Галюня ни на секунду не замолкала, заглушала своей болтовней грохот электрички. Маша, больше из вежливости кивала головой, совсем не вслушиваясь в ее слова. Все мысли были заняты встречей с Максимом. Она ощущала волнение, дрожь в коленях, легкое возбуждение и страх.
– Долго еще? – спросила она нетерпеливо. За окном мелькал местами уже пожелтевший лес, навевающий тоску. А на даче, наверное, гитара, шашлыки…
– Минут сорок еще.
– А ребята в курсе, что мы едем?
– Не знаю, – подруга пожала плечами. – Главное, что Славик знает, на остальных мне плевать.
Маша поджала губы, подумав, что ей плевать как раз на Славика, от которого жутко устаешь, потому, как его рот ни на секунду не закрывается, впрочем, как и у Гали. Нашли друг друга.
– А кто ты говоришь, там еще будет?
Галюня взяла из маленькой дорожной сумки с немецкими логотипами горсть семечек, закинула пару штук в рот:
– Славка мой, его брат Андрей, твой Максим. – Галка засмеялась. – Хотя какой он твой! И еще кто-то вроде, не знаю точно.
– Ясно. – Маша вновь почувствовала, как затрепыхалось сердце и с улыбкой на лице, зажмурила глаза, прикасаясь лбом к стеклу.
Вот, что значит, любовь, подумала она и как наяву ощутила аромат его духов. Пришлось даже распахнуть глаза. Электричка замедляла ход. К выходу потянулись тетки с клетчатыми сумками – челночницы, таскающие на городской рынок шмотки.
– Хватит мечтать! – толкнула ее в бок Галя. – Приехали!
От станции до дачи несколько сот метров. Не дошли, а добежали! Еще за пару домов, услышали звуки музыки и смех – мужской и женский.
Маша сглотнула ком, подкатившийся к горлу, остановилась посреди аллеи.
– Я не пойду.
– Почему?
– Там какие-то девицы!
Галина недовольно фыркнула, развернулась и зашагала к дому.
– Остановись! – крикнула Маша. – Ты что знала про девок и не сказала?
– Пойдем, а?
– Почему ты не сказала мне?
– Потому что! – отозвалась подруга, нервно поправляя закрученные волнами волосы. – Можно подумать, я тебя не знаю? Ты бы тогда точно никуда не поехала!
– Может и поехала, но успела морально подготовиться.
– К чему? – крикнула Галя, теряя терпение. – Какая разница кто здесь еще? Мы приехали шашлыки есть, и веселиться, к тому же Славик разрешил.
Маша посмотрела себе под ноги, тяжело вздохнула – от окрыленного настроя не осталось и следа.
– Это все из-за навязанных тебе комплексов. Ты уверена, что хуже всех. А это не так. Ты не глупая, Машка и при том симпатичная, в отличие от тех, кто тебя травит. Забудь. По крайней мере сегодня. Прошу тебя! Давай, выше голову и пойдем! – Галя подошла, взяла ее под руку. – Как себя подашь, так и оценят, запомни.
Галюня вздернула вверх подбородок, потянула Машу за собой. Наглости и смелости ей было не занимать, может оттого и общалась она исключительно со студентами универов, одногодок же своих и в упор не замечала. И держалась она всегда по-королевски, даже в школе ей никто не осмеливался сказать гадость.
– Да иду я, иду. – Обреченно выдохнула Маша.
Они вошли во двор, где напротив крыльца, у мангальной зоны, сидел Славик со своими друзьями.
– Ой, кто приехал! – засмеялся тот и раскинув руки в стороны направился к ним.
Галюня, с криками бросилась ему на шею, а Маша, прошла к дачной качели, кротко кивнув присутствующим. Она успела заметить, как удивился Максим ее приезду, но самое главное, она прекрасно видела тощую блондинку, сидевшую у него на коленях.
Маша зажмурилась сильно-сильно. И зачем она только согласилась?..
Блондинку все называли ласково – Танечка. Маша кивнула ей головой, знакомясь, отвернулась – видеть ее невыносимо. Та, наконец, отлипла от Макса и направилась в сторону дома. Парень посмотрел на Машу, и она торопливо отвела взгляд.
Макс усмехнулся. Вот уж не ожидал, так не ожидал…
Девчонка сидела на подвесной деревянной качели. Их разделяло несколько метров, и он успел заметить и ее недовольно-ревнивый взгляд и смущение, что сменило ревность и залило пунцовой краской ее смазливое лицо. Она под его колким взглядом упрямо продолжала смотреть себе под ноги и медленно раскачивалась, отталкиваясь от земли длинными и худыми, точно спички, ногами.
