И Андрею был понятен подобный подход. Сходу выдумать «хороший» ник сложно. А если довериться только фантазии, то он окажется либо слишком простым, либо вычурным. Вот почему проще брать уже готовые имена. Исаев и сам при последней поездке в Прагу использовал имя Дмитрий Никитин, поскольку когда-то в детстве его обыграл в шахматы этот мальчишка.
– Так, у тебя все? – тем временем вмешалась в ход его размышлений Диана. – Кстати, тебе от мамы привет. Но ты, пожалуйста, ей сам позвони, только набери уже завтра. Сегодня она на даче. Ну все, пока.
– Подожди. Последний вопрос.
– Так ты же сначала сказал, что он у тебя только один? – насмешливо осведомилась сестрица.
– Слушай, – пропустил мимо ушей ее ремарку Андрей, – а фамилия Грейсон тебе ни о чем таком книжном не говорит?
– Говорит. Но вообще-то, это фамилия вашей Алисы.
Диана виделась с Элисон десяток раз, но тесной дружбы между ними так и не возникло. Так, чисто приятельские отношения, когда ты неплохо знаешь компанию брата, где все намного старше тебя, а тебе – всего двадцать плюс, и у тебя свои увлечения.
– Я знаю, что это фамилия Элисон, – в свой черед встрял в мысли сестры Андрей. – Я у тебя о другом спрашиваю.
– Да поняла я, поняла. Значит, так… – Диана замешкалась, раздумывая, как преподнести ему это. – Ну, в общем… – придумав, безмятежным тоном начала она, – есть такая книжная героиня, Ана, но не Грейсон, а Грей. И это из… из… – тяжкий вздох, когда ты все еще не уверена, выдавать ли такое, – короче, это главная героиня из… – («Ладно, на.») – «Пятидесяти оттенков серого».
Пауза, долгая и неприятная, когда ты понимаешь, что все-таки влипла, и – «на тебе!» от старшего брата:
– Диана, ты что, и ТАКОЕ читаешь?!
В ответ она мазанула себя большим пальцем по верхней губе и сердито прищурилась:
– Так, а что тут такого?
– Что «такого»?!!
Дело в том, что в свое время добравшись в «Пятидесяти…» до второй главы Исаев больше этот роман в руках не держал, но специфика творчества данной писательницы его навсегда «впечатлила».
– Я тебе устрою «что тут такого»! Все матери расскажу, – пригрозил Андрей.
– Ага. Ну, в таком случае спешу напомнить тебе, что я – совершеннолетняя. И в отличие от тебя с твоими девушками, я с таким количеством мальчиков никогда не крутила, – в ответ бодро наехала на него Исаева-младшая.
– Чего, чего? – ощутив справедливый укол, Андрей даже выпрямился.
– А еще я хочу напомнить тебе, что ты, между прочим, выдернул меня с важной лекции. И если Романыч влепит мне «неуд» за сессию, то я тоже знаю, что рассказать нашей маме.
– Ах ты…
– Ну, ну?
– Значит так. После лекций – живо, бегом в «Альфу» ко мне!
– Это еще зачем?
В планах Дианы были посиделки с бойфрендом.
– Затем. Будешь кое-какие списки вместе со мной просматривать.
– Какие списки?
– Приедешь, увидишь «какие».
Просто к тому времени Андрей уже понял, как появляются книжные маски Лизы. Сестра помолчала, после чего заинтересованно:
– А Вовка Петров в «Альфе» будет?
– Нет, Вовки Петрова здесь не будет. Тут будем только ты и я, – отрезал Исаев.
– Ну ладно, ладно, – угадав, что ей светит в ответ на очередную просьбу: «Андрюшечка, а подкинь мне, пожалуйста, еще десятку взаймы», если она сейчас не сдаст позиций, пошла на мировую Диана. – Хорошо, не волнуйся, не злись на меня, я к тебе приеду. Да, Ире привет от меня передай!..
А вот Иру Исаева-младшая правда любила. Больше того, считала, что брату с той несказанно повезло. Но в целом: ну не лиса?
– … А еще я тебя очень люблю!
И это тоже была чистейшая правда. Тем не менее, Исаев вздохнул:
– Ты из меня веревки вьешь?
«Ну да, их из тебя совьешь».
– Нет, не вью. Ну все, чмок, чмок. Я пошла на лекцию. – И Диана, ловко избежав продолжения неприятного разговора о «Пятидесяти…», тут же бросила трубку.
