– Жаль что не согласная. – Вздохнул Еремей. – Но попробовать-то на уговор стоило. А вдруг и выгорело бы. Мне людей в дружину очень надо. Дружина-то у нас небольшая. Сама знаешь. Вот возьмут, сунут, какому недоумку под команду хлебнем тогда лиха. А так дружина людями обрастет, глядишь и сами себе голова. Все же полегче будет.
– А что охотники? Неужто по округе и никого из добровольцев не нашлось?
– Добровольцы есть. – Скривил лицо воевода. – Да все больше молодёжь. Веришь, нет. Мне их даже в ополчение при дружине иной раз брать не хочется. Ведь как с рыцарями столкнемся, побьют сразу многих. Жалко несмышленышей. А другая половина это вроде Спирка. К сынам да внучку что у ордена в застенках томятся, на выручку он собрался. Умора. Сидит дома топор точит. Да только дело в том, что по старости лет не он топором, а топор им, скорее всего, махать зачнет. Да чего уж там. – Махнул он рукой. – Я и сам с кожным прожитым годом не молодею. Воеводство это с его заботами поперек горла становиться начинает. Только вот службу бросить, как Путята с сынами Палька да к тебе в твое Волколадово податься век доживать просто так уйти не получится. Видать пока на ладан дышать не стану, как поп наш Астафий, замену мне не дадут. – Вздохнул он.
– Это получается этот мних Иннокентий, что со мной пришел, на смену Астафию явился?
– А ты думала, он по своей воле из княжества Московского в наш медвежий угол заглянул?
– Да я как-то вообще об этом не думала.
– То заметно. Иначе, наверное, не стала-бы с этим мнихом по пустякам лаяться.
– Семен и об этом рассказать успел?
– А куда же он денется? Его же не заткнуть пока он не выговорится. Ты-бы девонька не задевала более этого попенка сильно. По всему видать на Астафия он не слишком похожий. Особой терпимостью не блещет, судя по всему. Вот зачнет, какие кляузы да доносы по своему ведомству писать, определив нас в язычники, всех в дерьмо по самые уши окунет так, что потом вовек не отмоемся. Это тебе не с боярином спорить. Тут сила посильнее будет.
– Да я его не задевала Еремей Тимофеевич. Нужон он мне. Он сам все время на отповедь напрашивался.
– Ежели подумать, пока война идет никто на кляузы, коль такие будут, смотреть не станет. Не до них. Ну а там уж лучше стороной этого Иннокентия обходи, чтобы он тебя не шибко домагивался.
– А как же я тогда в церковь на службу ходить стану? Как-никак крещеная я.
– Как ходить? – Задумался на время воевода. – А никак не ходить. Лучше возьми да в своем Волколадове церквушку возведи, да там и молись, коль душа молитвы просит. Тады и в Остров соваться на разные службы не придется. Да и язычество с его колдовством приписать тогда тебе труднее станет.
– Тоже выход. – Задумалась Ярина. – Поставить, правда, часовенку какую не проблема. Проблемой станет найти туда священника. И желательно такого чтобы не был столь противен как, к примеру, тот же самый Иннокентий. – Сморщила она свой нос при упоминании о священнослужителе.
– С твоими талантами мне кажется не такая уж и большая это проблема для тебя будет. У тебя любое дело, за которое ты не возьмёшься, можно сказать в руках горит. Уверен. Ты чего-нибудь придумаешь. Ладно. Отдыхай пока да может, какие еще дела переделать надо то переделывай. Пара дней еще есть, пока из дальних селений кто подойти на войну пожелает. А там как в поход выправимся, ужо не до отдыха будет. И останется одна единая забота как ворога извести. Но то ты сама знаешь.
