С резким осуждением «упорствующих в молчании» членов редколлегии «Литературной Москвы» выступили М. Гус, Ф. Панферов, А. Чаковский, который заявил, что «упорное молчание может навести на мысль, что речь идет не о заблуждениях, а о сознательной фронде» (Там же).
Затем выступил Э. Казакевич. Крайне односторонне, – как отмечено в газетном отчете, – рассказав о деятельности редколлегии «Литературной Москвы», он отстаивал произведения, опубликованные во втором сборнике.
В выступлении Э. Казакевича, – подчеркивает репортер «Литературной газеты», – не сказалось желание честно признать совершенные ошибки, именно поэтому оно не удовлетворило собрание.
Этого желания не было и в письме М. Алигер, оглашенном на собрании, и в выступлении А. Яшина, которое показалось присутствовавшим крайне наивным уже потому хотя бы, что автор до сих пор не может уяснить, в чем порок «Рычагов» (Там же).
С осуждением этой позиции выступили О. Писаржевский, Л. Шейнин, А. Сурков, Г. Гайдовский, Е. Долматовский («Я хорошо знаю М. Алигер и Э. Казакевича, и у меня создалось впечатление, что их поведение объясняется ложной игрой в храбрость. А между тем это не храбрость, а дешевая демагогия» – Там же).
На собрании с речью выступила кандидат в члены Президиума ЦК КПСС, секретарь ЦК и МК КПСС Е. А. Фурцева.
6 июня. Образовано оргбюро Союза работников кинематографии СССР. Председателем Оргбюро утвержден И. А. Пырьев, его заместителями – С. И. Юткевич и А. М. Згуриди.
11 июня. На общем собрании московских писателей с докладом, жестко обличающим ряд публикаций «Нового мира» и «Литературной Москвы» за «одностороннее изображение действительности», выступил К. Федин268.
Э. Казакевич в своем выступлении, а также М. Алигер и А. Бек, письма которых были оглашены на собрании, признали справедливой критику ошибок, допущенных «Литературной Москвы», и заявили, что своей дальнейшей работой исправят эти ошибки269 (Литературная газета, 13 июня. С. 1).
В единогласно принятом решении отмечаются единодушие и сплоченность московских писателей, которые на всем протяжении истории советского общества ощущали себя верными помощниками Коммунистической партии в осуществлении ее великих целей (Там же).
13 июня. В Союзе писателей СССР восстановлен (посмертно) Борис Корнилов.
15 июня. Из дневника Сергея Дмитриева:
Братья-писатели продолжают вкупе подличать и выслуживаться. «Проработка» Дудинцева, Гранина, Яшина, Алигер, Кирсанова, «Литературной Москвы» идет всесоюзно. В Тифлисе, в Киеве, в Минске, в Ленинграде. В последнем собрание писателей одобрило «принципиальную критику проявлений гнилого скептицизма в литературе». Правда, на собрании отсутствовали В. Панова, В. Кетлинская, А. Горелов, Ю. Герман. А прилежный А. Дымшиц заявил: и «у нас нашел отражение пресловутый „подвиг молчания“. Целый ряд видных писателей просто не почтил своим присутствием наше собрание» (Отечественная история. 2000. № 3. С. 155).
16 июня. В «Правде» два подвала заняла статья Константина Федина «Писатель и жизнь» (с. 3–4). Как записывает в дневник Сергей Дмитриев,
всё о том же, всё о «групповщине», о 2-м сборнике «Литературной Москвы», о рассказе Яшина, романе Дудинцева, а более всего о том, почему не кается редакция злосчастной «Литературной Москвы», как смеет не каяться, как не понимает, что нужно каяться, нужно говорить, что требуют. Так почтенный писатель учит других писателей, а заодно и читателей, лицемерию. По Федину, нет никакой разницы между Союзом советских писателей и Коммунистической партией. Там и тут требуется полное внешнее единство мнений (Там же. С. 156).
Премьера спектакля по пьесе Леонида Леонова «Золотая карета» на сцене Ленинградского театра имени Ленсовета.
18–19 июня. Президиум ЦК КПСС на своем внеочередном заседании смещает Н. С. Хрущева с поста Первого секретаря ЦК КПСС и обсуждает вопрос о целесообразности сохранения поста Первого секретаря. В руководстве партии и СССР возникает раскол.
