Чтобы рынки хорошо работали сами по себе, необходимо выполнение кучи условий – конкуренция должна быть здоровой, информация – идеальной, а действия одного человека или фирмы не должны идти во вред другим (например, должно отсутствовать загрязнение окружающей среды). На практике эти условия никогда не выполняются – зачастую в крупных масштабах, – а это значит, что рынки не выполняют своих функций. До принятия природоохранного законодательства нашим воздухом невозможно было дышать, а воду нельзя было пить – такая ситуация наблюдается сейчас в Китае, Индии и других странах, где требования к защите окружающей среды слишком мягкие или слишком плохо соблюдаются.
Важнее всего то, что частный сектор по своей воле вкладывает слишком мало в фундаментальные исследования, которые необходимы для появления динамичной, инновационной экономики. То же самое относится и к другим сферам, где инвестиции служат общему благу (инфраструктура и образование, например). Выгоды от расходования государственных средств на эти сферы намного превосходят затраты. Такие статьи расходов необходимо финансировать, а для этого, конечно, требуются налоги[59]. (Понятно, что частный сектор трубит о том, как много он делает: его прикладные исследования важны, но они опираются на фундаментальные исследования, финансируемые государством.)
Как-то раз я поинтересовался у министра финансов Швеции, почему экономика его страны функционирует так хорошо. Вот его ответ: потому, что у них высокие налоги. Он, конечно, имел в виду, что для процветания страны необходим высокий уровень государственных расходов на инфраструктуру, образование, технологию и социальную защиту и что государству необходимы доходы для стабильного финансирования этих расходов. Многие из этих статей государственных расходов дополняют затраты частного сектора. Техническое развитие, финансируемое государством, поддерживает частные инвестиции. Инвесторы получают более высокую отдачу при наличии высокообразованной рабочей силы и хорошей инфраструктуры. Главным для быстрого роста является приобретение новых знаний, и лежащие в его основе фундаментальные исследования должны поддерживаться правительством.
Сноски
1
Я описал многие свои сражения тех лет в книге 2003 г. «Ревущие девяностые: Новая история самого успешного десятилетия» (The Roaring Nineties: A New History of the World’s Most Prosperous Decade, New York: W. W. Norton, 2003).
2
На фоне роста неравенства я вернулся к предмету, который когда-то привел меня в сферу экономики. В книгах «Цена неравенства: Чем сегодняшнее разделение общества грозит нашему будущему» (The Price of Inequality: How Today’s Divided Society Endangers Our Future, New York: W. W. Norton, 2012) и «Великое разделение: Неравенство в обществе, и что нам делать» (The Great Divide: Unequal Societies and What We Can Do About Them, New York: W. W. Norton, 2015) я говорил о том, что ужасающее неравенство превращается в отличительную характеристику американской экономики. В них подчеркивалось, что, если не изменить ситуацию, последствия будут очень масштабными и затронут не только экономические показатели: неравенство в конечном итоге породит в нашем обществе недоверие и развратит политику. Это очень плохо скажется на всех, даже на верхушке, составляющей 1 % населения. В книге «Что надо изменить в правилах функционирования американской экономики: Программа роста и всеобщего процветания» (Rewriting the Rules of the American Economy: An Agenda for Growth and Shared Prosperity, New York: W. W. Norton, 2015), написанной в соавторстве с Нелл Абернати, Адамом Хершом, Сьюзан Холмберг и Майком Конзалом, я объясняю, как изменение основных правил функционирования экономики, особенно во времена администрации Рейгана и впоследствии, привело к замедлению роста и усилению неравенства и как можно развернуть эти негативные тенденции, если вновь изменить правила.
3
В названии моей статьи, опубликованной 11 мая 2011 г. в журнале Vanity Fair, перефразируются знаменитые строки Геттисбергского послания президента Линкольна (эта статья упоминается в книге «Великое разделение»).
4
Когда налоговый закон будет в полной мере реализован, налоги вырастут для подавляющего большинства тех, кто находится во втором, третьем и четвертом децилях.
5
Имеется в виду история некой мошенницы, которая обманывала социальные службы и незаслуженно получала пособия. Рейган использовал ее во время предвыборной кампании для иллюстрации вреда социальных программ. – Прим. пер.
