Владимир Высоцкий. Человек народный. Опыт прочтения биографии - Силкан Дмитрий 8 стр.



Андрей Юрков: Говорят, что другие режиссеры отказывались снимать фильм «Вертикаль» из-за откровенно слабого сценария. А Говорухин взялся – во многом потому, что сам был альпинистом. И знакомств у него в горах было много. К съемкам фильма привлекли знаменитых альпинистов, а актерам предложили пройти обучение в альплагере по программе на значок «Альпинист СССР», считавшейся самым начальным уровнем. Большинство актеров предложение приняли, а Высоцкий не то чтобы отказался, но на занятия ходил редко. Во всяком случае, так рассказывали сами альпинисты, что были тогда там. Актеры двадцать дней изучали передвижение по осыпям, по скалам, по снегу и льду, ходили в перевальный поход. А в конце их ждало зачетное восхождение на гору – завершающий пункт программы обучения на значок «Альпинист СССР».


Кстати, не могу не похвастаться откровенной журналистской удачей. Партнерша Высоцкого по съемкам фильма «Вертикаль», Лариса Лужина, рассказала мне совершенно эксклюзивную историю про это финальное восхождение. Во всяком случае, с ее слов, раньше она всегда опускала важные детали из этой истории. Думаю, что известный высоцковед Лев Черняк удивился, услышав от меня (во время интервью) эту информацию. Даже пообещал найти профессиональных инструкторов по альпинизму, которые могли быть непосредственными участниками данных событий. Чтобы уточнить детали. Да и вообще – подтвердить сам рассказ… Не знаю, правда, чем дело у него кончилось.

Итак, из первых уст…


Лариса Лужина: В сценарии и в жизни так происходит, что альпинисты очень дружны в горах – когда они в связке, когда покоряют вершину, когда чувствуют себя храбрыми, смелыми, сильными, упорными. Человеком с большой буквы себя ощущаешь! Это мы на себе испытали, когда пытались покорить вершину Вулей, вся наша актерская группа. Там Володе, как он потом признался, и пришла строчка:

Весь мир на ладони – ты счастлив и нем,И только немного завидуешь тем,Другим – у которых вершина еще впереди!

А целиком эта песня была написана как раз после того, как мы вернулись с покорения вершины Вулей. Не я у него спрашивала, но хорошо запомнила ответ Володи, так как присутствовала при том разговоре. Он рассказывал, что должен быть первый толчок для песни. Когда мы подошли к этой вершине, а мы уже шли почти весь день: преодолели леса, альпийские луга, ледник. И подошли уже к взятию этой вершины, осталось совсем немного добраться до нее, чтобы флажок свой воткнуть. А там уже кругом сверкает лед, кругом вершины в снегах, и вот Высоцкий, как увидел эту красоту, так у него и родилась строчка: «Весь мир на ладони – ты счастлив и нем…»


Впрочем, здесь постараемся отвлечься от рассмотрения творческого процесса. И перейдем непосредственно к сопутствующим ему событиям.


Лариса Лужина: Думаю, так и родилась эта песня: «Сверкает изумрудным льдом, вершина, которую ты так и не покорил». Эти строки пришли к нему здесь, при восхождении на Вулей! Который мы, к сожалению, так и не взяли. Ведь когда мы к пику самому этой вершины подошли, у нас уже просто сил никаких не было. Знаете, я это раньше никому не говорила. Мы ведь по возвращении все дружно заверили Говорухина, что, мол, эту вершину покорили! Но на самом деле мы ее не взяли, – у нас просто сил больше не осталось! Там нужно было пройти еще совсем немного, но это был самый трудный путь. Это уже практически скалолазание – надо было в связке идти!


Невинная по-своему ложь, если подумать. Просто не хотелось расстраивать своего режиссера, что имел некие организаторско-альпинистские амбиции. Но ведь не стоит забывать, что в той штурмующей вершины группе находились две хрупкие женщины – актрисы, а не спортсменки. Привыкшие дефилировать на высоких шпильках, а не продираться куда-то вверх с ледорубом!


