– Не поедешь! – кричала недовольно мать. – Нет денег!
– У тебя их никогда нет, – спокойно сказал Ваха, выкладывая учебники из портфеля.
– Откуда взять! – истерила она. Наверное, как всегда голова у нее болела после вчерашнего.
– Я разберусь, – процедил он, не глядя на мать. Бабушка была в своей комнате. Она в последнее время много молилась: за меня, за заблудшую дочь, за сына, который работал в Москве на стройке, за умершего два года назад деда. Вдруг она выбежала из своей комнаты и беспокойно заявила:
– Вахрадин, в саду Альма саженцы топчет, бегом беги, гони его оттуда, – на одном дыхании протараторила бабушка.
– Что ж ты будешь делать, – крикнул Ваха на ходу, широко раскрывая входную дверь. Алюминиевую дверку в сад, наверное, ветром открыло.
Ваха побежал. Действительно, в саду во всю работала их собака. Альма нашла там буханку хлеба в пакете, оставленную Вахой на ветке вишни вчера, разодрала и спокойненько ела. Но прежде, чем нашла этот пакет, много новых саженцев потоптала, перекопала. Саженцев, взращенных из косточек: алыча, черешня, желтая слива. Ваха с криком вбежал в сад.
– Ах ты, бездельница грязная. Я их берег-берег, – накинулся на беременную собаку Ваха. Альма испугалась, и еще больше начала топтать в поисках выхода. Ваха увидел под ногами земляные валуны и принялся закидывать животное. Он яростно кидал твердые комья. Он кидал их метко. Очень часто попадал. Собака взвизгивала от его попаданий. Ваха попадал и покрикивал:
– Ну, пошла! Ну, бездельница толстая!
Наконец, получив десятка два больных прострелов, Альма нашла выход и убежала из сада, громко скуля от обиды. Она скрылась за воротами от глаз хозяина подальше.
– Придешь покушать, блохастая.
Ваха деловито стукнул пару раз друг об друга ладони, стряхнул, таким образом, пыль с них. Ну и что, что он забыл ее вчера покормить. Бабушка из окна своей комнаты наблюдала за картиной. Она одобрительно махнула ему рукой и скрылась из проема. Ваха зашел за портфелем, не обращая внимания на недовольства матери. Надев его на плечи, он молча вышел. Пора в школу.
Утро Артура
Я проснулся в жутком настроение. Во сне мне снилась стая собак, которая окружила меня в поле. Собаки лаяли и вынуждали меня обороняться. Я замахивался на них палкой, но они еще злее на меня огрызались. Я долго думал, что мне делать. Я и застывал на месте, и кричал на них – бесполезно. Нервы мои были на пределе. Хорошо, что прозвенел будильник, и я проснулся. По дороге в школу, я видел, как стремительно вырулил из своей калитки Барик и погнал собак. Я хотел было его окрикнуть, но он разогнался так быстро, что даже не услышал бы меня. Я посмеялся над ним, над тем, как он гнал собак и кричал на них. Вот и все. У меня было так. Я, вообще, считай, ничего собакам плохого то не сделал. А всех под одну гребенку.
– Да, чистенький, – закивала головой сестра, – А кто пару лет назад прищемил щенку голову дверью?
– Так, то было когда? Мне тогда девять лет было? И со щенком все нормально потом стало. Выздоровел. Мы его еще отдали в хорошие руки.
– Это тебе мы сказали, что отдали в хорошие руки.
– А на самом деле?
Сестра многозначительно молчала. Потом перевела тему:
– Перестань моргать.
– Он что, умер? – расстроено спросил я.
– Опять занервничал? Перестань моргать. Это нервный тик, Артур. И так всякий раз, когда ты нервничаешь, расслабься.
– Он что, умер?! – я обозлено повторил.
– В общем, да. Мы тебе не стали говорить об этом, чтобы ты не переживал.
– Вы мне соврали. Как этично, – обидчиво получилось. – Но это было не со зла. Я не намеренно убил животное… убил.
– Думаю, это был твой переломный момент, из-за которого ты попал в черный список. Я продолжу рассказ?
– Пожалуй, да.
– Из села мы поехали на автобусе, а пройдя по кольцу к остановке, чтобы сесть на нужный маршрут, мы встали на мостике, ограждающем спуск к гаражам. Пока я изучала в телефоне сеансы фильмов и расписание по времени, ребята успели познакомиться с бездомным псом, серым, грязным, хвост которого был в репьях. Пес увязался за ребятами, клянчил чипсы у Эмиля. Эмиль был в своем репертуаре – ни крошки своей еды попрошайкам. Ваха топнул на бездомного. Еще раз топнул – тот не уходил, лишь глухо рявкнул. Наверное, хотел объяснить двуногим, что голоден. Ребята громко засмеялись на возглас пса, а Ваха возмутился и кинул в него железной гайкой из кармана. Пес взвизгнул, жалобно уставившись на обидчика, а я скомандовала ребятам грузиться в подъехавшую маршрутку. Сначала я посадила детей, далее начали лезть другие пассажиры. Откуда они взялись на полупустой остановке? Я боялась, что не успею влезть, но успела. Маршрутка-мерседес набилась битком. Я стояла в дверях, будучи уверенной, что мои ребята уселись на места. Но как я не пыталась их разглядеть, я их не видела. Маршрутка была высокая, и народу вместилось много. Наверное, мои заняли места, и их было не видно за широкими спинами и объемными сумками. Так как все деньги были у меня, я заплатила за проезд. По мере нашего приближения к центру мерседес начал пустеть. Тут-то я поняла, что ни одного моего ученика в салоне этой маршрутки нет.
