И придумать, как заманить одного из членов Круга Пятерых в смертельную ловушку. Всего одна попытка. Второго такого шанса у Верховного костла могло и не быть. Они, эти Чистые, всегда вели себя осторожно. Судя по архивам Культа, вечно с ними были одни сложности…
Но неожиданно все нужные элементы головоломки сложились воедино. Вероятно, работа Машины каким-то образом воздействовала на окрестную нечисть – та просто взбесилась в последние дни. И напуганные жители ближайших районов потянулись в город. Более того, из-за таинственных смертей и исчезновений город начал обуревать страх, люди стали бояться выходить из домов с наступлением ночи. И как замечательно пошла на пользу делу идея о кровожадном маньяке-убийце! И каком убийце!
Опоить этого Вереса Ай’Гортского сонным зельем в харчевне и после, связанного надежными магическими путами, обвинить в серии жестоких убийств (тела после экспериментов и правда выглядели жутко) и исчезновений людей (иногда они полностью разрушались – буквально рассыпались в прах). Потом быстро вынести справедливый и суровый приговор…
И непременно провести публичную казнь на площади перед Башней. Идеально! Лучше просто невозможно было придумать! Плаха оказалась в самом центре схождения линий энергий Малого треугольника, созданного костлом, и достаточно близко к центру перекрестия линий Пяти Великих Монументов – четырех по краям континента и одного, давно разрушенного – в центре, на границе владений Горта и Март'Ара, совсем недалеко отсюда. Его роль как раз и исполнила Машина…
В конце концов, захват жизненной сущности плененного Вестника удался. И заодно казнь его как жестокого серийного убийцы нанесла непоправимый урон всему клану Чистых.
Костл находился в этот момент в тайной комнате под самым куполом Башни и, наблюдая через плоскую шестиугольную грань главного кристалла Машины, как некая светящаяся субстанция отделилась от обезглавленного тела, возликовал аки молодой послушник после посвящения в сан.
Разумеется, он не отказал себе в удовольствии слегка затянуть процесс свёртки «слепка», чтобы заносчивый молокосос вдоволь насладился видом собственной казни, прежде чем этот энергетический «слепок» его сознания и памяти окончательно оказался бы стерт в процессе фиксации его жизненной силы. Кер'Ай криво усмехнулся на этом слове. Слепок… Так перевел Элрит слово «неш’ван», содержавшееся в древнем свитке номер четыре, но Кер'Ай-то догадывался, что это – да-да, та самая пресловутая неуловимая «душа», безуспешными попытками обнаружения которой Культ занимался вот уже вторую тысячу кругов лун…
Хорошо, что Чистый заодно увидел реакцию толпы – этих жалких людишек, которые, по мнению Чистого, безмерно «любили и уважали» его при жизни. Кер'Ай тянул время и упивался зрелищем. Энергии древних кристаллов всё равно хватало еще с избытком.
После оставалось только, еще раз сверившись с древними свитками, нажатием на вертикальную гряду из подвижных элементов слева на корпусе Машины в последовательности, не терпящей вариаций, запустить самый важный, завершающий этап Воссоздания – Воссоединение.
Кер'Ай, разумеется, всё сделал правильно даже в отсутствие Элрита. Ведь он несколько раз перепроверил дальнейшие свои действия… Наконец, Машина, зафиксировав захваченный «слепок» души, жизненной силы, последний выдох – неважно! – начала поиск ближайшего носителя. Тянулись томительные минуты, и, в конце концов, Она выбрала «предложенный» костлом вариант.
Крайне удачный вариант, по мнению Кер'Ая, который в тот момент, дрожа от непонятного ледяного холода, идущего от агрегата, разглядывал на поверхности основного кристалла нечеткое изображение зверя, посаженного в подземелье под местом казни. Невероятно крупная, редкая особь. Мощный жизненный поток, изумительная живучесть. Идеальный охотник и убийца.
