Слушая бесконечный поток комплиментов из уст Ала, Джулия не могла сдержать смех. Он был очень веселым и забавным, легким, остроумным – никогда прежде ей не доводилось встречать таких мужчин, возможно, потому что она сама была слишком серьезной и сторонилась подобных ловеласов. И она давно уже не помнила, когда смеялась последний раз вот так – беззаботно и от души, забыв обо всем на свете, как в детстве.
– И кто же этот любезный Ал, который весь вечер выписывал круги вокруг меня? – поинтересовалась она уже в машине, когда они с Хельгой ехали домой. – Первый день получился, и правда, слишком насыщенным, столько впечатлений! Я даже не ожидала! Привыкла к жизни затворницы за последние годы…
– Неужели, ты не знаешь его?! – изумленно воскликнула Хельга, – Вот уж действительно, затворница! Он один из самых известных фотографов в Европе. Все лучшие модели фотографировались у него! Одно время он был женихом Карин-Синтии, но потом они расстались, так как оба слишком ветреные люди!
– Господи! А в этом городе есть хоть один мужчина, который не был женихом Карин-Синтии?
– Вряд ли! – громко рассмеялась Хельга. – Так же как нет ни одной красивой девушки, которая не была бы подружкой Ала.
– Так вот почему он так кинулся на меня! – Джулия с улыбкой кивнула. – Появилась новенькая, та, с которой еще ничего не было… Да еще и богатая…
– Очень может быть! – согласилась Хельга. – Так что держи ухо востро! Хотя, если ты любишь приключения… Скажу по секрету: он настоящий Дон Жуан!
– Нет, что ты! – Джулия замахала руками, – Какие приключения! Я всегда была одна… Мне страшно полюбить кого-то. Так и кажется, что все видят во мне лишь увесистый кошелек моих родителей…
Хельга понимающе кивнула, а потом тактично перевела тему, перейдя к более приятному предмету для разговора:
– Завтра перед работой дядя Саймон хотел навестить тебя. Он не успел на обед к Иберсонам, но мечтает скорее увидеться с тобой.
– Отлично! – Джулия просияла, – Буду рада. Из всех моих дядьев я всегда любила его больше остальных!
– Он тоже тебя любит. Вспоминал все время, – задумчиво глядя в окно, произнесла Хельга.
На следующее утро дядя Саймон появился на пороге квартиры Джулии и успел, как и положено хорошему человеку, аккурат к завтраку. Обнимая его, Джулия не могла не заметить, что он очень постарел и изменился, но с другой стороны – ведь он был старше ее матери. И с момента, когда они виделись в последний раз, прошло уже более десяти лет, чему тут удивляться!
Он составил племяннице компанию за завтраком, состоявшем из омлета с беконом и тостов с джемом, они обсудили семейные дела и проблемы корпорации, а потом, отодвинув тарелку и промокнув губы салфеткой, Саймон махнул рукой.
– Не будем больше о Марчелло и бизнесе! Поговорим о чем-нибудь приятном, а то больше не захочешь встречаться со старым дядькой! Ты совсем уже большая, моя девочка! И такая красивая! Ты еще красивее матери, хотя совсем не похожа на нее! Только цвет глаз… Такие же темно-синие!
– У Марчелло точно такие же глаза… – улыбнулась Джулия. – Это в маму… Дядя, я хотела спросить… Это одна из причин, по которой я приехала в Англию снова… Не буду от тебя скрывать, я вернулась не просто так. Не только, чтобы повидаться с семьей. Скажи, есть ли что-то, что известно тебе о детстве мамы? Что-то, чего могу не знать я? Что-то важное?
– Почему ты спрашиваешь? – удивился Саймон.
– Не знаю… Мне кажется, есть какая-то тайна, связанная с мамой. Нечто, что важно и сегодня. И еще мне кажется, это связано со смертью родителей. И с арестом Марчелло. Я не чувствую себя в безопасности, дядя. Это тревожит меня! И я приехала сюда за ответом! Пожалуйста, помоги мне во всем разобраться!
Несколько секунд Саймон задумчиво молчал, вспоминая, Джулии казалось, что даже морщины на его лбу зашевелились от напряжения.
