Меня устраивает, что в перерывах своих грез Светлячок помогает мне с Дворником. Любит она с ним возиться. Я пользуюсь этим, без зазрения совестит, когда мне надо отойти или отъехать куда! Это первая наша точка соприкосновения.
Вторая – посложнее. С моральной точки зрения. Во всяком случае, для меня…
Виновата во всем моя шутка. Накануне её дня рождения ляпнул! До этого момента у нас в целом были прекрасные отношения. Просто – великолепно приятельскими. Какими и могут быть у взрослого дяди с маленькой дочкой соседей. Но дело не только в разнице по годам. Разница в планетах. Мы жили в разных мирах жизненного опыта и главного восприятия действительности.
Вдруг эти разнонаправленные векторы пересеклись… В науке такого не бывает. В реальности – запросто!
Хватило одной фразы.
Пару лет назад как-то в конце зимы я в сумерках возвращался домой. Настроение, как сейчас помню, никакое. То есть ни хорошего, ни плохого. Назовем так – телевизионное. В смысле дойти до дома, включить телевизор – и с его помощью отключить мозги до утра!
У подъезда стоял немыслимый гвалт. Это Светланка со своей подружкой (как полагается, мило-страшненьким мышонком) была окружена небольшой толпой малолетних воздыхателей. Других, способов обратить на себя внимание красивой девочки, как потолкаться-пощипаться-поорать, они, естественно, не знали. Но этими примитивными способами пользовались с избытком. Девчонки, естественно, возмущенно визжали, ругались, отбегали… но снова возвращались.
И вот, когда я почти подошел к двери подъезда, Светланка, в очередной раз, громко взвизгнув от «знака внимания» долговязого приятеля, бросилась в сторону. Наткнулась на меня. Я, инстинктивно придержал её, чтобы она свалилась… Получилось, что я приобнял её.
Но это сразу было не понятно.
– Ой, – радостно вскрикнула она, – дядя Олег! Приветики!
– Привет, если не шутишь, – я постарался попасть в её тон. – Ты все романы крутишь? Не много ли претендентов на твое расположение и внимание?
– Ну скажете тоже… Романы… С кем, с этими что ли? – она презрительно кивнула в сторону своей свиты. Стало ясно – этим ребятам в ближайшие лет семь на «высшую лигу» Светиного внимания рассчитывать не приходится. Про то, что часть внимания может принадлежать страшненькой подружке, Светланка не только не сказала, но и, судя по всему, даже не подумала.
– В кого влюбляться-то думаешь? Ужо пора! – съязвил я, не подозревая, что следующая фраза может многое изменить.
– Не поверите, дядя Олег, не в кого. Вьется всякое вокруг, а в сердце холод, – совсем не по-детски, а совершенно по взросло-бабски вздохнула она.
– Тяжела твоя девичья доля, – в тон «посочувствовал» я… – Один я выход вижу в этой ситуации…
– Это какой же? – она с любопытством подняла голову.
– В меня влюбиться, соседушка, – пошутил я. На чем угодно могу поклясться – безо всякой задней мысли и тайного значения. Просто с языка сорвалось… Просто, да не очень! В ответ шутки не получил. Она, не отстраняясь, очень внимательно посмотрела на меня. И это был взгляд не девочки-соседки, а молодой женщины, всерьез воспринявшей слова взрослого мужчины, и обдумывающей варианты, нет, не ответа…Ответ у неё уже был готов. Обдумывала она уже варианты дальнейших действий. В эти мгновения глаза любой женщины становятся бездонными, обволакивающими. Сигнал от зрачков поступает не в мозг, а в подсознание… Если хотите: сразу к чувствам и инстинктам… Ни один нормальный мужчина от такого взгляда холодно-равнодушным не останется: обрадуется, разозлиться, растеряется, но не равнодушным. Я вот растерялся… Не столько от самого взгляда, сколько от того, что смотрела на меня так девочка соседка, которую я совсем малюткой, беспомощным комочком помню… А тут…
В это момент, она еще теснее прижалась ко мне и сказала:
– Надо подумать… Может это вариант! – Света говорила почти тем же шутливым тоном, что и за секунду до этого. Но сейчас я услышал какие-то нарочитые нотки…
Она отстранилась и побежала к своим недоросшим поклонникам. Я направился домой.