В Ленинграде на площади Искусств перед зданием Государственного Русского музея состоялось торжественное открытие памятника А. С. Пушкину, сооруженного скульптором М. К. Аникушиным и архитектором В. А. Петровым. Открытие памятника было приурочено к празднованию 250-летия основания города.
20 июня. Из письма Бориса Пастернака Джанджакомо Фельтринелли:
У нас роман270 никогда не будет издан. Лишения и беды, которые, возможно, ожидают меня, когда появятся заграничные издания и не будет аналогичного советского – это не наше дело, ни мое, ни Ваше.
Нам важно только, чтобы работа, невзирая на это, увидела свет, – помогите мне в этом (Б. Пастернак. Т. 10. С. 233).
22–29 июня. Внеочередной Пленум ЦК КПСС. По словам Леонида Млечина,
ключевую роль в спасении Хрущева в те дни сыграли председатель КГБ Иван Серов и министр обороны Георгий Жуков. Жуков самолетами военно-транспортной авиации со всей страны доставлял в Москву членов ЦК, а Серов их правильно ориентировал. Члены ЦК собрались в Свердловском зале, заявили, что они поддерживают первого секретаря и пришли требовать от членов президиума отчета: что происходит? (Л. Млечин. Фурцева. С. 224).
Выступая на Пленуме, а затем и на XXII съезде КПСС, Н. Г. Игнатов огласил заявление, с которым группа членов ЦК КПСС – сторонников Хрущева – обратилась в Президиум ЦК КПСС:
Нам, членам ЦК КПСС, стало известно, что Президиум ЦК непрерывно заседает. Нам также известно, что вами обсуждается вопрос о руководстве Центральным Комитетом и руководстве Секретариатом. Нельзя скрывать от членов Пленума ЦК такие важные для всей нашей партии вопросы.
В связи с этим мы, члены ЦК КПСС, просим срочно созвать Пленум ЦК и вынести этот вопрос на обсуждение Пленума.
Мы, члены ЦК, не может стоять в стороне от вопросов руководства нашей партии (Молотов, Маленков, Каганович. 1957. С. 281).
Когда, – продолжил свой рассказ уже на съезде Н. Г. Игнатов, – доложили Президиуму об этой просьбе, фракционеры подняли страшный шум.
<…> Как вы думаете, почему? Да как это члены ЦК осмелились к ним обратиться?! Товарищ Хрущев и другие поддерживавшие его товарищи решительно настаивали на приеме членов ЦК. И тогда это так называемое арифметическое большинство – фракционеры предложили, чтобы членов ЦК принял не Президиум, а один из их сторонников – Булганин или Ворошилов. Увидев, куда гнет эта группа, Никита Сергеевич Хрущев заявил, что и он пойдет на встречу с членами ЦК, и настоял на своем. И какое это было счастье для судьбы нашей партии! (Правда, 25 октября 1961 г. с. 3).
22 июня. Пленум ЦК КПСС отменяет решение о смещении Н. С. Хрущева с поста Первого секретаря ЦК КПСС.
29 июня. Июньский пленум ЦК КПСС (22–29 июня), обсудив, как сказано в официальном сообщении, вопрос об «антипартийной группе Маленкова Г. М., Кагановича Л. М., Молотова В. М.» (и примкнувшего к ним Д. Т. Шепилова),
вывел из состава членов Политбюро ЦК и из членов ЦК КПСС тт. Маленкова, Кагановича, Молотова; снял с поста Секретаря ЦК КПСС и вывел из состава кандидатов в члены Президиума ЦК и из состава членов ЦК т. Шепилова (Правда, 4 июля. С. 1)271.
Как указывает Рой Медведев,
у группы Молотова было большинство: к ней присоединились также Н. А. Булганин, М. Г. Первухин, М. З. Сабуров и Д. Т. Шепилов, не говоря уже о Кагановиче, Маленкове и Ворошилове. Но Молотов просчитался. Он не имел большинства на Пленуме ЦК, который был созван по требованию сторонников Хрущева. Молотов не пользовался поддержкой ни КГБ, во главе которого стоял И. А. Серов, ни армии, во главе которой стоял Г. К. Жуков. Большинство членов ЦК КПСС опасались, что с приходом к власти Молотова снова начнутся репрессии среди партийного и государственного аппарата. Поражение группы Молотова на июньском Пленуме ЦК КПСС было настолько полным, что даже сторонники Молотова проголосовали за принятие постановления, осуждавшего ее деятельность. Воздержался при голосовании лишь сам Молотов. <…> Это был единственный случай в истории КПСС, когда Центральный Комитет партии не подчинился решению своего Президиума (Политбюро) и отменил его решение (Юность. 1989. № 3. С. 78).