И самое главное – чистейшая родословная, если верить трём загадочным кристаллам, что ярко светились справа на корпусе старинного агрегата. Значит, он не ошибся, дав приказ изловить именно этого зверя, что стоило недовольному тару пяти погибших стражников…
Согласно частичному переводу Руководства, недоделанному мерзавцем Элритом, три зеленых огонька означали самую чистую синюю кровь, за десяток поколений полностью очищенную от примесей. Если вообще так можно было выразиться о жизненных показателях нечисти. Чистокровный монстр, без какой-либо старой черной крови и прочей дичинки.
Предводитель Культа недаром занимал свой пост последние пятнадцать лунных циклов. Всё это время он потратил на изучение тайных основ учения Равновесия, доступных только Верховным костлам. Поэтому можно было утверждать, что кроме него (и разве что еще отступника Элрита, но беглеца можно было смело не брать в расчет, дни его были сочтены), вряд ли еще хоть одна живая и разумная душа на Айе понимала, что вообще здесь происходит.
Ведь имело место событие, по значимости сравнимое с самим Зарождением жизни! Прямо сейчас одна эпоха сменяла другую, и никто, кроме Главы Культа Равновесия – даже посвященные Высшие жрецы – не догадывался об этом. Собственно, костл в данный момент и вершил судьбу мира.
Всё шло как по маслу. Точно рассчитав последовательность, Кер'Ай в нужный момент переместил оба ромбовидных кристалла внутрь светящегося поля. М’Ай – знак Энергии, и Ай’Зат – знак Формы засветились ровным спокойным светом. Оставалось только подождать, пока Небесные нити Жизни наберут достаточно силы и швырнут субстанцию обратно, вниз, и тогда блуждающая «душа», достаточно разогнавшись, пробьет естественное поле защиты «души» готового носителя и инициирует долгожданный процесс Воссоединения.
Зарождения новой жизни.
Всё как в старом пророчестве Культа! Новый виток Равновесия. И не беда, что прежние устои в скором времени должны сотрястись до основания. Давно уже пора было начать действовать, а не трепетать перед каждым своим шагом, гадая, пойдет или нет на пользу Равновесию то или иное вмешательство в дела мира.
Проклятье! Еще бы чуть-чуть, самую малость, и если бы Оротовы кристаллы не соприкоснулись, слишком свободно вращаясь в шарообразном поле… Костл успел бы зацепиться за упрямое живучее сознание свёрнутой «души» и выдернуть его из субстанции!
Шестой Древний свиток предупреждал о подобном побочном эффекте Воссоздания. Судя по детальному описанию процесса, обычно даже плотные субстанции – «души» разумных объектов – оказывались достаточно слабы, чтобы ненужный для воссоединения тёмный сгусток, отражение прежнего сознания, благополучно разрушился в процессе переноса «силы» к носителю. Вот она, подлинная смерть, – неожиданно пришло на ум костлу, и его передернуло. – Окончательная…
Судя по свиткам, что вполне подтверждалось первыми опытами и наблюдениями, когда они с Элритом, не до конца разобравшись, принесли первые жертвы все еще «мертвой» Машине… При такой не слишком «естественной» смерти слепок сознания благополучно и совершенно бесследно растворялся в окружающем пространстве. Вот тебе и вечная загробная жизнь в дыхании Хэта… – неожиданно тогда подумалось Кер’Аю.
Однако, в случае с Вестником Чистых этого не произошло! Красный камешек справа внизу под тремя зелеными так и не перестал светиться! Выходит, Чистый каким-то образом умудрился сохранить свою «личность» при Воссоединении! Сгусток не растворился и не разрушился, как предписывалось в седьмом свитке! Зверь даже заговорил в ответ, когда Кер'Ай к нему обратился через кристалл Машины, пытаясь настроить контроль!
