Но довольно отвлекаться на всякие пустяки. Итак, выпив неспешно столь необходимый ему кофе, мэр велел пригласить учёных в свой кабинет. Шаркая артритными ногами, постукивая клюками и палками, «лучшие учёные умы» перебрались в кабинет мэра, где не без помощи расторопных референтов были усажаны на стулья, стоявшие вдоль стены.
«Дорогие товарищи учёные! – начал свою речь мэр. Личные имиджмейкеры научили его обращаться к старшему поколению именно так. – Перед нами стоит нелёгкая, но почётная задача изобрести или создать вакцину против Нюханьского вируса. Такую задачу поставил перед нами наш Великий Лидер».
Услышав слова «Великий Лидер», многие из уже успевших погрузиться в полудрёму «учёных умов» почтительно встрепенулись, кто–то безуспешно попытался встать. Мэр, зная о мизерных зарплатах Расландских учёных, сразу же пообещал, в случае успеха, щедрый гонорар за их будущий труд и огромную по их меркам премию, которая составляла чуть ли не половину цены того самого пакета локумбийского кофе.
Поскольку ВЛ велел мэру держать работу над вакциной под личным контролем (а мэр уже предвкушал вал огромных средств госбюджета, которые будут выделены на эту цель), то «лучшим учёным умам» был выделен дом для прислуги в загородном поместье мэра. После его пламенной речи, учёных погрузили в школьный автобус и в сопровождении машины дорожной полиции увезли за город.
По распоряжению мэра, в течение следующих двух недель на территории загородного поместья быстро соорудили большой барачного типа корпус и привезли необходимое лабораторное оборудование, препараты, спецодежду и прочее. Вскоре четыре энергичных референта мэра явились в его загородное поместье и практически заперли старцев в лабораторном бараке, который был поделен на три лабораторных помещения. Работа началась… Так думали референты, да и сам мэр. На самом деле, большинство «лучших учёных умов Расландии» понятия не имели, как и что надо делать – они же только руководили лабораториями и научными институтами. Именно поэтому, через два–три дня пришлось в срочном порядке доставить в загородное поместье молодых кандидатов наук, доцентов и лаборантов, которые работали под руководством титулованных старцев. Под их расселение мэр скрепя сердце выделил свой охотничий домик. Таким образом, собралась команда примерно из дюжины молодых учёных. Под впечатлением от роскошного интерьера, восьми комнат, трёх туалетов, двух ванных, огромной гостиной, а также от свежих и вкусных продуктов, которых они не пробовали уже не менее трёх месяцев с начала МК, молодые учёные с энтузиазмом взялись за работу.
Да, я забыл сказать, что Фрося (старая уборщица–ветеран, которую взяли по ошибке вместе с «лучшими учёными умами»), успешно прижилась в поместье. Она по привычке каждый день прибиралась во всех комнатах гостевого и охотничьего домиков. За это благодарная прислуга мэра, освобождённая таким образом от уборки, уважительно называла её «тётей Фросей», снабжала перед сном свежим кефиром, а днём не забывала угостить мёдом или шоколадными конфетами к чаю.
В то время никто не мог даже предположить, какую роль во всей этой истории сыграет незаметная и приветливая тётя Фрося.
Мэр, по сложившейся чиновничьей традиции не расстраивать Великого Лидера, отрапортовал, что работа над вакциной идет полным ходом, что уже получёны три или пять препаратов, на основе которых будет создана вакцина. Разумеется, СМИ тут же раструбили по всему миру о том, что Расландские учёные в невероятно короткие сроки, работая круглые сутки, создали восемь прототипов вакцины и уже успешно проводят её испытания на мышах и кроликах.
Тикайские, Аремиканские и Верапейские учёные удивились столь быстрым успехам Расландских учёных – сами–то они надеялись получить первые образцы вакцины не ранее, чем через двенадцать–восемнадцать месяцев. Большинство зарубежных учёных откровенно посмеялось над такими новостями. Хорошо, что к этому времени в Расландии уже заработал Сувернет и грязные нападки и насмешки завистников Расландии не дошли до подавляющего большинства сидящих на изоляции членов ДЕБИЛа (Добровольного Единого Блока Изоляционщиков –Любителей).
