В МакГилле издается масса печатной продукции. Большими тиражами выходят газеты «МакГилловский Репортер» (McGill Reporter), «Трибуна МакГилла» (McGill Tribune) и «Ежедневный МакГилл» (McGill Daily). Последняя, несмотря на название, все же пока не ежедневная. Но и помимо них существуют десятки более мелких многотиражек и журнальчиков, издаваемых факультетами, школами, студсоветами, профессиональными объединениями. Можно найти и солидные журналы, например «Атлетика МакГилла» (McGill Athletics), или такой полезный журнал инженерного факультета, как «Предложения о работе» (Job Posting), в котором не только печатаются объявления различных компаний о рабочих вакансиях, но также публикуется масса полезных советов по поиску работы, составлению резюме и сопроводительных писем, прохождению интервью и так далее. Есть журнал с коротким названием «MYOB», что расшифровывается как «Занимайся своим делом/Не суй нос в чужие дела» (Mind Your Own Business). Такое изобилие казалось мне поразительным, ибо во времена моего обучения в Москве на весь институт (ныне университет) была всего одна многотиражка.
В любом учебном заведении, как известно, обитают не только студенты. Здесь и профессора, и секретари, и технический состав, и обслуживающий персонал. В разнообразных научных центрах и на факультетах университета, как правило, из обслуживающего персонала только секретари, менеджеры и системные администраторы с помощниками, ведающие всеми компьютерами и сетями подразделений. Вся остальная работа выполняется непосредственно научными работниками. Другими словами, студентами. Ибо, как оказалось, здесь в университетах вообще нет постоянных должностей вроде научных сотрудников. Постоянные работники – только профессора. Профессор – должность преподавательская. Если человек поступил на работу преподавать, это значит, что его взяли на должность профессора. Исключение составляют временные лекторы, с которыми заключается контракт лишь на один семестр. Профессора бывают разные: профессор-ассистент (Assistant Professor), ассоциативный профессор (Associate Professor) (его еще можно было бы назвать старшим профессором), профессор-визитер (Visiting Professor) и т. д. По сути, они соответствуют российским должностям преподаватель, старший преподаватель, доцент и так далее, но называются – профессор (вообще-то, на французском слово «professeur» означает всего лишь «учитель», и используется не только в университетах, но и в колледжах, и даже в средней школе). Самое старшее звание – полный профессор (Full Professor). Это как раз то, что соответствует профессору в нашем привычном понимании. Профессор на ставке университета преподает и ведет научные исследования. Твердый оклад, однако, начисляется только за чтение лекций. На научные исследования можно получать гранты от государства, а также заключать договора с компаниями. Все расходы на оборудование, материалы и зарплаты студентам идут только оттуда, сам университет денег не вкладывает, а наоборот удерживает определенный процент за пользование своей инфраструктурой.
Едва человек становится профессором, то раз в семь лет ему могут дать годичный оплачиваемый отпуск. Это не право, это – привилегия. Ибо дается такой отпуск только на научные исследования, и если у соискателя есть серьезные научные планы. Идея состоит в том, чтобы позволить человеку оторваться от рутины лекций и консультаций со студентами, и повысить научный потенциал. Поэтому в течение этого года нельзя валяться на пляже на Багамах, можно только уехать в какой-нибудь другой университет работать в качестве Visiting Professor. Можно податься в канадский университет, можно в американский, французский, российский, хоть в папуасский или марсианский – где сможешь договориться. Большинство профессоров так и проводят свой «sabbatical leave», как называется этот отпуск. При этом по основному месту работы зарплата продолжает начисляться. Пробиться в ряды университетских профессоров задача непростая, на каждую объявленную позицию приходит до нескольких сотен заявлений соискателей. Причем, существует своего рода негласное правило: на профессорскую должность как правило принимаются либо люди молодые, недавно защитившие докторскую диссертацию, либо опытные и зрелые специалисты, у которых имеется свой набор проектов, связи и источники финансирования.
И еще одна вещь, которая меня поразила. Это уже из области частной жизни и защиты интеллектуальной собственности. Канадские университеты подчиняются целому набору этических правил, кодексов и уложений, охватывающих самые разные стороны их деятельности. В том числе и кодексу о защите частной интеллектуальной собственности и невмешательстве в личные дела (privacy). К чему это ведет на практике?
