Конечно, особо гордиться такой работой не получалось. Тем более, живя в маленьком городе, где все друг друга через вторые-третьи руки знали. Знакомые начали посматривать на меня с намёком, родственники задавать неудобные вопросы, и каждый раз оправдываться мне вскоре надоело. Деньги, которые я зарабатывала пением в ресторане, позволяли нам с мамой жить, по крайней мере, не сводя со скрипом концы с концами. А ещё понемногу, но откладывать. К тому же, это только пристрастным наблюдателям со стороны казалось, что я там зарабатываю баснословные суммы. А откуда им было взяться? В ресторан приходили среднестатистические жители нашего города, ну, может, чуть лучше зарабатывающие, чем остальные. К тому же, я пела на сцене, а не ходила между столами и подвыпившими весёлыми людьми, чтобы они могли совать мне в карман чаевые в благодарность. Так что, в основном, я получала только то, что согласны мне были платить хозяева. За три дня в неделю – это была небольшая сумма. Но позволяющая купить продукты, оплатить маме лекарства и купить что-то из одежды.
Так прошёл год, потом второй. Жизнь текла монотонно, но как-то незаметно. Между одной работой, второй, домом и больницами. Поступать я, конечно же, не поехала. Разве я могла оставить маму? Она чувствовала себя плохо, слабой и безвольной, и практически не выходила из дома. Мы жили мыслями об операции, на которую следовало выехать в Нижний Новгород после вызова. И на это тоже требовались деньги. Чтобы в один день собраться и поехать, возможно, прибегнув в транспортировке больного к услугам специалистов. Состояние мамы меня совсем не радовало, а время шло, но ничего не происходило.
Однажды мне взгрустнулось, помимо работы и дома, в моей жизни ничего не осталось, и я по старой памяти набрала номер Андрюшки. Своего прежнего, так хорошо знакомого Андрюшки, которого за два года видела лишь раз, когда он приехал навестить родителей. Не знаю, чего я ждала от нашей с ним встречи, особых пламенных чувств, увидев друг друга, мы оба, как оказалось, не испытали, да и расставание наше прошло без особого трагизма. Мне было куда больше обидно, чем больно или печально. Но выходило так, что мои с ним отношения, были самым светлым пятном в моей жизни, о чём было приятно и интересно вспоминать. А потом я будто потонула в болоте, из которого выбраться никак не могу. И набрала номер своей первой любви. Кажется, Андрей обрадовался моему звонку, правда, после того, как удивился. Я оказалась голосом из прошлого, и это опять же показалось обидным. Мне хотелось с кем-то поговорить, услышать какие-то слова поддержки, но у Андрея было столько своих новостей, его жизнь в Петербурге била ключом, и вышло так, что я около получаса выслушивала, как у него всё замечательно складывается. Он учится, снимает квартиру напополам с приятелем, а ещё подрабатывает на фирме отца своей девушки. Андрею даже в голову не пришло, что мне может быть неприятно слушать о его новых отношениях, ведь по факту, мы с ним даже не расставались, он просто уехал от меня в другой город, не попрощавшись, как следовало бы. А теперь он описывает мне свою девушку, потомственную петербурженку, какая она красивая, стильная, воспитанная, и какой у неё папа, удачливый предприниматель. Даже отец Андрея, в нашем городе известный бизнесмен, рядом с ним лишь провинциальный торгаш. Так что, обратно в наш городок Андрей возвращаться не планирует, ведь делать здесь совершенно нечего.
С его выводами я, конечно, была согласна. Что уж тут скрывать и преуменьшать? Но выслушивать всё это было обидно и неловко. К тому же, Андрей даже не поинтересовался, для чего я ему звоню, возможно, мне что-то от него нужно. Он делился со мной своими новостями и планами на жизнь, и, в итоге, я с ним скомкано распрощалась и закончила разговор. Поклявшись себе, что больше звонить никогда не буду. Для чего? Мы с Андреем стали окончательно чужими друг другу людьми. Но в душе что-то тянуло и тянуло, не давало жить спокойно. Какой-то страх, что завтра я проснусь, и вдруг осознаю, что прошло ещё десять лет, и жизнь почти прошла, а я так и не сдвинулась с места.
