Последнее заслуживает более подробного комментария. Родилась Испанская империя в объединительной войне против арабского мусульманского завоевания (сравните с борьбой русских с монгольским нашествием). Именно объединение земель (королевств) Пиренейского полуострова и было основным актом испанского имперского строительства.
Последующий захват континентов за океаном принёс богатство и формальный рост территории, распространение католичества и испанского языка, но оказался только «брутто» ростом, не прибавив существенным образом ничего к «нетто» имперской идеологии. Подлинный имперский статус испанские земли приобрели только в Европе. А в Америках – только статус колоний. Освоить их Испанская империя не смогла. В будущем та же судьба ждала и Британскую империю, которая не смогла полностью освоить даже Ирландию, поскольку более-менее полноценное объединение связывает только Англию, Шотландию и Уэльс. Сегодня и это собственно имперское объединение под угрозой распада. Заморские же колонии Британией были потеряны (причём дважды), как и Испанией.
Объединение французских, немецких и итальянских земель также упёрлось в отсутствие достаточного для имперского развития географического пространства на континенте, которое не может быть компенсировано заморскими владениями. Немцы (Бисмарк и Гитлер) это поняли, как и то, что государство, не способное развиться в империю, будет в конечном счёте обречено на поглощение другой имперской политической системой и обречено на утрату государственного суверенитета. Но дело не только в ограниченности пространства. В Европе нет универсальной культуры, обладающей достаточной ёмкостью и гибкостью для равного предоставления имперских возможностей сотням разных народов. Предпринятая в последние десятилетия попытка построить общеевропейскую культуру (так называемые «европейские ценности») столкнулась с очевидными препятствиями. С ригидностью национальных культур. С утопизмом и извращённым характером самих «ценностей». С сохранением всех прошлых исторических противоречий. А русской имперской культуре уже более пяти веков, и она распространилась на самую большую территорию в мире.
По итогам развития государств в мировой истории выжили в качестве государств только империи, и все они континентальные. Китай. Россия. Индия. САСШ. Все остальные страны зависимы и входят в ту или иную зону имперского влияния, сохраняя статус государств лишь условно, как самоуправления частью внутренних дел. Но некоторые из них до сих пор не могут изжить «имперскую память» – фантомы погибших или нереализованных имперских проектов, как, например, Польша.
II.1.1.2. Первый русский государь – строитель государства
Иван был сыном великого князя Московского Василия II Тёмного. «Тёмным» (то есть слепым) его отец стал в результате кровавых династических распрей и удельных разборок. Детство Ивана проходило то в палатах, то в темницах. В шестилетнем возрасте он провёл с отцом почти год в заточении в Угличе. Но уже в следующем году вместе с Василием Тёмным, возвратившим себе престол, Иван вернулся в Москву. Уже в двенадцать лет Иван номинально возглавляет полки, участвовавшие в войсковой операции против Дмитрия Шемяки – узурпатора, в своё время ослепившего его отца. Вернувшись из похода, двенадцатилетний княжич вступает в династический брак с десятилетней Марией Борисовной, дочерью тверского князя. Несколько лет Иван был соправителем, а по сути – глазами слепого отца. Он присутствовал на всех тайных переговорах, участвовал во всех важных событиях, с отрочества вникал в содержание государственных дел. Эта школа не прошла даром.
Будут ещё годы междоусобной борьбы между русскими князьями, но стремление к единству и суверенитету становится сутью существования Московского княжества и судьбой тех, кто принимал и разделял это стремление. В.О. Ключевский замечал, что русский удельный князь был крамольником по своей природе. Русская земля по-прежнему представляла собой пёструю мозаику княжеств и городов, связанных сложной системой договоров и феодальной традицией.
Иван Васильевич как первый русский государь (строитель государства), а не просто русский князь (персона власти) боролся не с крамолой отдельных князей, как все его предшественники. Он очень последовательно, осторожно, продуманно боролся с самой удельной системой – за централизацию власти и создание государства. Собирание земель – это буквально соединение Новгорода, Твери, Рязани, Ярославля, русского севера с Москвой. Война и дипломатия – суть государственной деятельности Ивана Васильевича. Те, кто печалится о «гибели русской демократии», то есть Новгородской республики (на самом деле олигархии), должны помнить, что последняя была собой довольна, расширяться не хотела и собирать русские земли не планировала.
Тем самым первый русский государь оказался не «первым среди равных» – таким же феодалом, как другие, только сильнее и хитрее. Нет, он искал не просто подчинения и верности себе других князей, пусть даже и всех. Его целью было другое – единая система власти и права, в которой все, включая и его самого, её создателя, будут служить русскому теперь уже государству. Поэтому изначально речь не могла идти и не шла о каком-либо договоре о распределении власти.
Весной 1462 года Иван стал великим князем Московским. Завещание его отца было составлено в полном соответствии духу и букве удельной традиции: Иван получил 16 городов, его младшие братья – 12. Земли Московского государства были в очередной раз перекроены по уделам. Сама Москва осталась в совместном владении всех сыновей Василия II.
Всё шло как обычно. Однако ущерб (и хозяйственный, и, как сказали бы сегодня, моральный), нанесённый предшествовавшими десятилетиями усобиц московской земле и её населению, требовал каких-то решительных шагов для того, чтобы подобное не повторялось. Налицо были «усталость от хаоса» и «запрос на стабильность». Иван III был намерен действовать. Сейчас, наверное, сказали бы, что он предложил народу и элитам решение – сильная рука единого властителя в обмен на мир и благосостояние. Но никого о согласии со своей программой Иван не спрашивал. Он просто её осуществлял. Доверие к нему рождалось в ходе реализации программы. Так как доверие возникает из соответствия делаемого – ожидаемому, надежде. Высока степень соответствия – тогда есть доверие. Низка – и нет его. Такой вот простой секрет власти, верно понятый Иваном III.