Так и не закончив процесс воспитания младшей сестры, Андрей устроил себе небольшой перерыв, а заодно отправил Петрова до конца рабочего дня разбираться со складом в Братеево. Вернувшись с обеда, Андрей набрал Ире («Привет, как дела?.. Да, тебе от Дианы привет… Так какие у нас планы на вечер?») и, завершив с ней разговор, уже с совершенно другим настроением просмотрел входящую почту. Ответил на кое-какие письма сам, кое-что перепулил подчиненным. После чего Исаев поднялся, дошел до двери кабинета, запер ее до щелчка, вернулся к столу и с административным логином снова вошел в систему аэропортов Москвы, анализируя общий поток пассажиров, прибывших в столицу за двадцать четыре часа до того, как Ваня наткнулся на подступах к его дому на Лизу.
Единственное, что Андрей сделал сразу – это отсек от списка прилетевших в Москву детей моложе пятнадцати лет. Элисон с ее ростом не смогла бы достоверно сыграть подростка. Но список все равно получился огромным. И просеивать его можно было если не до бесконечности, то, по крайней мере, с неделю. Так что взвесив все «за» и «против», Исаев решил рискнуть и исключил из него женщин с детьми («дочь Домбровского подставит под раздачу ребенка? Ну нет.»); семейные пары (подготовка подобных пар требует отработки легенды, а также напарника, которого, как уже понял Андрей, у Лизы не было); мужчин возрастом от тридцати и старше (опять же рост и телосложение Лизы) плюс женщин с фамилиями вроде «Давиташвили-Багрицкая» (чересчур привлекает внимание, да и слишком напыщенно).
В итоге, список сократился до тысячи двухсот человек. Распечатав его на принтере, Исаев положил список на стол и, идя сверху вниз, принялся читать, а, лучше сказать, пропускать через себя каждую фамилию в нем, пока где-то на середине пути не наткнулся на Мину Мюррей, прилетевшую в Москву рейсом из Берна. И тут Андрея кольнуло. Берн – это фактическая столица Швейцарии. И хотя в тот день из Берна в Москву прилетело еще двадцать семь человек, главным было то, что Мина, а вернее, Вингельмина Мюррей фигурировала в романе Брэма Стокера «Дракула». Причем экранизировался этот роман раз пятнадцать, но, как самый стильный и внешне эффектный, во времена детства Лизы прославился фильм, снятый Френсисом Фордом Коппола, где главные роли исполняли Гэри Олдмен и Вайнона Райдер, воплощавшая на экране ту самую Мину.
Андрей выпрямился в кресле, раздумывая: «Она – не она? А с другой стороны, чем черт не шутит?» И, введя в строку поиска: «Идентификация: Мюррей, Мина. Вылетела в Москву ХХ апреля. Рейс 425, место 15А», Исаев отправил запрос в систему видеозаписей того аэропорта, где и подчерпнул эту фамилию, то есть в «Шереметьево».
Пара-тройка минут, и в монитор хлынули кадры и фотографии. Посадочный талон Мины Мюррей, скан ее паспорта, опять же немецкого. («То есть Лиза – Элисон – Карла Каллен – предполагаемая Мина Мюррей хорошо знает немецкий язык, о чем не знает Домбровский?» – не без ехидства подумал Исаев.) Здесь было также с десяток снимков Мюррей, снятых камерами наблюдения в вестибюлях «Шереметьево», когда эта «фройляйн» уже приземлилась в Москве, и … («Опля, нате вам!» – впервые за день искренне развеселился Андрей) перед вами – девушка с фоторобота Вани. Причем практически в чистом виде, если не считать кардинально менявших ее слегка кривоватого носа, алых губ и ярко-синих глаз.
И хотя, откровенно говоря, веселого было мало, Лиза не уставала если не покорять Исаева, то уж радовать – это точно. Ну, а дальше – дело техники. Раскусив, наконец, ее логику перемещений по странам, Исаев прокрутил в голове карту близлежащих к центру Москвы крупных отелей, где, как и в крупных аэропортах, было проще скрыться. Выбрав «Фор сизонз», два подходящих к случаю «Арарата» и «Шератон» на Тверской, Андрей начал планомерно, одну за другой, вскрывать системы бронирования номеров этих гостиниц. По его расчету, Лизе не было смысла регистрироваться на рейс под одной внешностью и фамилией, а затем заселяться в отель под другими. Просто всегда существует риск, что ты можешь оказаться в гостинице с теми, той или с тем, с кем ты летел в одном самолете.