Лариса Лужина: Сил не было ни у кого – мы же нетренированные люди! Эта вершина, вообще-то, считается не очень сложной. Она находится около трех тысяч метров над уровнем моря, но она снежная. Нам говорили, что берут ее обычно «значкисты», то есть начинающие альпинисты. И вот нас Говорухин послал эту вершину взять – чтобы мы получили те самые значки и стали наконец «значкистами». А мы дошли – и все, нет просто больше никаких сил! Нас сопровождала опытная альпинистка, заслуженный мастер спорта. Она посмотрела, какие мы все бездыханные, и говорит: «Ладно, ребята – отдохните пока: я сейчас, быстро!» Ей-то такое восхождение – раз плюнуть: она берет по шесть-семь тысяч метров вершины! Вскарабкалась одна – и все!


Помню, озадачился во время интервью: а инструкторша-то зачем тогда туда полезла? Что, просто нельзя было сказать? Оказалось, все не так-то просто. Там же целый ритуал у альпинистов продуман. Чтобы не примазывались к ним те, кто не прошел всех этих горных инициаций. Впрочем, в данном случае случилось исключение из жестких правил. Из гуманных, я думаю, соображений.


Лариса Лужина: Там же нужно было доказать, что мы действительно взяли эту вершину! Нужно было поставить флажок, отрыть специальную ямочку, где лежит список предыдущей группы. Все фамилии, имена вновь взобравшихся кладутся в эту ямочку, ставится флаг. А когда следующая группа покоряет эту вершину, то достает и этот флаг, и эти имена – складывает туда свой список и уже свой флажок ставит. И вот с этим флажком ты спускаешься и доказываешь, что ты, мол, эту вершину взял. Но у нас сил нет. Она говорит: ладно, ребята – не надо, я сейчас сама. Заслуженная альпинистка, жалея нас, за полчаса «сбегала» наверх, положила наши фамилии, флаг наш поставила, забрала с вершины что нужно вниз – отдала нам. Помню, когда мы возвращались уже, то под Вулеем как раз поляна была такая огромная. Так там прямо минеральная вода бьет из земли – мы припали, оторваться не могли, так устали. Ног своих просто не чувствовали: потому что спускаться еще сложнее, чем подниматься, – все время очень быстро идешь, практически бежишь.


За давностью лет данная история почти забылась. Тем интереснее открыть в ней новые важные детали.


Лариса Лужина: Говорухину мы ничего не сказали, что до самого конца не дошли – так формально и не покорили вершину! Сказали, что, мол, взяли. И никто потом так и не открылся. Я Говорухину буквально за несколько лет до его смерти только рассказала правду! Помню, он так злился. Говорит: «Какие же вы сволочи, артисты! Вы меня обманули, а я вами так гордился: всем друзьям-альпинистам рассказывал, что мои артисты – они вон какие!» Про съемки «Вертикали» я много, конечно, рассказывала. Но вот про то, что вершину актерская группа так и не покорила, – раньше не говорила нигде в прессе. По-моему, это и никто другой не рассказывал. Думаю, что можно теперь и широкому читателю сказать правду: считаю, что это действительно интересный и даже по-своему смешной эпизод. Тем более что кроме меня и Риты Кошелевой никого уже в живых не осталось из нашей актерской группы.


Рассказ Ларисы Лужиной крайне интересен. И не только тем, что стала более понятной известная строка из песни: «Вершина… которую ты так и не покорил…» Но и тем, что раскрывает какие-то новые детали в характере Высоцкого. Возможно, этот эпизод можно было дать в соответствующей главе, где речь пойдет о характере Владимира Высоцкого, его личностных чертах. (Действительно, тут же много может быть интерпретаций: не видел смысла в тщетном упрямстве; умел сдаваться, признавать свое поражение; жалел по-рыцарски хрупких дам – что уж точно имели сил гораздо меньше, чем у него, известного своей отменной физической подготовкой; умел благородно хранить чужие и общие секреты… Последнее, кстати, специально для тех, кто уверяет, что для Высоцкого не было ничего святого. И, мол, он ерничал практически над всем, с чем сталкивался. Мог бы ведь и высмеять неудачное восхождение, но нет. Хранил тайну восхождения до самого конца!)

