Снова лёгкое колыхание воздуха и на стеклянной витрине появился огромный чёрный кот. Внешний вид кота был изумителен. Он был огромен. Кончики ушей заканчивались пышными кисточками, как у рыси. Тёмно-коричневая манишка охватывала шею, а жёлтые глаза с весёлым интересом поглядывали на окружающих.
– Мэйкун Маня. Кот представительского класса. – глухим басом вдруг заявил он. – Ну, и чего уставились, малыши. Котов не видели, что ли?
Иван ошалело глядел на наглую тварь и опять ничего не мог сказать.
– Да, да! Позвольте представить – мэйкун Маня! – хохотнул толстячок. – Мани – это деньги, ну, а он один, значит, одна денежка – Маня. Мой незаменимый помощник. Хотя, – он махнул рукой, – Это кто тут чей помощник надо ещё разобраться! Он всегда прав. Говорит разумные, но гадкие вещи, так как циничен до омерзения, и не верит ни во что высокое и доброе, кроме мартовской оттепели…
Мэйкун замурлыкал, перевернулся и лёг на спину пузом кверху.
– Я, верно, вас смущаю, – Маня потянулся и закрыл правый жёлтый глаз. – Ну, не обращайте на меня внимания, воркуйте дальше…
И он басовито захрапел. Потом вдруг поднялся в воздух и завис в сантиметрах двадцати от витрины, мерно покачиваясь из стороны в сторону, как младенец в люльке.
Человек в смокинге щёлкнул пальцами, и рядом с Иваном материализовался круглый прозрачный стол с двумя удобными креслами.
– Прошу садится! – толстяк сразу посерьёзнел. – Ну, я вижу, вы человек взрослый. Истерик не устраиваете. Хотя и поверить до конца в происходящее пока не можете. Ну, да это временное явление. Так уж устроена человеческая психика, что со временем он во всякую ахинею начинает истово верить. Всё в этом мире обман чувств, и важно в конце концов не то, что есть, а то, что мы считаем, что оно есть. Реальность существует для нас в одном экземпляре, в единственном числе – спешел фор ю, дорогой друг! Да и так ли уж вам важно, игра ли я вашего воображения или пока ещё до конца неосознанная реальность?! – он помолчал…
– А что вы скажете на то, что вот сейчас я предложу вам прожить другую жизнь… Здесь, в этом мире вы благополучно умрёте и проснётесь в совершенно другом мире, другом времени. Я не гарантирую, что вы будете там наследным принцем или сказочно богатым шейхом, но вы будете там в абсолютно здоровом теле, в возрасте этак двадцати пяти лет… Думаю, сопливое детство вас не так уж и интересует, и мы сможем абсолютно безболезненно его пропустить. Можно даже подумать насчёт небольшой форы – отправить вас в прошлое, которое вы немного знаете по книжкам по истории. Знание того, что произойдёт и когда произойдет, поможет вам быстрее адаптироваться на новом месте и не вляпаться куда-нибудь не туда… Единственным моим условием будет то, что всё ранее произошедшее с вами вы будете помнить и больше никогда не сможете увидеть своих близких… – толстяк замолчал и внимательно посмотрел на Ивана.
– И ещё… Я хочу, чтобы ваше решение было взвешенным и полностью добровольным… Я даю вам на раздумья одни сутки… Завтра в тоже самое время я жду вас здесь у меня и, – он улыбнулся, – постарайтесь не опаздывать в свою новую жизнь…
Иван ошарашенно смотрел на толстяка. Произошедшее не влезало в голову.
– Этого не может быть, ни за что, никогда. Это какой-то бред, – бубнило мудрое подсознание. Но остальные органы чувств были категорически не согласны.
Стоящий перед ним толстяк нахмурил лоб, словно лихорадочно что-то вспоминая, и полез во внутренний карман смокинга, обнажив тёмно-бардовую подкладку, прошитую по краям миниатюрными белыми бусинками. С видом глубокого удовлетворения он достал овальный серый камешек, на котором мерцал значок перечёркнутой английской буквы N кроваво-красного цвета. Это руна Дагаз – руна преображения, прозрения и просветления. Там её очень любят, – и он выразительно поднял глаза к потолку. – Руна божественного света – да будет день. Ну, да у каждого своя трактовка любого события. Это будет вам лишним напоминанием, что наша встреча была, а то, знаете ли, все мы страдаем склерозом, особенно когда нам это очень нужно.
