Марсиане
Владимир Дараган
© Владимир Дараган, 2023
ISBN 978-5-4498-8600-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Автор назвал эти заметки фантастической повестью по просьбе своего Шефа. Если среди читателей окажутся сотрудники Всемирной Службы Безопасности, то они согласятся с таким определением. Ведь все прекрасно знают, что никаких марсиан не было, а странные марсианские находки – это легенды. Вы не найдете в Сети и в Информационных Центрах ни слова о событиях, которые описаны в этих заметках.
Да, пропало несколько человек в горах на юге Америки – это бывает. Осень в горах – период сильных ветров, проливных дождей, оползней… Всякое случается в такое время.
А рассказ Стаса Гурова в «Марсианских Хрониках» – это тоже выдумка автора. Откройте вебсайт журнала и сделайте поиск, чтобы в этом убедиться. Да и как мог быть опубликован рассказ, в котором почти на каждой странице описано несколько нарушений инструкции работы сотрудников марсианской станции.
Лингвисты тоже легко поймут, что все это выдумка. Рассказы Стаса Гурова, письма Кристины, Веры и авторский текст явно написаны одним человеком. Автору и в голову не пришло привести тексты оригинальных документов.
Тогда зачем написаны эти заметки? Автору говорили, что не надо лишний раз будоражить читателей и заставлять их верить слухам о странных событиях, происшедших в последние годы. Это, наверное, правильно! Но соблазн рассказать о нашем возможном прошлом и возможном будущем был настолько велик, что автор не смог удержаться.
Впрочем, тут автор не совсем прав. Ему сначала и в голову не приходило написать повесть о «марсианах» (так все звали ребят, поработавших на станции и вернувшихся на Землю), но однажды в его офис пришел Шеф.
Приказы надо выполнять
Шеф пришел, когда я писал очередную статью о генетиках. Это было время, когда генетики объявили, что могут с гарантией 100% безопасно редактировать геном человеческого плода. Какая мама не хочет, чтобы ее сын вырос высоким, красивым, сильным. И еще чтобы он был добрым, умным и веселым.
Против вмешательства в геном выступили математики. На конференциях они демонстрировали графики, доказывающие, что это приведет к вырождению человечества. «Разнообразие – вот что нам надо, чтобы развиваться», – говорили они. В ответ им показывали фотографии уродливых младенцев и злобных карликов, спрашивая, что они думают по этому поводу. Математики огрызались и говорили о статистике и трендах. В общем, шум на земном шаре стоял большой, и работы мне хватало – я брал интервью, строчил статьи и обзоры, стараясь описать все аргументы воюющих сторон.
Мой Шеф – главный редактор нашего журнала. Сколько ему лет не знал никто. Выглядел он на пятьдесят, плотный, немного даже круглый. Говорил мало, считая, что мы должны угадывать его мысли. Или придумывать таковые, если у него их не было.
– Андрей, – сказал он, – ты журналист?
Вопрос был риторическим, и я в ответ просто поздоровался.
– У каждого журналиста должна быть мечта – написать книгу. И это ужас для начальства, ибо будет отвлекать от выполнения моих приказов.
– Возразить нечем, – кивнул я.
– Тогда слушай приказ. Я начальство необычное и приказываю тебе написать книгу о «марсианах». Передай генетику Кильянову и займись книгой прямо завтра. Найди «марсиан», которые недавно вернулись со станции, поговори и принеси мне план книги.
– Шеф, – начал я, – я же в этом разбираюсь, как свинья в жемчуге. У нас есть Вера, она у нас по космосу. Профессионал, между прочим.
– Вот поэтому я и прошу об этом тебя. Мне не нужен профессионал. Он будет красоваться своей эрудицией, а мне нужна психология и истории. Короче, через неделю план книги на стол. Меня особенно интересуют люди, имевшие дело с кратером С55. Слышал о таком?
Конечно я слышал. Года полтора назад об это кратере говорил весь мир. Сейчас страсти утихли, и в Сети стали больше обсуждать земные проблемы.
– Шеф, я понял. Ваши приказы не обсуждаются.