Сообщение о Пленуме было опубликовано только 4 июля.
Борьба, завершившаяся на пленуме, – записывает 4 июля в дневнике Давид Самойлов, – не была борьбой идеологической и не отражала настроений широких слоев народа. Это была борьба внутри сложившегося правящего новообразования. Значение этой борьбы в том, что она является важным этапом социального самосознания этой прослойки, победой его наиболее организованного, активного крыла – партийного аппарата.
«Фракционеры» (а их большинство!) не были поддержаны именно потому, что несли в себе традицию прежнего Политбюро, стоявшего над классом аппаратчиков. Такого рода орган нужен бы<л> в период складывания диктатуры и не нужен в пору сложившегося самосознания. <…>
Низы партии встретили сообщение о пленуме с недоумением, кое-кто с неприязнью (Д. Самойлов. Поденные записи. Т. 1. С. 288, 289).
Таким образом, – 10 июля комментирует победу Хрущева Сергей Дмитриев в своем дневнике, – процесс, который занял примерно 6–10 лет после смерти Ленина (1924–30–34 гг.) и завершился установлением диктатуры Сталина как единственного вождя и руководителя партии, государства и народа, сейчас протекает как будто бы быстрее. Трудно сказать, завершился ли он. Но пока что понадобилось лишь 4 года для восстановления фактического единодержавия. Конечно, полностью история не повторяется. Внешность единодержавия может быть различная. Приемы единодержцев также, равно их вкусы и претензии. Нельзя забывать и того, что Сталину ко времени установления им своего единодержавия было 50 лет (примерно 1929 г.), а Хрущеву же близится в 65 (в 1957 г.) (Отечественная история. 2000. № 3. С. 157–158).
И еще один комментарий – 23-летнего уфимского студента-филолога Ромэна Назирова:
Интересно, как «реагнёт» на это простой народ. Рабочие будут за Молотова. Евреи за Кагановича. Крестьяне за Маленкова. Московские интеллигенты за Шепилова. Недовольство Хрущевым еще более увеличится. Скоро Хрущев перевыполнит норму глупостей.
Июнь. Танцевальный ансамбль «Березка» впервые гастролирует во Франции.
Журналы в июне
В Тбилиси выходит первый номер журнала «Литературная Грузия» (на обложке: № 1, июнь). Подписан к печати 25 мая 1957 г. Редактор Константин Лордкипанидзе (до 1962).
В «Иностранной литературе» (№ 6) эссе Ильи Эренбурга «Уроки Стендаля»272.
В докладной записке от 2 августа, подписанной заместителем заведующего Отделом культуры ЦК КПСС Б. С. Рюриковым и инструктором Отдела Е. Ф. Трущенко, указывается, что обзор пути Стендаля Эренбург использовал, чтобы высказать (открыто, а чаще эзоповым языком) «свои фрондерские взгляды на политику партии в области советской литературы и искусства».
В журнале «Новое время» (№ 29, за 18 июля 1957 г.) помещена статья И. Эренбурга «14 июля», которая также начинена «шпильками» и во многом смыкается по смыслу со статьей о Стендале.
Поэтому, как сказано,
Отдел культуры ЦК КПСС считает, что подобные выступления в печати наносят идеологический вред. Следовало бы указать главному редактору журнала «Иностранная литература» т. Чаковскому и главному редактору журнала «Новое время» Т. Леонтьеву на ошибочность опубликованных ими в таком виде статей И. Эренбурга и необходимость более требовательного подхода к публикуемым материалам.
Было бы целесообразно рекомендовать редакции «Литературной газеты» выступить с критикой неправильных утверждений И. Эренбурга (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 692, 693–694).