И все же думаю, что данный рассказ уместнее оставить в этой главе. Пусть иллюстрирует непростые отношения прекрасного актера Высоцкого и высокой идеи покорения горных вершин. Как видим в его активе таковых нет. Что, впрочем, никак не помешало ему войти в шкуру горных покорителей, выразив их надежды и чаяния максимально проникновенно.

Неудивительно, что сам Высоцкий после кинокартины «Вертикаль» стал, как бы сейчас сказали, лицом советского альпинизма. Предание об альпинисте-Высоцком как-то без особого труда завоевало сердца простого советского человека. Хотя, как это ни странно, среди самих скалолазов песни Высоцкого не сразу были встречены на ура. Думаю, тут и соответствующая ревность присутствовала: «Мы, мол, тут вершины, рискуя жизнями и здоровьем штурмуем, а он всего лишь пару песенок спел…» И профессиональный снобизм закрытой группы, куда допускают лишь после особых, суровых инициаций.


Андрей Юрков: Песни о горах, написанные Высоцким, довольно долго в горах не приживались. Причин тут было несколько. Ведь до фильма «Вертикаль» альпинисты привыкли к тихим задушевным песням, что-то типа: «Ночи платье бальное звездами вышито…» В горах пели «Военную баксанскую песню», на мотив танго Бориса Терентьева. Пели «Барбарисовый куст». Это все – достаточно лиричные песни. А тут – такие надрывы: «…свою добычу смерть считала!» Хотя после выхода «Вертикали» многие в горах стали принимать Высоцкого за своего. Но другие возражали: дескать, своим в горах он никогда не был! Мол, историей со съемками фильма его горная жизнь и закончилась. Если не считать еще пару эпизодических выездов в Приэльбрусье. Плюс к этому, многие в горах обсуждали несколько неприятных случаев: например, когда за выступления в альплагерях Владимир Семенович потребовал деньги – искренне при этом считая, что дает концерты. А народ же в альплагерях после выхода фильма «Вертикаль» стал считать Высоцкого своим. А как же может свой брать деньги за песни? Визбор-то, мол, всегда пел бесплатно… Я вот еще помню времена, как начинали кривиться губы у старых альпинистов, когда молодежь затягивала «…ведь это наши горы, они помогут нам!» Но это было в середине 70-х годов, не позже… А дальше – пошло-поехало! Да как! Молодые альпинисты опять поверили, что Высоцкий – свой.


Теперь то давнее скептическое отношение старых альпинистов – уже история. Ныне молодые романтики часто заболевают горными восхождениями именно после песен Высоцкого. При этом могут даже и не быть знакомыми с тем фильмом, для которого все эти песни были написаны.


Андрей Юрков: Прошли годы. Подросло молодое поколение альпинистов, уже целиком воспитанное на песнях Высоцкого про горы. И так вот стали складываться легенды про «мастера спорта по альпинизму Высоцкого». Я как-то раз – уже в нашем тысячелетии – попытался объяснить молодым, что не было такого мастера спорта. Побить, слава богу, не побили… Но недовольны молодые были сильно. Главный их аргумент: «Так он же наш!» И правда, в Харькове, например даже скалодром назвали «Высоцкий». А рядом поставили памятник. Так что теперь назначают время тренировки молодых альпинистов так: «Сбор на тренировку – в семь, у Высоцкого».


Но если не забегать так далеко, отодвинуть в сторону вот эти самые «прошли годы», то нужно признать, что для самого Владимира Семеновича фильм «Вертикаль» стал в определенном смысле судьбоносным. Именно с ним связана резкая смена его публичного имиджа.

Если раньше – у тех же чиновников, скажем, – с Высоцким ассоциировались «неполиткорректные» песни, наподобие «Я был душой дурного общества», то теперь – вполне себе идейно выдержанные воспевания красот альпийских лугов и заснеженных вершин.