Вот так ляпнул!
Хотя, потом ничего не было.
Внешне. Для всех окружающих.
Но не для меня.
Потому что, потом при встречах я замечал внимательные, не по детски изучающие взгляды… И по-детски много суеты, чтобы обратить на себя внимание…
Конечно, я знаю, что в это время у детей – гиперсексуальный возраст. И поэтому такое количество фанаток у всяких глянцево-целлулоидных поп-пупсов. Но здесь все было не так. Слишком взрослый взгляд…
Хотя, признаться по чести, я скоро стал использовать этот интерес в своих целях. Когда лень было выгуливать Дворники, звонил ей, и она с радостью соглашался подменить меня. Пару раз не отказался от предложения принять её помощь в уборке моей берлоги…
Но твердо делал вид, что все её протяженные взгляды не замечаю. Хотя, когда временами шел в сопровождении женщин к себе домой, или, наоборот, поутру, провожал их, как-то подсознательно старался рассчитать так, чтобы не столкнуться со Светланкой. В последний раз, не получилось… Столкнулись в дверях… С этого момента меня демонстративно отправили в «игнор»!
В любой другой ситуации – и, слава Богу! Но сейчас, после вчерашнего вечера, надо застраховаться, и подумать, о том, что случиться с псом, если обещание незнакомки сбудется…
Кто тогда позаботиться о Дворнике. Не делать же его сиротой бездомной. Кроме Светки, как ни крути, поручить заботы о нем я не могу никому…
У неё сейчас, вроде, каникулы. Поэтому, должна быть дома с утра. А то, что ввалюсь рано… ну что здесь поделаешь, не могу я дожидаться протокольных 11 часов. Ситуация у меня не та. Простит, в конце концов… Хотя бы потом…
Поднимаюсь на лифте, на её 16 этаж.
Звонок перед дверью в тамбур. Нажимаю на третью кнопку сверху.
Дворник радостно повизгивает. Он-то уже понял, куда мы идем и доволен встречей со свой приятельницей, которая на него изливает всю ласку и внимание, предназначенные совсем другому…
Через секунд полной тишины раздается шум открывающийся квартирной двери и еще через тройку секунд щелкает замок тамбурной.
– Ой, дядь-Лежик…Здрасьти… – я разбудил её, точно. Но явно не до конца. Глаза её еще наполовину спят. Зато вторая половина мгновенно заискрилась радость, спросонок совсем не маскируемой. А «дядь-Лежик» – получилось от «дяди Олежика». Но, избавляясь от лишних букв – получилось такое сокращение для одного выдоха. Мне нравится. И очень напоминает, как когда-то меня называла девушка, которая перевернула мои мозги. Чем-то они были похожи эти две девчонки. Своим светлым женским началом?
– Ой, и мой любимый Дворнечек здесь!!!
Хвост у моего пса, казалось, отвалится от виляния.
Она наклоняется к поскуливающему от радости псу. Тот сразу попытается лизнуть свою приятельницу…
И в тот момент, когда она наклонилась, я понял, как она спала… В смысле, в чем…А точнее, ни в чем. Во всяком случае, в верхней половине. Никаких там маечек-пижамок наш Светлячок, оказывается, не признавала. В распахнувшемся разрезе шелкового халатика хорошо было видно все её тельце. Хотя, «тельце», это дань условности. Судя по сложению, плавности форм, да что там, вполне сложившейся и очень красивой груди, наша Светочка была уж точно, не дитем малым… Кожа её тоже – фантастически нежная, словно теплый и мягкий бело-розовый фарфор…
Такого не бывает, скажет дотошный филолог-буквоед! Его бы сейчас на мое место…
Вот этого я уже через несколько часов могу лишиться… Навечно…
Вдруг такая безысходная тоска у меня внутри разлилась. Тосковали, руки, волосы, глаза, ноги – все… Тоска по жизни, временами бестолковой и несправедливой, но такой чудесной, которая приносила вот такие чудесные мгновения простого созерцания тела юной прекрасной женщины…
А Светланка и не замечала моего взгляда в своей юной наивности…
Хотя…
Юной – это да. Но в наивности ли? Уж слишком нарочито она не замечала, что я рассматриваю её потаенные изгибы тела, и словно невзначай поворачивалась, играя с Дворником, словно хотела помочь увидеть, как можно больше…
Увидел. Не только её миленькое личико – уже вполне созревшей девушки…
– Ой, а чтой-то мы в дверях, – радостно говорит она, выпрямляясь. – Пошли в квартиру… Холодно. Уже не лето. Только у меня там кавардак…Ты извинишь, дядь-Лежик.
