Может быть, это любовь? Привязанность? Но нет. Я знал, что такое любовь. И привязанность. Это было совсем другое. Наваждение, пожалуй. Волшебные чары, наложенные на меня ведьмовским заклинанием. Ее необычно зеленые для латиночки глаза были похожи на очи колдуньи.
Временами она писала мне сообщения на смартфон, отвлекая от дел. Я ласково обзывал ее ведьмой и шутил с ней. Ей, похоже, нравилось. И она тоже говорила, что думает обо мне не переставая.
Вопрос, чем заняться вечером, отпадал сам собой. Этот короткий роман мне давал вдохновение и веру в свои силы. Мне хотелось заняться чем-то, что могло высвободить пробудившуюся вдруг во мне внутреннюю энергию. Только в тот вечер я пришел к Кармен в несколько ином расположении духа, чем обычно. Перед выходом я опустошил стопку водки, почистил зубы, чтобы не пахло, и осторожно, стараясь не шуметь, стал подниматься по лестнице.
– Вчера ты сказала мне, что давно хотела отомстить Карлосу. Эй, но мне совсем не хотелось бы быть лишь орудием твоей мести. Мне он не сделал ничего плохого…
– Спокойно, ты никакое не орудие мести, – мы уже были в спальне, и вокруг царил сгустившийся полумрак: единственным источником освещения была лампочка на прикроватной тумбочке, протягивавшая от себя по сторонам короткие желтые лучики сквозь отверстия в абажуре из бежевой матери. – То, что я поделилась с тобою своими проблемами, – заключила Кармен, – вовсе не говорит о том, что я тебя как-то использовать хочу. Это говорит лишь о том, что я доверяю тебе, как другу.
Она мягко улыбнулась, обняла меня, сомкнув запястья за моей шеей, и едва ощутимо погладила меня по затылку.
– Ну, хорошо. Кажется, ты меня успокоила, – я тоже улыбнулся ей в ответ.
Мы поцеловались. Она открыла тумбочку и достала из нее маленькую синюю шкатулку из окрашенной в синий цвет жести.
– Я тут нашла косячок с марихуаной, оставшийся от Карлоса. Не хочешь затянуться?
Я отрицательно тряхнул головой.
– Никак нет, моя госпожа. Травка действует на меня настолько расслабляюще, что я потом просто ничего не смогу сделать.
– Окей. Никогда в жизни меня так не называй, госпожа. Просто Кармен, никак иначе. Терпеть не могу, сеньор. Я все же покурю немного.
Она зажгла конец тонкой самокрутки и затянулась, задержала дыхание, потом выдохнула обратно целое облако сладковато-одурманивающего дыма. Еще пара затяжек, и она погасила косяк, и спрятала бычок обратно в синюю коробку. Она легла поперек кровати и прикрыла глаза.
– Как хорошо. О, мне так хорошо.
Я знал, что марихуана пробуждала в ней зверский раж. Но торопиться не стоило. Я начал не спеша раздевать ее. Расстегнул халатик. Стянул рукава. Взялся за резиночки на лоскутках кружевной ткани, опоясывающих бедра. Аккуратно стащил с нее трусики. Поласкал живот и грудь. Она загорелась быстро, оставалось только поскорее покончить с прелюдией и приступить к делу. Но мне совсем не хотелось спешить. На ней остался только лифчик. Я помял ее бедра, потом раскрыл промежность и стал играть языком с ее торчащим розовым бугорочком. Кармен прижимала меня к себе одной рукой, но этого, по всей видимости, было недостаточно, чтобы ее удовлетворить. Она притянула мою руку к своему вместилищу удовольствий и заставила засунуть в себя два пальца, и сама задала довольно быстрый ритм, чтобы посильнее имитировать фрикции жесткого секса.