На записях ранних концертов Высоцкого можно услышать, как его объявляют организаторы: «актер и большой друг альпинистов». Имидж романтика горных вершин как раз и поможет Высоцкому в организации своих первых творческих вечеров и концертов.

Многие новые зрители, не слышавшие до этого его «блатного цикла», станут воспринимать Высоцкого исключительно как романтика гор с гитарой. В круг почитателей его таланта начнут массово подтягиваться туристы, альпинисты, романтики лесных костров из движения «Самодеятельной песни». А главное, сольные выступления Высоцкого, его песенные концерты уже не будут восприниматься некой крамолой!

Впрочем, рассказ о концертах пойдет в одной из следующих глав…

Разносторонняя личность

Мой финиш – горизонт, а лента – край земли,
Я должен первым быть на горизонте…
В. С. Высоцкий

В процессе работы над книгой мне было крайне интересно узнать: как называют Высоцкого его поклонники? Например, когда рассказывают о нем подрастающему поколению…

Легко почитателям таланта Александра Блока: можно сделать «вечер памяти великого поэта». Любителям Шолохова – смело можно учредить премию (и не одну!) «имени великого прозаика». А как быть с Высоцким? Он к какой категории «великих» относится?

Насколько я понял, Высоцкий – это прежде всего Великая Личность. Так считают практически все, с кем я общался. В том числе даже те собеседники, кто явно недолюбливает собственно само творчество Владимира Семеновича.


Константин Кедров: Высоцкий – несомненно, гениальная личность! Но спросите меня, в чем именно он гений? Кто он? Гениальный поэт? Я так не думаю. Прозаик? Совсем нет! Если брать Высоцкого как чистого барда, то он далеко не самый сильный бард. Артист? Любимов говорил: «Так себе…» – утверждая, что у Высоцкого довольно средний уровень игры. Причем не раз так говорил. Опубликована даже моя беседа с ним, интервью: целый час мы об этом разговаривали… А вот все вместе, как некий сплав творческих качеств – у Высоцкого получается просто гениально! Бывает так: гениальная личность, где трудно вычленить какую-либо одну из составляющих.


Данную мысль высказывали многие эксперты издания. Может даже показаться, что существовал специальный «провокационный» вопрос. Мол, разговор специально подводился к тому, чтобы дать определение гениальности Высоцкого. Так ведь нет! Подобного вопроса, клянусь, и не было как такового. Собеседники рассказывали, как они лично воспринимают Высоцкого и его творчество. А ответы получились довольно схожи, возможно из-за того, что подобное мнение является довольно распространенным. Ну, во всяком случае – среди людей творческих специальностей…


Анатолий Сивушов: В каждой отдельной составляющей Высоцкого его нельзя назвать гениальным. Это не гениальный актер, не гениальный поэт, не гениальный певец. Но вот все вместе – это совершенно неповторимый, оригинальный – и да: гениальный! – образ. Самое главное в нем – способность говорить от имени совершенно разных людей на языке, понятном каждому. Высоцкого нужно рассматривать исключительно целиком! Вычленять что-либо одно – совершенно противопоказано! И вот только тогда он становится абсолютно уникальной и неповторимой фигурой.


Причем подобное я услышал совершенно от разных людей, с разной степенью категоричности. Менялось лишь базовое определение отдельных составляющих его творческой активности: от уклончивого «не гениальный» до резкого «слабый». Посмотрел: можно привести еще аж семь подобных цитат, от разных экспертов. Но ограничусь всего одной, наиболее категоричной.


Сергей Соколкин: Высоцкий, безусловно, крайне интересное явление, которое просто нельзя не заметить! Но если спросить: «А кто такой Высоцкий?», то даже и не знаю, как лучше ответить. Как поэт – он слабый, как композитор – слабый, как исполнитель – слабый. Все вместе – гениально и ни на кого совершенно непохоже! Так что с этой точки зрения – зачем было печатать книги Высоцкого или принимать его в Союз писателей? Он же никакой не поэт! Он что-то совсем, совсем другое. Он – Высоцкий!

Назад Дальше