– И ещё. Книгу ты пишешь кратко и емко. Поменьше лирики, описаний природы и кровавых закатов. Начни текст с моего приказа, но не описывай наш офис, мой свитер и свой рабочий стол. Это никому не интересно. Больше динамики и реалий. И не вздумай писать всю правду. У меня все. Выполняй.
Я листал свою телефонную книгу. Из всех моих знакомых «марсианином» числился один – Фархад Алимерзоев. Весельчак. Умница, но тщательно это скрывающий. Генетик, вернулся со станции два месяца назад. Что делал на станции генетик?
– Фархад, – спросил я его неделю назад, когда он рассказывал о своей ненависти к математикам, – что делал генетик на Марсе, ведь там нет жизни?
– Да, – сказал Фархад, – на Марсе жизни нет. Там есть скука и желание оттуда выбраться. Зато в оранжерее космическое излучение и много генетических мутаций.
Позвонил. Фархад сидел в ресторане, держал в руке бокал с вином и был счастлив.
– Привет, дорогой! Что могу еще рассказать? А пока познакомься с Галей.
На экране появилась брюнетка с большими глазами и красивыми губами. Тоже с бокалом. Она кивнула и подняла бокал в мою честь. Я тоже кивнул.
– Фархад, мне дали задание написать книгу о «марсианах», об их жизни после станции.
– Отлично! – обрадовался Фархад. – Приезжай в Баку, я новый дом купил. Все покажу, посидим, вина выпьем, все расскажу.
– Спасибо друг, обязательно попробую выбраться! Но мне нужны ребята, связанные с историей кратера С55. Кстати, а что это за кратер?
– Э-ээ… – Фархад задумался, – про кратер ничего сказать не могу. Тебе надо связаться со Стасом или Кристиной. Впрочем, с Кристиной не связывайся. Она красивая, ты влюбишься, поглупеешь, неправильно напишешь.
– Они на Земле?
– Да, около года назад их со станции отправили. Они там правила нарушали, но я бы им памятник на Марсе поставил. Стас Гуров, запомни. Адреса не знаю, сам найди.
Стас Гуров. Биофизик, окончил МГУ, работал в Институте биохимии, пять лет на марсианской станции, отбыл на Землю раньше срока за нарушение инструкций.
Это все, что я нашел в сети. Ни адреса, ни телефона.
– Фархад, – позвонил я приятелю. – Подскажи, как найти Стаса?
Фархад сидел за компьютером, был строг и деловит.
– Попробуй найти Майка Коллинса. Он тоже на Земле, работал у нас в службе безопасности. Должен сейчас быть в Америке. Он что-то про Атланту говорил.
Майка я нашел по телефонному справочнику. Жизнерадостный чернокожий, уверенный во всем, что говорит. Он долго выспрашивал, кто я и зачем мне понадобился Стас. Услышав про книгу, он поморщился, но, узнав фамилию Шефа, смягчился и сообщил, что Стас живет в маленьком городке под Нью-Йорком, мечтает о новых исследованиях, пытается найти деньги, и, если я напишу про него, то будет рад такой рекламе.
– Только не пиши, что он болен, – попросил Майк. – После Марса мы все немного больны, и писать про это не надо. А впрочем…
Впрочем, все на Земле знали, что ребята после нескольких лет работы на Марсе становятся инвалидами. Я решил писать обо всем как есть, пусть наши чиновники лишний раз вспомнят, кто реально отдал свое здоровье, чтобы нам открылись тайны истории.
Стас встретил меня спокойно, Майк его предупредил. Среднего роста, худощавый, с открытой улыбкой, но его глаза оставались неподвижными, когда он улыбался. Было видно, что мысли его далеко от неухоженной квартирки, где мы встретились, от меня и от нашей беседы. Одет он был в толстый шерстяной свитер, шея обмотана шарфом, голос тихий, безразличный. Он не верил, что я могу ему помочь, неохотно рассказывал о своих планах, но потом махнул рукой и достал из ящика стопку бумаг.