– Не знаю, – наконец, произнес он. – Твоя мама была веселой и доброй девочкой. Такой она и осталась в моей памяти навсегда. А потом – красивой женщиной… Джон обожал ее. Мне кажется, он всегда любил ее больше, чем Клэр. Но чего-то особенного… нет, не могу вспомнить. Ничего, что могло бы тебя заинтересовать. Прости, что не смог помочь.
Печально кивнув, Джулия крепко сжала его руку. Что ж. Видимо, ей самой придется расставить все точки над «и», разгадать загадки и приподнять завесы мрачных тайн, что сгустились над ее семьей и теперь угрожали благополучию брата и ее собственному.
А дальше время полетело незаметно: Джулия проводила почти целые дни в офисе, слушая доклады Айрин, изучая дела компании, выступая на советах, участвуя в переговорах с партнерами. А в свободное время, которого было непростительно мало, ведь почти все дни она посвящала работе, перерывала все шкафы в комнатах деда, в надежде найти хоть что-то, что могло бы привести к разгадке, послужить нитью Ариадны, способной вывести из запутанного лабиринта, – но безуспешно.
Иногда она выбиралась на теннисный корт, где разыгрывала партии с Кати. Та оказалась сильным игроком и обычно обыгрывала Джулию, хотя научила ее нескольким интересным подачам, за что Джулия была искренне благодарна. Она предпочитала теннис остальным видам спорта, к нему ее с детства приучил отец. Сначала они играли в сквош, потом перешли на настоящий корт, где часами сражались друг с другом. Однажды ей даже наняли личного тренера, но он начал приударять за девушкой и его пришлось отослать прочь: с тех пор Джулия старалась играть лишь с отцом и братом. И вот теперь – с Кати.
Иногда вместе с Хельгой или Мэриан они ходили в рестораны, где обсуждали последние новости и просто по-девичьи болтали. Джулия очень любила такие посиделки, она чувствовала себя счастливой, общаясь со своими подругами, а Англия снова казалась родной, как прежде.
Однако тревога за брата не покидала ее. Состоялось первое слушание дела, и нельзя сказать, чтобы Клаудио добился тех блестящих результатов, о которых заявлял вначале, но, возможно, ему просто нужно время. Судебные процессы никогда не были быстрыми, а уж когда речь идет о таких громких делах, что и говорить…
Так, в заботах, поисках и тревогах пролетел первый месяц ее английской жизни.
А по истечении его Джулию ждал сюрприз: в дверь квартиры позвонили, и когда девушка отворила ее, то увидела Раймона, который стоял, опираясь плечом на дверной косяк. На нем были дорогие джинсы и черная кофта в сетку, почти не скрывавшая его идеального смуглого торса. Джулия смутилась и растерялась, меньше всего на свете она ожидала его прихода: они виделись всего раз или два, и то всегда на бегу, успевая сказать друг другу только «привет» и «пока». Да и его экстравагантный вид вгонял в краску, девушка почувствовала, что ей вдруг стало нестерпимо жарко, и смогла лишь изумленно произнести:
– Раймон? Какой сюрприз!
– Привет, Джулия! – весело ответил он. – Можно войти? Извини, не предупредил о визите заранее. Обычно я бываю спонтанным.
Она растерянно кивнула, он вошел в холл, а потом в комнату. Заперев дверь, Джулия направилась за ним следом, жестом предложила сесть и сама опустилась в кресло. Раймон тут же занял свободное кресло напротив. Эти темные кожаные кресла были чрезвычайно уютными: сев в них, чрезвычайно трудно заставить себя снова подняться на ноги. И за это тоже Джулия была благодарна Хельге – та удивительным образом сумела окружить сестру комфортом и уютом, полностью избавив от бытовых проблем.
– Как жизнь? – беззаботно поинтересовался между тем Раймон, взъерошив светлую челку пальцами.
– В порядке, спасибо. Работа отнимает все мое время, если быть честной.
– Никогда не работал! – беспечно воскликнул он, – Не знаю, что значит много работать! Всю жизнь только и делаю, что прожигаю ее самую!
Джулия улыбнулась, но веселая беспечность не обманула девушку: в его темных глазах застыла грусть, он казался потерянным, бледным, даже измученным. После нескольких дежурных вопросов и пустых фраз Джулия не выдержала.
– Ты не похож на счастливого прожигателя жизни, – заявила она. – Что с тобой? Ты выглядишь очень подавленным… Что случилось?