Она простодушно и совсем по-детски улыбнулась… Глаза её до наивности открыто лучились радостью, от того, что мы помирились, и больше не надо дуться…Да какая она взрослая девушка? Девчонка, есть девчонка! Напридумывал себе, сексуально озабоченный старый дурак. Ну, даже встав, она не запахнула, чуть разошедшийся халат. Просто она еще маленький наивный ребенок, который не понимает своей главной женской силы…
Или всё же понимает? И уже осознает, по своему изначально-природному женскому инстинкту, эффект «чувственной паутины женской привлекательности» (это я сам придумал такое определение!). Попробую объяснить: паук всегда чувствует, что в паутину попалась жертва. Пусть эта жертва велика по размеру и больше самого охотника в несколько раз – если нити не порвались сразу, охотник своего добьется. Может объяснение немного коряво, но примерно так могу объяснить логику женщину в любви. Кто-то способен сформулировать лучше?
Так, может, у нашего простодушного ангелочка, уже проснулось это подсознательное природное чувство?
Ай, чего я себя гружу? Мне только о Дворнике договориться надо. Дальше, как это ни печально, не мое дело… При любом исходе сегодняшнего дня…
– Дядь-Лежик, кофе будешь?
– Кофе? Ну, давай кафе…
Кофе у неё хорошо получался. Что отказываться от удовольствий жизни… Может быть последних?
Она упорхнула из коридора на кухню почти мгновенно. Дворник бросается за ней.
…И ножки у неё все-таки не по-детски стройные…
Стоп. Опять…?
О чем это я? Забудь. Она дочка моих друзей. Ладно, не друзей – приятелей, соседей. Разница, в принципе, не большая.
Я снимаю куртку, сбрасываю ботинки и сую нога в «гостевые тапочки».
– Ты в мою комнату заходи, – кричит она из кухни, словно увидев оттуда, что я остановился на домашнем распутье. Интересно, что было бы написано на камне, установи его здесь. Что произойдет, когда я повернул налево по коридору.
Захожу в её комнату. Комната, как комната юной аккуратной девочки. Порядок, со всякими девчоночьими завитушками. То тут, то там брошены милые девчоночьи мелочи. Только едва покрытая постель, словно еще хранящее тепло стройного тела, создавало какую-то интимно-волнующую атмосферу. Уж лучше бы сели в нейтральной гостиной. Но с хозяйкой спорить – последнее дело. Даже с юной.
С кухни потянуло ароматом волшебного напитка. Мне повезло, что у неё каникулы. В смысле, что Дворник в любом случае не останется без присмотра.
А, может, лучше было бы к вечеру зайти, когда все дома будут…
Хотя, если что, тратить последний вечер на посидушки с соседями? Не…не вариант…
И тут на меня нахлынуло ощущение тоскливого шока, который я почувствовал, когда понял и поверил, кто появившаяся в моей квартире незнакомка….
Запах кофе стал острее и приятней. Еще не начиная пить густой и горький напиток, я уже оказался под его пьяняще-возбуждающим действием.
– Ну вот, и готово! – Светланка выпархивает из кухни в своем коротко-распахивающимся халате, у которого, как показалось, было еще более игривое настроение, чем у хозяйки. Он распахивается то тут, то там, показывая какое красивое тельце он прикрывает. А то своим тонким шелком прижимался к стройному тельце, делая его еще более удивительным и соблазнительным.