– Прости меня, – сказала мне мама в Новый год. Мы сидели с ней вдвоём за накрытым столом, настроения готовить и праздновать не было, но я себя буквально заставила. Чтобы всё было не хуже, чем у других. Оливье, бутерброды с икрой, фрукты и шампанское. Мы сидели с мамой за столом, пять минут назад пробили Куранты, мы сделали по глотку шампанского, и теперь сидели, уставившись на экран телевизора. Где люди радовались, веселились, улыбались и желали друг другу всего самого лучшего в наступившем только что году. А мы с мамой молча за ними наблюдали. А потом она сказала: – Прости.
Я на неё посмотрела, удивлённо.
– За что?
– За то, что из-за меня у тебя всё пошло не так в жизни. Что ты молодая, красивая, сидишь здесь со мной вместо того, чтобы устраивать свою жизнь.
Я невольно усмехнулась. Сделала ещё глоток шампанского.
– А как её устраивать, мам? – Я вздохнула, крутила в руке бокал. В голове роились совсем невесёлые мысли. – Куда и к кому идти, что предпринять? Может, дело как раз в том, что я не представляю? И никогда не представляла, – призналась я.
– Ты могла бы поехать в Питер с Андрюшкой, а осталась со мной.
Я на неё посмотрела.
– Мама, он меня с собой не звал. Зачем я ему там? У него всё отлично. Учёба, работа, замечательная девушка. На самом деле, замечательная. А не я, школьная актриса и певица.
Мама от моих слов расстроилась.
– Зачем ты так говоришь?
– Потому что это правда. Нужно трезво оценивать свои способности. Жалко, что я раньше этого не поняла. Тогда, возможно, перестала бы порхать гораздо раньше.
– А что хорошего в том, чтобы перестать порхать? – вдруг задала мама риторический вопрос. И улыбнулась мне. – Ты росла такой жизнерадостной девочкой. Такой красивой, такой лёгкой и воздушной. Мне было так приятно за тобой наблюдать. А сейчас я переживаю. Маша, ты совсем перестала улыбаться. И в этом виновата я.
– Ни в чём ты не виновата, – бросилась я её защищать.
Мама махнула на меня рукой. Затем вытерла выступившие слёзы.
– Я так хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. – Она вдруг протянула руку и положила ладонь на моё запястье. Несильно сжала его. – Пообещай мне, что, когда я умру, ты здесь не останешься. Уедешь в большой город. Продавай квартиру и уезжай.
– Мама…
– Ты очень красивая, ты сможешь устроить свою личную жизнь. Но не здесь. За кого здесь замуж выходить?
– Мама, перестань говорить глупости. И ещё эти ужасные предостережения!..
– Никакие они не ужасные. Говорю то, что есть. Пообещай мне.
– Не буду я ничего обещать, – возмутилась я. – Сама понимаешь, что говоришь?
– Понимаю. Но я же не прошу тебя, меня завтра бросить и уехать, а потом… потом мне будет всё равно. И чего ты возмущаешься? Это всё равно когда-нибудь случится, все люди умирают.
Мама пыталась прикрыть свои мрачные прогнозы по поводу своей скорой смерти шуткой, улыбкой, равнодушным взмахом руки, а я смотрела на неё, бледную и уставшую от болезни, и у меня от острой жалости и понимания своего бессилия, сжималось сердце. Но что я могла сделать? От меня, к сожалению, ничего не зависело. Поэтому я пообещала. Дала глупое, ни к чему меня не обязывающее обещание, уехать в большой город и попытаться устроить свою жизнь там. А мама в ответ на моё обещание, довольно кивнула и, кажется, успокоилась.
Мама умерла летом. Уже после операции. Организм не справился с последствиями, как мне сказали врачи в кардиологическом центре, в котором мы оперировались, что операцию нужно было делать гораздо раньше, поэтому за результат они поручиться не могли. Никто не мог. И через три месяца после операции, я осталась одна. После похорон, на которые пришли всего десять человек, я сидела одна в опустевшей квартире, смотрела то на одну стену с фотографиями в рамках, то на другую, и совершенно не понимала, что мне делать дальше. Для кого стараться? Смысл вдруг ушёл, и я растерялась. Ушёл именно смысл, потому что послезавтра мне предстояло, как обычно, подняться в семь утра по будильнику и отправиться на работу, а вечером пятницы меня ждали в ресторане, и мне нужно было петь, веселить людей. А у меня ком в горле, по крайней мере, сейчас. Но самое страшное не в этом. Самая страшная мысль посетила меня после. Что закончив работу, отпев в ресторане, мне предстояло вернуться домой. А меня здесь никто больше не ждал, и от осознания этого хотелось плакать и кричать от бессилия. И задаваться тем самым риторическим, никчёмным вопросом: мама, почему ты меня оставила одну?!