И он положил серый камешек в руку Ивана.
– Не переживайте. Дагаз – очень светлая руна. Это руна нового дня. Она особенно хороша для новых начинаний. Она является руной преображения, «руной прорыва», руной процветания. Дагаз указывает на успех, нейтрализует действие негативных рун. Эта руна символизирует счастье от самореализации, равновесие противоположностей, «ясность видения» той мистической реальности, в которой действуют все руны. Так, что, как говорят в народе, не страдай энурезом, прорвёмся… – и он панибратски стукнул Ивана по плечу.
– Да, и вот ещё… Часто бывает, для принятий важных решений нам надо посоветоваться с теми, кто нас хорошо знает, а этих товарищей, когда надо и не бывает поблизости. Особенно это касается нашего второго я, внутреннего голоса, который в очевидных ситуациях бормочет несусветные глупости, а в экстренных ситуациях его не видно и не слышно. Я так подозреваю, что он заранее перебирается в более спокойное место. Ну, так вот! Я вам выдаю, причём заметьте совершенно бесплатно и без каких-либо условий своего кота, Маню… Не возражайте! Кроме вас его видеть никто не будет. Всегда под рукой, начитан – прямо хвостатая Википедия, циничен до безобразия и в отличие от Вашего внутреннего голоса, не идёт ни на какие компромиссы и уговоры – на всё своя точка зрения, будь она иногда не ладна… Маня!
Кот приоткрыл жёлтый глаз, потянулся и изящно сделав заднее сальто приземлился на четыре лапы рядом с Иваном.
– К тому же забыл сказать вам о самом главном его отличии. Он свободно может перемещаться с вами по вашим снам. Обсуждайте, дискутируйте!
– Это что, типа белой горячки… А вот и я, ваша любимая белочка и никуда вы от меня, родимые, не денетесь? – съязвил Иван.
– Ну, что вы, Ваня! Это в высшей степени интеллигентный и порядочный кот! – толстяк иронично посмотрел на Маню. – Всегда знает меру, а если нет, можете дематериализовать ботинком. Это уж он понимает…
Кот невозмутимо подошел к человеку в смокинге и, преданно глядя ему в глаза, неторопливо помочился ему на ботинок. Моча вспыхнула золотистыми искорками и мгновенно испарилась серебряной дымкой.
– Вот видите! На всё своё собственное мнение! – возбуждённо-радостно возопил толстяк, – Берите без раздумий…Срок действия выгодного предложения заканчивается, – он хохотнул.
– Ну, ладно, что-то мы с вами заговорились! Итак, жду вас всех завтра, – и он обвёл их весёлым взглядом. – в то же самое время… Пока!
Окружающее Ивана пространство вдруг как-то передёрнулось, и он оказался перед занавешенным рольставнями павильоном с пришпиленным листком, на котором было отпечатано: «Ушла на базу!». Вокруг суетливо мчались люди с тележками, невнятный гомон множества голосов раздражающе влезал в уши, в глазах двоилось от обилия горящих в витринах умопомрачительных скидок, а во влажной ладони пульсировал серый плоский камешек с перечёркнутой буквой N, руной преображения и просветления… В прочем, просветление так и не приходило…
ГЛАВА 2, в которой автор знакомит читателя с ещё одним персонажем торгового центра, странником блаженным Филей.