– Я тут рассказ написал о том дне. О том, который тебя интересует. Извини, что на бумаге – привык на Марсе дневник так писать. Из рассказа поймешь, почему. Ты текст отредактируй, попробуй опубликовать. В «Марсианских хрониках» мне отказали. Если заплатят, переведи гонорар сюда. Этим ты мне поможешь. Денежки мне сейчас очень нужны.
Он протянул карточку с номером банковского счета.
– А про мою жизнь не пиши. Не хочу, чтобы меня жалели.
Шеф выслушал рассказ о моих поисках, прочитал рассказ Стаса, хмыкнул и задумался.
– Ладно, – сказал он через минуту. – У меня связи в «Марсианских хрониках», поможем парню. Ты редактируй, но не переусердствуй. Написано неплохо, но напоминает сочинение девочки-отличницы: охи, вздохи, поучения. Я, кстати, читал докладные записки Стаса, Кристины, официальное заключение комиссии – были у меня такие возможности. Рассказ Стаса не совсем совпадает с официальной версией. Но это важный документ. Сохрани оригинал и попроси у Стаса разрешение включить его текст в книгу. Неплохое начало получится.
Рассказ Стаса Гурова
Тук, тук, тук-тук, тук…
Спасибо ребятам, придумавшим этого «клопа»! Шесть колес прыгают вверх и вниз, а кабина плавно плывет над бурым песком с бесчисленными булыжниками, рассыпанными до самого горизонта. Умная автоматика приподнимает колесо, если на его пути встречается камень, и аккуратно ставит обод на его вершину. Без этого шум был бы как от камнедробилки. А так вроде ничего – сидишь, смотришь на далекие холмы и через час перестаешь обращать на «тук-тук» внимание.
У меня выходной. Я свои выходные использую на полную катушку. Почти все другие сотрудники станции в такие дни после завтрака тяжело вздыхают и уныло бредут к мониторам. Список возможных развлечений все выучили наизусть, и он уже мало кого вдохновляет. Мое увлечение поездками к кратеру С55 сначала всех удивляло, но сейчас даже перестали спрашивать, что нового я сфотографировал во время очередного вояжа.
До кратера около ста километров – это меньше двух часов езды. Аккумуляторы «клопа» заряжены на двадцать четыре часа непрерывного движения, и я мог бы накручивать сотни километров, но по нашим правилам никто в одиночку не может удаляться от станции больше, чем на двести километров. Дальше связь становится неустойчивой, от греха подальше начальники запретили такие поездки.
Я сижу в скафандре – это тоже по правилам. Сзади меня видеокамера, которая фиксирует все мои действия. Чип памяти у нее в «черном ящике», и, пока связь хорошая, изображение передается на станцию. Сегодня дежурит Майк. Вряд ли он неотрывно смотрит на экраны, но кто знает, на что он способен от скуки. Штрафы за любое нарушение большие, мне могут запретить поездки – вот это будет полной катастрофой. Хорошо хоть внутри «клопа» можно сидеть с открытым забралом. Скафандр с микроклиматом, очень мягкий и удобный. В первые дни он мне очень нравился, а сейчас я его не люблю. В нем чувствуешь себя совсем чужим среди рыжих холмов и темного неба, где даже днем сверкают звезды.
А я хочу тут быть своим!
Только бы не написать об этом в официальном дневнике. Мы должны ежедневно писать по нескольку фраз в специальных журналах, которые сразу пересылаются на Землю. Даже мои начальники не имеют доступа к этим записям. Там можно описывать свою работу, развлечения, отношения с коллегами и особенно с руководителями. Не знаю, кто это читал, но я неожиданно обогатился на своих заметках. Мои фото, приложенные к официальному дневнику, стали публиковаться в «Марсианских Хрониках». А потом там стали появляться мои заметки о марсианской погоде. Платили немного, но зато я после этих публикаций смог объяснить, почему я каждую неделю мотаюсь к своему кратеру. Мне повезло – неподалеку я нашел скалы с полосками белого и розового кварца. Теперь в каждую поездку я неустанно фотографирую эти полоски на фоне уродливых пиков кратера, а тысячи любителей марсианской экзотики любуются моими снимками. У меня даже появились поклонницы, и я иногда жалею, что между нами черт знает сколько миллионов километров.
