В любой другой ситуации Нео бы ответил «не чертыхайся», но сейчас уже он чувствует, что перегнул палку
– Потерпевшим. Братан, я же за тебя переживаю! Понятное дело, лучше уж, если выбирать, как там, в пацанской пословице, чтоб тебя судили двенадцать незнакомых людей…
– Ахахах, ты трещишь, ахахах, – звучит это очень смешно и я начинаю ржать
– Ахахах, – Леха тоже находит в своих нравоучениях достаточную долю юмора
– У меня все под контролем, старый, ахахах
– Ага, бля! Особенно, когда ты уже залился пенным или чем покрепче…
– Все, хакер, давай эту тему закроем. Спасибо за беспокойство. Ну и за то, что на футбол меня позвал, точнее, не побоялся позвать. А еще точнее, и за первое и за второе
– Так, давай поподробнее! С чего это я должен был тебя не позвать на футбол, и не побояться позвать? – продолжает угорать на другом конце провода Нео
– Ахаха, я же говорю, мне Ленка все карты раскрыла! Сказала, что ты со мной никуда больше не пойдешь!
– Бля, ну это она уже от себя, по всей видимости, добавила, для большей яркости окраски, да чтоб ты задумался! Куда, на хер, я без тебя пойду?! Тем более, что если ты не забудешь своего стального дружка выложить дома в день матча, то либо лишишься его, либо футбол будешь смотреть точно не на стадионе!
– Теперь понятно, почему не побоялся позвать, ахаха! – смеюсь я
– Ладно, давай там, связь, Драйвер, пойду молока горячего въебу. Может, попустит
– Давай, я тоже к дому, пиздец, задубел. Напиши мне в вацапе про растение от уха, а то я забуду
– Договор. Связь
– Увидимся
Засовываю телефон в карман, открываю третью ноль пять. На речку садятся с криком несколько уток. Интересно, они съебывать то планируют, вообще? Или тут тусоваться всю зиму будут? Спускаюсь вниз по бетонной лестнице. Каждый новый пролет с отверстием под окно, запорошен тонким слоем замерзшей воды белого цвета и обдает порцией ледяного ветра. На стенах по стандарту различного содержания надписи и рисунки. На несколько секунд останавливаюсь между этажей с глухой стеной, пытаюсь расслабиться, как рекомендуется в ситуациях, когда холодно, чтобы не мерзнуть, и выхожу в темноту улицы.
Вот я уже и на пустыре. Ветер и не думает стихать. Ускоряю шаг. Приговариваю залпом остатки пенного. Эта рекордно быстро зашла. Не люблю на ходу пить, а стоять яйца морозить, уже совсем сил нет. Кидаю пустую бутылку. Она, попадая на что-то твердое, с характерным звоном стекла разлетается на куски.
– Ну что же вы творите?
Я вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь. Блять. Долбанный козел со своим псом на поводке. Даже не заметил его.
– Чего делаете, говорю. Тут, вообще-то, с собаками люди гуляют, а из-за таких вот, как вы, приходится их потом к ветеринару водить, чтоб стекла из лап вытаскивал, да раны обрабатывал. Знаешь, сколько это стоит? – переходит под конец своей пламенной речи «на ты» хуепутало.
Он подходит ближе, ему, быть может лет 45, В очках. Утепленный спортивный костюм и шапка с пумпоном. Смахивает на типичного семьянина, не особо довольного серыми буднями своей жизни. Собака у него что-то, наподобие колли. Да, именно такая меня в детстве покусала. Соседка-алкашина выпускала ее все время болтаться по двору. В основном, она на всех лищь лаяла, но меня как-то удостоила отметить своими сраными зубами. Как сейчас помню, ехал на велике, а эта тварь сутулая выпрыгнула из кустов и вцепилась мне в область икроножной мышцы. Бабушка потом, конечно же, устроила форменное разъебалово, но синего живота от кучи уколов от бешенства это не отменило.
Псина подбегает ко мне и пытается тыкаться носом в ногу, но я вовремя ее одергиваю.
– Так что же вы, молодой человек?
Что за долбанный вопрос?
Вглядываюсь, и вижу, что у него между пуговиц куртки торчит морда еще какой-то мелкой хуйни. Не помню, как называется, точнее, что за порода, типа добермана-карлика. Я таких козликами называю. Бощка мелкого выродка трясется от смеси холода и страха.