Через полчаса с хвостиком карточка Лизы-Мины была найдена в «Шератоне». Фройляйн Мюррей заселилась в номер за восемь часов до того, как Андрей получил от Лизы письмо с индульгенциями для чеха, и из которого спустя пять часов после передачи письма она выписалась, чтобы взять такси и отправиться в «Шереметьево». Откуда, кстати, вылетела в Измир. А это – так, на минуточку! – бывший греческий город Смирна, расположенный на побережье Эгейского моря, и от Афин и Салоников Измир отделяет всего ничего.
Так была найдена еще одна маска Лизы. Вместе с двумя другими (Элисон – Карла) их уже получалось три, и здесь можно было бы остановиться. Но Исаев уже закусил удила. К тому же у него в мозгах гвоздем засела фраза, которую ему не так давно сказал Одинцов насчет того, что на похоронах в Салониках ничего такого не случилось. Но Андрей-то понимал, что как раз «случилось». Просто есть такая вещь, как дочерний или сыновий долг. В свое время Андрей и Диана проводили за черту жизни отца, и Лиза, какой бы она ни была, наверняка сделала то же для матери.
И вот тут можно было обратиться к тому же Олегу или Нико и с их помощью достать список людей, пришедших на похороны Лидии. Но грек явно играл в свою игру, Одинцов все равно слил бы эту просьбу Домбровскому. И хотя разговаривать с бывшим шефом после недавнего скандала в «Альфе» было не комильфо, Исаев наплевал на условности и, предварительно пожелав себе терпения, позвонил Домбровскому.
Тот на удивление быстро взял трубку:
– Привет. Я тебя слушаю.
«Попросить, что ли, у него прощения за то мое выступление? – промелькнуло в голове у Андрея. – А с другой стороны, своих слов я все равно назад не возьму, так что извинения не имеют значения».
– Добрый день, – в итоге равнодушно поздоровался он. – Максим Валентинович, у вас есть список тех, кто был на похоронах вашей бывшей супруги?
– Есть. А тебе он зачем? Лизы… – Домбровский запнулся, затем вздохнул, – там все равно не было. Или ты думаешь, что, будь она там, я бы ее не узнал?
Но такое ощущение, что Домбровский солгал. Вернее, не столько солгал, сколько не сказал то, что чувствовал: Лиза там была.
Повисла пауза. Исаев молчал, показывая, что не хочет вдаваться в очередную полемику и все, что ему нужно, это всего лишь список.
– Хорошо, – наконец сдался Домбровский, – я его тебе перешлю. Кстати, так, чисто для справки: его составил этот твой Никас. Личный имейл у тебя какой?
Андрей продиктовал.
– Лови. И ты… – Домбровский замялся, – короче, так. Ты знаешь, Исаев, что извиняться не в моих правилах. Но давай договоримся вот о чем. Во-первых, я тебе все-таки говорю: «Извини, Андрей». Я тогда погорячился. Во-вторых, если я снова услышу от тебя обвинение, что я не люблю свою дочь, то прости меня еще раз, но я дам тебе в морду. И в-третьих, если я могу тебе чем-то помочь, то объясни мне, чем. Итак, говори. Я тебя слушаю.
«Ч-чего?» – в этот момент ошарашенный Исаев чуть не свалился со стула. И это говорит ему – кто? Домбровский, сухарь и педант? А с другой стороны, если вдуматься, этот «сухарь» пошел на должностное преступление, чтобы достать тебе административный пароль и этим прикрыть тебе тыл.
– Максим Валентинович, вы меня удивляете, – откашлявшись, признался Андрей. – И, честно, спасибо. Вы тоже зла на меня не держите.
– Я не буду на тебя зла держать, когда ты мне дочь найдешь, – невесело усмехнулся Домбровский. – Кстати, ты мне не расскажешь, когда это произойдет?
«Как только она и Алекс приедут из Питера. Тогда я сам с ней поговорю, узнаю, кого она так боится, и вместе с Алексом попробую ее убедить, чтобы она перестала играть в прятки и вернулась к вам».
– Давайте так. Я думаю, вы увидитесь с Лизой на днях, – в итоге пообещал Андрей.
– На днях? Хорошо… – Судя по шороху в трубке и щелчку зажигалки, Домбровский прикурил сигарету. – Так, а тебе-то чем помочь? – выдыхая дымок, продолжил он. – Только луну с неба не проси и не говори мне ничего про этого своего чеха.
– Включая спасибо за то, что вы выпустили его из СИЗО? – закинул Исаев удочку.