Знакомство автора с блаженным Филей состоялось, как, впрочем, и всё в этой жизни, буднично-глупо… Почему-то самые важные вещи в нашей жизни случаются до боли обыденно и понимаем мы это значительно позже, ну, а всяким мелочам изменчивая мамаша-фортуна уделяет повышенное внимание, пытаясь и нас уверить в сакральной значимости происходящего… Да и понимание произошедшего чаще всего приходит спустя некоторое время, оформляясь в нечто, лишь последующими событиями и потугами нашего серого вещества головного мозга… Человечество вступило в двадцать первый век не достижениями в космосе или открытием альтернативных источников энергии, а пышным расцветом разнообразных супермаркетов, представляющих ум, честь и совесть нашей эпохи. Блуждание по магазинам заменило нам всё – радость общения и открытия чего-то нового, смысл зарабатывания денежных средств и обоснование их траты, поиски самого себя и цели жизни. Шоппинг заменил собою всё, обосновав это утилитарной необходимостью выживания человека в каменных джунглях города, куда он добровольно себя загнал, причём освоив города и пригороды, он постепенно ринулся осваивать глубинку, доселе не испорченную этим новомодным извращением хай-тека…
И так, в тот далёкий день и год я почему-то оказался в одном из достойных представителей плеяды этих кровососов "Ашанов" на шоссе Энтузиастов. У меня с детства почему-то сложилось твёрдое убеждение, что история, особенно отечественная, это такая шустрая тётка с извращённым чувством юмора и непредсказуемым характером, когда тянущееся тысячелетиями состояние диаметрально меняется в несколько дней, причём загадывать и объяснять её метания могут либо дураки, либо гении. Как иначе можно объяснить, что бывший Владимирский тракт ("Владимирка"), по которому шли этапом в Сибирь на каторгу, переименовали в 1919 году в бодрящее сердце и уши «Шоссе Энтузиастов», и теперь десятки тысячи наших сограждан ранним утром спешат на добровольную каторгу в Москву по шоссе с этим замечательным названием. Для смягчения терзаний измотанного непосильной работой населения и облегчения их кошельков, и был выстроен торговый центр под значимым названием «Город», в котором и расположился упомянутый выше Ашан.
Выйдя из ряда касс с полной тележкой непонятно чего, несколько осоловевший и уставший от всеобщего гармоничного бардака милого сердцу супермаркета, я увидел Фила. Подозреваю, что в этой жизни нами руководят наши подспудные желания и привычки, а не наш отточенный интеллект и острый ум, которыми мы, по своему скудоумию, периодически гордимся. Ослабевший организм, насмотревшись на всё изобилие этой жрачки, банально хотел есть и пить. Фил сидел между двумя вывесками. На одной, на фоне Фольксвагена сиял белозубой улыбкой смазливый жеребец в солнцезащитных очках, указывая пальцем на надпись "Положись на нас!", причём в слове "положись" две последние буквы были закрыты воздушным шариком, так что нас вроде как патриотично призывали положить на немецкий автопром, а на второй вывеске эротично торчала сосиска в тесте с выведенным кетчупом текстом "Мы здесь!".
Филя сидел за отдельным столиком. Он был одет в коричневую потёртую, но опрятную рясу с серыми заплатами на локтях. Из-под рясы сиротливо торчали довольно чистые, но голые ноги. Рядом у стула стояла пара поношенных ботинок, зелёный линялый рюкзачок с надписью «Camel trophy» и гладкая белая палка, обмотанная вверху изолентой. Филя был высок, немного плешив и худощаво-угловат. Узкое лицо с довольно большим носом и небольшой аккуратной бородкой "а-ля мини-лопата" словно улыбалось чему-то своему, длинные худые руки, торчащие из немного коротких рукавов рясы, постоянно были в движении, словно он кого-то ждал и сильно нервничал. Перед ним на столе стояли два высоких стеклянных стакана, в один из которых он положил круглый пакетик с чаем ("прокладки", как он их называл), а второй стакан был пуст. Кипяток из него благополучно перекочевал в пенопластиковую коробочку с "Дошираком" и теперь Фил сосредоточенно-медитативно помешивал разваренную вермишель. На столике стояла написанная от руки сложенная домиком картонка "Сидеть – бесплатно, поговорить – 1000 руб." Вся эта картина была настолько диковато-ирреалистична, что я остановился, приоткрыв рот. Невозмутимость и какая-то отрешённая спокойность Фили просто завораживала – человек вне правил и времени, истинный странник, чья цель сам путь, кто сам – путь. Невероятно, но казалось, он статичен и постоянен в этом пёстром балагане окружающего переменчивого мира, как окаменевший фундамент старого здания, на котором возводятся все последующие новые сооружения, этакий невероятный базис старого нового мира, забавный в своей нелогичности и неуместности, но от этого ещё более влияющий на все происходящие сейчас события…
Желудок, однако, в отличие от мозга, жил своей утилитарной жизнью и нетерпеливо бурчал в ожидании отнюдь не духовной пищи. Милое существо из-за стоявшего рядом прилавка, взглянув на меня так, словно собралась отдаться прямо на плите между салатами и курами гриль, душевно произнесло хрипловатым голосом: – «Что будете заказывать?..» Меня всегда интересовало, когда появляется у официанток этот взгляд с улицы красных фонарей – в процессе работы в бистро или их обучают более опытные "товарищи" в процессе работы.