Он поднял взгляд выше – под голубым свитером небольшими бугорками выделялась грудь, еще выше и их взгляды встретились. Максим усмехнулся, подмигнув ей. Маша же, грозно сверкнув карими глазами, отвернулась, вздернув вверх подбородок. Он засмеялся специально громко, она что-то прошептала себе под нос, но на него не посмотрела.
– Привет.
Она вздрогнула, открыла глаза. Максим сел рядом, и качели закачались из стороны в сторону.
– Они нас не выдержат. – Маша попыталась встать, но Макс взял ее за руку и усадил обратно.
– Выдержит, – спокойно сказал он. – Не ожидал тебя здесь увидеть.
Маша хмыкнула. Он слегка толкнул ее в бок. Она сдалась и улыбнулась. Оказывается, она очень скучала по нему.
– Как ты? Я слышал про твою маму, сочувствую. – Она повернулась, поморщившись, встретилась с ним взглядом. – Ты держись.
Она мотнула головой, закусывая губы.
– Извини. – Он слегка дотронулся пальцами до ее руки. – Прости, Маш.
– Ничего, все нормально.
Синее море обволакивало спокойствием и захотелось окунуться в него, потонуть, забывая обо всем и обо всех. Она никогда не видела настоящего моря, но показалось – слышит шум и рокот его волн. Прибой, штиль, шторм – всё что угодно – только бы для нее одной.
– Говорят, время лечит. – Она зачем-то пнула камушек ногой, и тот покатился по дорожке. – Хочу уснуть и проснуться лет через десять.
– Жизнь продолжается. – Он снова дотронулся до её руки. – А у тебя вообще всё только начинается, так что не вешай нос. Жизнь порой сурова и несправедлива, но свет обязательно озарит эту тьму.
– Да, обязательно. – Она дернула плечом, а потом вдруг почувствовала внутри такую ярость, что нервно выдохнула: – Я приехала сюда не свою несчастную жизнь обсуждать, а отдохнуть.
Маша повернула голову, встретилась с ним взглядом. Он смотрел на нее с сочувствием, как она и ожидала, с ненавистной жалостью. Лучше бы он вообще не смотрел на нее, не обращал никакого внимания, чем так – мучительно и бесполезно. Женский крик у крыльца привлек всеобщее внимание, и Маша заметила, как блеснули его глаза, при виде блондинки Танечки.
– Не надо меня жалеть, не маленькая. – Резко отозвалась она, меняясь в голосе, перебивая его и не давая ему сказать больше ни слова. Он вдруг стал ей противен – жгучая ревность обожгла, испепеляя изнутри.
– Хорошо. – Он хмыкнул, пожал плечами, посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом, поднялся с качели. – Ну, отдыхай, Маша, раз приехала.
– Да, спасибо за разрешение. – Она вздернула вверх подбородок, кивнула Славику – тот открывал шампанское. – Я тоже буду!
– Девочки, несите бокалы! – отозвался Слава.
Пузырьки в бокале лопались и шипели, щекотали нос. Она натянуто улыбалась, делая маленькие глотки, и ждала свою порцию мяса, абсолютно не обращая внимания на то, что происходило вокруг. Нет, она, конечно, видела краем глаза, как Татьяна села на колени к Максиму, что-то зашептала ему на ухо, а потом случился долгий поцелуй. Вот так просто – шепот, движение руки по его шеи, и прикосновение губ.
Маша зажмурилась, глубоко вдохнула воздух – жженые осенние листья, готовящееся на углях мясо, дым горьких надежд. Открыла глаза. Девица повисла на его шее, обвила руками, заскользила по широкой крепкой спине. Он рассмеялся, а потом с силой притянул ее к себе и прикоснулся губами к ее шее. Маша приросла к земле. Тело налилось свинцовой тяжестью, дыхание снова перехватило. Она как в замедленном фильме видела как его губы скользят по ее коже, оставляя горячие и влажные отпечатки, как он прикасается – очевидно! – языком и слегка покусывает зубами. Ноги вдруг задрожали, а внизу живота невыносимо заныло – это все он должен был делать с ней, с ее шеей и губами, она ведь каждую ночь себе это представляла! А еще ее с головой накрыла ненависть.