– …вот печенюшки и сахар, – продолжает Светланка свою радостную суету. Она даже как-то по особенному раскраснелась. И её милое личико словно утреннее солнышко в середине июля согревало нежностью всё вокруг. – Можно я сами тебе положу сахар? Две ложечки?
– Три, – прохрипел я. Неожиданно голос у меня садится и из горла вырываются какие-то серо-сиплые звуки. Я откашливаюсь.
– Ты что, заболел? – заботливо и даже испуганно спрашивает она. Испуг совершенно искренний. Это меня приятно тронуло.
– Да нет, просто запершило, – смущенно оправдываюсь я.
– Ты только не болей, хорошо? – она усаживается напротив невысокого столика, где и стояли чашка с кофе, и все что к ней было принесено. Но устроилась она не в кресле, что стояло с другой стороны столика, а присела на корточки напротив. Вроде так ей было удобнее помешивать сахар в моей чашке. Лучше бы она этого не делала.
Стоп, еще раз стоп! – для себя, похотливого болвана, повторю еще раз:
… это маленькая дочка соседей.
… ты её помнишь с детсадовских времен.
… она не понимает сама, что делает!
Вон, лучше посмотреть на своего смешного Дворника, который устроился рядом со своей приятельницей, и с обожанием поглядывал то на неё, то на меня!
Только на пса смотреть не получилось. Тогда я попытался уставиться на дымящийся кофе в чашке…
Но и это у меня совсем не получалось…
Глава 5
Приравнивается ли грех к статье ук или совсем наоборот?
Самуил МаршакЛюбите жизнь, покуда живы, меж ней и смертью только миг.А там не будет не крапивы, ни звезд, ни пепельниц, ни книг.
Глаза мои перестали слушаться рассудительного разума и жадно, без зазрения совести уставились на красивое девичье тело, которое в таком положении, как она сидела, шелковый халатик и вовсе перестал скрывать.
Какие-то неведомые ученые объявили, что вид красивой женской груди повышает тонус мужчины в несколько раз. Они правы! Ну что, я женщин в жизни не видел? Да, самых разных! Красоты различной. В больших количествах.
Так почему же сейчас не могу глаз отвести от этого, едва сформировавшегося женского тела?
Да, так уж получилось, что женщины у меня давно не было… Но не настолько давно, чтобы уж совсем голову от инстинктов потерять. И не о том мне надо было бы сейчас заботиться!
О вечном пора задуматься, о вечном!
Если все вчерашние события случились наяву, а не явились плодом переутомленного воображения – я эти часы отмаливал, чтобы девочек подростков соблазнять?
Резонно! И очень правильно со всех требований нравственности и морали.
С другой стороны, не вообще девочек, а вполне конкретную. Это первое… А во-вторых, это каким образом я её соблазняю? Здесь правильнее говорить о соблазнах, и моей ну просто беспримерно героической борьбе с ними!
– Как хорошо, что мы помирились! – улыбаясь, промурлыкала она.
– Да мы вроде и не ругались… – замечаю я.
– Ну, все равно…здорово! – ничуть не смутившись, отвечает она. Ей точность была ни к чему. Она радуется тому, что происходит и своим ощущениям. И не скрывала этого!
– Конечно!
Она улыбается и, потянувшись, берёт мою руку своими ладошками. И потом, подняв её, прижимается к ней щекой. Как же её кожа действительно удивительно нежная! И как только что запах кофе, я особенно остро почувствовал это ни с чем не сравнимое тепло красоты.
– Можно я к тебе сяду? – она смелостью старается срыть свое смущение. Словно домашний щенок, которому очень интересно войти в незнакомую комнату, но очень страшно. И тогда он идет, все время косясь назад, чтобы ежели что – броситься наутек.
– Давай, – соглашаюсь я, понимая, что делаю непроходимую глупость! Надо было сказать совсем другое!
Непроизвольно посмотрю вбок. Само кресло было достаточно узким, чтобы уместиться вдвоем. Перила, на одно из которых по моему разумению она собрались устроится, были узкими и неудобными.
Но, неожиданно для меня, оказывается, что она и не собиралась тесниться на маленьком креслице!
Вскочив, она тут же усаживается у меня на коленях. Я едва успеваю поставить чашку кофе.