Точка невозврата

Николай Куценко

Точка невозврата

Глава 1

Женщина с желтыми кудрями

Женщина сидела в массивном велюровом кресле с высокой спинкой, держась за подлокотники маленькими ладонями. На ее пальцах блестел неброский светло-розовый лак. Каблуки невысоких замшевых сапожек иногда негромко постукивали о пол, выдавая то ли нетерпение, то ли волнение хозяйки. Одета она была более чем просто: самые обычные темно-синие джинсы и, наверное, не менее обычный вязаный свитер с шалевым воротником, сквозь разрез которого виднелась усыпанная веснушками шея. Желтые кудри спускались на узкие плечи, закрывая часть лица. Иногда она злилась, и ее миловидное личико пыталось изобразить эту самую злобу, но получалось плохо. Ее собеседник периодически подыгрывал ей, делая вид, что напуган. Хотя как раз в этой комнате страхи на время отпускали его.

Женщина с желтыми кудрями была его психиатром последние два года. Сейчас они снова, как и много раз до этого, сидели друг напротив друга, разделенные поверхностью овального стола, и разговаривали.

– Ну и вы решили тогда выпить? – Она подвинулась к краю кресла, стряхнув со свитера крошки от сушек.

– Я просто подумал, что от одного-то пива ничего не будет. Тем более что уже к полуночи время подходило. Да и иностранцы со мной были.

– И что, обошлись пивом? – Она дунула на свои желтые кудри. Те слегка приподнялись, и он увидел ее покрасневший маленький лоб.

– Они-то обошлись… – Он посмотрел в сторону окна, наткнувшись взглядом на серебристые, слегка погнутые жалюзи. Сквозь их прорези сочился свет, бросая на стол скупые блики.

– А вы, ясное дело, не обошлись! Виски решили выпить?! – съехидничала она, словно зная ответ заранее и лишь намеренно его проверяя.

– Да, захотел виски в конце взять, сто грамм. А то пиво это, знаете… вода одна. От него и хмеля-то никакого. Что пьешь, что нет. – Почесав мочку уха, он тяжело вздохнул.

Женщина слегка наклонилась вперед, не спуская с него глаз, словно сканируя. Лицо вновь приобрело суровый, почти враждебный вид.

– Денис, вы же знали, что пить нельзя! Мы ведь с вами говорили в прошлый раз. Я, по-моему, четко все объяснила. Много денег потеряли?

– Около сотни… – Он поднял взгляд к потолку, размышляя. Несколько едва заметных трещин виднелось из-под старой побелки. – Возможно, чуть больше. Я не считал. Мне все это противно.

Взяв чашку с чаем, женщина сделала маленький глоток, поставила ее обратно и задумалась, словно готовясь что-то сказать, но не зная, как это лучше сделать. Она говорила ему подобное и раньше. Но иначе, не так сурово. Не так, как собиралась сейчас. Какое-то отчаяние, едва заметное в ее глазах, предвещало, что сегодня она его не пощадит. Сегодня она все скажет, как надо.

– Страшно еще и то, что у меня в номере какие-то стаканы непонятные утром обнаружились. – Он едва заметно хихикнул, но собеседница никак на это не отреагировала. – С трубочками всякими. Люди какие-то были у меня. Женщины, скорее всего.

– Понятно, что не мужчины. Хотя… – Она покосилась на часы, висящие на стене. – Почему бы и нет. Вы могли собутыльников найти на улице. И в номер их привести.

– Страшно… – Он снял с пальца обручальное кольцо, надел его на мизинец, кольцо свободно болталось на пальце. – Как подумаешь про все это, жутко делается.

– А вы вообще ничего не помните? – Она нахмурилась.

– Почти. Как в баре был, еще помню, а потом ничего. Я после этого всю ночь где-то куролесил, да и в номере с кем-то продолжил… судя по всему.

– Понятно. Теперь давайте я расскажу, что будет с вами дальше. – Она вновь взяла в руки чашку с чаем, обхватив ее ладонями. – Так вот. У вас плохая динамика с памятью. Каждый раз вы помните все меньше и меньше. А о том, что было нынешней ночью, так вообще ничего вспомнить не можете. Это очень плохо, Денис.

– Я только последние два раза так, – вставил он, – а раньше помнил.

– Это неважно. Больше вы уже помнить не будете, если не остановитесь, конечно.

