Аманда пожимает плечами.
– Не знаю, – рассеянно произносит она. – Если честно, я до сих пор не могу осознать, что это происходит со мной.
Я киваю головой. Я знаю, о чем она говорит. После того как я подписала бумаги о разводе, мне понадобилось еще несколько месяцев, чтобы осознать, что я, в самом деле, разведена. Однажды утром я проснулась, встала с постели, подошла к зеркалу и увидела в нем лицо разведенной женщины. Я поняла, что больше нет смысла делать вид, будто в моей жизни все, как прежде. Я пережила то, чего боялась больше всего на свете. И это к лучшему. Ведь самый главный страх моей жизни растворился вместе с моей верой в счастливый брак.
– Я даже не знаю, что сказать, милая, – говорю я и провожу рукой по пылающей щеке Аманды. – Я в шоке.
Аманда снова прижимается к моей груди и продолжает плакать. Я чувствую, как ее слезы проникают в размягченную ткань моего платья. Я тоже плачу. Мои слезы капают на волосы Аманды.
– Знаешь, что самое ужасное, – говорит Аманда.
– Не знаю, – честно отвечаю я.
– Оливер ни о чем не знает, – произносит она виноватым тоном.
Ее слова снова пронзают меня в самое сердце. Полагаю, они надолго останутся в моей памяти. Я буду вспоминать о них, когда мне будет плохо, и они будут наводить на меня чувство страха и тоски. Как бы я хотела помочь своей сестре. Но боюсь, это невозможно. Ее ситуация настолько ужасна, что ей не помогут ни слова поддержки, ни теплые прикосновения, ни кокосовые конфеты.
Я уверена, когда Оливер узнает правду, он проявит по отношению к Аманде максимальную любовь и заботу и вместе они достойно справятся с обрушившимся на них горем. Оливер прекрасный человек. Ему даже не придет в голову расставаться с Амандой из-за того, что она не может иметь детей. Однако если они останутся вместе, она всю жизнь будет испытывать чувство вины. Каждый раз, когда она будет смотреть ему в глаза, то будет думать об их нерожденных детях. Его взгляд, исполненный боли и печали, который он всеми силами будет стараться компенсировать улыбкой, будет напоминать ей о том, что они не смогли стать родителями по ее вине.
Часы снова проносятся мимо меня словно маленькие фахверковые домики за окном поезда.
Мы с Амандой допиваем вино. Она встает с дивана, усилием воли заставляет свои губы сложиться в улыбку, я крепко ее обнимаю, и она уходит. Пока она идет к такси, которое ждет ее на противоположной стороне улицы, я смотрю ей вслед. Я до сих пор не могу переварить информацию, которую она скрывала от меня несколько месяцев. Я чувствую все то, что чувствует она: боль, отчаяние и ярость.
Мой день рождения завершается печально. Но это ничего. В конце концов, до сегодняшнего утра у меня не было ни малейшего желания его праздновать, но я нашла в себе силы накрыть на стол, украсить дом, нарядить елку, купить детям подарки и даже немного повеселиться.
Тетя Мэй спускается со второго этажа. У нее усталый вид, но она продолжает улыбаться.
– Дети смотрят мультики, – отчитывается она.
– Спасибо, что устроила мне праздник, – говорю я и снова прижимаюсь к ее груди. Пока она тут, я хочу получить от нее еще немного тепла.
Когда она уходит, я загружаю посудомоечную машину, затем устраиваюсь на диване, беру в руки телефон и начинаю смотреть скопившиеся сообщения. Меня поздравили и мама, и Илай, и Пол, и Мелани. Я спешно рассылаю всем благодарственные ответы. Затем включаю подборку рождественских песен и с гордостью смотрю на свою гостиную. Здорово, что тетя Мэй помогла мне снова ощутить дух Рождества.
Внезапно мое тело начинает двигаться. Мои руки поднимаются вверх и совершают круговые движения. Мои ноги отбивают чечетку. Видимо, мое тело жаждет танца. Что ж. Не вижу смысла ему сопротивляться. Я встаю с дивана, начинаю крутить бедрами и совершать повороты вокруг своей оси. Я двигаюсь под торжественную рождественскую музыку, звуки взрывающихся хлопушек, доносящиеся с улицы, и шум посудомойки, приводящий меня в состояние легкого транса. Пока я танцую, вечер плавно перетекает в ночь. Я чувствую приятную усталость. Я прихожу в себя после танца, выключаю музыку, гашу свет в гостиной и поднимаюсь наверх.