И я начал водить в ней пальцами, каждую секунду ощущая, как там, внутри, скользко, влажно и горячо. А еще посильнее гладя одним пальцем твердые края вагины, другим одновременно дотягиваясь до круглого бугорка в глубине, массаж которого приносил ей краткие мгновения особенно сильного удовольствия. Указательным пальцем другой руки я осторожно проник в соседнюю дырочку, и стал двигаться в ней параллельно, чувствуя пальцы обеих рук сквозь тонкую стенку, разделявшую их. Она дышала тяжело и хрипло. Наконец я разогрел ее так сильно, что продолжать это мучение было напрасной потерей времени и сил, которые можно было употребить теперь на большее блаженство. Я в мгновение ока избавился от сковывавшей меня одежды, и теперь мы оба были обнажены и заведены до предела. Она раздвинула ноги, чуть приподняв таз, чтобы мне удобнее было войти. Я сделал это не сразу, водя членом у входа во влагалище и дразня, и распаляя ее посильнее. Оттуда крупными редкими каплями вытекала бледная густая жидкость, похожая на сперму. Кармен лежала с закрытыми глазами. Я погладил безымянным пальцем ее губы, она слегка прикусила верхнюю фалангу и стала всасывать ее в себя, облизывая, как эскимо. Наконец, произошел контакт: я с небольшим усилием воткнулся в нее, ощущая, как внутри ее все сжимается от радости встречи.
–Ммммм… Нет… – проговорила она. Голос ее стал хрипловат, низок, но тембр был приятен. И это Кармен, которую я знал уже год, добрая элегантная хозяйка с очаровательными малышами, живущая по соседству. Кто бы предполагал, что под маской кроткой овечки живет этакая пантера.
Я внимательно смотрел на её сомкнутые веки. Ресницы трепетали на них мелкой дрожью. Одной ладонью я гладил ее волосы. Кармен была очень мила. Несмотря даже на то, что мы, уже потеряв счет времени, долго занимались сексом, мое отношение было к ней двойственным: вопреки телесной нашей связи я почему-то хотел думать о ней как о сестре, как об очень хорошем друге, чьей дружбой стоит несомненно дорожить. И даже если бы мы оба были свободны, в первую очередь она была бы близким духовно человеком. Да и что могло бы произойти, если бы она не была замужем? Стали бы мы встречаться, поженились бы? Отчего такие мысли возникали в моей голове, я понял значительно позже… А пока мы упивались страстью, нам было хорошо.
Пахла она восхитительно. Я вдыхал смешанный с соками сексуального азарта аромат ее молодого еще тела, наливавшегося подлинной зрелостью; и все ощущения вместе, тактильные, обонятельные, зрительные и слуховые, перемещались от нервных рецепторов к центрам удовольствия электрическими разрядами, взрываясь в мозгу вспышками чистого кайфа и наполняя эйфорией кровеносные сосуды. Оставалось объединить эти ощущения с вкусовыми. Кармен открыла глаза, почувствовав, верно, на себе мой взгляд, и тогда мы слились в долгом сладком поцелуе. Этот горьковато-приторный осадок марихуаны еще был на ее языке, да и наверняка действие ее не окончательно еще ослабело в ней, но уже точно вытеснялось другим, более сильным эффектом сладострастия. Я двигался медленно, чувствуя, как головка пениса проходит между ее внутренними мышцами, сдавливаемая, каждый раз наливаясь новыми силами для продолжения.
– Тебе хорошо так?
– Да… Очень, я просто схожу с ума, – она ответила не сразу, облизав пересохшие губы и тяжело дыша. Веки ее вновь сомкнулись.
– И мне. Ты такая… – я не находил слов, чтобы описать свои чувства. Слова далеко не всегда описывают то, что на самом деле хочет сказать голова.
– Я раньше думала, что мне нравится только когда это делают сильно, но оказывается, и так без спешки тоже… Так здорово.
Кармен выгнула спину, и я обхватил ее двумя руками, расстегнул бюстгальтер, высвобождая томившиеся под ним персики и припадая к ним губами.
Потом мы поменялись местами.
Она кончила почти сразу, как только оказалась наверху, мелко сотрясаясь, лицо ее искривилось, губы разошлись, давая выход страстному стону. Потом легла на меня, отдыхая и давая отдых мне. Я прижимал к себе ее голову, наслаждаясь каждым вдохом, который передавался мне от ее расширяющейся груди.
Потом мы продолжили. Она все еще была сверху, и я почувствовал, как взяв мой пенис, она стала проталкивать его потихоньку в узкое отверстие, которое сжимало его ощутимо сильнее, чем раньше, но это было не влагалище. Это была ее попка. Она улыбнулась, когда я весь пролез туда, и мы стали трахаться с новыми ощущениями, и это было очень здорово.