Совсем недавно мне исполнилось двадцать три года, и вот я сижу на пуфике в прихожей, и совершенно не знаю, что делать со своей жизнью. Как незаметно пролетели последние пять лет! Они просто прошли, не успела я моргнуть и глазом. И они прошли совсем не так, как я рассчитывала. Учась в школе, мне казалось, что к двадцати трем годам я буду непременно замужем, и уж точно – буду счастлива. Ведь я всегда была счастлива, в моей жизни всегда всё складывалось удачно, и меня все вокруг любили, не уставали подбадривать и верить в мои таланты и возможности. Так где все эти люди?! Где их вера в меня?
Школьные подруги либо уехали, либо повыходили замуж и погрязли в заботах семейной жизни. Если я встречала кого-то из бывших подружек на улице, то практически каждую с коляской. Мы останавливались, улыбались друг другу, пытались о чём-то разговаривать, я косилась на бутуза, глядящего на меня круглыми, ошарашенными глазками, и тоже в ответ делилась новостями. Про жизнь, про работу, про планы на будущее. Про личную жизнь. Которая, вроде как, была, но, на самом деле, её не было. После отъезда Андрея, ни одного мало-мальски серьёзного романа не случилось. Уже не говоря о настоящих отношениях. Ухаживали за мной много, порой даже красиво, привлекательная внешность делала своё дело, внимание я к себе приковывала. Но всё это разбивалось о разные ожидания, мои и моего поклонника, да ещё и кучу моих проблем. Молодые люди хотели лёгкости, заигрывания, моего трепета по отношению к ним, а не моих финансовых проблем и больной матери, к которой я бежала по первому её звонку. Некоторые из этих индивидов всерьёз полагали, что я должна выбрать их, а не маму. Не бежать, остаться, сосредоточиться на них, таких неповторимых и замечательных. А я уходила, не задумавшись, и развитию отношений это совсем не способствовало, если честно. А, возможно, не способствовало как раз то, что мне никак не встречался человек, которого я бы захотела поставить выше других своих целей и ответственностей. Работая в ресторане, красуясь у микрофона, не привлечь к себе внимание, было достаточно трудно. А уж внимания от подвыпивших, осмелевших Казанов было с избытком. Но попадались и корректные, адекватные молодые люди, которые приглашали на свидания, дарили цветы, даже влюблялись в меня, но я жила в ощущении, что я задыхаюсь, и ни что меня не радовало. И так получилось, что в день смерти, в день похорон мамы, мне даже некому было позвонить. Ни одного близкого человека рядом со мной не оказалось. Какие-то дальние родственники, двоюродные и троюродные тетки, мамины приятельницы с фабрики. И все эти люди, выражавшие мне соболезнования, после разъехались по домам, и я осталась одна. Вот тогда-то я и вспомнила слова, что мне мама сказала в Новый год. Предложила мне уехать. Потому что знала – здесь я никому не нужна. Да, всё знакомо, всё стабильно, не страшно, но я одна. В родном городе меня ничего не держит.
Но просто взять и уехать, собравшись в один день, я не решилась. Пару месяцев я обдумывала возможности, мысленно настраивала себя, просматривала варианты работы и съема жилья в Нижнем Новгороде, и старательно давила в себе сомнения и страхи. Из-за этих самых страхов решила не продавать квартиру, оставить себе шаги к отступлению. И даже позволила маминой двоюродной сестре заселить в нашу квартиру своего сыночка с семьёй. Конечно, я понимала, что мой безалаберный троюродный братец за время проживания превратит квартиру и без того с устаревшим ремонтом, практически в сарай, но всё же это лишало меня надобности оплачивать коммунальные платежи. Оплачивать я не собиралась, а вот следить за тем, с какой регулярностью это делают родственники, всё же следовало. А сама собрала личные вещи, которые уместились в один большой чемодан, и отправилась на вокзал, от которого каждые два часа отходил автобус до Нижнего Новгорода. А, по сути, в мою новую жизнь.