Дороти расчесывает кукол. Барни играет с Мистером Арчибальдом.
– Пора спать, – объявляю я.
Дороти тут же откладывает расческу и кукол, подбегает ко мне и крепко меня обнимает. Она прижимается ко мне так же сильно, как я прижимаюсь к тете Мэй. Я глажу ее по волосам.
– С днем рождения, мамочка, – шепчет Дороти.
В этот момент Барни оставляет своего любимого зайца и тоже подбегает ко мне. Он обнимает меня с другой стороны.
В такие моменты я чувствую себя самым счастливым человеком на свете. Конечно, они помнят про мой день рождения. И нуждаются во мне так же сильно, как и я в них. Они пока не умеют говорить о своих чувствах, но могут признаться мне в любви с помощью одного прикосновения. Когда они меня обнимают, я чувствую, что мир вокруг нас замирает.
– Я люблю вас, мои дорогие, – нежно произношу я, целую Дороти, затем Барни.
Терпеть не могу признаваться в любви. Но своим детям я готова говорить о том, как сильно их люблю, каждый день.
Дороти начинает переодеваться. Я беру Барни за руку и веду в его комнату.
– Ты забыл Мистера Арчибальда, – кричит Дороти ему вслед.
Барни вскрикивает от ужаса. Затем возвращается за Мистером Арчибальдом, прижимает его к груди, берет меня за руку и мы выходим из комнаты Дороти.
– Не забудь почистить зубы, – произношу я настоятельным тоном.
Дороти фыркает мне в ответ.
Я укладываю Барни, захожу в свою спальню, начинаю расправлять постель. Когда мое лицо касается подушки, я испытываю чувство глубокого удовлетворения с привкусом грусти. Сегодня был насыщенный день. Я воспряла духом. В мой дом пришел праздник. И моя сестра сообщила мне то, с чем я еще долго не смогу примириться. Однако в этом есть и положительная сторона: я смогу, наконец, перестать ощущать себя центром вселенной и тосковать по загубленному браку. Отныне я буду находить спасение не только в творчестве, но и в помощи близким. Я хочу помочь Аманде. Поблагодарить тетю Мэй за доброту и заботу. Записать Дороти в художественный кружок (она уже месяц меня об этом просит). Помочь Барни завести друзей. Я рада, что в моем сердце снова восходит солнце. В конце концов, оно не может вечно пребывать во тьме. Ведь в таком случае мир никогда не узнает о том, что оно все еще способно на настоящую любовь.
Глава 5
Я открываю шкаф и начинаю судорожно подбирать одежду для встречи с продюсером. Илай должен заехать через двадцать минут. За это время я должна успеть привести себя в порядок и выпить кофе. На улице светит солнце. По небу проплывают густые облака, похожие на воздушные меренги. Сегодня у меня важная встреча. Я должна проявить профессионализм, сдержанность и расторопность. Я очень хочу, чтобы талантливые продюсеры, художники, аниматоры и режиссеры вдохнули в мои произведения новую жизнь. И я только сейчас начинаю осознавать, насколько сегодняшняя встреча может быть важна для моей творческой карьеры. Если бы я осознала ее важность сразу после разговора с Илаем, я бы непременно подобрала одежду еще вчера вечером. А теперь я, как обычно, стою у шкафа в абсолютной растерянности. Я понятия не имею, что нужно надевать на встречу с продюсером. Маленькое черное платье? Деловой брючный костюм? Джинсы и свободный свитер? Полагаю, я должна выглядеть в меру привлекательно, ни при этом достаточно скромно. По моему внешнему виду продюсер должен понять, что со мной можно работать.
Мой взгляд останавливается на облегающем фиолетовом платье с кожаным вставками, которое я купила год назад, во время поездки во Флоренцию. Я тогда впервые за долгое время отправилась в путешествие одна: без Илая и детей. Мой брак трещал по швам. За несколько месяцев я написала порядка десяти новых рассказов. Я решила, что как никто другой заслуживаю отдых во Флоренции. Облегающее фиолетовое платье ждало меня в маленьком магазинчике недалеко от центральной площади. Я влюбилась в него с первого взгляда и купила его в надежде, что когда-нибудь мне непременно выдастся случай его надеть. Так и случилось. Я надену его сегодня.