– Я чего-то не понял, вы за свой кошелек переживаете что ли? Так выгуливайте их у себя по комнате тогда!
Тут же вспоминаю, как часто приходится оттирать собачьи фекалии с подошв обуви после похода на баню. Особенно мало удовольствия и много труда вперемешку с матами это доставляет в отношении ребристых с нижней стороны найков. Как долбоеб стоишь и вытаскиваешь говнище какой-нибудь веткой, так как обычным трением об землю такие кроссы никогда не очистить. Более того, если это не качественно сделать, аромат говна по квартире обеспечен.
– Причем тут деньги? – спрашивает он, хотя в его фразе про ветеринаров отчетливо был слышен акцент на стоимости.
Этот бессмысленный диалог стоит прекращать, потому что ноги и так уже заледенели, пива нет, да и завтра рано вставать, несмотря на то, что суббота. Но меня это даже радует. Можно слегка побегать. У нас игра со Строительным трестом. Я разворачиваюсь в направлении к дому.
– Все с вами понятно, молодой человек! Вы типичный представитель потерянного поколения. Ни стыда, ни совести. Лишь бы выпить, да наркотиков раздобыть, – кричит он в спину.
Останавливаюсь.
– Тебе что, блять, нужно, дяденька?! Извиняться перед твоими четырехлапыми друзьями я не стану, перед тобой тоже, да и собирать осколки не намерен, так что расслабься и оставь при себе свое возвышенное дерьмо про потерянное поколение!
Видимо, не ожидая такой реакции, он смотрит на меня и пару секунд молчит
– Идите, молодой человек, ничего мне от вас не нужно. Ни стыда, ни совести, – повторяется он, – таким, как вы на всех плевать с большой колокольни, никому не поможете, только о себе и думаете. Да, о чем я, вы же не поймете.
Достаю очередную сигарету, чиркаю зажигалкой и двигаю в сторону логова. Потерянное, блять, поколение. Умник херов.
Желтая галогеновая лампа размером с невъебенную грушу уныло освещает мокрый асфальт перед подъездом. Здесь точно снежный покров еще не скоро устоится. Может от труб с горячей водой, проложенных поверх земли, а, может, и от натыканных панельных пятнадцатиэтажек идет тепло, и мне становится комфортнее. Помню, теплотрассу еще сезона два назад выкопали из земли, убрали ржавые, хер знает, сколько летние трубы, новые проложили поверх газона. Как все думали, этот ход был запланирован, как временный, но время идет, а кипяток с котельной так и доставляется в квартиры посредством наружных коммуникаций, ни разу не красящих и так не особо нарядный облик района, или даже лучше будет сказать, дополняющих индустриальные пейзажи севера города. Наш округ никогда не отличался особым вливанием финансовых средств со стороны бюджета, да и из социальной сферы вокруг одни фабрики, да детская колония. Да уж, блять. Поэтому по поводу труб никто никакие митинги, собрания и акции протеста не устраивал. Да и что говорить. Не удивлюсь, если подобный народный сход бы и состоялся, в ответ от районных президентов последовало бы что-то из серии – «Ну, а вы что хотели? По этим трубам, вам, черви, вообще-то вода горячая течет! По сему, возрадуйтесь и больше не тревожьте наш покой своими бесполезными возгласами».
Зато в детстве было чем заняться. Дома мы бывали очень редко. Да нам завидовали, наверное, пацаны со всего мегаполиса. Такого раздолья для детей девяностых – нулевых не было, скорее всего, ни в одном другом районе города. Сам же миллионник естественно преобразовывался со временем, выходил на более современный уровень. В нашем же райончике время, по ходу дела, остановилось. Или мне просто так кажется. Но по- моему никому просто-напросто не интересно вкладывать деньги в промзоновские кварталы. Что тут говорить. Если работяги хотят погулять в парке, пусть в город едут, а если лениво ехать, то, пожалуйста, за железкой лесок есть. Единственным изменением, в принципе, как и на всех городских окраинах, стало огромное увеличение числа злоебучих муравейников. Районы многоэтажек, по количеству рассчитанного населения равные во многих случаях двум – трем городкам областного масштаба, подобно грибам после дождя в сезон, начали расти повсеместно. Некоторые сами собой стали окраинами, передвинув бывшие границы города чуть дальше к кольцу или заливу, в зависимости от местоположения. От нас к кольцу двигаться мешает промзона. Ее вряд ли снесут, а вот оставшиеся зеленые массивы легко смогут.