Никакого волнения или предвкушения по поводу своего переезда я не чувствовала. Уезжала с тяжёлым сердцем. И, наверное, это и задало всё настроение моей предстоящей жизни в большом городе. Который и не подумал встретить меня с распростёртыми объятиями. Сколько таких, как я, провинциальных смазливых девочек, приезжает каждый день? И все с планами, мечтами, большими ожиданиями!.. Вот только на всех удачи не хватает. А некоторые и вовсе возвращаются в родные городки и посёлки ни с чем.
Я помню, как стояла на вокзале, оказавшись в Нижнем Новгороде. До того дня я была на нём не один десяток раз. В конце концов, от нашего города до областного центра всего час езды. Но в Нижний я всегда приезжала по каким-то делам или с определёнными планами. Знала, что на последнем вечернем автобусе вернусь обратно, где всё будет привычно и спокойно, без суеты и тревоги. А в тот день я приехала, якобы, навсегда. И мне было ужасно не по себе. Со дня маминой смерти меня не покидало тягостное чувство, что я в целом мире одна. И мне теперь с этим жить.
Денег у меня было немного. Последние два месяца работы я старательно откладывала, каждую копейку, а перед отъездом обнулила все счета, вытащила всё из заначки, но денег всё равно было катастрофически мало для жизни в таком большом и дорогом городе, как Нижний Новгород. Только съем квартиры обошёлся мне практически в треть всех накоплений. Хозяйка запросила оплату за два месяца проживания, и я, немного помучавшись и посомневавшись, согласилась. Найденная мной квартира и без того была достаточно бюджетным вариантом, то, что я смогла найти такой дешевый вариант, можно назвать везением, и упускать его не хотелось. Конечно, старый спальный район на окраине, типовые «хрущевки», отсутствие ремонта и половины мебели, но ни на что более комфортное и дорогостоящее я ещё не заработала. У меня даже плана конкретного не было, если честно. Поискав работу на сайте вакансий, я поняла, что меня не особо где-то ждут. Изначально у меня была мысль попробовать устроиться певицей в ресторан, ведь в Нижнем Новгороде рестораны куда более солидные и дорогостоящие, но очень быстро мне стало ясно, что и сотрудников, включая музыкальное сопровождение, в заведениях областного центра выбирают тщательно и предвзято. По крайней мере, требуют подтверждение полученного музыкального образования. А у меня оно откуда? Я всегда выступала на сцене, ориентируясь на энтузиазм и харизму, но с пристрастными и придирчивыми хозяевами это вряд ли прокатит. Поэтому выбирала из вакансий, что попроще. А что у нас попроще?
Продавцы, курьеры, официанты…
За следующие полтора года я поработала на каждой из этих должностей. И на десятке других. Включая подработки. Жизнь большого города закрутила меня, причём, скрутила, как пружину. Не знаю, возможно, кому-то удача и улыбалась, они переезжали и находили достойную работу, хорошо оплачиваемую, брали квартиру в ипотеку, и их жизнь на новом месте постепенно устаканивалась, они привыкали. Но это был явно не мой случай. Ко мне удача относилась крайней предвзято. Единственное, что радовало, так это то, что в этой круговерти мне порой некогда было остановиться и задуматься. Я всё ещё переживала из-за смерти мамы, из-за того, что в моей жизни не складывались отношения, не только с мужчинами, но и, вообще, близких друзей у меня обрести не получалось. Наверное, потому, что я кочевала с одной работы на другую, и вот как раз в тот период здорово пожалела о том, что в своё время не стала учиться. Кто бы что не говорил, а к человеку, у которого за плечами лишь диплом об окончании школы, отношение не слишком добродушное. Меня принимали в офисах и разных заведениях с улыбкой, встречали по внешности и по одежке, но затем лишь разводили руками и говорили, что им на наметившуюся должность необходим человек с опытом, по крайней мере, а лучше со знаниями. А у меня ни того, ни другого не было. Нет, появился опыт курьерской службы, который помог мне познакомиться с городом, даже с самыми отдалёнными и маленькими его улочками. Появился опыт работы официанткой в нескольких заведениях. В парочке из них было музыкальное сопровождение, и я наблюдала за работой их певицы, с непонятной тоской. А ведь в своё время не считала подработку в ресторане чем-то серьёзным, а, как выяснилось, скучала. Скорее, по вниманию, по тому, пусть лёгкому, но превосходству, с которым могла держаться на фоне другого персонала заведения. Я была творческой личностью, а они обслугой.