ГЛАВА 7
– А у этого Датского короля Вольдемара третьего губа не дура. – Расхаживая из стороны в сторону по своему кабинету, недовольно высказывал свое мнение двадцать четвертый магистр Тевтонского ордена в Ливонии Борхард фон Дрейлеве своему родному брату и находившемуся здесь же шестому архиепископу рижскому Фредерику родом из Чехии, что еще при старом магистре не один год свои обязанности исполнял. – Запросить за эстов с их городами Ревелем, Нарвой и Везенбергом 19000 мер чистого серебра по кельнскому весу. Неслыханная жадность. Да еще при этом пытаться просунуть своего братца Отто в высший капитул. В принципе должность для брата для нас, скорее всего даже может быть и выгодна. Особы королевских кровей на службе ордена сильно повышают наш авторитет в обществе. С этим не поспоришь. Но сама постановка вопроса. – Гневно потряс он рукой. – Этот Вольдемар ведет себя не как представитель королевской династии и помазанник божий, а как распоследний торгаш на рынке. С паршивой овцы целый тулуп получить возмечтал. От эстов он не прибыль, а только одну головную боль и постоянное теребление нервов имел и, тем не менее, такую цену загнул, как будто все свое королевство в купе с дворцом продает.
Общеизвестно пренебрежительное отношение благородных господ к купеческому сословию. Не будем философствовать о том, что каждый человек в той или иной мере в не зависимости от сословия ведет свой торг. Одни торгуют телом другие товарами разными на торжищах, а вот власть предержащие, как правило, помимо всего вышеперечисленного по большей части торгуют еще и жизнями людей. Но этот их торг придворные летописцы подают совсем в ином свете. Им приписывают высокие идеалы и великие цели. Даже предвидение на целые века. Хотя, на самом деле все сводится к простой и банальной сиюминутной жажде наживы. «После нас хоть потоп, а остальное летописцы соврут». Вот и вся, правда.
– Можно подумать, что мы выращиваем серебро на деревьях. – Между тем продолжал брюзжать фон Дрейлеве. – Деньги нам самим очень нужны. На границе с Руссами я заложил сразу три новых крепости Мариенбург, Фрауэнбург и Нейгаузен. Полным ходом идет подготовка к войне с Псковом. У меня каждый медяк на учете, разрази меня гром. Глупец. Неужели он не понимает, что все, что мы здесь делаем, прежде всего, делается ради наших общих интересов и во благо нашей святой матери церкви? – Пристально посмотрел он на брата с епископом.
– Истинно так брат мой. – Поддержал это брюзжание младший брат магистра Бергард фон Дрейлеве.
– Великая Католическая церковь с особым вниманием следит за всем, что вы делаете ради ее величия. – Кивнул головой архиепископ Фредерик. – Я немедленно отпишу обо всем в Рим, дабы там озаботились, в том числе и этим вопросом, а так же указали Вольдемару третьему на неуместность его торга, когда дело связанно с распространением истинной веры среди язычников и схизматиков.
– Ладно. Оставим в покое этого Датского королька. Пусть он, как и все в их семье и дальше мучается вопросом, «быть или не быть». Лучше Бертран милый брат мой поведай нам, что нового произошло в Европе? Ты ведь только что прибыл в наши места из горячо любимой нами Саксонии и в курсе всех последних новостей. – Обратился магистр к своему брату.
– В старой доброй Германии все по-старому. – Пожал плечами младший фон Дрейлеве. – Нет ничего такого, чтобы вам было неизвестно. Что касаемо других новостей. В Италии, к примеру, появилась новая болезнь. Любят эти купеческие выскочки из Венеции, Пизы и Генуи завозить в Европу не только заморские товары, но еще и всякие их заморские болячки. Люди мрут как мухи. Ну, так им и надо. Быть может, это послужит им уроком, и они меньше будут якшаться с врагами церкви. Будем надеяться, что эта болезнь только для них божья кара и до этих мест не доберется. Что еще нового? Англичане в пух, и прах разбили Французский флот. Этого и следовало ожидать. Филип шестой, обремененный своими семейными неурядицами, раздает ответственные посты не глядя, всем кому попало. Это же надо было додуматься и поставить во главе флота человека ни разу в жизни не вступавшего на палубу корабля. В результате, французский флот был разгромлен, в битве при Слейсе, а Эдуард третий, как и обещал, высадился во Франции с огромной армией в день святого Иоанна. Я не удивлюсь, если он сдержит свое слово и вся Франция все же падет к его ногам. Особенно эта уверенность возросла после недавнего сражения при Креси. Подумать только. Английские крестьяне вооруженные простыми луками, просто-напросто как на учениях перестреляли цвет французского рыцарства. Правда этому способствовала еще и артиллерия, изрядно напугавшая своим грохотом рыцарских коней. Представляешь, Эдуард додумался использовать свои пушки не только на стенах, но и в поле.
