С лица мисс Уэнг сошла краска.
– Я, конечно же, веду речь об учебе в университете, где каждый будет иметь возможность позаниматься чем-нибудь недозволенным. Естественно, после того как получит аттестат с особыми достижениями, – поспешно добавил он. – К тому же участие в дискуссионном клубе будет выигрышно смотреться в ваших заявлениях для университета.
Тоби продолжал распространяться о дискуссионном клубе, о поджимающем времени и о школьных отчетных документах («Мы даже хуже команды в гольф!»). Он был хорошим оратором, и я с минуту дивился, почему он никогда не участвовал в выборах в ученический совет. А потом вспомнил про оторванную голову.
Закончив свою речь, Тоби пустил по партам лист, на котором должны были подписаться те, кто примет участие в первом турнире по дебатам в этом году. Когда этот лист дошел до Кэссиди, ее плечи затряслись в беззвучном смехе. Она сдвинула его в мою сторону.
На самом верху листа кошмарным ярко-розовым маркером была выведена такая вот прелесть: «ЭЗРА, МАТЬ ТВОЮ, ФОЛКНЕР, ЙО! (ты должен мне за ссаный энергетик)».
Я покатился со смеху. Сдержаться было нереально.
В кабинете воцарилась гробовая тишина, а Тоби разулыбался так, словно выиграл мировой чемпионат по пинг-понгу. Мисс Уэнг наградила меня хмурым взглядом, и я поспешил прикрыть смех кашлем. Кэссиди наклонилась и услужливо похлопала меня по спине, отчего, к моему глубокому стыду, я и вправду закашлялся.
Когда я наконец перестал и смеяться, и кашлять, случившееся стало в некотором роде событием.
– Прости, – прошептала Кэссиди.
Я небрежно пожал плечами, но, когда она отвернулась, в отместку вписал ее имя в лист и сразу передал его вперед. Остаток урока мы работали в парах, отыгрывая парламентские дебаты. Моей партнершей стала Кэссиди.
– Кого у вас называют «первой скрипкой»? – полюбопытничал я, когда она не проявила желания выполнять учительское задание.
– Тех, кто в каждом раунде турнира занимает первое место.
Я представил себе, каково это: не просто выигрывать, а быть непобедимой. И тут к нам подсел Тоби.
– Привет, – сказал он. – Даже не думай отвертеться от участия в турнире. Не получится.
– Уверен?
– Клянусь могилой своей мертвой хомячихи, лапочки Петунии, – отозвался Тоби. Хомяка у него отродясь не было, так что словам его грош цена. – Мисс Уэнг на перемене дала мне задание: выбрать произвольную тему для урока. На самом деле я не прохожу курс ораторского искусства. Я ученик-помощник мисс Уэнг.
– Значит, ты ее Уэнг-мэн? – спросила Кэссиди, вызвав наш смех.
Меня вдруг поразила мысль, что Кэссиди и Тоби знакомы. Что если кто-то из нас и является посторонним, то это – я.
Прозвенел звонок. Мисс Уэнг сказала нам готовиться к дебатам.
– Я же говорил, – одними губами произнес Тоби.
Класс стал пустеть. Кэссиди, собрав вещи, щелкнула застежками на портфеле. Я в открытую разглядывал ее: волосы, стянутые в косы и уложенные в форме короны, бледную кожу, резко очерченные скулы. Казалось, она вышла из другой эпохи – из той, где покупали военные облигации и спасались от воздушных налетов в глуши. Я не видел никого, похожего на нее, и не мог не глазеть.
– Идем, – позвал ее Тоби, и Кэссиди подняла на него взгляд. – Пообедаем вместе. Фолкнер, ты с нами. Мне не помешает новый подручный.
– Я в «Чипотле» собрался. С Эваном, Джимми и остальными.
Прозвучало это крайне нелепо. Я и сам понимал, что никуда с ними не пойду.
– Ну да, конечно, – заржал Тоби. – «Нет» не принимается. Идемте скорее, ибо мой гарем не начнет трапезничать, пока я не осчастливлю его своим присутствием.