Выполняя эту рекомендацию, «Литературная газета» 22 августа выступила с резко осуждающей Эренбурга статьей Н. Таманцева «В чем же все-таки „уроки Стендаля“?». На нее язвительным эссе «Стендаль в СССР и живое зеркало» откликнулся Луи Арагон:
Если я совсем не знаю, был ли бы в наши дни живой и пишущий в СССР Стендаль членом Союза советских писателей, то я зато хорошо знаю, что, даже будучи членом этого союза, он бы за каждое написанное им слово подвергался проработке со стороны всех Таманцевых… Обвинение против Эренбурга выходит далеко за пределы статьи о Стендале. <…> Сомнению подвергается весь Эренбург, его предыдущие статьи, само его творчество (Les lettres françaises, 1957, 19–25 IX).
Следом И. Эренбурга осудила Е. Книпович в статье «Еще об уроках Стендаля» (Знамя. 1957. № 10); 14 ноября 1957 года подробное изложение статьи Е. Книпович за подписью «Литератор» опубликовала «Литературная газета», озаглавив его «Точки над „и“». И наконец, А. Чаковский на заседании президиума Союза писателей признал, что «ошибкой редакции была публикация статьи И. Эренбурга „Уроки Стендаля“, содержащей полемику с основополагающими принципами советской литературы». После такого заявления какие-либо отношения с Чаковским Эренбург прекратил, а его отношения с «Иностранной литературой» возобновились только в 1964‐м, когда Чаковский там уже не работал, хотя состав редколлегии и оставался прежним.
Июль
6 июля. В «Литературной газете» подборка информационных сообщений «С тобой, наш ленинский ЦК!» о том, что писатели-коммунисты Москвы и Киева единодушно поддержали постановление июньского Пленума ЦК КПСС об антипартийной группе Маленкова, Кагановича и Молотова. На собрании в Москве, состоявшемся 3 июля, выступили В. Сытин, А. Сурков, А. Первенцев, Л. Никулин, В. Кожевников, Н. Родионов, Е. Долматовский, Л. Ошанин, Б. Галин, Л. Лагин, который, в частности, заявил, что «никакие двурушники типа Шепилова не смогли сделать писателей „разменной монетой“ в своей борьбе против партийного руководства»273 (с. 1). В Киеве на партсобрании выступили М. Бажан, П. Тычина, О. Гончар, В. Собко, П. Панч, Л. Новиченко и др.
9 июля. В «Литературной газете» под рубрикой «По ленинскому пути» (с. 1) информационные сообщения о партсобраниях писателей Ленинграда, Минска, Челябинска, единодушно поддержавших решения Пленума ЦК КПСС.
Здесь же статья Мих. Алексеева «Взращенная партией», где, в частности, говорится:
Для нас, советских писателей, деятельность антипартийной группы Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ней Шепилова представляла особую опасность. Анализируя события последних двух лет, невольно приходишь к выводу, что была определенная связь их фракционной деятельности с ревизионизмом и нигилизмом, на какое-то время захватившими и некоторых литераторов. Так родились «идейки» вывода нашей литературы из-под влияния партии. Но эти жалкие «идейки» получили единодушный и весьма энергичный отпор на III пленуме правления Союза советских писателей. На этом пленуме присутствовал Шепилов, но он промолчал, хотя до этого очень охотно произносил длинные речи. Теперь-то ясно, почему он молчал: писательский пленум пошел вопреки желаниям этого двурушника и мелкого политикана, пытавшегося сделать литераторов «разменной монетой» в своей борьбе против партийного руководства, как об этом справедливо говорилось на недавнем партсобрании московских писателей (с. 1).
11 июля. В «Литературной газете» под рубрикой «Наши сердца, наши таланты принадлежат народу и партии» (с. 2) информационные сообщения о партийных собраниях писателей Ростова-на-Дону, Новосибирска, Казани, Хабаровска, Алма-Аты, Ташкента, осудивших деятельность антипартийной группы Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ним Шепилова.
1
Совместное заседание длилось всего 40 минут – с 20.00 до 20.40. «А через час с небольшим – в 21 час 50 минут – врачи констатировали, что Сталин умер» (Р. Пихоя. С. 222).
2
Николай Патрикеев – полковник госбезопасности, начальник отдела, в котором служил Бобков.
3
Румынский фильм 1952 года по роману М. Садовяну о крестьянине, который становится сознательным строителем социалистического общества.