Все, приехали! На экране навигатора замигала красная точка, скорость стала автоматически снижаться. В ста метрах отсюда находится стена кратера, неприступная для моего «клопа». Я опускаю забрало, отключаю питание всех камер наблюдения, беру два фотоаппарата, перелезаю в переходный отсек, минуты две слушаю шипение воздуха, меня облучают ультрафиолетом, загорается зеленая лампа. Можно открывать дверь!
На всякий случай я смотрю на объектив внешней камеры и делаю десяток уверенных шагов в зоне наблюдения. Эту камеру, в случае чрезвычайной ситуации, можно дистанционно снова включить из станции, и я демонстрирую полную невинность моих намерений. Около большого камня, освещенного солнцем, я опускаюсь на колени и долго прицеливаюсь основным фотоаппаратом. Цифровой снимок сразу уходит на большой компьютер и будет ждать там моего возвращения. Я осторожно трогаю карман скафандра, где лежит старенькая небольшая фотокамера, неизвестно каким образом попавшая на станцию. Я нашел ее в углу нашего склада и очень обрадовался, когда оказалось, что у нее нет автоматической передачи снимков в мой официальный блок памяти и снимки можно хранить в самой камере. У меня появилась возможность сделать около ста тысяч фотографий без всякого контроля станционных и земных начальников.
Да… я пишу этот секретные записки, а что если кто-нибудь до него доберется раньше времени? Самое легкое наказание – это отправка на Землю с первым грузовиком. Ну и, конечно, мой счет в банке сразу уполовинят.
Но писать надо! А вдруг со мной что-нибудь случится? Так хоть будет понятно, почему я всем этим занимаюсь. Место хранения фотографий и записей я описал в «смертном» медальоне. На всякий случай надо писать быстрее, а то странные события, которые начали происходить вокруг меня, разворачиваются с нарастающей скоростью. Только бы случайно не написать лишнего в официальном дневнике.
Ну ладно, это я отвлекся. Сейчас я уже перелез через груду огромных камней и спрыгнул вниз с высокой отвесной стенки. Хорошо, что сила тяжести тут в три раза меньше, чем на Земле.
– Стас, у тебя все в порядке? – раздается в шлеме скафандра.
Это Майк, ему стало скучно смотреть на черный экран, и он решил поболтать. Он учит русский, и я поражаюсь его способностям.
– Майк, у меня все окей! Расслабься и поставь себе фильм с красивыми девочками.
– Я на дежурстве. Тут на девочек смотреть нельзя. Тут только на тебя можно смотреть, а ты пропал. Кроме тебя все сидят на станции, и ты у меня единственная телезвезда. Да и то пропащая!
– Ты хотел сказать пропавшая?
– Ну да! Стас, включи камеру у тебя на голове. Я хочу посмотреть, что ты увидел.
– Не буду, Майк. Она с передатчиком жрет много энергии, а я парень экономный. Все, конец связи, отключайся! Успеха тебе!
– Бай, бай!
Майк больше не позвонит. Про экономию энергии нам талдычат каждый день, а он парень понятливый.
Пока мы болтали, я подошел к метке номер один. Тут я положил восемь круглых камней. Каждая четверка образует прямую линию, а пересечение линий дает мой «первый номер». Я внимательно смотрю на камни, они все лежат на своих местах, за прошедшую неделю никто не проходил. Даже маленькие камешки, которые я положил на самый край больших, как им и полагается, находятся на пересечении еле заметных линий, которые я нацарапал геологическим молотком. Ветра тут почти не бывает, стенки кратера весьма высоки, и только мощные ураганы могут тут немного похозяйничать.
Все в порядке, теперь можно проверить, что находится в маленькой пещерке, прикрытой большим красным камнем.
Это моя самая грустная метка. Я отодвигаю камень и долго смотрю на белый жесткий скафандр старого образца, на разбитое забрало, на сморщенное высохшее лицо искателя марсианских приключений. В медальоне я прочитал, что это Питер Хендерсон, известный нарушитель всех марсианских правил, пропавший без вести три года назад во время предыдущей смены на станции.