Рядом завизжала Галина. Маша скосила глаза лишь на мгновение в ее сторону: Галя висит на Славике, обвив его тело руками и ногами, словно лямур, вцепившийся в пальмовую ветвь, и в голове уже ее недавнишние рассказы о сексе. То, чем сейчас она занята со своим парнем, и уже тем более то, чем занят Максим с этой… называется ведь прелюдией, верно? Ласки, поцелуи, объятия – все это чтобы разогреться перед тем, как – в голове восторженный голос подруги – его член становится таким твердым, что когда он входит в меня, мне кажется, что я полна им до зубов! Он двигается во мне, погружаясь так неистово и глубоко, что меня разрывает на части! Я растворяюсь на молекулы, на кусочки радужного калейдоскопа. От счастья Маша, от счастья!
Машу передернуло. Она плюнула себе под ноги и отвернулась. За два больших глотка осушила бокал, попросила еще, усмехнувшись собственным наивным мыслям – еще каких-то пару часов назад, она, сидя в электричке, представляла себе свой первый поцелуй – под светом луны, под звуки костра и гитары, которых на даче не наблюдалось, с ним, с Максимом. Наивная дурочка!
Она дождалась своей порции мяса, взяла еще шампанского, и от удовольствия даже забыла на мгновение о своей неразделенной любви.
– К чему слова, к чему любовь, когда здесь такой праздник живота, верно? – Галюня села рядом на низенькую скамеечку у мангала. – Классно ведь?
– Мне плевать на него, – прошептала Маша, убирая с колен, пустую пластмассовую тарелку.
– Ну и правильно. – Галя подкурила сигарету, протянула Маше. – На, травись, а я пойду, посмотрю, что там Славик в доме делает.
Маша взяла сигарету, затянулась, выдыхая дым кривым колечком, посмотрела по сторонам – Андрей, брат Славика разговаривал со своим другом, с которым она даже не знакомилась, белокурая Татьяна развлекала Максима, ее подруга Тоня целовалась с другом Максима – Денисом. Обе эти девицы уже учились в институте, обе считались взрослыми. Красивые – и та и другая. Лоск от сытой и беззаботной жизни наложил след на внешность. А она…А что она – серая помятая жизнью – еще не успевшая пожить как следует этой самой жизнью! – мышка.
Она поднялась со скамейки, налила себе в бокал еще шампанского, прошла вдоль сада, обогнула дом и села на скамейку у яблони на заднем дворе. Здесь, звуки музыки почти не слышны, лишь стрекот кузнечиков и сверчков ласкает слух, да шелест листвы от легкого вечернего ветра. Она докурила, бросив окурок через забор на грядки соседям, обхватила колени руками и закрыла глаза, подумав – этот вечер станет хорошим отрывком сегодняшнего дня, хотя в целом день был, как всегда скверным, принесшим очередное маленькое разочарование, поселившееся в ее сердце. Да и пусть уже живет там нескончаемое разочарование и никогда не уходит! Говорят, человек ко всему привыкает. Значит и она привыкнет, а как привыкнет – станет легче.
– Вот ты где?!
Маша вздрогнула. Надо же, пришел. Стоит, чуть пошатываясь, улыбается. Смотрит нагло, прожигая насквозь. Какой он сейчас взрослый. Прямо мужик. И крепкий такой, широкие накачанные плечи. Она рядом с ним совсем как тростинка.
– А ты искал меня? – Она усмехнулась, почувствовала легкое головокружение. Тело и мысли словно разделились. Первое стало слабым и безвольным, словно тряпичная кукла, набитая ватой, а в мутной, кружащейся голове шумело и стрекотало выпитое шампанское.
– Искал. – Максим довольно ухмыльнулся. – А ты сегодня такая дерзкая.
Он засмеялся своим чуть хрипловатым смехом, сердце Маши предательски затрепыхалось. Вот ведь какое! – только что изнывало от боли и обиды, а теперь порхает от радости.
– Где потерял свою подружку? – в ее голосе прозвучали капризные нотки. Она отвернулась и подвинулась.
– Ревнуешь? – Он сел рядом, довольно рассмеялся.
– Еще чего! – Маша снова пнула ногой ком земли. Получилось слишком эмоционально – и возглас и движение. Щеки заполыхали.
– Нервничаешь, значит, правда. – Он улыбнулся, чуть наклонился, заглядывая в ее хмурое лицо. – Расслабься, Маша и улыбнись.
– Ерунда, я не ревную! С чего бы это?
– Да ладно тебе, не злись, – он мягко толкнул ее в бок. – Искал тебя, а то толком и не пообщались, меня отвлекли.
– Да, я видела, как тебя отвлекали.
