Там, мы обнаружили очередные пустышки, но увидели ответвление на другую улицу, где были видны еще два заведения друг напротив друг друга на срезе улиц (бывает такое в Париже и часто, примерно подобное явление можно наблюдать в Питере на Пяти углах).
В итоге зашли в ресторан, где сидели пару семей с детьми и компания бабушек-пенсионерок, что является подтверждением качества поставщика питательных услуг. Бабушки во Франции очень требовательны, особенно к досугу. Они ценят красоту и качество своего проведенного времени и не позволят испортить свое времяпрепровождение. Поэтому у них развито как чувство хорошего, так и чувство опасности при отсутствии оного.
Но тут, обнаружилось, что от чего мы бежали-к тому и пришли. Ресторан был итальянский, и как раз-с пиццей.
У меня, лично, желания что-либо искать больше не было, и я внутренне согласился с фатумом.
Мы даже не совещались, а просто попросили выбрать нам место за столом попросторнее.
На деле, ресторан оказался довольно качественный. С добротным меню по всему известному спектру итальянской кухни.
Я заказал, все ту же пиццу, но с рыбой. Вышло вроде и желаемое и действительное.
Пер Михаил взял с ассорти итальянских колбас, чего сразу и хотел. Видимо, это был его вечер. Да как же я сразу то не подумал, ведь он же гость, так, чего гость хочет то и надо выполнять. Вот и вышло, уроком на будущее: Чего гость желает, то и получает, как ни вертись!
Однако, в тот момент я об этом почему то не подумал.
А сейчас, принесли вино мне и шампанское Пер Михаилу.
Пер Иоаким заказал себе большой стейк, или что-то вроде этого. Вина он не захотел, а пил простую воду из кувшина.
Официантка была хорошо выглядящей, улыбающейся, довольно приятной девицей. Она внимательно выслушала каждого, а Пер Иоакиму посоветовала с выбором, объясни что из себя представляет то или иное блюдо.
Наконец, записав все в свою книжечку, она кивнула, развернулась и уплыла. Именно такое ощущение оставалось. Нет, не как в сказке, наподобие лебедя. А просто очень плавно, как будто не ноги ее перемещали, а что-то несло снизу. Наверное это профессиональное, подумалось мне. Видно было, что труд ее не тяготил, а даже наоборот, был частью ее жизни, вдохновением?
Все с облегчением, как награду за удачную прогулку ждали яств.
Пицца не заставила себя ждать и оказалась больше наших ожиданий как в размере, так и в качестве и наполнении. Не понимаю за что берут деньги в Москве? При этом, чем дороже ресторан, тем хуже пицца, точнее, тем меньше в ней того, что должно быть в соответствии с меню.
Как говорится, ожидание праздника-лучше самого праздника. Вот там в предвкушении того, что расписано, у людей формируется сказочная картинка, которой соответствует и обстановка вокруг и возникающие новые фантазии. Кто знает, чего там еще, каждый человек горазд на свои мечты и ментальные фрукты.
И вот…
Вот!
– Что?
– Ваша пицца!
– Моя? – думает человек, но вслух не говорит, место не позволяет. Также это самое место не позволяет ему даже подумать, что что-то не так. Не может в таком ресторане быть чего-то не того. Наверное, господа, это с вами не совсем то? Вы куда пришли? Здесь плохого не предложат. Уже не скандалить ли вы здесь собрались?
И вот, в глазах посетителя пицца вырастает в размерах и наполнении. Все в норме. Это наши представления и ожидания не совсем правильные. Да и пиццу, все по-разному готовят. И
А в ответ официанту следует огромная улыбка:
– Спаа-ссиибоо!!!
Чего и следовало ожидать. Не вы, первые – не вы, последние. Служитель хорошего настроения разворачивается и уходит в предвкушении больших чаевых. Как же? Такоййеее меестоо!
Я откинул былые думы и принялся за вилку и нож. Посмотрел на Пер Иоакима:
– Вы будете, давайте я Вам отрежу.
– Нет, нет, я подожду, сейчас мне принесут.
Я посмотрел на Пер Михаила, он сказал коротко:
– Ешь!
Я принялся, но все же предложил еще раз Пер Иоакиму.
Он сказал:
– No, – и посмотрел вбок в сторону официанток в надежде увидеть идущую к нему.
Наверное в ожидании у него повышалось настроение, подумалось мне, и наверное аппетит не хочет сбить от предвкушаемого.
Со своей стороны мне было не совсем удобно аппетитно вкушать яства, когда рядом сидел человек, пусть и ожидающий своего праздника, но сейчас, все же, немного грустный. Я еще раз неловко предложил ему, но тот только покачал головой и ответил:
– Mange, mange.
Ну, я с чистым сердцем и продолжил, хотя оно отчего-то говорило, что ему не совсем опрятно при этом.