А между тем наступил последний (шестой) месяц МК. Нюханьский вирус свирепствовал по всей Мельзе – в Изаи, Веропе, Фарике и обеих Аремиках. Лишь одна страна, Рекиания, оставалась нетронутой вирусом (о том, почему Рекиания оказалась нетронутой вирусом, описано в отдельном рассказе). Учёные выяснили, что самым свирепым вариантом Нюханьского вируса стал так называемый Королевский Вирус KOVIR–20. Расландские СМИ пугали «дебилов» – так для краткости стали называть всех членов ДЕБИЛа – этим страшным КОВИРом с утра до ночи. По всей стране и в Новаграде гуляли «карантинные» слова и выражения.
Повсюду можно было услышать ругательства: вирусная морда; Нюханьская свинья; антисанитарная скотина; санитайзера на тебя нет; Нюхань с тобой; горбатого вирус исправит и т.п.. Популярной стала и переделанная народная пословица Любишь кататься, люби и вирусы носить. В последнее время к этим словам и выражениям добавились и новые, в которых использовался корень КОВИР. Например, трудную проблему могли назвать заКОВИРистой, появилось ругательство «КОВИРа на тебя нет». Но самое большое распространение, особенно среди СОРа (средних офисных работников) получило выражение «вызвать на КОВИР», то есть, «вызвать на ковёр».
Так вот, шёл уже шестой месяц МК. Расстроенный отсутствием вакцины ВЛ в очередной раз вызвал мэра. От такого внеурочного вызова мэр впал в отчаяние. Он не знал, что докладывать, как сделать так, чтобы тот не расстроился и не отлучил его от бюджета. Но, как всегда и случалось в истории великой Расландии, всё решилось само собой. В этот день мэр был спасен от доклада, а ВЛ – от расстройства.
Пока мэр мчался по полупустым улицам на доклад к Великому Лидеру, тот читал докладную записку своего пресс–секретаря со смешной фамилией Усатов. Вопреки своей фамилии, пресс–секретарь терпеть не мог никакой растительности на лице, и вообще был бритоголовым, за что многие чиновники и журналисты за глаза звали его Лысым.
ВЛ листал страницу за страницей и, наконец, дошел до обзора сообщений иноагентств о КОВИР–20, теперь было принято называть его так из–за протестов Тикая. Там он вдруг обнаружил потрясающую новость: «По результатам некоторых исследований Тикайских учёных появилось предположение, что КОВИР–20 может находиться на отдельных поверхностях, не разрушаясь, до десяти месяцев».
ВЛ хитро улыбнулся, закрыл папку и вызвал своего помощника.
– Где там мэр?
– Уже приехал. Ждет в приёмной, господин Великий Лидер.
– Зови!
Открылась дверь и в кабинет ВЛ вошел белый как бумага мэр Новаграда Стырин. Губы у него заметно дрожали, ноги едва удерживали грузное тело; ему казалось, что он потеряет сознание, как только Великий Лидер произнесет первое слово. Мысли крутились в голове диким хороводом: «Что сказать? Как начать? Если он узнает правду, мне конец. Что делать? Что делать? Что–о–о?!».
ВЛ стоял и молча смотрел на готового упасть в обморок мэра. От этого взгляда мэру стало совсем плохо, он весь покрылся потом. Ему даже показалось, что он от страха пустил несколько капель в штаны. Но ВЛ вдруг широко улыбнулся, и довольным голосом произнес:
– Вот что я скажу тебе, батенька Стырин (ВЛ называл мэра только по фамилии). Завтра утром я объявлю о продлении карантина.
Мэр с облегчением выдохнул, но тут же забормотал:
– Как о продлении? Как? Столица уже почти полгода сидит на карантине, господин Великий Лидер. Дебилы… Ой… жители уже на исходе сил. Мы же им не разрешаем выходить из дома… Только ДАКам… прошу прощения… только Добровольным Агентам Карантина.