Несколько мгновений он молчал, словно решаясь, а потом будто бросился в омут с головой, махнул рукой и взглянул ей прямо в глаза.
– Плохи мои дела, Джулия… – произнес он, и в его голосе прозвучала даже не грусть, а глубокая тоска, – Я пришел к тебе за помощью. Не удивляйся. Мы почти не знаем друг друга, я видел тебя всего пару раз… но если ты не поможешь мне, я умру. Клянусь, я покончу с собой, Джулия! Я не обманываю, я в отчаянии и больше так не могу!
С этими словами он вдруг схватил ее за руки, притянув к себе, а в его глазах отразилась такая боль, что девушка воскликнула:
– Чем я могу помочь? Я сделаю все, что в моих силах, обещаю! Тебе нужны деньги?
– Нет. Мне нужна ты. Я хочу, чтобы мы с тобой объявили о помолвке! Чтобы ты стала моей невестой! Пожалуйста!
Он умоляюще взглянул на нее, а Джулия, вырвав руки, отшатнулась, вскочила с кресла и возмущенно воскликнула:
– Раймон! Что ты говоришь! Ты что, пьян?
– Да, я пьян! – он поднялся следом, истерически рассмеявшись, казалось, он действительно едва стоит на ногах, – Пьян от любви! Еще немного и я, правда, сойду с ума!
Он снова умоляюще взглянул на нее, но Джулия нахмурилась, а ее лицо вдруг превратилось в непроницаемую маску, линия губ стала жесткой, глаза сузились, презрительно.
– Вот теперь мне ясно, что тебе нужны деньги! – скептически произнесла она, скрестив руки на груди.
– С чего ты взяла? – изумленно воскликнул он, – Я прошу лишь о помолвке!
И тут Джулия поняла, что всерьез разозлилась. Обычно разозлить ее было непросто: девушка отличалась спокойным и мягким нравом, унаследованным от матери, но сейчас вдруг почувствовала, что буквально кипит от гнева, который и не считала нужным сдерживать:
– Не смеши меня! – со злостью крикнула она, – Думаешь, я совсем дурочка? Ты говоришь такие слова, говоришь, что любишь меня, а вот твои глаза говорят о другом! У меня большой опыт, дорогой мой! Знаешь, сколько красивых слов я уже слышала от охотников за чужими деньгами, вроде тебя! Даже не представляешь, сколько! Только они действовали куда умнее… Они подходили с другого конца! Притворялись, что у нас общие интересы… Что ни с кем у них не было такого взаимопонимания, как со мной! Но никто не говорил о помолвке так сразу!
С этими словами она горько рассмеялась, а на лице Раймона вдруг отразилось недоумение, перешедшее в негодование. Все его любовное опьянение словно испарилось, перед ней стоял совершенно адекватный, ни на шутку разгневанный мужчина, который с яростью произнес:
– Что за чушь ты несешь, прости за выражение?! С чего ты взяла, что я признаюсь тебе в любви?! Совсем ненормальная! У меня и в мыслях этого не было!
– А что же ты делаешь? – Джулия почувствовала, что ее рот сам собой раскрылся от изумления, и отступила на шаг назад. Налетев на обеденный стол, она оперлась на него рукой, чтобы ощутить хоть какую-то опору. – Ты ведь сейчас говорил о любви!
– Я говорил о моей любви к Карин-Синтии! Она – моя любовь, единственная и на всю жизнь!
Джулия замерла, не в силах произнести ни слова. Она так и стояла с открытым ртом, опираясь на стол, и вероятно выглядела комично, потому что гнев Раймона вдруг улетучился, и он, хлопнув ладонями по коленям, оглушительно расхохотался. Джулия, глубоко вздохнув, рассмеялась вслед за ним.
– Да… Такого мне слышать не приходилось… – растерянная, она прижала руки к вискам. – Прости меня… Из-за своих страхов я уже схожу с ума! Так ты любишь ее! Слава Богу! Но… а причем здесь я?
– Она выходит за Сальво! – воскликнул Раймон, как если бы это все объясняло.
