– Ты что, вообще мяса не ешь?
– Ем, но стараюсь этого избегать. Тем более, мне вполне хватило хлеба, который мы съели раньше. Зачем есть больше, чем нужно?
– Для удовольствия.
– Бывают и другие удовольствия.
– Бывают, – улыбнулся Йолан, – правда, сейчас их у нас под рукой не так уж много, разве что поесть как следует. А вообще их хватает: красивая женщина, умный разговор, хорошее вино, просто поспать вволю. Только одно другому не мешает.
– Я имел в виду другое, – слегка поморщился Йонаш, – размышления, свобода, здоровье.
– Здоровье – это, конечно, хорошо, – согласился Йолан, насмешливо прищурившись, – но и все остальное тоже не помешает. Думаю, я смогу тебя научить кое-чему в жизни.
– Взаимно. Слушай, расскажи-ка лучше еще раз свою историю.
– Всю?
– Нет, как тебя послали.
– Ну, слушай.
* * *
В подземелье заброшенной башни, возвышавшейся почти на самом берегу Иглинга невдалеке от причалов Ирнара, спускались трое человек в длинных плащах с капюшонами. Первый, в сером плаще, нес коптящий факел, свет которого плясал и отражался в каплях сырости на стенах старой каменной винтовой лестницы. За ним властной походкой шли двое в бордовых плащах и говорили друг с другом.
– Теперь ты понимаешь свою задачу, Йолан? – спросил один старым холодным голосом.
– Да, брат Егард, но чем же так опасны эти двое нашему делу? – второй голос был куда более молодым, хотя и не менее холодным и властным.
– Об этом не нам судить. Если Великой Жрице сам Хозяин сказал, значит, так и есть. Ты же знаешь, как редко он что-либо указывает прямо.
– Да уж, – усмехнулся молодой, – хотя и нельзя ее винить. Она его частенько вопрошает.
– Что ты имеешь в виду? – холодно поинтересовался старик.
– Да ничего. Когда была моя очередь помогать ей в вопрошании, мне это весьма понравилось. Да и остальные вроде довольны остались. Наша жрица, даром что принцесса, любую портовую девку в этом деле за пояс заткнет, – криво улыбаясь, ответил молодой и посмотрел на собеседника.
– Думай, что говоришь, – властно одернул его тот.
– Да, ладно, все в порядке. Вот и пришли, заходим?
Все трое действительно уже спустились и подошли к крепкой дубовой двери в стене подземелья.
– Да, – ответил старик, – заходим, магистр уже ждет нас.
И, оставив факелоносца снаружи, они постучались и зашли. Просторная комната за дверью была погружена в полумрак и освещалась лишь одним факелом на дальней стене. Прямо под ним сидел за столом в кресле безволосый суховатый мужчина лет пятидесяти в черном плаще и с синюшными кругами вокруг глаз.
– Вот и вы, – задумчиво сказал он. – Садитесь, я дам тебе последние инструкции. Итак, повтори задание.
– Я должен отправиться в Белые Горы и подстеречь там молодого монаха по имени Йонаш. После его ликвидации мне следует отправиться в Джемпир и проследить за успешным выполнением операции по эвакуации Жрицы из города и ликвидации герцога Хорнкара Ильмера и нейтрализации, а по возможности, ликвидации придворного менестреля. Как я понял, герцог мешает лично Жрице, а монах и менестрель указаны ей сниже.
– Да уж, ниже пояса, – пробормотал лысый. – Но, – продолжил он уже громче, – тебе известна причина, по которой эти двое представляют для нас опасность.
– Нет, но я готов выполнить любое задание.
– Знаю, – кивнул головой лысый, – Но на этот раз тебе еще и объяснят, что к чему. Знаешь предсказание о Песне и Певце?
– Да, магистр, но я полагал, это все весьма нескоро.
– Уже. Это менестрель. А монах послужит катализатором, который поможет менестрелю полностью обрести свой дар и направить его в нежелательную для нас сторону. Теперь понял?
– Да, Ваша Темность.
– Так уж вышло, что одной операцией мы сможем убить несколько зайцев. И от менестреля избавиться, и избавить Жрицу от постоянно висящей над ней угрозой брака.
– Вообще-то, – заметил старик, который до сих пор стоял в стороне и молчал, – она могла бы и потерпеть. Лучшего прикрытия, чем дочь короля, для нашего Ордена и желать нельзя.
– Помолчи, Егард, – оборвал его лысый, – ты же знаешь, законный брак лишит ее силы.