– А ты знаешь, Стырин, что Нюханьский вирус, а точнее, КОВИР–20 может сохраняться на поверхностях до полутора лет!
– Как? Он же не может прожить больше месяца!
– Нет, Стырин. Нет. До шестнадцати месяцев! Так что докладывать об «успешных испытаниях вакцины на мышах и кроликах» мне пока не надо. Даю тебе ещё два месяца. Если не принесешь мне вакцину (или хотя бы испытательный образец) через два месяца, распрощаешься с должностью. И чтобы твоя вакцина убивала этот Нюханьский КОВИР наповал. Ты понял меня, Стырин? Два месяца и ни днём больше. Всё свободен. Готовь наш красавец Новаград к большому карантину. И смотри у меня… Кстати, как там народ? Не бунтует?
– Какой там бунт, господин Великий Лидер! Сидят как мыши по норам! На МПП да на подачках от ГРОБа много не набунтуешь.
– Что?
– Прошу прощения, господин Великий Лидер. Я говорю, какой там бунт на Минимальной Продуктовой Помощи да на подачках от Городского Рабочего Отдела Благотворительности. Концы с концами едва сводят.
– А мне докладывают, что все довольны. Вот, только что докладную записку читал от Усатова.
– Ну, а что им не быть довольными–то? На работу не ходят. Сидят на диванах да телевизор смотрят или в своих этих компьютерах сидят. Хорошо, что теперь у нас СИР работает. Все в ужасе от наших «международных» новостей о пандемии. Вы очень своевременно распорядились незаметно перейти на СИР во время карантина. Все же только вирусом и интересовались в тот момент. А теперь никто даже не подозревает, что смотрят наш родной, Суверенный…
– Поменьше болтай там! Жду вакцину. Свободен!
На следующий день Новаград и вся остальная Расландия услышала обращение Великого Лидера и впала в прострацию. Основная новость заключалась в том, что Карантин и изоляция Расландии продлевается ещё на четыре года. Если бы Великий Лидер мог услышать то, что в тот самый момент кричалось, визжалось, хрипелось, произносилось сквозь зубы и шепталось в его адрес в домах, квартирах и даже богатых особняках, он бы, наверное, просто рассыпался на миллион кусочков, чтобы исполнить хотя бы один процент пожеланий своих граждан. Ведь ему пришлось бы не только сгореть, утонуть, провалиться в преисподнюю, раствориться в кислоте, стать поганкой, хромым ослом, импотентом, быть разобранным на органы, четвертованным, колесованным, поднятым на дыбу, повешенным и обезглавленным, но, в то же самое время, пойти одновременно в самые разные места от Нюхани и гнилых бисирских болот до детородных органов и иных не самых красивых частях человеческого тела.
Вернувшись от Великого Лидера в свой кабинет, мэр Стырин срочно созвал всех своих референтов и помощников. Основную мысль его сорокаминутного выступления можно было выразить одной фразой–эвфемизмом «Где, мать вашу, вакцина?..». А заключительный мессидж его спича был таким «Уволю на х… всех, если вакцины не будет через месяц, максимум, полтора! Делайте, что хотите! Хоть сами рожайте!».
Честно говоря, из всей команды мэра родить могла только красавица Сара, да и то не вакцину и не за полтора месяца! Но Сара в совещании мэра участия не принимала, поэтому «родить» вакцину должны были его многочисленные референты и помощники. Перепугавшаяся свора мэра вскочила в свои импортные «внедорожники» и понеслась в его загородное поместье.
После экстренного собрания–вздрючки обслуживающего персонала поместья свора мэра также быстро унеслась в Новаград, как и появилась.
Теперь обслуга, застращенная референтами, разделилась на две шмондер–команды и побежала в охотничий и гостевой домики. Через пятнадцать–двадцать минут из обоих строений показались две неравных по количеству, но равных по состоянию затерроризированности группы. Молодые учёные и лаборанты были буквально изгнаны из охотничьего домика пинками и теперь испуганно толпились на улице, держа в руках пакеты, сумки, рюкзаки и чемоданы. А у гостевого дома небольшой кучкой стояли седовласые согбенные «мужи науки» во главе с шустрой тётей Фросей.