– Сестренка, я расскажу дальше. Куда же мы попали, сев в маршрутку?
Портал
– Мы все погрузились в маршрутку-призрак. Дело в том, что призрак этой маршрутки повез нас в другом направлении. Как удачно – шесть свободных мест сзади, – подумал я, когда мы вбежали первыми.
– Пацаны, места есть, – радостно крикнул Дамир.
Мы расселись сзади. Поместились в аккурат и весело зачирикали негромко о своем. В «Сити-парк» нам ездить уже приходилось. Это довольно известный развлекательный центр. Он вмещает в себя торговый центр, кинотеатр, три этажа модных магазинчиков, огромный батутный зал, пиццерии и суши бары. В общем, будет, чем заняться. Тем более родители дали с собой денег. Кому больше, кому меньше. Решено было сложить все деньги и тратить вместе поровну. Тем более Елена Николаевна сказала, что это единственный наш классный выезд в год.
–Да, единственный и последний. Выезжать с учениками на экскурсии всегда было формально сложно. Это большая ответственность. Я в этом убедилась.
– Может, кому-то просто не охота было с нами возиться. Раньше. Ну, да ладно. Дальше.
За окном мелькали красивые городские многоэтажки, яркие магазины на первых этажах этих многоэтажек. Мимо пролетали дорогие машины. Мы с ребятами, раскрыв рты, провожали их взглядами, обсуждали вслед их мощность, объем двигателя. В нашем селе очень плохая дорога, и дорогие машины люди стараются не покупать, так как жалко гробить их на этой изрытой временем дороге. «В Сирии военные тропы ровнее, чем наша дорога», – так говорит наш сосед. Когда мы встали на светофоре, наше внимание привлекли ребята, наверное, наши сверстники. Они переезжали дорогу по «зебре» на роликовых коньках. На руках и ногах у них была пластиковая защита, на головах цветные шлемы с языками пламени. Ролики. У меня тоже они есть. Только кататься на них мне негде. Около дома посыпано мелкой щебенкой, для того чтобы наш «Логан» проезжал, не тонул в грязи, и чтобы мы сами по чистому проходили. А дорога, как я уже сказал, как после бомбежки – яма на яме, да и ямы местами крупной щебенкой засыпали добрые люди. Так что я катался на них в том году, когда мне их подарили, по коридору, и когда ездили в «Макдональдс» на день рожденья Эмиля в город, тоже в том году. Все. С тех пор они в кладовке лежат. Надо найти их, кстати, продать на Авито.
Повернули на Володарского, а оказались на Веселовского. Где же мост, по которому мы должны были въехать на Химмаш? Я давно уже заметил, что в маршрутке не было взрослых. На сидениях сидели мальчишки разных возрастов. Кто-то младше нас, кто-то чуть постарше. Все они не отводили взглядов от окна, не моргая, смотрели на улицу и не издавали звуков. Об этом я сказал одноклассникам.
– Мы где едем? – испугался Ваха.
– Мы опять на Светотехстрое. Проезжаем рынок. Вы заметили, что взрослых в салоне нет? – обратил я внимание моих одноклассников на этот факт.
– Елена Николаевна спереди села, я видел, – сказал Раиль.
– Нет, ребят, пацаны сидят какие-то странные: не разговаривают, не двигаются, – продолжил я.
– Я, в принципе, тоже заметил – одни мальчишки и то, какие-то непонятные, – поделился опасениями Эмиль.
– Барик, иди, проверь Елена Николаевна спереди сидит? – сказал я самому мелкому из нас. Он сидел с краю.
– Раиль же видел, сидит спереди, – как-то настороженно ответил Барик.
– Ладно, я сам проверю, – вызвался я, удивляясь тому, что мы резко оказались на Веселовского. Остальные притихли, косясь на молчаливых попутчиков.
Даже когда я встал и, покачиваясь на ходу, задел одного из чужых ребят, он не отреагировал. Не оглянулся, не пошевелился, не возмутился. Ничего. Я дошагал до передней части. Сунул голову в водительскую кабину и ужаснулся. За рулем сидел худой пожилой мужчина, а рядом с ним крупный пес, похожий на волка. Он по-человечески говорил водителю команды, и водитель их выполнял. Я повернул голову в поисках своей сестры, Елены Николаевны, на пассажирском переднем сидении, но вместо нее я увидел пса, похожего на лиса. Я чуть не упал от удивления. Мы подскочили на какой-то кочке, что я даже ударился головой о поручень, но удивление на моем лице не пропало. Я повернулся к своим ребятам, которые внимательно наблюдали за мной. От неожиданности я даже потерял дар речи. Мы быстро поехали. Меня прижало к сидениям. В следующее мгновение за окнами стало темно. Мы будто бы въехали в какой-то туннель, хотя не должно было быть никакого туннеля. В маршрутке на минуту тоже стало темно. Я застыл в ожидании чего-то ужасного. Как ни старался я разглядеть в темноте хоть что-то, не мог. Я все ждал, что вот-вот в меня вцепится один из этих загадочных пассажиров. Сказать что-то вслух я тоже не мог. От страха я боялся пошевелиться. Интересно, где мои одноклассники? Почему молчат? Что вообще, черт возьми, происходит?
В салоне включился свет. Загадочные пассажиры не двигались. Они сидели так, как сидели всю дорогу. Мои одноклассники сидели кучнее и держались за руки. На них это не похоже. Наверное, потому, что я никогда не видел их такими напуганными.