Но по мере уменьшения наших пицц, увеличивалось и время ожидания Пер Иоакима, которое возымело свое действие в выраженном нетерпении, которое он проявлял в частых оборотах и броских выразительных взглядах на служителей культа итальянского питания. Глаза теперь у него блестели по особому.
К слову сказать, они были довольно хороши собой и по человечески приятны, что выражалось в простой манере общения и внимательном и вежливом отношении. Это выступало с их стороны аккомпанементом нашему достойному аппетиту, разыгравшемуся после впечатлений вечернего Парижа.
И вот, когда одна из них обслуживала столик впереди нас, я попросил ее подойти, она обернулась и стоя возле Пер Михаила сказала, что все в порядке на мой вопрос о том, что происходит со стейком Пер Иоакима.
Пер Михаил тогда еще мало понимал на французском, поэтому во время разговора стал особенно внимательным и даже перестал есть.
Но официантка все больше кивала головой, сказала окончательное ОК! и двинулась в сторону своего пункта управления в центре ресторана.
Это вселило в нас уже последнюю и окончательную надежду, так как ждать больше было уже несерьезно.
Мы переглянулись с Пер Иоаким и было заметно усмирение в его глазах, которые будто выразили согласие с ожиданием, но будто сообщали, что он уже не особенно доволен, и ожидание начинает переходить условные границы.
Есть пиццу он уже наотрез отказался, вино не пил, а только подлил в бокал воды из графина.
Пер Михаил указал мне на еду.
Спустя время и я вспомнил, что мне еще полагается десерт.
Подошедшая официантка, сказала, что сейчас принесут, а мне показалось, что она как то об этом и забыла. Я решил ей напомнить еще и о кофе. И как то странно, что вроде она то ли не понимает меня, то ли вообще сложно ей на французском.
Принесли кофе и десерт.
Тут Пер Иоаким не выдержал, и тоном еще не гневным, но довольно требовательным вопросил о судьбе своего стейка.
Официантка встрепенулась и сказала, что ничего об этом не знает. Тут мы переглянулись.
Позвали ту, что принимала заказ т особенно мне понравилась. Она в манере общения менеджера с клиентом, которая не предусматривает победы клиента возразила, что никакого заказа не было, а было решено (наверное принято ей по своим каким-то ее причинам), что Пер Иоаким будет еще думать.
Мы смолкли.
Первым взбодрился Пер Иоаким. Он начал вспоминать технические события разговора, напоминать ей, что никаких условий о думах и в роду не было. Но, она со спокойным, выдержанным тоном, видимо натренированным в боях на поле ресторанного сервиса, продолжала твердо и убедительно говорить о том, что в данном случае, права она.
Мы предложили Пер Иоакиму сделать заказ сейчас, но он только взмахнул руками и отказался, сказав, что есть он не хочет.
Мы сникли. Ругаться было бесполезно.
Пер Михаил разлил оставшееся вино, при этом Пер Иоаким отказался пить даже воду.
Нет-нет, мы выдавали результаты своей внутренней рефлексии:
– Но ведь мы же сколько раз их подзывали, уточняли?
– Да, говорила, что все готовится. В чем же дело тогда?
– Может, действительно не понимает по-французски? Кто она-итальянка, что не совсем понимает по-французски? В целом, похожа.
Тут вышел из состояния внутреннего анализа Пер Иоаким и повернувшись ко мне сказал:
– Если бы я не был священником, то я бы ее побил.
Я перевел взгляд на Пер Михаила, наверное искал для себя объяснение или оправдание этим словам. Но тот, видимо не понял смысла произнесенного.
Пер Иоаким потребовал перевести ему.
Выслушав, Пер Михаил вскинул голову на Пер Иоакима и звонко с удивлением спросил:
– Африка?!
– Да, – ответил товарищ и опустил голову. Но только на мгновение, снова вскинувшись, он продолжил:
– Да! А какое она имеет право так с людьми обращаться и разговаривать?
Мы ничего не отвечали, но как-то поняли, что надо срочно уходить отсюда, и я сказал:
– Пер Иоаким, пойдемте, там через дорогу еще одно заведение есть. Там что-нибудь возьмем Вам.
– Нет, я ничего не хочу!
Однако, мы зашли туда. Но по всей видимости, Пер Иоаким если и хотел есть, то уже это было вторично по отношению к настроению и общению за ужином. Обстановка здесь не впечатляла.
Посмотрев по сторонам, он сказал:
– Пойдем.
Что по-французски звучало как: On y va!
Это уже утвердительно и безоговорочно.
Мы двинулись вдоль улицы к метро.
– Ничего, Пер Иоаким, сейчас дома сделаем все, хорошо посидим.
Пер Михаиле схватил его за плечи и начал ободряюще трясти. Это подействовало. Он улыбнулся.