Я быстро одеваюсь, расчесываю волосы, крашу губы бежевой помадой и спускаюсь вниз. Я захожу на кухню, завариваю себе кофе.
В этот момент раздается звонок в дверь. Черт. Илай, как обычно, приехал пораньше. Наверно, хочет, чтобы я угостила его кофе.
Я ставлю турку на плиту и иду в коридор, открываю дверь и вижу Илая. Одетый в клетчатую рубашку и темные джинсы, он стоит на пороге моего дома и улыбается мне своей обворожительной улыбкой, которая вот уже двенадцать лет не сходит с его губ.
– Сделаешь мне кофе? – произносит он нагловатым тоном.
– И тебе доброе утро, – недовольно отвечаю я.
Илай хлопает меня по плечу, проходит в дом и направляется прямо на кухню.
Он по-прежнему чувствует себя здесь как дома.
Кофе закипает. Я снимаю турку с плиты, разливаю кофе по чашкам. Пока Илай с интересом рассматривает фигурки балерин на моем окне, я выкладываю на тарелку лимонные тарталетки.
– По рецепту Кевина? – спрашивает Илай, отправляя тарталетку себе в рот.
Я киваю головой и делаю глоток кофе.
– Волнуешься? – с искренней заботой спрашивает Илай.
Я хочу казаться спокойной, но, очевидно, бегающий взгляд выдает мое истинное состояние.
Не успеваю я ответить, как Илай переводит разговор на отвлеченную тему.
– Как отпраздновала день рождения? – спрашивает меня он.
Мои мысли тут же переключаются на вчерашний вечер. Я вспоминаю раскатистый смех Бетти, волнующе-ароматный запах свежего киша, капли вина на оливковой скатерти, радостные возгласы детей, доносящееся с улицы, и позвякивание рождественских бубенцов, звучащее в моей голове. Мне хочется перевести стрелки часов назад и оказаться в том моменте, когда я еще не знала о страшной участи, постигшей Аманду, и просто наслаждалась праздничным ужином, музыкой и душевными разговорами. Но это невозможно.
– Весело, – отвечаю я на вопрос Илая.
– У тебя были гости? – спрашивает он, дожевывая тарталетку.
– Да, – киваю я. – Аманда и Бетти. Мы ужинали, а тетя Мэй сидела с детьми.
– Чудно, – говорит Илай, принимаясь за кофе.
Я смотрю на часы. Пора выходить. Мы с Илаем допиваем кофе и синхронно встаем из-за стола. Я беру сумку, мы выходим из дома и садимся в машину. Илай вставляет ключ в замок зажигания и трогается с места.
Мы подъезжаем к кафе Ля Фрэз без десяти двенадцать. До начала встречи остается десять минут. Я пытаюсь собраться с мыслями. Тщетно. Мой мозг отказывается сосредоточиться на том, что важно в данный момент, и рассеянно блуждает по воспоминаниям о вчерашнем дне.
Мы выходим из машины.
– Он уже на месте, – говорит Илай, заглядывая в окно кафе.
Черт. У меня не остается ни малейшего шанса успеть подготовиться к встрече.
Мы заходим в кафе. За столиком в самом центре зала сидит мужчина лет тридцати пяти со светлыми волосами и немного нахальным видом. Полагаю, это и есть тот самый продюсер, который собирает команду для перевоплощения моих произведений в мультипликационную форму.
Илай мне подмигивает и мы направляемся в центр зала. Когда мы приближаемся к столику, за которым сидит мужчина нахального вида, он поднимает глаза и тут же встает.
– Добрый день, – приветствует он Илая, протягивая ему руку.
Они обмениваются рукопожатиями. Мужчина успевает бросить на меня оценивающий взгляд. Интересно, все продюсеры такие надменные? Мы еще даже не знакомы, а он уже пытается сделать выводы обо мне, моих творческих и деловых способностях? Пожалуй, я слишком взвинчена. Надо бы съесть что-нибудь сладенькое. Это поможет мне хоть немного расслабиться.
– Это Сара, – представляет меня Илай. – Автор рассказов о Мисс Смузи.
Продюсер кивает головой. Его взгляд становится более мягким. Может, он не такой ужасный, каким показался мне изначально? У него довольно добрый взгляд и привлекательная улыбка.
