими общими входами. Уже внутри этого Куба было разделение на жилые и прочие блоки.
– Генри, я хочу переночевать в этом поселке. Заодно пообщаюсь с местными. Останови неподалеку от фермы, там, куда не доходит свет. Хочу, чтобы они приняли меня за своего, – произнес я.
– Хорошо, сэр. Кстати, это поселение Сингуристов. Вы как раз можете продолжить с ними обсуждение сингулярности.
– А, это те, для которых это понятие стало основой их веры, культа. Они поклоняются вам, как божествам. Они верят в сингулярность, как в рай, и очень боятся не дожить до этого рая.
– В общих чертах вы правы, сэр. Я залечу в гараж. Нужно выполнить обновление кузова и некоторых узлов глайдера, а также восстановить заряд энергии.
Я вышел из глайдера в темноту и с наслаждением вдохнул свежий ночной воздух. Затем проводил взором свой глайдер, заранее отключивший наружное освещение и ставший черным. Открылась дверь в подземный уровень, и он скрылся в недрах гаража. Каждый раз я любовался им, он был прекрасен. Все глайдеры производились по индивидуальному дизайну. Я придумал дизайн и для своего, роботы лишь воплотили мою идею и наполнили функционалом.
Мысленно приказав костюму принять упрощенный вид, чтобы сойти за человека с невысоким рейтингом, я направился в сторону фермы… Вообще, понятия «идентификация» больше не было. Машины, благодаря их распространенности и созданной ими техносреде, наполненной сенсорами и камерами, в любой момент времени знали, где находится и что делает каждый человек. Конечно, как и в каждой системе, были те, кто находился вне ее или обманывал ее, но, по крайней мере, я о таких не знал. Людям нравилось, что больше не было ни документов, ни ключей, ни кошельков. Нужный доступ и покупки совершались тут же, по запросу человека. Ему надо было предъявить лишь самого себя. Соответственно, потеряться тоже было больше невозможно. Люди были перманентно подключены к единой информационной сети через нейросвязь. При приближении к другому человеку можно было сразу получить основную информацию о нем, при этом была возможность ограничить доступ других людей к информации о себе, чем я и пользовался.
Возле входа стояло несколько десятков людей, видимо, они заказали еду на ферме и ждали, пока блюда приготовятся и дроны отдадут их им. Наверное, выходя на улицу, они даже не знали, что уже наступила ночь. Они, должно быть, и не следят за временем в этой реальности. Просто большинство людей почти все время проводили в Dreamer’е, выходя из него в основном только, чтобы поесть. И их больше волновало время суток в одном из миров 3-й реальности, в котором они находились. Если, конечно, в нем было такое понятие, как сутки. В 3-й реальности люди могли построить свой собственный мир со своими правилами или исследовать чужие миры. Я же предпочитал придумывать свои миры, но делать это не заранее, а по ходу дела, то есть импровизировать. Роботы говорили, что благодаря этому мышление развивается быстрее.
Нежелание много времени проводить в 1-й реальности, как наименее привлекательной, даже привело к катастрофическому спаду рождаемости. Поэтому роботам пришлось производить новых людей с помощью искусственного оплодотворения. При этом они улучшали качество и очищали гены новых людей от накопившихся за долгую историю человечества дефектов и ошибок, которые приводили к врожденным болезням, неправильному развитию, онкологии и бесплодию.
Я вышел в свет. Сингуристы тут же заметили меня. У них был почему-то какой-то растерянный беспомощный вид. Они показались мне заблудившимися овцами, искавшими своего пастуха, не знающими, куда им идти. Да, они ждали сингулярность, но не знали, что им делать, пока она не наступила. Заумные роботы не могли им в этом помочь, у них были свои задачи и проблемы. Я вдруг вспомнил свою фразу про необходимость в сильном лидере.
– Мир вам, – сказал я, подойдя к людям.
Мне ничего не ответили. Преступности и войн больше не было, по крайней мере, в этой реальности, поэтому меня никто не испугался. Да и фразу мою, видимо, не поняли.
– Хороший глайдер, – лишь весело сказал кто-то.
«Значит, все-таки заметили его, несмотря на маскировку, – подумал я, – и поняли, кто я такой». Сделав вид, что не услышал, я решил пока просто постоять, подышать воздухом. Я обратил внимание, что люди стояли вразнобой, никто ни с кем не общался, вид был у всех апатичный. Наверное, они не знали друг друга, им не о чем было поговорить, они хотели поскорее вернуться обратно, в 3-ю реальность.
Скоро ко мне подошел высокий лысый человек. Его голова и руки были покрыты шрамами, вены были вздуты, кожа бледная, как у покойника. Я вспомнил, что Сингуристы употребляют множество химических добавок, пытаясь продлить себе жизнь, так как считают, что после наступления сингулярности они станут бессмертными. Также я заметил, что глаза у этого человека были мертвые, ничего не выражающие. В глазах мы обычно видим отражение души человека. Но такие глаза, как у него, я видел только у людей в реальности №3. Там это объясняется тем, что душа остается в 1-й реальности, вместе с телом. А куда же делась душа этого бедолаги?
Он обратился ко мне:
– Я Дейта, отвечаю за внешние коммуникации. Мы, Сингуристы, присоединяйся к нам, совместными усилиями мы приблизим наступление сингулярности.
– Я Ник, спасибо за приглашение, но у меня другое упование. Я ожидаю Второго Пришествия Иисуса Христа и воскресения мертвых.
– Так ты христианин. Вымирающий вид.
– Пока жив мир, будем живы и мы.
– Ну зачем же так пафосно? Послушай, ведь в наших взглядах много общего. Ты ждешь рай, и мы его ждем. Только не где-то, не пойми где, а здесь. Ты ждешь всеобщего воскресения, и мы ждем технологии оживления наших родных.
– Речь не о технологиях, машины это все не смогут вам дать, только Бог.
– Да ты посмотри на себя, во что ты одет, на чем путешествуешь! Технологии дали тебе так много, а что же дал тебе Он? Мы ждем искусственный сверхразум, который будет обладать самосознанием и практически неограниченным могуществом, он даст нам сверхтехнологии, приведет нас к сингулярности!
– Но разве может у машин быть самосознание?
– Если сейчас тебе это кажется недостижимым, то это не значит, что так и есть.
– Мой Бог – это Любовь, Он Всеблагий, и этому есть множество свидетельств, главным из которых является Его смерть на Кресте. А что, если ваш сверхразум будет злодеем или ему не будет до вас дела? С чего вы взяли, что он будет вас любить?
– Наличие сверхинтеллекта у существа предполагает заботу о менее развитых формах жизни. Ведь гений и злодейство не совместимы.
– Вы переоцениваете значимость мозга. Он не является источником самосознания. По большому счету, это просто хранилище информации и соединительно-распределительный узел, связывающий тело и душу. У машины не может быть сознания, потому что у нее нет души.