– Англичане уже давно используют чернь в своих армиях. – Бросил свое замечание архиепископ Фредерик. – По их законам, во время войны все свободные граждане в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет включительно обязаны поступить на службу в войска.
– Нельзя недооценивать этих простолюдинов. Они могут быть весьма опасны. – Наставительно изрек брату магистр. – Во время прошлого похода на Псков нашим славным братьям по ордену удалось довольно легко разбить боярскую дружину, однако потом в дело вмешалось так называемое ополчение. Простолюдины не имеют понятия о чести. Они сражаются не по правилам. Эти подлецы всегда стараются нанести удар в спину. Нападают исподтишка и тут же разбегаются в разные стороны. Подлое сословие и методы у них подлые. Сражаясь здесь, брат мой, прими совет. Забудь о благородстве. Здешние дикари того не стоят. А вот то, что много рыцарей полегло в этой так некстати разразившейся войне между Англией и Францией то очень плохо. Их мечи и копья могли бы очень поспособствовать нашему делу. На Англичан, к сожалению, рассчитывать не очень приходится. Эти хитрые островитяне как мне донесли, прислали посольство к Литовскому князю Кейстуту с предложением о мире и торговле. Вот уж любят они ловить рыбку в мутной воде.
– До нас в Европе докатились слухи что во время того похода было применено еще какое-то злое колдовство? – С любопытством посмотрел на брата Бертран.
– И это истинная, правда. – Серьезно кивнул головой магистр. – Сатана в этих землях сильно укрепился и помогает своим адептам, как только может. Поэтому еще раз тебя предупреждаю. Забудь о благородстве. Война здесь тяжкое бремя.
– Думаю, что смогу тебя обнадежить обещаниями высших особ предпринять поход в эти дикие места к вам на помощь. Свое согласие уже изъявили такие правители как короли Людовик Венгерский и Ян Чешский, герцоги Бургундский и Люксембургский, графы Вильгельм четвертый Голландский, Гюнтер Шварцбургский, Генрих Гамастынский. Думаю, что и Польский король Казимир в стороне не останется. Ему же как-то надо будет вымаливать прощение за свой неблаговидный поступок. Это же надо было додуматься и признать себя вассалом орды. Так что если не хочет, чтобы его земли были разделены между Чехией, Германией и нашим орденом придется ему искупать свои грехи. И это только начало. Против такой силы никакие адепты не устоят. Мы загоним их обратно в преисподнюю, откуда они вылезли.
– А вот эта новость меня действительно порадовала. – Довольно улыбнулся Борхард фон Дрейлеве. – Мы дорогой мой брат тоже сидеть, сложа руки, не будем. Мы покажем пример и первыми нанесем удар по одному из оплотов этих варваров. Псковское королевство должно оказаться в наших руках. И вполне возможно, что ты станешь там пусть и не королем, но уж точно наместником. Лично я приложу к этому все свои усилия. Ну да об этом пока рано еще говорить. А сейчас дорогой братец собирайся в дорогу и поезжай в Нейгаузен. Примешь там командование над передовым полком. Временно там всеми делами заправляет рыцарь Арнольд Фитингоф. Он так же по моему указу является и комендантом крепости. Прислушивайся к советам этого храбреца. Кстати он один из немногих кто избежал гибели и пленения в том злополучном походе и лучше других знает о колдовстве, что применили против них местные нечестивцы. Он все видел собственными глазами. Весь тот ужас. Лишь единицам тогда удалось спастись. И он один из их числа. Да. Вот еще что. Им очень помог один из местных бояр. Не помню, как его зовут. – Наморщил лоб магистр. – Да это и не столь сейчас важно. – Махнул он рукой. – Но как видишь, и среди варваров встречаются вполне достойные люди. Кажется, Арнольд не потерял с ним связи. Если мне не изменяет память, тот боярин вроде живет в Новгороде. Подумай. Этот Русич нам очень может пригодиться. Во всяком случае, через него легко можно будет узнать, не будет ли грозить нам опасность со стороны этого очень сильного города, что стоит во главе большого и богатого свободного княжества.