К примеру, каждый студент или сотрудник университета имеет свой так называемый «эккаунт» (account), дословно по-русски – «счет», который включает в себя выделенное ему пространство на сетевом сервере для хранения данных, личный логин (имя пользователя) и пароль для доступа в сеть. На этом эккаунте его владелец может держать любые файлы – как рабочие, так и личные. В зависимости от необходимости, часть данных может быть закрыта для посторонних, другая часть – открыта для всех или только для доступа определенной группы людей. Разумеется, во всех случаях речь идет лишь о тех, кто пользуется той же сетью. Ни один человек вне университета и даже вне данного подразделения не может войти в локальную сеть. Так вот, пока человек работает, его эккаунт активирован, и он сам определяет, в какой степени окружающие его люди могут использовать его информацию. Когда же он уходит из университета, через некоторое время эккаунт закрывается системным администратором и становится недоступен. Но он не исчезает бесследно, просто вся информация хранится в архивах. Самое же удивительное происходит в дальнейшем, например, когда в результатах его работы возникает потребность у следующих поколений студентов или его руководителя. Восстановить эккаунт или его часть системный администратор не имеет права без разрешения человека, которому он принадлежал. Даже его собственный руководитель – профессор – обязан обратиться к владельцу, даже если он уехал на другой конец Земли, и запросить разрешение на доступ. Только после получения письменного разрешения системный администратор временно восстановит информацию на сервере. В редких случаях, когда следы ушедшего затерялись на бескрайних просторах нашей планеты и найти его невозможно, вопрос о восстановлении данных может решаться в его отсутствие.
Признаться, когда наш сисадмин объяснил мне все это, я с трудом ему поверил. «Неужели даже его собственный руководитель, под чьим наблюдением он делал работу, не может получить доступ к этим же результатам?» – изумился я. На что получил резонный ответ: «Но мы же не знаем, в каких отношениях расстался студент с руководителем! А если он не желает, чтобы профессор получил эти результаты?»
Мне, выросшему в условиях советско-российской школы, поначалу это показалось просто невозможным. Однако затем, по некотором размышлении, я понял, что рациональное зерно здесь присутствует. Судите сами: студент платит деньги за свое образование. Он получает от университета знания. То есть он их покупает! А результат его научной и творческой деятельности – это продукт, произведенный им самим, хотя и с помощью университетского персонала, и на университетской базе. Следовательно, студент вправе рассчитывать на эквивалентный обмен. Если учебно-исследовательский процесс проходил гладко, и студент принимает тот факт, что в обмен на свои деньги и результаты труда он получает эквивалентное количество знаний и диплом, то проблем нет. Если же студент по каким-то причинам не удовлетворен своим руководителем, а бывает, что и обучение не закончил, он вполне может рассудить, что его работа не получила должную оценку, а посему не может быть использована другими студентами или профессорами этого университета!
Следует также знать, что разные студенты занимаются научно-исследовательской деятельностью на различных принципах. Они могут делать проект, который затем должны защитить, а могут писать так называемые тезисы, то есть работу, которую защищать не надо, но по которой они должны провести семинар для других студентов (речь в данном случае идет о соискателях степени магистра). Требования к подготовке таких студентов различаются. «Проектный» студент обязан за все время обучения набрать определенное количество курсов и получить за них 45 кредитов. Кредиты – это очки, начисляемые за завершенные курсы (то есть которые студент прослушал и по которым успешно сдал экзамены). Каждый курс дает определенное количество кредитов. «Тезисные» студенты тоже должны брать курсы, но их гораздо меньше – от них требуется всего 15 кредитов. Профессор может платить студенту, если его работа проходит в рамках имеющегося у руководителя гранта, а может и не платить, если денег на данную тематику не предусмотрено. В случае, когда деньги платятся, у руководителя имеются рычаги воздействия на студента: я тебе плачу, но ты должен мне регулярно отчитываться и сдавать работу в срок. Коли денег нет, то только личная заинтересованность студента в получении диплома будет его движущей силой, и никакого давления со стороны руководителя эта ситуация не предусматривает. Сделал работу, представил результаты – и на том спасибо. Не сделал – значит, не судьба. Никаких претензий быть не может. Профессор, разумеется, будет руководить студентом и консультировать его (ведь студент сам платит деньги за обучение), но как быстро делать работу и в каком объеме, будет решать сам студент в соответствии со своими устремлениями и планами.
Я неоднократно слышал от руководителя лаборатории по поводу того или иного студента, участвовавшего в работе: «К такому-то сроку такой-то должен представить результаты. Я плачу ему за это деньги. Спроси, на каком он этапе и когда планирует завершить работу». Или же наоборот: «За эту работу я ему ничего не плачу, поэтому торопить его не могу! Хорошо, если он хоть что-то сделает для нас!» Признаться, потребовалось некоторое время, чтобы перестать удивляться подобным вещам.