А после… Костл болезненно сморщился, вспоминая самые последние события. Тварь поначалу притворилась мертвой, а затем кинулась прочь через катакомбы под Башней, раскидав глупую стражу, и исчезла в старых каменоломнях. Кристалл не слишком хорошо видел сквозь толщу камня… Кер'Ай чересчур резко ввел руки в защитных силениевых перчатках внутрь гудящего, наполненного древней энергией шарообразного поля, когда он в сердцах попытался расширить область захвата поля, чтобы догнать взбесившуюся зверюгу. Или хотя бы проследить, куда скроется перерожденный…
Тогда случилось ужасное. Разогретые бешено вращающиеся кристаллы Энергии и Формы резко ударились друг о друга и…
Взрыв произошел такой силы, что Верховного костла отбросило в сторону, и он ударился головой о край мраморной плиты подоконника. Правда, кажется, обошлось лишь рассечением кожи на затылке и здоровенной шишкой.
Бесполезные стражники так никого не нашли в ближайших катакомбах, соваться же в старые дальние каменоломни не рискнул бы и сам костл даже с заклинаниями небесной защиты и магического света. Наверняка, зверь сумел выбраться за городскую стену и давно бесследно исчез в бесконечном океане лесной чащи.
Печальнее было другое – судя по всему, от взрыва Машина полностью пришла в негодность. Вряд ли у Кер'Ая хватит опыта и умения, чтобы быстро восстановить тонкую настройку элементов агрегата Древних. В одиночку, без помощи старика Элрита. Собственно, и от самих элементов мало что осталось. Треснула основа центрального шестиугольного кристалла-окна, полностью разрушились М’Ай и Ай’Зат…
И теперь у преобразившегося монстра с застрявшим человеческим сознанием внутри невесть что должно было твориться в голове!
Впрочем, каменный корпус Машины и элементы управления на нем, насколько мог разглядеть отброшенный, поверженный и контуженный костл, остались целы, и это давало слабую надежду рано или поздно восстановить способность управлять монстром. Или даже когда-нибудь запустить Машину еще раз…
Однако, даже сейчас Кер'Ай, лежа с разбитой головой посреди комнатки под куполом рядом с разбитой Машиной, не переставал верить. Не смотря на отсутствие у него возможности непосредственно управлять творением своих рук через разрушенный агрегат Древних, костл был уверен – процесс, запущенный им, рано или поздно, но непременно достигнет необходимой разрушительной силы.
Неожиданно выражение боли и ярости на широком лице костла сменилось улыбкой, и даже какой-то умиротворенностью. Воссоздание завершено, всё что от него зависело – он сделал. Его губы вдруг зашевелились, шепча слова древнего пророчества:
«Равновесия круг
чертит новый виток,
Даст начало ему
Крови сильной росток»…
И даже боль в затылке костла как-будто поутихла. Внезапно громкий раскатистый смех Кер'Ая разнёсся по просторной круглой верхней комнате Башни и достиг самого верха остроносого купола, покрытого черепицей, выпиленной из огромных чешуек давно вымерших древних чудищ.
Этот зверь – само воплощение жизненной силы нового уровня. Застоявшаяся система теперь точно не придет в упадок… Новая сила попросту сметёт её и заодно все остальные мешающие ему, Верховному костлу Культа, преграды для установления нового порядка. Нового витка, нового Цикла Равновесия! Воистину, хвала Древним! Да восславят ныне живущие и их потомки нового хранителя Цикла! И да хранят Четверо его новое дитя, рожденное в нечеловеческих муках недостающим Пятым Монументом – маленькой Машиной Древних!
Глава 10. Вечный бой
Первым от удара мощной лапы пал самый крупный из троицы – вероятно, вожак. Он умер еще в воздухе, когда длинные когти прошли сквозь крепкую грудную клетку как острый нож сквозь головку моровьего сыра – сокрушив ребра и превратив звериное сердце в истекающий кровью фарш… На траву позади Чёрного Векря упала лишь бездыханное тело.