Нам как будто стало легче и мы ускорили шаг. Пер Михаиле начал о чем-то оживленно беседовать с другом на греческом, видимо, пытаясь его отвлечь.
Каждый по-своему и на своем языке, мы его ободряли как могли. Ему от этого, наверное некогда было печалиться, так что он снова развеселился. Но внутри оставался все еще какой-то серьезный, будто нес в себе что-то. Так мы и пришли домой.
На следующий день Пер Михаил уехал к себе в Маастрихт. Я проводил его до метро.
На прощание он сказал:
– Будь мудрым.
Я задумался.
По приезду, следующим утром, он отправил мне сообщение:
– Где Иоаким?
– Не знаю, я заходил к нему, но его не было. С утра не видел.
– Молись за него! Может быть, он к официантке поехал.
27.01.17Солдаты в белых халатах
Владимир Синявский
Между жизнью и смертью
Владимир Синявский
Облака краснеют кремом
Александр Кузнецов
Под вечным древом сидит старик
Александр Кузнецов
Холодное солнце
Александр Кузнецов
Сергей Козин
Майская гроза
26 мая 2020 г.Весна
Татьяна Смышляева
Контраст жизни
Татьяна Смышляева
Знакомство по объявлению
Татьяна Смышляева
Пусть ничего у меня нет
Татьяна Смышляева
Первое свидание
Николь Аракелян
Признание
Николь Аракелян
Об идеалах
Николь Аракелян
Ты поёшь
Николь Аракелян
Тоска – безумно глубока
Андрей Нерушенко
Отрывок из сказочной повести «Унвейт»
Валентина Коскина
Огромный красный диск только вставал из-за высоких, покрытых белыми шубами гор, когда гномик Унвейт Л'Алсорен вышел на поверхность и огляделся.
Долина была вся в розовеющем в лучах восходящего солнца снегу, и Унвейт потёр рукой замёрзший нос.
– У, как холодно! – пробормотал он и, заметив в нескольких метрах от него зайчонка, помахал рукой. – Привет, Дин!
– Привет! – тот подбежал. – Твой папа уже закончил новый меч?
Унвейт отрицательно покачал головой, присел на камень и стал что-то чертить пальцем на снегу. Ему очень хотелось увидеть этот клинок, тёмные ножны коего обвивали дубовые листья из золота и исписаны древними гномьими рунами.
Но Лариандис Л'Алсорен, отец Унвейта, не разрешал своему маленькому сыну и близко подходить к кузнице.
– Нет, Дин, – ответил, наконец, гномик. – Однако скоро он завершил свою работу, и тогда я смогу полюбоваться на меч. Уверен, то будет самое лучшее творение папы…
– …ибо лишь один раз можно создать шедевр, что больше никогда не повторится? – Дин чуть улыбнулся. – Ведь эти слова часто говорит ваш мудрец Уалирос.
– Да, – Унвейт встал и потянулся.
Из темноты пещеры донёсся голос Лариандиса:
– Унвейт! Где ты?
– Я здесь, папа, – отозвался малыш и глянул на Дина. – Давай встретимся сегодня после обеда возле Кряжистого Дуба?
– Хорошо, – зайчонок повёл ушами и заскакал прочь.
А Унвейт вошёл в пещеру.
Там было темно, тем не менее гномик увидел своего отца, ведь все подземные жители видели во тьме просто замечательно.
Лариандис поманил сына к себе, и тот, приблизившись, увидел в руках кузнеца большой, хорошо огранёный адамант.
– Какой красивый! – восхитился он.
– Бриллиант, – улыбнулся Лариандис. – Я решил сделать его главным украшением моего нового творения и рад, что он тебе нравится.
Он довольно погладил бородку. И ему пришёлся по душе адамант, ибо тот был самым красивым драгоценным камнем, что когда-либо попадал в руки гномов Ахтхока.
Адаманту было уже почти семь веков.
Предание гласило, некогда им владел величайший в мире маг Рондиалли, назвавший его Мустиларгом, Бриллиантом Удачи.
Маг передал камню часть своей силы, и теперь адамант был волшебным.
Лариандис надеялся, Мустиларг принесёт ему счастье.
Они с Унвейтом зашагали по озарённому двумя факелами коридору.
Откуда-то из недр гор доносились гулкие удары кирок – там работали гномы, ища новые драгоценности.
– Он волшебной и называется Мустиларг, – сказал Лариандис. – Его дал мне Уалирос. Значит, и меч мой тоже станет магическим.
– Правда? – тёмные глаза Унвейта заблестели. – Здорово, папа! И я…
– Лариандис, Лариандис! – позади раздались быстро приближающиеся шаги. Л'Алсорены обернулись и увидели спешившего к ним молодого полного гнома. – Прошу, подожди немного!
– Что случилось, Клиндирс? – Лариандис остановился.