6
Он также занимал должность министра труда в администрации Никсона.
7
Фонды прямых инвестиций обычно вкладывают средства в непубличные компании; они и сами не относятся к разряду публичных. Они могут, например, покупать компании, реструктурировать их, а потом продавать с прибылью. Менеджеры таких фондов делают практически то же самое, что и менеджеры любых других компаний, которые платят обычный налог со своих доходов. Для налоговых льгот здесь нет никаких оснований – предоставляемые фондам льготы просто говорят об их политической власти. Хуже всего то, что на совести этих фондов немало примеров реструктуризации, которая приводила к масштабной ликвидации рабочих мест и серьезному обременению долгами. Реструктурированные фирмы нередко банкротятся вскоре после того, как фонды прямых инвестиций продают их. Против пониженной ставки, по которой фонды прямых инвестиций платят налоги в результате лазейки в законе, выступал Трамп во время избирательной кампании, но он, однако, ничего не сделал для ее аннулирования – вернее сказать, вообще не упоминал о ней, – когда налоговый закон обсуждался в конгрессе и когда поступил ему на подпись. Когда же речь зашла о нарушении обещания, советники Трампа переложили всю вину на конгресс. См.: Louis Jacobson, “Despite Repeated Pledges to Get Rid of Carried Interest Tax Break, It Remains on the Books,” Politifact, Dec. 20, 2017.
8
За 10-летний период 2018–2028 гг. одно только снижение налога (с учетом процентов) добавит к дефициту, по расчетам, $1,9 трлн. Если же временное снижение налога станет постоянным, то его вклад в дефицит составит $3,2 трлн.
9
“Transcript of the Press Conference on the Release of the October 2017 World Economic Outlook” (Washington, DC: International Monetary Fund, Oct. 13, 2017); и Christine Lagarde, “2018 Article IV Consultation for the United States Opening Remarks” (Washington, DC: International Monetary Fund, June 14, 2018).
10
Это был центральный тезис нобелевского лауреата Саймона Кузнеца. Тот факт, что он, похоже, выполнялся всегда в то время, когда Кузнец писал об этом, дал основание назвать этот феномен законом Кузнеца.
11
«Позолоченный век» – саркастическое название периода с конца Гражданской войны в Америке до 1880-х гг., для которого были характерны быстрое обогащение некоторых слоев населения и коррупция в сфере политики и бизнеса. – Прим. пер.
12
Эта книга опирается на мою более раннюю работу по глобализации, финансиализации, неравенству и инновациям, объединяет эти линии в одно целое и показывает их взаимосвязь в мозаике, которая, я надеюсь, убедительно демонстрирует источники прогресса и подводные камни, поджидающие нас. В определенных ключевых аспектах она развивает эту тему дальше. Мои более ранние критические соображения в отношении глобализации, написанные после ухода из Всемирного банка, где мне довелось воочию наблюдать, как плохо ею управляют с точки зрения развивающихся стран и работников по всему миру, вошли в книгу «Глобализация и ее негативные стороны» (Globalization and Its Discontents, New York: W. W. Norton, 2002). В книге «Справедливая торговля для всех» (Fair Trade for All, New York: Oxford University Press, 2005), написанной в соавторстве с Эндрю Чарлтоном, я сфокусировал внимание на том, как глобальная торговля ущемляет интересы бедных. В книге «Как заставить глобализацию работать» (Making Globalization Work, New York: W. W. Norton, 2006) я предложил пакет реформ, которые, по моему замыслу, должны были как минимум сделать глобализацию более продуктивной, чем сейчас. В книге «Снова о глобализации и ее негативных сторонах: Антиглобализм в эпоху Трампа» (Globalization and its Discontents Revisited: Anti-Globalization in the Era of Trump, New York: W. W. Norton, 2017) я показал прогресс, достигнутый в реформировании процесса глобализации до прихода Трампа, и то, как он, возможно необратимо, застопорил программу. Первой из моих двух книг, посвященных финансиализации, была «Ревущие девяностые», написанная после того, как я покинул администрацию Клинтона из-за того, что видел в дерегулировании фактор, создающий условия для финансового кризиса. В последующие годы, в условиях все более сильного разбалансирования нашей финансовой системы и соответствующего нарастания риска серьезной финансовой и экономической катастрофы, я выступал с лекциями и статьями об угрозе надвигающегося кризиса. К сожалению, мои предсказания оправдались: мировую экономику вскоре потряс глобальный финансовый кризис. В 2010 г. в книге «Крутое пике: Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса» (Freefall: America, Free Markets, and the Sinking of the World Economy, New York: W. W. Norton) я проанализировал процесс разворачивания Великой рецессии и показал, как избежать серьезного и продолжительного экономического спада и как реформировать финансовый сектор, чтобы не допускать надувания и схлопывания рыночных пузырей в будущем.