Да где эти гребанные ключи? Достаю все из карманов куртки. Нету. Вечная история. У меня иногда возникает ощущение, что карманы моей одежды, чтоб ы это ни было, джинсы, олимпийки, куртки – это ебучая черная дыра, как у местной афроамериканской шлюшки Сандры. Она осела здесь лет 15 назад, и с тех пор о ее обоих кратерах, что об основном, что о запасном, идет слава, как о невъебических размерах пещерах, где с легкостью могли бы базироваться, как минимум пара атомных подводных лодок. Все, блять, что не кладу в карманы, все приходится постоянно отыскивать. А, вот они в брюках. Протягиваю таблетку к домофону, но писк, оповещающий об его открытии раздается до того, как я дотрагиваюсь ключом до магнитной платы.
– Привет, Даня.
Это Олеся. Девочка – мечта. Я влюблен в нее с детства. Влюблен по уши. Раньше это чувство не давало мне спокойно жить. Но, по ходу гормональный фон выровнялся, и потом стало как-то полегче. Я не говорил про это ни Лехе, ни Ленке. Да и смысл? Все равно, где она, а где я. Да и Лена лишний раз не упустит шанса подъебнуть по такому поводу. Ну а Нео будет рассказывать, что нужно поведать ей о своих чувствах, что живем один раз и бла бла бла. Все жду, когда она уже свалит с каким-нибудь ферзоянцом в центр, чтобы я перестал мозолить себе глаза и руку об ее фотки в сети.
– Ну и погода, – продолжает она
– Привет. Все, начинается самая упаковка, остается лишь считать дни до весны.
У подъезда тормозит еха в предпоследнем кузове с дебильным рисунком сакуры и какими-то иероглифами. Ну, пиздец. Из нормальной телеги такую помойку замутить. Это ж каким знатным долбоебом надо быть, чтоб до такого додуматься. Из мерса выходит паренек в голубых джинсах и куртке, и, понимая, что идет дождь, накидывает капюшон с очками на голову. Вот ребята живут! Эта ветровки Си Пи стоит по скидонам, как моя месячная зарплата.
– Счастливо, Даньк, – кивает Олеся в мою сторону и бежит в объятия кавалера. Разворачиваюсь, чтоб не пялиться и заныриваю в подъезд. Вваливаюсь в хату, и настроения, опущенное до отметки температуры воздух на улице, поднимает запах с кухни. Бабуля мутит сырники.
– Как раз вовремя. Данечка, раздевайся.
– За перекрестком тормозни! – обращаюсь к водиле маршрутки.
Я готов, мать его! Полуфинал кубка города среди строительных компаний. Беру сумку, встаю, но чертобес, видимо, не слышал моей просьбы и с грохотом проносится по ямам мимо того места, где я хотел выйти. Смотрю на него. Обезьяна пиздит на своем по телефону.
– Слышь, тебя, бля, кто учил, что по телефону можно за рулем пиздеть?!
– Извините, пожалуйста, – отвечает молодой выходец из Средней Азии и скидывает скорость
– Давай тормози, бля!
– Молодой человек, вы бы не выражались так, тут дети все же!
Смотрю, мужичок с женой и дочкой на заднем ряду. Не отвечаю ничего и выпрыгиваю из пазика.
На улице и следа нет от вчерашнего снега, этому явно поспособствовало солнце, не частый гость в этих краях, тем более в данное время года. Светило отблескивает в некоторых лужах, но большинство из них коричнево-грязного цвета из-за снующих туда-сюда камазов с песком, щебнем и прочей поеботой. Помимо отсыпки, эти монстры с оранжевой бошкой оставляют после себя дерьмовый запах сгоревшей соляры и кратеры в асфальте. Дорогой назвать эту неровную поверхность, язык не поворачивается. Хорошо, что местом проведения турнира выбран, помимо еще одной площадки, наш манеж. Хотя это и не удивительно. Какой-то частник, а, может быть, и не один, вложился в него. Ну и деньги то надо возвращать. Не думаю, что спортивный объект в таком месте будет обладать сверх окупаемостью.