7
ВЫЙДЯ ВО ДВОР, я понял, как сильно просчитался: Джимми и Эван не пошли ни в какой «Чипотле». Все мои бывшие дружки остались на обед в школе. Я видел их за нашим столиком у стены. Парни из команд по водному поло и теннису теснились за ним, едва умещаясь, да еще и с подружками на коленях. Шарлотта с девчонками из группы поддержки сидели на стене, попивая диетическую колу и размахивая голыми ножками. Наша компания претерпела легкие изменения, но это не имело значения. Важным было само место – тот самый столик, от которого смех разносился по всему двору, и каждый слышавший его жалел, что не в курсе шутки.
– Здорово, Капитан! – крикнул Люк Шеппард, увидев Тоби, и помахал рукой.
Я чувствовал, что все смотрят на нас, пересекающих двор: на Тоби с его галстуком-бабочкой, на Кэссиди с ее короной из кос и на меня, натянувшего рукав черной толстовки на ручной бандаж и делавшего вид, что трость мне не особо-то и нужна.
Тоби провел нас к одному из лучших столиков, расположенных в верхней части двора. Тот был рассчитан на восемь человек и стоял под серым пляжным зонтом. За ним сидели самые большие оригиналы нашей школы.
– Познакомься с нашей выдающейся командой по дебатам, – сказал Тоби.
На секунду я подумал, что он шутит.
За столиком сидел президент киноклуба, Люк Шеппард, в хипстерских очках и с фирменной ухмылкой на губах. В прошлом году вся школа зачитывалась блогом под названием «Автонастройка директора», и, хотя Люк никогда не признавался в том, что ведет этот блог, все и так это знали. Рядом с Люком сидел Сэм Мейфилд, выглядевший так, будто ехал из загородного клуба и по дороге заблудился. Сэм метил в адвокаты, учился в одиннадцатом классе и был главой школьных республиканцев. Напротив Сэма попивал «Ред булл» и играл в какую-то игру на своем айпаде Остин Новелли, графический дизайнер школы. Он варганил обложки для ежегодников и эскизы для школьных толстовок. В десятом классе он запустил интернет-магазин футболок.
Дружки Тоби представлялись мне кучкой неприметных отличников, скооперировавшихся из-за общественной необходимости и старавшихся не отсвечивать. А тут вдруг такие ребята.
– Смотрите, кого я нашел, – радостно заявил Тоби.
У Люка отпала челюсть. Сэм недоверчиво хмыкнул.
– Да неужто это сама Кэссиди Торп, – протянул Остин, смахнув с глаз прядь светлых волос. Он даже не оторвал взгляда от планшета. – Что, черт возьми, ты здесь делаешь?
Кэссиди широко улыбнулась.
– Заканчиваю школу, чтобы двигать по жизни дальше. Как и все вы. И как, блин, так вышло, что я не слышала о кофейной тележке в вашей школе?
Она села возле Тоби, достала упаковку крекеров с арахисовым маслом и похлопала по скамейке рядом с собой. К счастью, это был конец скамейки. У меня мелькнула мысль: Кэссиди специально оставила для меня место, чтобы мне не пришлось просить кого-нибудь двигаться?
– Ах да, – немного театрально воскликнул Тоби, сделав вид, будто забыл о том, что меня тоже надо представить. – Фолкнера вы и так все знаете.
– Привет, – смутился я, заняв предложенное место.
Люк одарил Тоби красноречивым взглядом. Видимо, мое присутствие за их столом должно было быть одобрено им.
Я не принес себе поесть и, нацепив солнцезащитные очки, наблюдал за тем, как все ковыряются в своих тарелках. Обед начинается в полдвенадцатого, однако в это время дня еще подаются бутерброды на завтрак – забавно, да? Я бросил тоскливый взгляд на очередь в нижней части двора – бесконечную цепочку из девяти- и десятиклассников.
– Налетайте. – Фиби Чанг поставила на стол пластиковый контейнер с кексами. В ее волосах выделялась розовая прядь, а пирсинг в носу сверкал в солнечных лучах. – Стащила их из канцелярии. У школьной медсестры сегодня день рождения.
Она глянула через плечо, словно ожидая, что ее вот-вот застукают. Тоби сразу сцапал ванильный кекс.
– Прикольно выйдет, если они отравлены, – заметил он. – Кстати, Фиби, это – Кэссиди. Эзру ты знаешь.
Фиби, купавшаяся в лучах славы, принесенной ей кражей кексов, глянула на меня и чуть не уронила холодный чай.
– Мать честная! Опоздала всего на пять минут и чуть не проворонила самую чумовую рокировку мест в анналах нашего двора.