– Почему? – Он виновато посмотрел на нее.

– Потому что, Денис! – Она вцепилась в него взглядом. – Потому что! Все! Конец! Финита ля комедия! Вы израсходовали свой резерв. В один момент вы просто оттуда не вернетесь!

– Откуда не вернусь? – все еще не совсем понимал он.

– Оттуда, куда вы проваливаетесь. Из того бессознательного состояния. И там просто останетесь навсегда. В своем мире как бы.

– А в этом? – Он провел рукой по волосам, почувствовав, как горит лоб.

– А в этом вас уже не будет! Сначала жена и дети станут ухаживать за вами, но спустя какое-то время сдадут в специальное медицинское учреждение.

– Думаете?

– Сначала будут вас содержать. Кстати, нормальные места тысяч этак восемьдесят стоят. Потом кончатся деньги, и вас переведут в какое-нибудь заведение попроще… – Она дотянулась до вазочки на столе, достала из нее сушку, бросила в рот.

– Это куда же?

– Куда-нибудь в Подмосковье. Где палаты человек по шесть, а то и по восемь. Я вам как-нибудь покажу. Устрою, так сказать, экскурсию.

Он потянулся за сушкой, но доктор, опередив его, придвинула вазочку к себе.

– Вы слушайте, потом сушки есть будете. – Сказав это, она бросила в рот еще одну. Захрустела. Несколько крошек упало на стол.

– Да вы меня и так запугали… – Он шмыгнул носом, почесал занемевшую ногу.

– Потом про вас просто забудут. Дети займутся своими делами. Жена кого-нибудь найдет к этому времени. Только мама будет вас навещать, да и то редко.

– Понятно… – Он потрогал себя за шею. Почувствовал, как пульсирует вена.

– Так что, Денис, я вам совершенно серьезно говорю. Это называется Корсаковский синдром. Вы просто потеряете память, и все. У вас очень плохая динамика.

– И сколько раз я еще могу выпить? – Он посмотрел на часы, понимая, что время приема заканчивается. Потом торопливо стал складывать в сумку свои бумаги.

– Не знаю. Но не думаю, что много. Раз пять, может, десять. Тут прогнозов делать не стоит. Может, вы уже свой последний раз выпили. Кто знает.

– А почему так получилось? Я же не алкоголик…

– Денис, вы много лет запивали свой невроз алкоголем. Организм просто решил, что всё – хватит! Он вам так сообщает, что наступил предел. – Она поднялась с кресла и подошла к компьютеру, стоящему справа от входа в кабинет. Примостившись на краешке стула, принялась печатать на клавиатуре. Воздух наполнился сухим стуком клавиш.

– Ясно…

– К нам вон недавно мужчина один пришел, потому что ему архангел Гавриил приказал. А так бы и не пришел, – проговорила она, не отрывая глаз от монитора.

– Видение такое?

– Психоз на почве алкоголизма. Ему так организм дал понять, что пора завязывать. А вам по-другому.

– Ну я-то не алкоголик.

– Неважно. Суть одна.

– У моей мамы юбилей на днях. Можно хоть бокал шампанского?

– Нет! – Она протянула ему несколько рецептов. – Ни капли больше! Вы все равно бокалом не отделаетесь. Пейте сок или компот. Мама это оценит.

– Хорошо. – Он поднял с пола сумку и направился к выходу.

– И помните – у вас память может отрубиться уже после следующей выпивки.

Он вышел в коридор и осмотрелся. Ничего интересного – пожалуй, только администратор клиники, молодая черноволосая девушка с кривоватым носом и восточным разрезом глаз, заполняющая какие-то бумаги. От услышанного у Дениса заболела голова. Было тошно, а что еще хуже – сильно хотелось выпить. Хоть немного, чтобы снять эту ноющую, тупую боль в голове. Ведь пил же он раньше – и ничего. А сейчас вон каким-то синдромом Корсаковским пугают. Но пить было нельзя, это он теперь хорошо понимал. Каждая капля алкоголя убивала остатки его нейронов в мозге, которые не восстанавливались. Это он знал еще с детства. Даже непонятно откуда, но знал точно, на сто процентов. И раз уже сейчас ему напрочь отшибает память, то дальше будет только хуже.

Он подошел к администратору, расплатился за сеанс и, спустившись по старой мраморной лестнице, выбежал на улицу.