13
Имеется в виду эссе Фукуямы «Конец истории?», опубликованное в журнале National Interest в 1989 г., и вышедшая впоследствии его книга. – Прим. пер.
14
Полное название вышедшей в 1992 г. книги Фукуямы – «Конец истории и последний человек» (The End of History and the Last Man, New York: Free Press). После избрания Трампа он изменил свои взгляды: «Четверть века назад я даже теоретически представить не мог, что развитие демократий может пойти вспять. А теперь я вижу, что это совершенно реально». Ishaan Tharoor, “The Man Who Declared the ‘End of History’ Fears for Democracy’s Future,” Washington Post, Feb. 9, 2017.
15
Это основная идея недавно вышедшей книги Адама Туза из Колумбийского университета «Крах: Как десятилетие финансовых кризисов изменило мир» (Crashed: How a Decade of Financial Crises Changed the World, New York: Viking, 2018).
16
Hillbilly Elegy: A Memoir of a Family and Culture in Crisis, New York: Harper, 2016.
17
Strangers in Their Own Land: Anger and Mourning on the American Right, New York: The New Press, 2016.
18
См. также: Jennifer Sherman, Those Who Work, Those Who Don’t: Poverty, Morality, and Family in Rural America (Minneapolis: University of Minnesota Press, 2009); Joan C. Williams, White Working Class: Overcoming Class Cluelessness in America (Boston: Harvard Business Review Press, 2007); Katherine J. Cramer, The Politics of Resentment: Rural Consciousness in Wisconsin and the Rise of Scott Walker (Chicago: University of Chicago Press, 2016); Amy Goldstein, Janesville: An American Story (New York: Simon and Schuster, 2017); and Michèle Lamont, The Dignity of Working Men: Morality and the Boundaries of Race, Class, and Immigration (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2000). Результаты моих собственных более ограниченных экскурсов в эти сферы говорят о том же, что и эти глубокие исследования.
19
Это соответствует исследованиям, проводившимся Всемирным банком, когда я был его главным экономистом. В книге «Голоса бедных: Кто-нибудь слышит их?» выражается обеспокоенность тем, что бедные не участвуют в принятии решений, которые касаются их. См.: Deepa Narayan with Raj Patel, Kai Schafft, Anne Rademacher, and Sarah Koch-Schulte, Voices of the Poor: Can Anyone Hear Us? (New York: Oxford University Press, 2000). Это первая из трех книг серии «Голоса бедных»; у каждой из них свой редактор.
20
См., например, обсуждение этих вопросов в моих книгах «Крутое пике» (Freefall) и «Великое разделение» (The Great Divide).
21
Причина, по которой я сфокусировал свою статью в журнале Vanity Fair в мае 2011 г. (“Of the 1 %, by the 1 %, and for the 1 %”, May 2011) на 1 % населения, заключалась в стремлении подчеркнуть, что старого классового разделения общества (небольшой высший класс, большой средний класс и группа бедных среднего размера) больше не существует.
22
Компания Bankrate в своем обзоре индекса финансовой безопасности за 2017 г. показала, что 61 % американцев не может справиться с появлением неожиданной потребности в $1000 без влезания в долги. См.: Taylor Tepper. “Most Americans Don’t Have Enough Savings to Cover a $1K Emergency,” Bankrate.com, Jan. 18, 2018, https://www.bankrate.com/banking/savings/financial-security-0118/.