– Сара, – продолжает Илай, – это Адам, твой продюсер.
Я киваю головой и улыбаюсь.
– Приятно познакомиться, Сара, – произносит Адам и возвращается за стол.
Я устраиваюсь прямо напротив него. Илай берет стул и присаживается рядом со мной.
Адам достает стопку бумаг. Наверное, это контракт, который он предложит мне подписать.
– У меня есть пять минут, – говорит Адам, смотря на часы.
К нам подходит официант.
– Мне зеленый чай и клубничный чизкейк, – делает заказ Адам, даже не открывая меню.
– Мне апельсиновый сок, – следует его примеру Илай.
Когда очередь доходит до меня, я начинаю лихорадочно листать меню. Я понятия не имею, чего хочу. Внезапно мой взгляд останавливается на фотографии горячего шоколада, от которого исходит едва видимый пар.
– Мне горячий шоколад, – уверенно произношу я, указывая на картинку.
Официант записывает наш заказ и испаряется.
– Для начала, – продолжает Адам, бросая на меня спешный взгляд, – нам нужно решить, будете ли вы работать на сценарием самостоятельно или мы будем привлекать сценаристов.
Вопрос Адама ставит меня в тупик. Признаться, до настоящего момента я не задумывалась о том, что для экранизации литературного произведения нужен сценарий. Но если кому-то и писать сценарии по моим произведениям, так только мне. Никто не знает Мисс Смузи так, как знаю ее я. Однажды она возникла в моей голове словно вспышка яркого света и озарила мои будни лучиками непередаваемой радости. Теперь мы с ней неразлучны. Я радуюсь, когда она делает успехи, и огорчаюсь, когда в ее жизни что-то идет не так. Она – мой третий ребенок. Я не могу вверить ее судьбу в руки каких-то сценаристов.
– Я буду работать над сценарием самостоятельно, – уверенно отвечаю я.
В этот момент к нашему столику снова подходит официант. Он ставит передо мной кружку горячего шоколада, который источает божественный аромат. Вдыхая запах корицы, ванили и кардамона, я погружаюсь в сладостную нирвану. По поверхности напитка плавают маленькие зефирки. Я беру ложку, вылавливаю самую красивую и отправляю ее себе в рот. Зефирка тает у меня во рту, оставляя приятное послевкусие. Я делаю глоток шоколада. Его приторный вкус оттеняет нежный зефир, и я чувствую, как мое тело расслабляется, а голова избавляется от ненужных мыслей.
Адам делает глоток чая.
– Что ж, отлично, – говорит он, и его лицо озаряет задорная улыбка. – Сценарий первой серии нужен послезавтра.
Я собираюсь сделать еще один глоток шоколада, но замираю в недоумении. Заявление Адама резко возвращает меня к реальности. Несколько секунд назад я пребывала в сладостной нирване и мечтала о том, как Мисс Смузи станет всемирно известной героиней. Однако если я должна написать сценарий в течение двух дней, это резко меняет дело, ведь мне стоит немедленно бежать домой, приниматься за работу и писать сорок восемь часов подряд без перерыва.
– Не переживайте, – утешает меня Адам, видя изумление на моем лице. – Хронометраж серии не более пяти минут.
Видимо, мне должно стать легче. Но этого не происходит. Я по-прежнему не понимаю, каким образом должна написать сценарий за два дня, учитывая, что раньше я никогда этого не делала, и мне понадобится время, чтобы освоить сценарную форму.
– А вы не могли бы, – обращаюсь я к Адаму, – рассказать мне, как пишутся сценарии.
Адам поднимает на меня взгляд. Его глаза округляются.
– Я тебе расскажу, – встревает Илай.
– А разве ты умеешь писать сценарии? – недоумеваю я.
Илай смотрит на меня словно на сумасшедшую. Видимо, я сморозила что-то не то. Наверно, написать сценарий за два дня – вполне посильная задача, просто я недооцениваю свои способности.
– Насколько я знаю, есть специальные программы для написания сценариев, – продолжает Адам.
Он допивает чай, съедает пару кусков чизкейка, оставляет деньги, вручает мне стопку бумаг и резко встает из-за стола.
– Мне пора, – заявляет он, надевая куртку.
Он пожимает руку Илаю и идет в сторону выхода.