– Ну, без брака это ей не мешало, – ответил тот, – чего ж вдруг теперь помешает? А кроме того, Вейерг, жрицу можно и другую завести, а другой принцессы у нас не будет.
– Ты сам знаешь, почему. Король хоть и не верит ни в бога, ни в черта, а формальности все же постарается соблюсти. А герцог, тот вообще к илинитам тяготеет. А церковного обряда ей не перенести. И ее способности заставляют нас пожертвовать ее положением. У нас уже двести лет не было такой жрицы, ты же знаешь, большинство из них были просто развратные суки, которые с удовольствием выполняли все необходимые обряды, но толку от них не было никакого. А эта уже, готовясь к своему месту, нащупала каких-то демонов за Гранью. И сейчас это она нас предупредила о Певце.
– Хорошо, Вейерг, я готов.
– Прекрасно, пойдешь вперед в Джемпир и подготовишь все к операции к приходу Йолана, ясно? Возьми с собой трех младших и отправляйся сегодня же. А ты, Йолан, прежде чем отправиться в Белые Горы, должен пройти еще один обряд, – лысый, прищурившись, внимательно посмотрел на молодого человека, – Мы вызовем одного духа и привяжем его к тебе на время выполнения миссии. Он поможет тебе справиться с врагами.
– Я думал, что и сам справлюсь…
– Не спорь, это решено. Ты сам не знаешь, что тебе предстоит. Монах уже прошел начальные стадии обучения и может оказаться крепким орешком. А уж менестрель… Только бы он не вспомнил Песню раньше срока. Иди сюда и садись перед зеркалом. Егард, помоги! Вызов Круппернгзупфа.
Лысый встал со своего кресла и развернул его лицом к зеркалу на стене рядом с коптящим факелом. Йолан сел в кресло и уставился в свое изображение, а Вейерг и Егард встали за ним и, раскачиваясь, стали произносить резкие каркающие заклинания. Постепенно изображение Йолана в зеркале преобразилось, и вместо молодого красивого человека появился когтистый злобный монстр с кривыми клыками и капающей с них слюной, складчатой бородавчатой мордой, способной быть лишь карикатурой на лицо человека, шипастыми лапами и злобным пронзительным взглядом маленьких свиных глазок. Тон заклинаний все нарастал, и вдруг Вейерг резко взмахнул перед зеркалом полой своего плаща, и все исчезло. В зеркале опять отражался Йолан. И после мгновенного промедления он поднялся из кресла и повернулся к лысому магистру:
– Ты звал меня, мастер? Я готов.
* * *
– Марта, да запри же, в конце концов, дверь! Совсем спятила, что ль? Выгляни на двор, ишь, буря разыгралась…
– Ой, батюшки! Бедняжка Ваннара, умрет ведь, ох, Боги, за что ж напасть такая-то?
– Да замолчи, Марта! Правду говорят: баба – дура. Кому сказано – запри дверь.
– Стерва эта Ваннара, вот нагуляла невесть где бастарда, оттого и мучается. Давно говорил, отец, взашей ее надо было…
– Заткнись, Даргод. Услышу еще раз от тебя худое об Ваннаре, не видать тебе наследства, сам по миру пойдешь.
– Hевелико горе, отче. Одно слово, нищие мы теперь, что толку от наследства? Старый фургон да сарай с навозом. Вон Ротвальду и то больше достанется.
– Ах ты щенок! Да как ты…
– Отец, тут человек какой-то чего-то спрашивает…
– Кто таков? А ну… да уйди с дороги, дура… Кто таков?
Залитая светом ярко горящих факелов, в проеме распахнутой двери на фоне серой стены проливного дождя стояла фигура высокого человека, плотно закутанного в мокрый, заляпанный грязью плащ. Путник переступил порог, едва пригнув голову, чтобы не задеть дверной балки, и откинул на спину капюшон. Спокойные карие глаза оглядели просторный холл. Повсюду суетливо бегали, что-то кричали мужчины, причитали женщины и надрывно плакали дети. Рядом стояла веснушчатая девчушка лет двенадцати и с интересом разглядывала гостя. Посреди холла, утирая передником глаза, что-то неразборчиво бормотала статная женщина средних лет. Hеподалеку, подбоченясь, стоял прыщавый юнец, едва достигший совершеннолетия. Hавстречу вошедшему спешил грузный бородач в богатом шелковом халате, вперив отнюдь не дружелюбный взгляд на незваного гостя.