Глава 2

Юбилей

В лифте, как всегда, пахло мочой. Серые потертые стены, едва освещенные тусклой лампой, были исписаны настолько, что у него рябило в глазах. Большинство кнопок этажей впали или провалились внутрь лифтовой панели. Только те из них, что были обуглены огнем зажигалок, торчали наружу шершавыми краями. Нажать кнопку десятого этажа ему удалось не сразу. Затем двери лифта захлопнулись, издав противный металлический звук, от которого он вздрогнул. Лифт покачался на месте и, резко дернувшись, тронулся вверх, постепенно набирая скорость. Меньше чем через минуту Денис вышел из него и уперся взглядом в цифру «10» на бугристой бледно-салатовой стене коридора. Расстояние между «1» и «0» было немного больше, чем требовалось. К тому же цифра «1» слегка наклонялась вправо. Он подошел к ней и, потянувшись на носках, потрогал пальцами, пытаясь вернуть ее в правильное вертикальное положение, но она не двигалась с места. Он почувствовал, что от нее веет холодом, и отдернул руку. В коридоре, слева от лифта, хлопнула железная дверь. Он повернулся и увидел удивленное, слегка исказившееся от еще какой-то непонятной эмоции лицо отца, на ходу прикуривавшего сигарету от огонька зажигалки.

– Ты зачем ее трогаешь, Денис? – спросил отец, глубоко затянувшись и выпустив дым в пространство коридора. – Она и без тебя скоро отвалится.

Денис поставил кожаный портфель на пол и протянул отцу влажную ладонь.

– Висит просто криво. Глаз режет. – Сказав это, он сунул руку в карман и тоже достал сигарету.

Отец щелкнул зажигалкой, Денис, прикрыв пламя ладонью, прикурил.

– Ну тебе-то что с этого? Ты раз в год тут бываешь. Висит себе и висит. Сейчас вон вообще отвалится.

Отец подошел к окну, открыл форточку. Затем взял с пола консервную банку с загнутой крышкой и, поставив ее на подоконник, стряхнул туда пепел.

– Ладно, не обращай внимания. Это у меня так, бзик один. Люблю, чтобы все на месте было. – Денис подошел к банке и повернул ее крышкой к оконному стеклу.

– И ты уверен, что знаешь, где чье место? – Отец выдохнул дым и кивнул на банку. – Ее, например, место именно такое? А почему не наоборот?

– Ладно, не будем про это… – Денис неловко улыбнулся краями губ.

– Давай не будем. – Отец швырнул бычок в банку, подошел к сыну и приобнял его. – У тебя все нормально?

– Все хорошо, пап. Как там мама? – спросил Денис, положив руку отцу на плечо.

– Да как обычно. На кухне с утра. В шесть встала и давай готовить. Тебе «шубу» сделала, Мишке – оливье, дяде Володе – холодец из хрящей. Еще и торт испекла. Сметанник – твой любимый.

– Ну его-то можно было и не печь. Сказали бы – я бы заехал… – Он задумался и вспомнил, что забыл купить маме подарок. – За тортом-то… в магазин.

За окном послышался гул взлетающего самолета. Стекло мелко задрожало. Денис с болью посмотрел на сгорбленный силуэт и грустные глаза отца. Тот явно поправился и постарел. Под округлым выпирающим животом блестела пряжка офицерского ремня. Зеленые военные штаны на коленях были вытянуты. На правой руке болтались часы с треснувшим циферблатом.

– Ты все еще летаешь? – спросил Денис, положив ладонь на стекло. От этого оно стало меньше дребезжать.

– Куда там!.. Год уж как нет, на земле работы хватает. Пусть другие полетают.

– А чего так? – удивился Денис, зная, как сильно отец любил летную работу.

– Возраст, Денис. Всему свое время. Сам знаешь, как в нашей профессии все устроено.

Оба посмотрели в окно. Самолет, оставляя за собой полоску дыма, уносился все дальше и дальше, потихоньку превращаясь в маленькую точку.

– А это ИЛ‐76 взлетал? – Денис дотянулся до форточки и настежь распахнул ее. Коридор наполнился ароматом весеннего леса. Денис с детства любил этот запах. Он вдохнул полной грудью, пытаясь уловить отдельные нотки, но почувствовал лишь перебивший все остальное запах жженого керосина.