Смотрю на часы. До игры еще сорок минут, успеваю заскочить в магаз за сигарками. Бля, надо было слегка раньше об этом подумать и выйти метров на триста подальше. Но хули эти триста на два, шестьсот метров для центрального защитника Симачева в преддверии полуфинала? Так, грязь из-под ногтей! Ухмыляюсь сам себе, и тут же радужное состояние сменяется на негатив, как если бы в Тайланде, раздевая сексуальную куколку, я бы нащупал у нее под юбкой двадцатисантиметровый сюрприз. Мои серые спортвки рибок становятся в темную крапинку из-за того, что их обливают брызги грязи от проезжающей телеги. Поднимаю глаза – белая еха с сакурой. Авто тормозит и сдает назад, из него вылазит ферзь, который вчера обнимал Олеську.
– Братан, прости ради Бога! Не хотел, эти ямы…
– Так хули ты несешься то, раз такой расклад?
– Да я ехал не больше 10 километров в час, это же двор, пойми, тут же быстро то и не надо. Извини еще раз!
Прыгает в тачку и заезжает на паркинг к манежу. Так-то он прав. С этими ямами всегда такая залупа выходит. Вроде еле едешь, а как хлопнешься туда. Но это, блять, не отменяет моих испачканных штанов. Теперь их нужно успеть до завтрашнего дня постирать, и, что самое главное, высушить, что с учетом ебаной сырости, дело практически бесперспективное. А то на стадик придется идти в затертых трэйлхэдах с вытянутыми коленками.
Блять! Вот сука! Мог бы притормозить и подождать, пока я пройду! Блять! Признаться, был бы на месте этого ферзя кто-нибудь другой, стал бы я так ерепениться? Да и похуй! Ебал я в рот. Он гандон, и любой другой, кто бы гипотетически мог прервать волну моего радостного настроя, автоматически приобретал бы такой статус! Ладно, фарш невозможно провернуть назад, и, как не злись, штаны чище не станут. За сигаретами и на игру.
Залетаю в раздевалку. Вижу там Зиненко. Интересно, чего это он приперся сюда в свой выходной?
– Здравствуйте.
Тот смотрит в мою сторону и продолжает вещать.
– Так вот, ребята, для меня лично эта игра очень важна. Может не все присутствующие здесь знают, но еще несколько лет назад наш ДСК и Строительный трест были одним СУ58.
Жму руки парням с команды и сажусь к шкафчику переодеваться, все уже готовы.
– Не буду вдаваться в подробности, что да как, в общем, если вы их обыграете, всем будет еще плюс пятьдесят процентов к премии.
В этот момент у Зиненко звонит телефон, и он выходит из раздевалки.
– Я чего-то пропустил? – спрашиваю у Толяна – менеджера
– Не, Даньк, ты все самое главное слышал, пятьдесят процентов к премии, если упакуем Строительный трест, поэтому я сегодня готов оформить несколько голов в их ворота.
Улыбаюсь ему в ответ.
– У вас же тоже, в транспортном, премия, считай, половина зарплаты?
– Именно она и есть, родимая. Мне сейчас ни разу не помешают наличные
– Да кому они могут помешать! – прерывает меня Толик, – это ж, блять, наличные! Так что давай, на тебя сегодня особая надежда, центральный ты наш
– Не переживай, я настроен на сто процентов, – отвечаю ему и вытаскиваю из сумки постиранную командную футболку, от которой приятно пахнет порошком
– Чего это босс на тебя, как на врага народа посмотрел? Вы в контрах с ним?
– Да так, проебался пару раз
– А если более конкретно?
– Бля, субботний рабочий день просрал, да опаздывал, но это уже давно было, – пытаюсь оттереть самое грязное пятно с брюк, – пошел он, пидор, и так на премию кинул
– Чего, серьезно, премии лишил? – спрашивает наш воротчик Серега
– Ага, да к тому же, как я понял, еще и планирует двойную оплату за работу в выходной для нашего второго водилы с моего лицевого счета снять, – пятно ни хрена не оттирается, встаю со скамейки и пиздую к раковине, чтоб намочить штанину
– Интересно. Видимо, он тебя невзлюбил. Я здесь со времен его бати работаю, не припомню, чтоб он так жестко с кем-либо обходился, – удивляется Серега
– Блять, невзлюбил! Я ему что, девочка, чтоб меня любить?! Пидор он просто конченый вот и все! А чего с горячей водой-то, мать ее? – поворачиваю рычаг смесителя в сторону красной маркировки выше носика, но вместо кипятка сантехника выдает мне лишь гул с вибрацией
– Даньк, не кипятись, оставь штаны, да и забей на Зиненко. Пойдем лучше курнем, а воду обещали к концу матча дать, – Толян подходит и бьет меня легонько по плечу.