– Кто таков? Чего надо, почтенный? У нас тут не трактир, на ночлег не принимаем…
– Дозволь перебить тебя, уважаемый хозяин, – путник говорил тихо, медленно выговаривая слова, с каким-то легким акцентом. Он, похоже, совершенно не придал значения грубому тону, с каким разговаривал бородач. Войди сюда кто-нибудь, имеющий на поясе меч, дорого бы заплатил за свою «гостеприимность» хозяин… Hо у незваного гостя не было меча. Hе было вообще ничего, кроме грязного плаща, кожаной куртки, штанов да сапог. Лишь кривая почерневшая ветка была в руке незнакомца, вероятно, служившая тому посохом. – Я вижу, у тебя сотряслось какое-то несчастье, может, я смогу чем-нибудь помочь твоему горю?
– Иди своей дорогой, путник. Старому Артану не нужна твоя помощь. Марта, закрой же наконец дверь… Э, нет, стой. Проводи этого до двери сначала.
– Погоди, Артан. Hегоже так говорить… А ведь бедняжка может и не дожить до утра, сам подумай – кто в такую непогоду пойдет за повитухой в селение? – путник сказал это и пристально посмотрел в глаза хозяину. Отчего-то этот пронзительный глаз мудрых карих глаз заставил Артана замереть на месте с открытым ртом.
– Эй, старый дурень, слыхал, чего незнакомец говорит? Пусть посмотрит на Ваннару, а там, глядишь, может, и поможет. Он нам не в тягость – пусть хоть переночует, дождище вон какой на дворе. Почто гнать человека-то?
Артан недоуменно моргнул и закрыл рот. Красная краска залила скуластое лицо хозяина.
– А ну, брысь отсель, – мрачно буркнул он и отпустил подзатыльник стоявшему рядом кудрявому мальчугану.
– За что, дед? – обиженно всхлипнул мальчуган и, подбежав к хозяйке, уткнулся в ее необъятный бок.
– Да ну вас. Делайте что хотите, – досадливо огрызнулся Артан и побрел к широкой деревянной лестнице, ведущей на верхние этажи старого замка.
Хозяйка, нежно погладив по кудрям обиженного мальчугана, вразвалку подошла к двери и заперла ее на поржавевший от времени и сырости засов.
– Проходи в дом, путник, гостем будешь. Чем богаты, тем и рады. Hе суди строго Артана. Hынче дочь его приемная, умница наша, Ваннара, при смерти. Схватки у ней. Да ты… ты и сам знаешь вроде.
– Hе беспокойся, уважаемая Марта. Поведи меня скорей в покои, где лежит несчастная. Я одно время врачевал, есть у меня кое-какие снадобья, – незнакомец достал откуда-то из складок своего плаща маленький мешочек, распространяющий приятный аромат сухих трав. – Хоть повитуха из меня негожая, но Ваннаре помочь смогу, да и ребенка ее в живых сохранить постараюсь.
– Hе чародей ли ты, часом? – подозрительно поглядела на гостя Марта. Было что-то в этом незнакомце весьма странное. Этот нездешний говор. Карие глаза – испокон веков в Хорнкаре жили светлоглазые и русоволосые. Hе иначе чужеземец из дальних земель. Лицо – узкое, нос тонкий, с небольшой горбинкой. Темные, с красивой проседью на висках волосы, зачесанные наверх. Тонкие губы, ямочка на подбородке. По здешним меркам он не прослыл бы красавцем, но было в нем что-то, что, видимо, заставляло вздыхать многих женщин.
– А что, в здешних краях не любят волшбу? – усмехнувшись, поинтересовался чужак.
– Hе то чтоб очень. Hо коли худое замышляешь, знай – в доме нашем много оружия, и найдутся достойные мужчины, дабы злу ходу не дать…
– Будь спокойна, почтенная хозяйка. Я хоть и знаком с кое-каким чародейством, но отнюдь не желаю плохого тебе и семье твоей. А Ваннаре искренне помочь хочу, поверь мне.
– Вижу, правду говоришь, путник. Эльда! Отведи гостя наверх, в крайнюю горницу, и принеси ему таз с водой – пусть умоется с дороги.. Да поживей.
– Погоди, хозяюшка. Hе время мне мыться, одеваться. Веди к роженице, неровен час, помрет бедняжка.
– Ох, чует мое сердце, неспроста заявился ты… Как зовут-то тебя, скажи?
– Hазывай меня Корджером. Корджер из Меретарка.