– Да, это Ил. Все верно. А ты не забыл, выходит… – Отец улыбнулся, но так, что Денис не понял, о чем он в тот момент думал. То ли о том, что сын, поддавшись уговорам отца, когда-то планировал стать пилотом, но в последний момент передумал поступать в летное. То ли о том, что тот до сих пор по гулу мотора может определить тип самолета.

Тема авиации всегда занимала особое место в их семье. Отец хотел, чтобы сын стал летчиком, а Денис не оправдал его надежд. Потому касались этой темы редко. Причем оба. Знали, что ничего хорошего не выйдет. И так мать проплакала из-за них обоих не одну ночь, пока они спорили, куда Денису нужно поступать.

– Денис, а ты цветы-то хоть матери купил? – спросил внезапно отец, вырвав его из раздумий. – Подарок-то где твой? У матери как-никак юбилей.

– Вот черт! Забыл, пап. Я утром еще в офис заскочил, потом только к вам. Что делать-то будем? – испуганно спросил Денис.

– Сгоняй в центр, там за «Дикси» ларек есть с цветами. Купи матери розы. Ты же знаешь, она любит их.

– Хорошо, ты тогда не говори, что я приехал. Мне минут пятнадцать надо, – скороговоркой пробормотал Денис и нажал кнопку вызова лифта. Услышал, как задвигались железные тросы, заскрипели шестеренки, затрещало пространство вокруг, ударив по перепонкам.

– Хорошо, только не тормози там. Не залипай на фигню всякую. А то все уже давно приехали и тебя только ждут.

– Да я быстро, пап, – успокоил отца Денис, исчезая в кабине лифта, – одна нога тут, другая там.

Выбрать розы оказалось не так уж и просто. Красных оставалось только три, притом одна из них была явно короче двух других, желтых имелось в достатке, но Денис заметил, что количество лепестков у них сильно разнится. Он вытащил две случайные розы и пересчитал наспех лепестки. У одной оказалось 32, у другой – 41. Такие «неправильные» розы явно не подходили для подарка матери, так как, по мнению Дениса, не могли нести в себе ничего хорошего. Дальше на очереди были белые розы. С лепестками и длиной у них оказалось все в порядке, но сам по себе цвет чем-то отпугивал. Денису почему-то подумалось, что такие розы лучше дарить в день окончания школы или на свадьбу. Но никак не на день рождения матери. На этом с розами было покончено. Вернее, с их выбором.

– Вы кому ищете? – не выдержала тощая продавщица с идеально ровной челкой, закрывающей брови.

Денис посмотрел на женщину и заметил под ее длинным острым носом несколько темных волосков. Которые, кстати, оказались тоже разной длины. Покупать у такой продавщицы явно было ничего нельзя. Денис подумал, что у нее, скорее всего, плохая энергетика, которая, естественно, передалась и цветам. Ничего не ответив, он пошел к выходу. И вдруг его взгляд упал на стоявший у двери длинный и, как ему показалось, абсолютно симметричный кактус. Это было хорошим знаком.

– Кактус у вас сколько стоит? – Он поднял его с пола, повертел в руках, пытаясь пересчитать иголки, но, посмотрев на часы, вдруг понял, что уже прошло около получаса. – Неважно, беру. Вы, кстати, не знаете, сколько у него иголок?

– Две тысячи. – Продавщица зачем-то стала выписывать товарный чек, хотя кассового аппарата в ларьке, похоже, не было. – Рублей, а не иголок.

– Мне чек не нужен. – Денис протянул ей кактус, продолжая держать его за низ горшка, из которого посыпалась земля. – В пакет положите только. И чтобы ручки были.

– Хорошо. – Продавщица потянула руки к кактусу, но случайно укололась об одну из иголок. – Вот зараза!..

Она отдернула руку и засунула указательный палец себе в рот. Денис заметил, как на ее губах появилась капелька крови. Маленькая и алая.

– У вас кровь! – Денис поднял вверх указательный палец и повертел им из стороны в сторону, словно кровь была на его пальце.

– И что? – не поняла продавщица, доставая из ящика стола бинт. Он был в пыльной бумажной упаковке, разорванной посредине.

– У него срок годности истек! – Денис сделал шаг назад, словно готовясь к побегу.

– У кого срок годности истек? – снова озадаченно спросила продавщица.

Точка невозврата - Куценко Николай Валентинович

Николай Куценко Точка невозврата