– Включая спасибо за то, что я вообще его выпустил. Потому что… – глубокая затяжка и выдох Домбровского, после которого он, по всей видимости, разогнал дым рукой, – и это без шуток, Андрей, я с него шкуру спущу, если он только рискнет подойти к моей дочери.
«Мда… А жаль! Но в принципе, прогнозируемо. Хотя bro вообще-то рискнул не то что к ней подойти, а увезти ее в Питер. Или она его туда увезла? Впрочем, какая разница, кто кого туда вытащил. Жаль, что у нас с вами сейчас не получатся мирные переговоры на этот счет».
– Так еще раз, чем тебе-то помочь? – напомнил о себе бывший шеф.
– Сейчас, я думаю, – предупредил Андрей.
– Думай, думай. Только не долго. У меня через десять минут совещание.
И Исаев решился, выплеснул то, что давно не давало ему покоя:
– Максим Валентинович, в Лондоне сейчас находится одна девушка. Ее зовут Наталья Терентьева.
– Терентьева? – Домбровский внезапно хмыкнул. – А, ну, ну. И что Терентьева?
– Да ничего. Но я хотел бы приставить к ней охрану. Но через «Альфу», боюсь, это не получится. Скажите, а вы не можете это сделать? Только незаметно.
– Незаметно? Так, уже интересно. А что, в «Альфе» ресурсы закончились? Или эта Терентьева может по затылку тебе настучать за такую заботу о ней?
«Так. Он в курсе моего бывшего романа с Наташкой», – Андрей помрачнел.
– Забудьте, Максим Валентинович! – отчеканил он.
– Да нет, почему… Погоди, не галди. – Растеклась еще одна пауза. Домбровский о чем-то раздумывал, потом, видимо, с кем-то проконсультировался, раз поставил Андрея на «холд». И, наконец: – Значит, смотри, какая штука, Исаев. Ее данные у меня есть. Но боюсь, что с ее охраной я, как лицо официальное и поэтому действующее только в своей юрисдикции, помочь тебе не смогу. Но я могу лично проследить за ее безопасностью. Тебя это устроит?
«Не очень. Но это лучше, чем ничего».
– Хорошо, я согласен, – в итоге сказал Андрей.
– Тогда договорились. Ну что? Звони, когда будут новости. Хотя, сам понимаешь, я жду от тебя только одну новость – о Лизе.
– Я позвоню вам на днях.
– Звони. Я буду ждать. Ну все, пока, – и Домбровский нажал на «отбой».
Отложив телефон на стол, Исаев достал сигареты, с задумчивым видом размял одну из них в пальцах… Домбровский его удивил! Затем, машинально пожав плечами («хотя… чего не бывает?»), Андрей вошел в личную почту и открыл список бывшего шефа, а вернее, Никаса. Тридцать пять фамилий. Преимущественно – мужчины, в основном, одинокие, и только трое из них с супругами. В списке также фигурировали Домбровский, Одинцов, охрана бывшего шефа, Нико, оперативники грека и полицейские. Здесь также присутствовала пожилая родственница со стороны Эстархиди и несколько служащих кладбища, причем двое из них – довольно щуплые молодые люди. Один (Кристос) – глухонемой, другой (Илиас) – слабослышащий.
«А вот это уже интересно, – подумал Андрей. – Пообщаться бы, конечно, с этими ребятами, потому что не бывает таких „копачей“. Но не лететь же ради этого в Грецию?»
Но в целом – ничего, ни одной более-менее нормальной зацепки, чтобы понять, в кого на этот раз преобразилась Лиза.
Поднявшись с кресла, Андрей принялся расхаживать по кабинету туда-сюда, пытаясь выстроить в голове схему, которую дочь Домбровского в тот роковой для нее день могла построить в своей. И надо сказать, что, откинув эмоции и ненужные ахи и охи, Исаев соображал ясно, четко, даже цинично.
Итак, первым, что накрыло Лизу при известии о смерти матери, был шок. Затем к ней пришла неимоверная боль (схоронивший отца Андрей и сам знал, как это бывает). Следом загнанная в угол Лиза (а Исаев прекрасно помнил слова из ее письма: «Папа, пожалуйста, не ищи меня») начинает лихорадочно, затем спокойно и взвешено разрабатывать план, как незаметно прийти на похороны матери. Причем незаметно в первую очередь для отца, поскольку Домбровский, действуя по наитию или чисто на автомате, искал бы пропавшую дочь в любой увиденной им там девушке или женщине.