Странная вспышка перед глазами – и от тела вдруг как-будто скользнула к нему извивающаяся полоска света…
Двух других векрей, синхронно прыгнувших следом за вожаком, Верес сначала откинул сильными ударами руколап, а когда они, так и не усвоив урока, опять кинулись в атаку, насадил обоих прыгунов на когти – каждому по пять острых «лезвий» в брюхо… Затем Векрь поднял корчившихся врагов над головой и издал невероятно сильный, громкий и долгий победный рёв. Лишь закончив реветь, он отбросил тела, обильно истёкшие кровью, в разные стороны.
И вновь странные полосы света от тел…
Добычу Векрь так и не отпустил – стоял на ней, прижав к сырой земле левой ногой. Он даже не сдвинулся с места за время молниеносной схватки.
Зверь медленно обвёл горящим взглядом поле боя и, наконец, опустился на все четыре лапы. Затем он обнюхал олененка и неожиданно громко фыркнул. Голод начал усиливаться, но Векрь вдруг ощутил, что ему противна лесная дичь. Когда-то давно он любил этот запах и вкус живой красной крови…
Верес какое-то время не мог понять, что не так с его добычей. Почему она не лезет в горло? Ведь он так остро почувствовал, как безумно голоден! Особенно после схватки сразу с тремя противниками…
Внезапно его словно бросило в жар… Ерунда! Векри вряд ли так могут, бесчувственные твари. Просто что-то из его «прошлой» жизни, до проклятого воссоединения, вдруг вылезло и возмутилось внутри против чего-то из другой «прошлой» жизни… И как этому «чему-то» ужиться с тем другим «чем-то», а? Ведь это…
У Векря пересохло в глотке. Он вдруг резко сорвался с места и, оставив добычу, бросился в сторону журчащего неподалеку ручья. Десятком огромных прыжков он преодолел немаленькое расстояние до воды, сунул горячую голову в прохладный бурлящий поток, потом сделал пару жадных глотков…
Нет, не то! Вода лишь слегка утолила жажду, но не могла утолить ЖАЖДУ. Так же как пару мгновений назад тёплая и сочная оленья тушка не смогла утолить ГОЛОД. Плоть зверя требовала чего-то другого, и Верес с нарастающим УЖАСОМ и ВОСТОРГОМ… вдруг начал осознавать ЧЕГО.
Плоть требовала человечины. Оротов Векрь оказался людоедом. Быть может, один раз, быть может не один десяток раз – Верес боялся сейчас заглянуть в свою вторую память (первую, ПЕРВУЮ!)…
И он снова побежал. Понесся, не разбирая дороги, не прячась и не таясь…
«Как?!! Как это возможно, подлые боги?!! Что вы сделали со мной?!! Будьте вы прокляты!!. Я ХОЧУ ЕСТЬ!!! И Я БУДУ ЕСТЬ!!! ТОЛЬКО ТО, ЧТО Я ХОЧУ!!!!!»
Голод начал изводить его. Бег не помогал, а лишь усиливал голод и жажду. Голод и жажду… С каждым прыжком Верес-Векрь ощущал, что утолить их стало бы наслаждением, немыслимым прежде. Единственное, что хотя бы отдаленно напоминало и могло сравниться с этим… Непослушная память отдавала лишь образы…
Пение Ар’диса, когда тот вонзался в твёрдую плоть и разрубал надвое могучее чёрное сердце нечисти… Грудь Вереса тогда наполнялась неведомой силой и блаженством. Как-будто это он сам голыми руками разрывал это сердце и… Упивался жизненной силой монстра, перетекающей по древнему, тихо звенящему лезвию-пальцам в его собственные жилы…
Лесной воздух будто застыл. Ни ветерка, ни качающейся ветки – настолько тихо было вокруг. Внезапно Векрь резко остановился и замер. Он почувствовал ауру страха. Нет, не своего страха, конечно – ему совершенно нечего и некого было бояться в этом Лесу, таком родном и понятном…
Недалеко, совсем-совсем рядом, кто-то очень сильно боялся, и страх этот растекался по округе сильнее любого самого резкого запаха. Жертва буквально светилась страхом, тот гнал ее вперёд, загонял как добычу… И звал Векря – нет, теперь и Вереса тоже! – присоединиться к дикой охоте…