Я кончил сразу после нее, и член весь исходил импульсами и сокращениями, разряжаясь внутрь.
Кажется, очередной безумный марафон подошел к неизбежному финалу. Она снова легла сверху, положив голову на грудь.
– Сегодня – последняя ночь, которую мы провели вместе. Завтра возвращается Карлос. И я теперь, как и раньше, буду верной послушной женой. Никто не должен ничего знать или заметить…
– Знаю. Никто и не узнает. Я не скажу ни единой душе. И ты должна уничтожить все мои следы, чтобы ничего не осталось. Все, что касается меня.
– Не беспокойся. Я это уже сделала.
– Как хорошо мне было с тобой… Так, как еще никогда и ни с кем. Это был просто сон. Один из тех снов, которые посещают мою сумасшедшую голову по ночам.
– Сон? Ну, пусть сон. Я буду скучать по тебе. Хоть и сон, а это был потрясный сон. Нет, не сон. Не говори, что сон. И я буду всегда твоим другом отныне. Я верю тебе и верю в тебя… Что бы ни происходило, ты всегда можешь делиться со мной этим.
– Это будет классно, – согласился я. – Быть друзьями – всегда лучше, чем любовниками. Быть любовниками – путь к саморазрушению и разрушению семьи… А этого я как раз и не хочу. Слишком уважаю тебя и Карлоса тоже… Хочешь, я съеду из этого дома?
– Нет, что ты… Ничего не будет. Просто я сохраню воспоминания, и только. В остальном мы будем просто соседями.
Я оделся, и мы вышли в темную гостиную. За закрытыми дверями детских спали ее дети. Чужие дети. И видели свои невинные детские сны. На прощание мы обнялись и поцеловались в последний раз. Я держал в руках ее миниатюрное тело, и не мог надышаться запахом ее волос. Но пора. Не прощаясь, повернулся и вышел вон. Кармен беззвучно затворила дверь за мной.
Спустившись к себе, я выпил вторую за эту ночь стопку водки, затем вышел на балкон и долго сидел за маленьким столиком своим, выкурив две сигареты подряд. В голове плавал табачный туман, состоящий из сожаления, печали и осознания того, что праздник закончился. Тело гудело от усталости, очень хотелось предаться забвению и отпугнуть от себя рой грустных идей, наполнявших теперь все мое существо.
Наконец ко мне вернулась самая главная мысль, не дававшая покоя, и которую я, схватив воображаемую биту, всячески отгонял от себя уже на протяжении нескольких лет, не чураясь покалечить сознание в отчаянии своем: кто я? Что делаю на этой планете? Что предстоит мне сделать? Зачем я существую? Найду ли я настоящую любовь своей жизни?
Черт побери, мне уже исполнилось тридцать четыре года, и затянувшийся угар бесконечных праздников рано или поздно должен был закончиться. Есть время для праздников, а есть время обустраивать свою жизнь. Что делать, когда вечеринка закончилась, и танцпол опустел? Пора взглянуть правде в глаза… И я взглянул. Передо мной возвышалась высокая бетонная стена, через которую требовалось перебраться, чтобы найти ответы. Как будто надо было решить большую рабочую проблему или школьную задачу. Вот только ни обучением, ни работой она не являлась. Это жизнь, малыш, сказал вдруг внутренний голос. Стена. А цепких когтей, чтобы перелезать через эту громадину, мне не выдали. И никаких зацепок, ни средств преодолеть преграду видно не было. Со вздохом я подумал о том, что отныне каждый день мне предстоит искать способ делать это… Как? Может быть искать жерди, чтобы сконструировать лестницу. А может стоит научиться слушать этот тихий голос, подсказывавший что-то? Или понимать свои сны? Больше нельзя притворяться кем-то. Настало время становиться самим собой…
Четыре.
Спустя неделю воспоминания о Кармен притупились, но не исчезли совсем. Я изредка продолжал думать о ней. Лишь раз за все это время мы встретились в лифте нашего дома. На ней был белый сарафан с черным рисунком в цветочек. До ноздрей донесся тихий аромат безупречных духов. Мы поздоровались и осведомились друг у друга, как идут дела.
– Хорошо, – сказала она, и ничто не выдавало в ней ту страстную натуру, какой она на самом деле являлась. Надо отметить, что так было и до нашего романа: Кармен просто была соседкой, хорошей знакомой, ничего больше. – Как работа?