Обе группы были «интернированы» в большой барак с тремя лабораторными помещениями. Там их разбили на три рабочих группы и в жесткой ультимативной форме заявили, что они должны получить вакцину от вируса за один месяц. Этот месяц, разумеется, если вакцина не будет найдена раньше, они будут заперты на замок в лабораторном корпусе без всяких отвлекающих вещей, то бишь, прогулок, ТВ, радио, мобильных телефонов, книг и сладостей. Еду им будут приносить три раза в день. Воду они будут пить из водопровода. Спать они будут в служебных помещениях на полу, или кто где хочет. Так начался заключительный этап истории создания вакцины.
Во всех трёх лабораторных помещениях стояло всё необходимое оборудование – от пробирок, чашек Петри, колб и горелок до многочисленных химикатов и лабораторных мышей и кроликов.
Кое–как придя в себя от столь резкой перемены обстоятельств и немного погоревав, все три группы неохотно приступили к работе. Прежде всего, они проверили результаты предыдущих дней. Десять зараженных Нюханьским вирусом мышей и один кролик по–прежнему не показывали ни малейших признаков выздоровления. Тётя Фрося привычно прибиралась по вечерам во всех трех лабораториях и во всех пяти подсобных помещениях, переоборудованных во временные спальни – благо, сжалившиеся «вертухаи», как их окрестила тётя Фрося, принесли в первый же вечер матрасы и постельное бельё.
Мало–помалу, все втянулись в работу: придумывали и составляли самые разные варианты и сочетания препаратов, пробовали дозировки и проводили испытания на мышах и кролике, которого тётя Фрося почему–то назвала Жориком. Остальных пять кроликов из–за скудности и однообразия приносимой еды – а новое «вертухайское» меню, в основном, состояло из макарон, каш и картофельных котлет – единогласно решено было «пустить в дело», то бишь, съесть. По иронии судьбы, страшный и коварный Нюханьский вирус спас от съедения Жорика, все были убеждены, что Жорик скоро помрёт сам, а «пускать его в дело» побоялись из–за угрозы заражения.
Но и в этом случае, как всегда в истории великой Расландии, всё произошло само собой, по воле случая. Рождение Святой Вакцины произошло благодаря цепи случайностей, двум существам, не имеющим никакого отношения к науке, и тайному пристрастию. Но обо всём по порядку.
Назначенный месячный срок вступил в последнюю декаду. Все три команды начинали впадать в отчаяние. Даже всегда приветливая тётя Фрося вдруг стала ворчливой и тихо поругивалась, прибираясь в лабораториях и подсобных помещениях.
Однако, дорогой мой читатель, сейчас наступило самое время, и я открою тебе тайну приветливости тёти Фроси и тайну её внезапной сварливости. Дело в том, что эта хрупкая голубоглазая старушка страдала некоторым, не скажу пороком, но типичным для Расландии недостатком – она была скрытым алкоголиком. Когда старые учёные проживали в гостевом домике, тётя Фрося, имела постоянный и, по сути, неограниченный доступ к большим запасам разнообразных алкогольных напитков, стоявших в огромном баре на первом этаже и в одной из кладовых. Именно поэтому тётя Фрося всегда была веселой, приветливой и улыбчивой.
Но когда всех их загнали в лабораторный барак, запасы спиртного, прихваченного тётей Фросей с собой (а это были две бутылки коньяка), достаточно быстро иссякли. Тёте Фросе одной бутылки коньяка, как она ни пыталась потянуть, хватало примерно на неделю. Когда пошла последняя декада месяца, тётя Фрося уже дня три–четыре страдала от вынужденной абстиненции. Сначала она перестала улыбаться, потом начала ворчать на всех и вся. В конце концов, муки безалкогольного существования стали настолько невыносимыми, что тётя Фрося решилась на отчаянный шаг – она надумала поискать что–нибудь «подходящее» в лабораторных комнатах. Разумеется, это можно было совершить только глубокой ночью, когда последние лаборанты уходили спать.