Что ни говори, а в том и вся соль жизни людской, что для одних черное то для других белое. Суть вопроса состоит лишь в том, с какой стороны смотреть. Для одних боярин сволочь и предатель, а для других благодетель и добрый человек. Единого взгляда не существует. Да и был ли он этот единый взгляд когда-либо?
– Какие еще будут указания? – Обрадованный своим назначением поинтересовался у брата Бертран фон Дрейлеве.
– Границу пока не переходи. Во всяком случае, всеми силами. – Продолжил свои наставления старший из братьев. – Дожидайся моего подхода с основным войском. Запомни. Это не просто какой-то там набег. Мы будем откусывать от этого королевства кусок за куском. Медленно, но уверенно. До тех самых пор пока полностью не поглотим их земли с их главным городом Псковом. А начнем мы с Изборска. Я не повторю прошлых ошибок и не оставлю за своей спиной ни единого способного к сопротивлению врага. Ордену просто необходимо жизненное пространство и мы его завоюем. Завоюем точно так же, как это делали наши предшественники.
– Со своей стороны хочу добавить, – снова вступил в разговор архиепископ. – Во всех приходах. Во всех соборах и монастырях. Даже в маленьких часовнях при фольварках будут возноситься молитвы в честь ваших побед. Вы тоже не забывайте о молитвах и тогда Господь не оставит нас без своей поддержки. Ни одно дьявольское отродие не посмеет высунуть свой нос из своих берлог и стать у вас на пути. Сила молитвы в борьбе с Сатаной и его приспешниками сильнее мечей. Не забывайте об этом.
– С нами бог и святая дева Мария. – Гаркнули во все горло братья фон Дрейлеве.
ГЛАВА 8
Сидя в седле, Яр с нетерпением поглядывал на людей запрягавших коней в телеги. В мыслях своих он уже был дома. Детей баловал да жену горячо обнимал. Истомился душой по ним. Вот только сердце почему-то щемило тревогой. Скреблась та тревога по нему кошачьими коготками. Ночью даже выспаться не дала. Чем ближе к дому, тем больше и усердней эти кошки по сердцу скребли.
– Вижу и в этих местах не все так тихо да гладко. – Подкинул дровишек в костер беспокойства подъехавший к нему Войдат. – Чего-то больно нам часто куда-то спешащие дружины на глаза попадались. Не иначе опять, какая заваруха начинается.
– У дружинника жизнь такая. – Ответил ему Яр. – Все время его из огня да в полымя кидает. Да и на заварухи разные удивляться не приходится. Люди постоянно меж собой чего-нибудь делят. У Германцев, к примеру, боги войну вообще на первое место определили. Потому как сами больно воинственны были. Не миром, а войной все решали.
– Это, какие такие боги? – Полюбопытствовал Войдат. – Они же вроде одному с нами богу молятся. А наш бог он за мир да любовь стоит. А распря между служителями церковными оттого идет, что чего-то там по своим церковным делам они меж собой с нашими попами не поделили.
– Я не про нынешнего бога говорю, а про тех богов, что до него этим миром правили. Нынешняя вера молода совсем, оттого еще люди во многом прошлыми верованиями живут и даже стараются их под новые заповеди пристроить. Многовековой уклад не тулуп. Его так просто с плеч не сбросишь. Во всяком случае, мне так дед сказывал.
– Так может, ты и нам про то расскажешь? – Подъехали к Яру с Войдатам Вакула с Патиргам. – За сказками да разговорами дорога во сто крат меньшей станет. Глазом моргнуть не успеем, как до места доберемся.
– Не больно-то сильный из меня рассказчик. – Попробовал отговориться Яр.
– Ха. Нашел чем удивить. – Ответил ему на это Войдат. – Что ты молчун знатный то всем ведомо. А что насчет сказок разных. Так я тебе так скажу. Хочешь, верь, а хочешь, нет, но и среди нас знатных сказителей не сыщется. Да и никто от тебя красочного повествования и не ожидает. Ты сказывай, а уж мы сами решим, стоит тебя слушать, али нет.