– В последнее время совсем стало много дел. Еле успеваю. А так все путем. Как там Карлос? Тоже работает?
– О, у него все отлично прошло. Говорит, что устал очень сильно от поездки. Вечерами никуда не выходит и рано ложится спать.
– Я еще не встречался с ним.
– Мы пригласим тебя как-нибудь на ужин.
– Спасибо.
Лифт поднялся до моего этажа, я вышел, а она поехала дапльше. Не успел я зайти домой, как на телефон пришло сообщение от Кармен. “Я очень скучаю по тебе. Какие же мы сумасшедшие, но я больше. Ты замечательный. Постарайся быть собой и быть хорошим мужчиной” – гласило оно. Эта маленькая женщина словно прочитала мои мысли и мое смятение. Я уже включил было электронную клавиатуру, чтобы набрать ответ, но в последний момент просто погасил экран.
Надо отвлечься и забыть ее. В ней нет будущего. Она чужая женщина, не моя. Забыть. Отвлечься… Очевиднейшим способом сделать это было найти другую. Подружку на пару ночей или любовь всей жизни, – это уже неважно сейчас, главное, – выбросить Кармен из головы. Я пришел домой и начал копаться в списке контактов в телефоне – кому я звонил в последнее время или кто проявлял ко мне интерес, может быть, кто-то, на кого я не обратил внимание… Но ничего подобного я не обнаружил.
Кажется, никто на всем белом свете не нуждался во мне. Кажется, никому я не был нужен. Может быть, позвонить матери? Когда я звонил ей в последний раз? Месяца три назад. Но в той части света, где я оставил ее, была уже ночь, и в такое время она просто не возьмет трубку. А даже если возьмет – что я скажу ей? “Привет, мам. Мне так одиноко. Поговори со мной”. Но я не смогу вымолвить это. Я точно знал, что не смогу.
Одиночество распростерло мне навстречу свои корявые сухие руки, стремясь заключить в объятия. Я старался обойти старуху, но руки ее были настолько длинные, что с какой бы стороны я не пытался проскользнуть мимо, она все равно дотягивалась до меня и хватала за душу, сжимая в костлявых пальцах сердце.
Я не выдержал и позвонил единственному другу, который мог меня поддержать, Лансу.
– Эй, амиго, что делаешь? – спросил я его.
– Так, ничего особенного, – ответил он. – На барабане стучу.
Ланс играл в местной рок-группе ударником. Группа называлась “Козырная дама”. Концерты они давали редко, потому что все люди, занятые в банде, были взрослыми семейными людьми, и их основная профессия была далека от поэзии, бас-гитар и вокального искусства. Я слышал их музыку, но как по мне, так слабовато. Даже скорее не слабовато, а просто не в моем вкусе. Я не очень любил рок.
Дома у него стояла современная барабанная установка: к ней подключались внешние динамики или динамики в зависимости от того, хотел ли он пошуметь или поиграть для себя одного среди ночи, чтобы не докучать соседям.
– Не хочешь пива попить где-нибудь? Если ты не сильно занят, – умоляюще добавил я.
– Эй, с удовольствием. Тем более что я послезавтра улетаю в Сеул. Мне уже некогда будет выходить. Завтра очень много работы, надо все дела доделать.
– В Сеул? Что ты забыл в Сеуле?
– А, международная конференция по климатическим изменениям. Барселона, Рим. Потом Сеул. Потом Квебек. Меня не будет две недели.
Ланс работал на правительственную организацию и возглавлял департамент по климату, что придатком проросла прямо из ООН и пустила корни в эквадорской администрации; эта контора сотрудничала с аналогичными структурами из других стран. Что-то они там исследовали по поводу глобальных климатических изменений, работали над проблемами загрязнения окружающей среды, и прочее. Интересная, должно быть, работа, но он никогда о ней в подробностях не рассказывал, и я в точности не знал, чем именно он там занимается. Иногда они отправляли его в другие страны с докладами, по семинарам и конференциям. Таким образом Ланс объездил почти весь земной шар. Хотя он и говорил, что ничего толком не видел в своих далеких путешествиях, кроме лобби отелей и залов заседаний, он явно скромничал.