– Все-то ты видишь. – Он снова засмеялся, замолчал, а когда их глаза встретились, тихо спросил: – Как поживаешь в целом? Давно не виделись.
– Нормально. Собираюсь полностью отдаться учебе. Учиться, учиться, и еще раз учиться.
– Как говорил дедушка Ленин?
– Не знаю, что он там говорил, я при нем не жила.
Максим снова засмеялся, сказал, кивая:
– Это правильно. Ученье – свет.
– А не ученье – тьма.
– Тьма. – Передразнил он ее, усмехаясь, а голос ласковый – бредет тихим приливом по ее коже, поднимает волоски, бросает в омут с мурашками. – Все же лучше, чем с переростком Галькой по дачам ездить, особенно где взрослые парни отдыхают. Вот что ты здесь забыла?
Маша усмехнулась и повернулась к нему, сев в пол оборота.
– Я не маленькая уже! Я сама курю и выпиваю, не заметил еще? А значит, тоже отдыхаю.
– Заметил. – Он щёлкнул пальцем кончик ее носа. Маша цокнула, прикоснулась к нему пальцами. Смотрит обиженно, пыхтит.
– Вот ты знаешь, чем сейчас твоя подружка занимается?
– Знаю.
– Во-о-т. – Поучительно протянул он. – Ублажает своего парня, а должна по идее сидеть дома и делать уроки.
– Ну и что, – Маша фыркнула. – У них любовь!
– Знаем мы эту любовь. – Макс усмехнулся, добавил тихо: – Но ведь ты не такая, верно? Ты еще маленькая. Тебе рано это все, Маша.
– Так уж и рано? – фыркнула на упрямо, хоть и знавшая о сексе только по рассказам Гали, но желавшая сейчас, казаться ему взрослой.
– Не рано что ли? – он снова толкнул ее в бок, засмеялся, мотнув головой.
Маша смутилась, щеки запылали огнем. Хорошо – ночь, он не увидит.
– Застеснялась? – его негромкий смех пробежался тысячами мурашек по коже. И снова она ощутила запах его одеколона, его тела, его горячее дыхание и голова от удовольствия закружилась.
– Нет.
– Ты извини, если что не так, я просто выпил сегодня, язык развязался.
– А тебя твоя девушка не потеряет? – спросила Маша и тут же закусила губу – ну вот зачем?!
– Ой, как ты это произнесла…
Маша посмотрела на него – его глаза напротив, губы в нескольких сантиметрах от ее лица и она ощущает его горячее дыхание на своей коже. Она сглотнула слюну.
– Я же говорю, ревнуешь.
– Нет.
– Да-да!
– Нет. – Маша облизнула пересохшие губы и вдруг прошептала: – Макс?
– Что?
– А поцелуй меня?
Он вдруг перестал улыбаться и слегка отшатнулся.
– С ума сошла?
Реальность вторглась в ее сознание оглушительным выстрелом. Даже шум в голове исчез. А тело, наконец, обрело форму и силу. Маша всхлипнула, закусывая губы, лицо вновь обожгло от стыда. Она хотела встать и бежать, но он схватил ее за руку.
– Извини. Я имел в виду, что тебе еще рано. Береги себя.
– Я дура.
– Нет, – он усмехнулся, заставил ее повернуться и посмотреть на него. – И больше не пей. Алкоголь делает с такими девочками как ты ужасные вещи.
– Я и не пью. Мне известно, что делает алкоголь с людьми, поверь.
Макс отпустил ее руку, облизнул губы, тяжело выдохнул:
– Извини меня.
– Нет, ты извини. – Она мотнула головой, желая провалиться от стыда сквозь землю.
– Не извиняйся, Маша, – он приобнял ее и она, сникнув и расслабившись, осторожно положила ему на плечо свою голову – как хорошо вдруг стало на душе…
– Просто на этом месте мог быть не я и что тогда? – он мотнул головой, словно отгоняя от себя эти мысли. – Ты бы сейчас, как и твоя подруга, развлекала взрослого парня своим молодым телом. Зачем?
– Если по любви…
– По любви… – он слегка провел ладонью по ее волосам, Маша зажмурилась от удовольствия. С ним рядом тепло и спокойно.
– По любви, – повторила она еле слышно, не отнимая головы от его груди. – На этом месте был бы только ты и никого другого!
Он вновь усмехнулся, сказал шепотом:
– Звучит, как признание в любви.
Маша испуганно распахнула глаза, хотела убрать голову, но он снова притянул ее к себе.