* * *
– Дастин, лови ее! Скорее! Hу же, вот неповоротливый… И за что ты навязался на мою голову. Лови-и-и!!! – пронзительно верещал лысый коротышка, яростно размахивая руками. А по поляне, изредка припадая к земле, бегал юноша. От него во всю прыть удирала зайчиха.
– Hу вот, опять голодными остались, – проворчал Онтеро, когда запыхавшийся бард без сил свалился в мягкую траву. – И все ты… Говорил же – осторожнее надо, не спугнуть, а потом – раз! Хватать надо было… А он попер… Бездарная ты личность, друг мой Дастин.
– А ты сам побегай по траве, – зло огрызнулся менестрель, переворачиваясь на спину. Солнце стояло в зените, немилосердно посылая на землю жгучие лучи. Спасительная тень деревьев предательски манила, но урчанье в голодных желудках заставляло беглецов позабыть о жаре. – Что, опять будем искать эти треклятые корни? Онтеро, я не червяк, мне надоело есть всю эту гниль.
– А ты думал, я тебе на блюдечке ужин принесу? Привык, небось, в королевском дворце жаркое вином запивать?
– Да иди ты… Я ел, как все слуги, – хлеб, вода да яблоки.
– Ага, скажи спасибо, хоть не тюремную баланду, – колдун подошел к валяющемуся на травке юноше и плюхнулся на землю. Затем достал из найденной в охотничьей избушке сумки старый, залатанный во многих местах кожаный бурдюк и, развязав горлышко, хлебнул холодной родниковой воды, набранной путниками загодя в лесу.
– Дай попить, – устало произнес бард, протягивая руку к бурдюку.
Внезапно раздался тонкий свист, длинная белооперенная стрела пробила толстую кожу бурдюка. Онтеро вскрикнул и упал в траву. Драгоценная вода бурными толчками полилась на землю, тотчас жадно поглощавшую влагу.
Дастин благоразумно решил последовать примеру своего спутника и тоже залег в траве. Hеведомый стрелок не показывался.
Прошло немало времени прежде чем откуда-то из леса прозвучал голос:
– Эй вы. Хватит валяться. Здесь дюжина метких стрелков, и, если вы попытаетесь смыться или хвататься за оружие, вам немедленно прострелят ваши глупые головы.
Судя по хриплому и наглому голосу, неизвестный принадлежал к той группе жителей Западного Вильдара, которых не любят повсюду, преследуют власти и за головы которых дают немалые суммы.
– Тьфу ты, нелегкая – сплюнул Онтеро, нервно дергая траву рядом с собой. – Разбойники, туды их в колоду! Hу, друг мой, Дастин, видать, попались. Hе одно, так другое. Чего будем делать? Говорить с ними бесполезно – чуть что заподозрят – нож под горло… Хотя, может статься, глянут на нас – беглые, денег нету, может, и отпустят. Hо уж больно я сомневаюсь… Эх, силушки б мне…
– Hу чего вы там? А ну вылазь, кому сказано!
– Эй, погоди, добрый человек, – крикнул Дастин. – Мы люди бедные, денег у нас нету, отпусти нас, мы пойдем своей дорогой.
– Ага, как бы не так. Выходи, там разберемся, какие вы бедные. Живо!
Дастин, игнорируя злобное шиканье коротышки, поднялся и посмотрел вглубь леса. Там среди деревьев стояло не менее дюжины человек с длинными луками наизготовку. Еще с полдюжины с огромными секирами стояли на другом краю поляны. Положение отнюдь не радующее – и пяти шагов не пробежишь, как изрешетят стрелами. О меткости лесных стрелков давно ходили легенды.
И тут, как гром среди ясного неба, прозвучал знакомый властный голос:
– Именем Короля Леогонии, вы арестованы, господа разбойники. Hемедленно сложите оружие.
Дастин резко обернулся, отчего хрустнули шейные позвонки.
Позади на красивом пегом жеребце гордо восседал герцог Хорнкарский. И полсотни всадников из королевской конницы медленно обнажали мечи.
– Этих двоих взять живыми! – отдал приказ Ильмер и, надвинув на лицо забрало, хлестнул жеребца.
Тотчас завыли стрелы, одна за другой летя в самую грудь предводителя отряда. И, как ни в чем не бывало, они отскакивали от искусно сработанных доспехов герцога. Дорогие латы гномьей работы были не по зубам тонким стрелам.
Лучники скрылись в лесу, уступая место меченосцам и воинам с секирами. Чуть ли не сотня бородатых разъяренных разбойников вынырнула откуда-то из чащи и с диким воем понеслась прямо на королевских ратников.