Аналогичным образом Совет ФРС в своем «Отчете по экономическому благосостоянию американских домохозяйств в 2017 г.» (Report on the Economic Well-Being of U. S. Households in 2017), основанном на данных пятого ежегодного исследования экономики домохозяйств, отметил, что «четыре из 10 взрослых при возникновении неожиданных расходов в размере $400 либо не могут найти эту сумму, либо вынуждены продать что-то или влезть в долг… ситуация улучшилась по сравнению с 2013 г., когда такие расходы не могла позволить себе половина взрослых». Также было установлено, что «более одной пятой взрослых не может полностью справиться со своими текущими ежемесячными расходами» и что «более одной четверти взрослых отказывались от необходимого медицинского обслуживания в 2017 г. из-за неспособности оплатить его». И то и другое совпадает с выводами другого исследования, которое показало, что у 15 % американцев нет сбережений, а у 50 % сбережения не превышают $1000. См.: Board of Governors of the Federal Reserve System, “Report on the Economic Well-Being of U. S. Households in 2017,” Federal Reserve Board, May 2018, https://www.federalreserve.gov/publications/files/2017-report-economic-well-being-us-households-201805.pdf; и Cameron Huddleston, “More than Half of Americans Have Less than $1,000 in Savings in 2017,” GOBankingRates, Sept. 12, 2017.
23
Oxfam, Reward Work, Not Wealth, Oxfam Briefing Paper, Jan. 2018.
24
Слова Уоррена Баффетта взяты из статьи Бена Стайна. См.: Ben Stein, “In Class Warfare, Guess Which Class Is Winning,” New York Times, November 26, 2006.
25
В дополнение к старым правовым доктринам, унаследованным США от Великобритании, были введены такие ограничения, как доктрина доверительной собственности, в соответствии с которой государство («суверен») распоряжается как доверительный собственник определенными природными ресурсами в интересах будущих поколений и поэтому не может полностью приватизировать их или допустить их разорение.
26
По данным газеты New York Times, 59,2 % голосов были отданы за сенаторов-демократов. См. результаты голосования в “U. S. Senate Election Results 2018,” Jan. 28, 2019, https://www.nytimes.com/interactive/2018/11/06/us/elections/results-senate-elections.html?action=click&module=Spotlight&pgtype=Homepage.
27
Может возникнуть вопрос, не является ли причинно-следственная связь обратной – вероятно, это эгоистичные и недальновидные люди приводят к появлению экономики с такими характеристиками? Как ни крути, эгоизм и недальновидность – это качества, присущие человеку. Однако от правил, которые определяют характер экономики и то, как она функционирует, очень сильно зависит, в какой мере будут проявляться эти качества по сравнению, скажем, с альтруизмом, эмпатией и заботой об обществе.
28
Его классический пример – булавочная фабрика. Понятно, что все, о чем он думал, очень сильно отличалось от современной инновационной экономики.
29
См.: Kenneth. J. Arrow, “Economic Welfare and the Allocation of Resources to Invention,” в книге The Rate and Direction of Inventive Activity: Economic and Social Factors, ed. Universities-National Bureau Committee for Economic Research and the Committee on Economic Growth of the Social Science Research Council (Princeton: Princeton University Press, 1962), 467–92; Kenneth J. Arrow, “The Economic Implications of Learning by Doing,” The Review of Economic Studies 29, no. 3 (June 1962): 155–73; и Joseph E. Stiglitz and Bruce Greenwald, Creating a Learning Society, A New Approach to Growth, Development and Social Progress (New York: Columbia University Press, 2014; reader’s edition published 2015).
30
Заработная плата работников немного выросла во время эпидемии чумы из-за нехватки рабочей силы – продемонстрировав, что в экономическом законе предложения и спроса есть нечто рациональное, – однако затем упала. См.: Stephen Broadberry, Bruce Campbell, Alexander Klein, Mark Overton, and Bas van Leeuwen, British Economic Growth, 1270–1870 (Cambridge: Cambridge University Press, 2015).
31
Критически важным аспектом научного процесса является многократная проверка и подтверждение результатов, а также ясность в отношении научной точности и степени уверенности в результатах, полученных разными способами. Наука, таким образом, является социальным предприятием: мы знаем и верим в то, что делаем, в результате коллективных действий тысяч исследователей, которые действуют в строгих рамках научного метода.