Аспиранты и соискатели магистерской степени могут участвовать в учебном процессе – в основном вести лабораторные работы и семинарские занятия (это 45—180 часов в семестр; оплата в квебекских университетах на сегодняшний день примерно 27 долларов в час). Семестры здесь на лето не прерываются, то есть существуют осенний, зимний, летний семестры и между ними краткий перерыв на экзамены. Однако летний семестр не обязателен, а летние курсы короче и более интенсивны. Курсы в течение лета студенты в основном берут для того, чтобы разгрузить себе другие семестры.
И еще одно наблюдение. Как правило, у большинства профессоров и студентов эккаунты открыты для всеобщего доступа к файлам за исключением отдельных директорий, где хранится конфиденциальная информация, например, связанная с работой над патентом, или информация личного характера и тому подобное. Исключение составляют студенты-китайцы. Большинство из них закрывает все свои директории, чтобы никто не мог ничего взять без ведома владельца. Если они хотят что-то передать сотруднику или профессору, то временно размещают конкретный файл с необходимой информацией в специально выделенную открытую директорию, а после передачи его по назначению вновь убирают. С чем это связано, трудно сказать. Возможно, с воспитываемой с детства привычкой прятать от ближнего все, что имеешь, что в условиях перенаселенности, а посему жесточайшей конкуренции за место под солнцем, вполне объяснимо. А может, и с некоей шпиономанией. Я не имею ни малейшего представления о причинах этого явления, но факт остается фактом.
Однако расскажу еще о профессорах. Как я уже сказал, в рамках своих договоров и грантов они могут брать себе студентов, аспирантов, постдокторантов (стажеров после защиты докторской диссертации) и прочий люд, который занимается наукой. Все они непостоянны. У кого срок пребывания на кафедре составляет полгода, у кого – год, у кого – три. Есть студенты или профессора-визитеры, которые появляются на две недели, чтобы что-нибудь сделать. Причем очень часто такие профессора приезжают исключительно за счет командирующей стороны. Так сказать, перенять передовой опыт. В этом случае принимающий его руководитель не платит ему ничего и, хотя и привлекает гостя к своим текущим исследованиям, тем не менее, как и в ситуации со студентами, не может требовать никакой отдачи. Соответственно, и приезжий специалист может заниматься чем угодно, не отчитываясь и не предъявляя никаких результатов.
Постоянных научных кадров в университетах в принципе не предусмотрено. И, на мой взгляд, в этом-то и кроется основная причина отставания канадской науки от современных темпов развития. Это же очевидно: большинство серьезных и глубоких исследований требует многолетней работы целого коллектива ученых. На сегодняшний же день масса времени и денег растрачивается впустую – на осваивание оборудования, программного обеспечения каждого нового человека, так как когда на середине проекта один студент заканчивает обучение и уходит, на его место приходит следующий, как правило, еще почти ничего не знающий и не умеющий.
Конечно, главная задача университетов – обучение студентов. Но, помимо этого, в большинстве развитых стран университеты являются также и основной движущей силой научного прогресса общества. В Канаде же, где фундаментальные исследования в университетах в силу указанных причин практически невозможны, а система научно-исследовательских институтов находится в зачаточном состоянии, говорить о научном потенциале страны, к сожалению, не приходится.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что, согласно давнему опросу, проведенному среди канадцев аналитиками из National Science Literacy Survey, почти 70% опрошенных не смогли назвать ни одного канадского ученого. Это тем более досадно, что Канаде все же есть, кем гордиться перед всем миром.
Именно в Канаде в конце сороковых годов 20-го века Джеком Хоппсом (Jack Hopps) была впервые разработана технология кардиостимулятора – технология, которая продлила жизнь миллионам людей во всем мире!
Или, к примеру, многие ли знают, что первая в мире радиопередача живого голоса была осуществлена в 1900 году благодаря изобретению канадца Реджинальда Фесседена? Это было еще в те времена, когда для передачи сообщений пользовались азбукой Морзе. Практически никто в то время не рассматривал всерьез голосовое радиовещание. Говорят, сам Эдиссон на вопрос Фесседена о такой возможности, ответил так: «Феззи, что бы ты сказал о шансах человека попасть на Луну? Я думаю, что вероятность примерно одинакова». Однако, вопреки мнению известного ученого, канадец продолжал свои эксперименты. Они закончились в декабре 1900 года, когда радиоволна перенесла голос человека на расстояние в одну милю. Слабый голос был едва слышен сквозь помехи, но уже всего через шесть лет непрерывной работы, в сочельник 1906 года Фесседен сделал первую в истории радиопередачу. Операторы судов, находившихся в тот момент в Атлантике, были потрясены, когда из динамиков вместо привычной морзянки до них донесся полноценный человеческий голос. Фесседен произнес короткую речь, а затем включил запись исполненной им на скрипке мелодии «O, Holy Night». Пожалуй, это вполне можно считать первым в истории человечества музыкальным радиоконцертом!