– Не знал, что ты интересуешься аналом, Фиби, – подмигнул ей Люк.
Она взяла кекс, провела по глазури языком и с едкой улыбочкой протянула его Люку.
– Изголодался, Шеппард? Займись кексом.
Люк в ответ со смаком откусил от кекса кусок. Мне стало интересно, как давно они встречаются. На самом деле Фиби была не отъявленной воровкой кексов, а редактором школьной газеты.
– Ну и как тебе, Эзра, вампирское житие-бытие? – спросила она, сев рядом с Люком.
Тоби фыркнул, Кэссиди прыснула с набитым ртом.
– И нечего на меня так смотреть, – продолжала Фиби. – Сам напросился. Бледная кожа, черная одежда, никакой еды и весь из себя такой мрачный. Прикольно же! Тебе нужно намазать кожу блеском и зажать в уголок какую-нибудь невинную девятиклассницу.
– Отличная идея, – согласилась Кэссиди. – Еще сказать ей, что ты – опасный монстр. И не забыть упомянуть о том, как вкусно пахнет ее кровь.
– И получить по морде, если окажется, что у нее как раз те самые дни, – пробормотал я, и все засмеялись.
– Ты забавный. – Фиби отдала мне последний шоколадный кекс. – А я всегда думала, что твои дружки ржут над своим пердежом.
– Девяносто процентов мужского населения Иствуда ржут над своим пердежом, – отозвался Тоби. – Включая присутствующих здесь.
– Сколько очков я потеряю, если прямо сейчас пущу газы? – улыбнулся Люк.
– Только посмей это сделать! – предупредила Фиби, благоразумно отодвинувшись от него.
Я снял со своего кекса обертку и бросил взгляд на столик бывших друзей, где Шарлотта залезла на колени к Эвану. Она печатала на мобильном, по ее плечу рассыпались собранные в хвост волосы, на бедре лежала ладонь Эвана. Шарлотта подняла глаза и увидела, что я на нее смотрю. Она пихнула Эвана локтем, и тот с удивлением глянул на меня – не ожидал увидеть меня за другим столом. Но, похоже, их это нисколько не волновало, так как через секунду они уже целовались взасос.
– Пойдем-ка, новенькая, сходим в дамскую комнату, – поднялась Фиби.
Как только они ушли, Люк тихо рассмеялся и покачал головой.
– Кто-нибудь объяснит мне, зачем моя девушка ушла в туалет с Кэссиди Торп?
– Я ничегошеньки не знаю о тонкостях женского поведения в стаях, – ответил Сэм. – Зато я точно знаю, что нам придется расширить список гостей на пятницу.
Люк хмуро посмотрел на Сэма.
– Прости, – пробормотал тот, бросив в мою сторону виноватый взгляд.
– Какого черта? – заговорил Остин. – Сначала она куда-то испарилась, а теперь очутилась в Иствуде? Бред какой-то.
– Что именно из этого – бред? – спросил я.
– Да все. – Тоби скомкал обертку от кекса. – С другой стороны, в этом вся Кэссиди. Помнишь, я сказал, что она непобедима в дебатах? Самое интересное не это, а то, что она даже не пытается победить. Заявляется на турниры в одежде, вопиюще нарушающей дресс-код, устраивает пикник в лифте и даже не удосуживается прийти на церемонию награждения. Сначала она проходит конкурс, чтобы попасть в невероятно снобскую частную школу, а потом – в прошлом году – бросает ее. Выигрывает региональный турнир и отказывается от участия в чемпионате штата за четыре дня до турнира. По слухам, она внезапно оставила школу и просто исчезла.
– Вы спрашивали у нее, как так вышло?
– Как будто от Кэссиди можно добиться прямого ответа, – рассмеялся Тоби.
– Возвращаются, – тихо сообщил Остин, кивнув на Фиби и Кэссиди.
Все с виноватым видом повернулись в их сторону. Я же смотрел совершенно в другом направлении – на спектакль, устроенный Шарлоттой и Эваном, а точнее – на их страстно-слюнявый поцелуй на публику.
Снова присоединившись к нам, Фиби глянула на мой недоеденный кекс и успокаивающе похлопала меня по ладони.
– Не переживай, – поддразнила она меня. – Если тебя мучает голод, в кабинете медсестры всегда найдется первая положительная.