– И все равно, не понимаю, причем здесь я…
– Я уверен, что она в душе, глубоко в душе, любит меня! Нам было так хорошо вместе! Ты не представляешь: мы были самыми счастливыми на Земле! Но она вбила себе в голову, что я недостоин такой, как она. Что Сальво куда больше подходит ей… Но, Джулия, я верю, она любит меня! – Раймон взволнованно расхаживал по комнате и выглядел настолько жалко, что на него было больно смотреть, – Она такая же, как я. Она любит веселье, беспечную жизнь, шумные компании, а Сальво – серьезный человек. Он совсем не подходит ей! И я тут помозговал… и придумал, что если мы с тобой объявим о помолвке, изобразим любовь, она станет ревновать. И вернется ко мне! Как думаешь? И никто не пострадает, ведь твое сердце свободно! По-моему, просто гениальная идея!
Джулия слушала его слова взволнованно и с изумлением, эта идея совершенно не казалась ей гениальной, напротив, все это выглядело как форменное безумие!
– Почему ты предлагаешь это мне? Вокруг полно девушек! Наверняка, многие с радостью согласятся помочь! Нет, Раймон, не пойми неправильно, я тоже сочувствую тебе… Но у меня столько проблем, да ты и сам знаешь! Мой брат одной ногой в тюрьме, мои родители погибли, моя компания под угрозой, у меня полно работы и есть своя жизнь, в конце концов… Я не могу сейчас разыгрывать любовь! Мне совершенно не до этого!
– Нет, Джулия. – Раймон решительно покачал головой, потом подошел ближе, сжал ее ладони в руках и просительно посмотрел ей в глаза. – Мне нужна именно ты. Только ты.
– Но почему?!
– Если я скажу Карин-Синтии, что влюбился в какую-то другую девушку, она просто рассмеется мне в лицо! Она так уверена в себе! Ты одна можешь сравниться с ней! Ты также красива. Ты даже богаче ее. Ты умна. Ты – редкий человек, Джулия. Она поверит, что я выбрал тебя! Кроме того… Есть еще одна причина.
– И какая же? – скептически спросила Джулия.
Раймон с самоуверенным видом уселся обратно в уютное кресло у окна и перекинул ногу на ногу.
– Я нравлюсь девушкам. Они находят меня красивым.
Повисла пауза. Джулия молчала, ожидая продолжения.
– Если я буду играть в любовь с другой девушкой, она может заиграться и правда влюбится в меня. А я не хочу, чтобы она страдала. Ведь мое сердце принадлежит Карин-Синтии. Это навсегда. Это настоящая любовь, Джулия, не сомневайся.
– Раймон, – Джулия с сомнением покачала головой, эта затея не нравилась ей все сильнее, – Я тоже нахожу тебя очень красивым. Честно говоря, тут двух мнений быть не может: ты очень хорош собой. И то, что ты сказал сейчас, – слова благородного человека…
– Ты – другое дело, – тут же перебил Раймон с усмешкой, – Ты никогда не полюбишь такого, как я, Джулия. Красивая мордашка, хорошая фигура – ничто для тебя. Ты слишком умна, чтобы полюбить бездельника и дурака вроде меня. Тебе нужен другой мужчина. Особенный. Такой же, как ты.
– Почему ты говоришь так? – испуганным шепотом спросила Джулия. Меньше всего на свете она ожидала услышать эти слова, тем более от Раймона! – Ты же почти не знаешь меня!
– Любому сразу понятно. Даже такому, как я. Ты – необычный человек. Поэтому я и пришел к тебе за помощью. Другая давно бы выгнала меня. А ты до сих пор слушаешь…
Отойдя к окну, Джулия надолго задумалась. Она смотрела на зелень кустов барбариса, живой изгородью ограждающую дорожку, на увитую плющом стену забора, испещренную мелкими трещинами, на блестевшие на асфальте, еще не высохшие лужи, и размышляла над его словами. Он в нетерпении постукивал ногой, но не перебивал молчания девушки.
– Ты не дурак, Раймон… Ты глубокий и умный человек, – сказала она, наконец. – Как ты думаешь, когда-нибудь я найду этого особенного мужчину? Буду ли любить кого-то так же, как ты – Карин-Синтию?
– Не сомневаюсь! Верь мне! – воскликнул он, но быстро вернул разговор в нужное русло, – Так ты поможешь?
Джулия обернулась и кивнула с улыбкой:
– Считай меня своей невестой!
Раймон, просияв, вскочил и хлопнул в ладоши.