«Не надо тратить время на лишние разговоры, давайте накладывать всю эту вкуснятину прямо сейчас, немедленно», – заголосил желудок, получив экстренное послание от глаз и носовых рецепторов. В процесс запоздало вмешалась голова с калькуляцией жиров, белков, углеводов, а также калорийности и ценового диапазона. Совместными усилиями был отобран салат Цезарь, картофель по-деревенски с вялой колбаской-афродизиаком и компот, в котором словно рыбки в аквариуме, беспокойно плавали взволнованные сухофрукты. Уместив весь этот завтрак аристократа на подносе и повернувшись к столикам, я понял, что они все заняты и старушка-судьба предлагает мне попробовать примоститься потрапезничать с этим колоритным фанатом Доширака или, в противном случае, стоя. Подойдя к столику и ещё раз взглянув на кусочек картона с "поговорить – 1000 руб.", я вопросительно кивнул на свободный стул и получил в ответ изучающий доброжелательно-внимательный взгляд и молчаливый приглашающий жест рукой. Филя закончил священнодействовать со своей вермишелью и полез в свой рюкзак. Откуда был извлечён маленький свёрток, в котором оказались две алюминиевые ложки – большая суповая и чайная. Он аккуратно протёр их об тряпочку, зачем-то посмотрел на свет, и, словно раздумывая, засунул маленькую в чай. Большая же благополучно пришла на смену пластмассовой вилке, которой он мешал Доширак. Завершив это священнодействие, он замер, сосредоточенно уставился в свой лоточек с вермишелью и что-то благоговейно забормотал. Как оказалось позднее, это был отрывок из 38 псалма: – "Услышь, Господи, молитву мою, и внемли воплю моему; не будь безмолвен к слезам моим. Ибо странник я у Тебя и пришлец, как и все отцы мои. Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться, прежде нежели отойду, и не будет меня. " Почему именно этот отрывок был для него так важен, осталось загадкой, но подобный ритуал он совершал всегда перед едой, когда мы потом ели вместе… Пережёвывание того, что Бог послал, проходило в сосредоточенной тишине с обеих сторон. Я почему-то суетливо достал из сумки купленный ранее в Ашане багет с чесноком, разломил его пополам и жестом предложил Филе. Филя немного недоумённо несколько раз перевёл взгляд с багета на меня и обратно, потом его глаза озорно вспыхнули и он пальцем подвинул ко мне одну из двух боевого вида потрёпанных конфет, лежащих у его стакана с чаем. Он взял кусок багета и с видимым наслаждением понюхал мягкий хлеб, зажмурив глаза от удовольствия, потом, покосившись на табличку, что невнятно пробормотал и убрал её со стола в свой рюкзак.
– Фил, – представился он, и почему-то добавил: – Русский… Паломник…
Так я познакомился со своим будущим другом Филом, которого ныне представляю и Вам, уважаемый читатель…
Часто, называя кого-то своим другом, мы совершенно не придаём значения этому затасканному человечеством слову. Действительно, слово ДРУГ – существительное, одушевлённое, мужской род, 2-е склонение, единственное число. Из всего этого самое, пожалуй, важное, что он, друг, одушевлённый и в единственном числе. Довольно часто мы путаем приятелей и друзей, и только в критических для нас ситуациях начинаем понимать всю разницу этих слов. Друг бескорыстен по определению, как и все влюблённые в тебя, он доверчив, искренен и близорук в отношении твоих многочисленных недостатков. Самое забавное, что и ты становишься таким же милым идиотом, причём, совершенно добровольно и навсегда. Счастлив тот, у кого есть хотя бы один друг, значит он уже не один и кому-то на этой большой планете ещё нужен…