8
НЕ ЗНАЮ, знакомо ли вам то чувство омерзения, какое вызывает человек, стоящий за вами в очереди и чавкающий прямо у вас над ухом? Когда кажется, что он делает это специально, и вы ощущаете себя тряпкой, поскольку вам приходится молча это терпеть. Примерно то же самое чувство я испытывал, глядя на целующихся Эвана и Шарлотту. В этом было что-то настолько глубоко и лично оскорбительное, что смотреть на них было невыносимо, хотя первоначальный шок и заставил поверить, будто мне все равно.
В общем, вынужден признать: глубоко в душе я прекрасно сознавал, почему решил сесть с Тоби, а не со своей бывшей компанией. Всю неделю я, как и летом, всячески избегал своих старых дружков. Похоже, их это озадачивало и обижало. Я не понимал почему. Ну не могли же они в самом деле думать, что я приду играть в пейнтбол, или поучаствую в неожиданном сплаве по реке, или каких других забавах, о которых они исправно сообщали мне по мобиле. Да ни один из них ни разу не навестил меня в больнице.
В любом случае Эван и Шарлотта теперь были вместе. И были вместе по меньшей мере несколько месяцев. По идее, они должны были возглавить список старшеклассников, на которых стоит поглазеть. Но вместо этого всеобщее внимание приковывал я. А когда все не перешептывались, таращась на меня, они перешептывались, таращась на Кэссиди.
По всей школе со скоростью света разлетелись слухи о том, о чем мне лишь вскользь намекнули члены дискуссионного клуба: что Кэссиди пришла на турнир по дебатам, прикинувшись парнем и нацепив фальшивые усища, и тем не менее выиграла. Что она организовала флешмоб, в котором поучаствовало свыше сотни людей. Они явились на кладбище Сан-Франциско переодетыми в зомби и устроили грандиозную битву подушками. Что у испанского продавца быстрой моды можно купить футболки с принтом лица Кэссиди в стиле поп-арт. И что она летом позировала для обложек на подростковые романы.
В нашем крошечном городке, в котором никогда и ничего не случается, Кэссиди казалась диковинкой, возможно, эти истории были выдумкой, но произойти такое могло именно с ней.
Кэссиди никак не показывала, что эти слухи дошли до нее. И, насколько мне известно, действительно ничего о них не знала. Нашей собиравшейся за обедом группке было что обсудить и без обмусоливания жалких сплетен. Сидеть с такими ребятами было здорово, хотя я бы с радостью обошелся без лицезрения публичных любовных прелюдий Шарлотты и Эвана.
В четверг вечером я должен был встретиться с мисс Уэлш, моим консультантом: такие встречи – неотъемлемый элемент старшей школы. Конечно же, я опоздал, так как забыл тетрадь по математике в приемной своего физиотерапевта, а вспомнил об этом уже на полпути к школе.
Мисс Уэлш была настолько добра, что даже не обратила внимания на мое опоздание. После чего я сидел в ее кабинете на самом неудобном стуле на свете и с вежливой улыбкой слушал лекцию о суперважности внеурочной деятельности в выпускном классе и необходимости своевременного обращения к учителям за рекомендательными письмами для университетов. У меня не хватило духу сказать ей, что внеклассная нагрузка физически для меня невозможна и что, боюсь, миссис Мартин может украсить мое рекомендательное письмо праздничными ароматными марками с изображением Снупи.
Когда я наконец сбежал от нее, пообещав просмотреть брошюры ближайших к дому университетов, в которые не имел ни малейшего желания поступать, я был совершенно измотан. Меня утомляла одна лишь мысль о заполнении университетских заявлений. Никогда не думал, что мне придется этим заниматься. Я ждал приглашения в студенческую команду по теннису от одного из ближайших университетов штата. Отец рассказывал мне истории о своем студенческом братстве. Советовал мне стать президентом студенческого общежития, потому как в будущем это производило бы огромное впечатление на моих работодателей. В то время я с легкостью мог вообразить всю свою распланированную жизнь: спорт в университете, президентство в братстве, деловая профессия, где я буду при костюме и галстуке, и поездки с друзьями на выходных к озерам Биг-Бэр или Тахо. Это, конечно, не все, что я себе представлял, но вы поняли основную идею: безукоризненно-заурядная жизнь для безукоризненно-заурядного «золотого мальчика».