Эпоха удельной раздробленности русских земель, в начале правления Ивана III казавшаяся данной раз и навсегда, всего за треть столетия его княжения опустилась в «закатную позицию». Собирание земель проходило в самых различных формах – военной, дипломатической, даже коммерческой, но неизменно быстро и решительно.
Таким образом, само возникновение феодализма в России – системы власти, основанной на договоре и присяге (а значит и изменах) феодалов – было пресечено Иваном III в зародыше. Зарублено на корню. Феодальный строй в России так и не сложился, что и определило перспективу непрерывного развития русской империи. Европе пришлось мучительно и долго изживать «пережитки феодализма». Именно им она обязана своим современным отсутствием единства.
Ростовское, Угличское, Рязанское, Белозёрское, Вологодское, Дмитровское, Ярославское княжества и земли вошли в состав Московского княжества, в его единое политическое и правовое пространство мирным путём (что совершенно нехарактерно для феодальной Европы).
Мирный характер процесса как раз означал, что объединение основывалось не на договорах (всегда заключаемых в ходе междоусобной войны), а на проекте и плане. Вместо привычной, регулярно воспроизводившейся процедуры смены прежнего удельного князя на следующего произошла ликвидация этого института как такового. Началась быстрая унификация законов и порядков, местные элиты влились в состав московского правящего класса. Эти территории довольно легко приняли новые правила игры.
По-иному шёл процесс потери властной персональности наиболее крупными и сильными княжествами и землями, имевшими вековые традиции обособленного существования. И не потому, что эти княжества не были Русью или имели повышенный силовой и, соответственно, переговорный потенциал, а прежде всего потому, что были предметом интереса других стран. Ивану Васильевичу пришлось иметь дело не с самими русскими княжествами, а с иностранными государствами, которые хотели получить власть над русским пространством. Всё как сегодня – на пространстве бывшего СССР у нас сложности не с самим этим пространством, а с претензиями на власть над ним со стороны наших цивилизационных конкурентов. Русский государь Иван Великий показал себя эффективным политиком не только во внутреннем, но и во внешнем контуре.
II.1.1.3. «Новгородская альтернатива» и победа государства над олигархией
Господин Великий Новгород, боярская республика торговой аристократии, с неизбежностью был радикальной альтернативой самой стратегии Ивана III в собирании «русского мира». Вот где бесчинствовал договор! Но не только это было неприемлемо для проекта русского государства, выдвинутого Иваном III. Невозможно противостоять превосходящему внешнему противнику, если внутри всё время нужно договариваться, заниматься политикой, всё время укреплять шатающийся трон (что всегда было проклятием европейских королей). Но плюс к этому огромная территория, неисчерпаемые природные ресурсы, неисчислимые богатства Новгорода – это было именно то, в чём нуждался великий князь Московский для укрепления единого русского государства и для противостояния основным внешнеполитическим соперникам – Ливонскому ордену, Литве, Большой Орде. Ликвидация новгородской демократии была принципиальным и безальтернативным шагом в создании русской континентальной империи.
Боярская республика в принципе не могла поставить целей формирования большого единого русского государства. Интересы бояр были, прежде всего, частными или в крайнем случае групповыми. Сверхбогатый боярский «демократический» Новгород не смог противопоставить самодержавной Москве никакой альтернативной идеологии и цели, соразмерных вызову истории и устремлениям народа.
У новгородской элиты просто не было стратегической альтернативы московским целям создания единого государства и возрождения целостной Руси. Она не могла планировать имперское развитие. Единственная альтернатива – подчинение Литве, но для большинства новгородцев и половины новгородской элиты это было неприемлемо. Они осознавали себя русскими и православными. Население Новгорода в значительной степени разделяло устремление Москвы к единому большому государству, однако значительная часть новгородской элиты искала защиту своей власти как раз у врагов.
Такая ситуация хорошо нам знакома по современной истории постсоветского пространства, то же самое происходило и во время Смуты начала XVII столетия, в разрыве между династиями Рюриковичей и Романовых. Наличие промосковской и прозападной партий вовсе не изобретение нашего времени. Под лозунгом независимости отпавших земель всегда устанавливается предельно жёсткая вассальная зависимость от противников и цивилизационных конкурентов России. Элиты делают это в обмен на сохранение частичной власти над своим «уделом» (феодальная модель власти) и с обязательством наносить максимальный ущерб интересам нашей страны. Сегодня значительная часть постсоветского пространства находится в ситуации одного типа с Новгородом XV века.
В 1471 году антимосковская (она же пролитовская) партия, возглавляемая вдовой посадника Марфой Борецкой, пошла на заключение договора с королём польским и великим князем литовским Казимиром IV. Москва отреагировала немедленно – начался военный поход на Новгород, который возглавил сам великий князь. 14 июля московские полки разгромили новгородское ополчение на реке Шелонь. Эти военные операции и осада самого Новгорода привели к тому, что в городе взяла верх уже промосковская партия (вот так демократии обычно и воюют). Под её давлением новгородская элита пошла на заключение с Иваном III Коростынского мира, по которому помимо выплаты огромной контрибуции и территориальных уступок Новгород брал на себя обязательство не заключать с Литвой никаких договоров.
Интересны условия: Новгород сохраняет реальное самоуправление в обмен на отказ от сотрудничества с другим государством. Жаль, что такой нормы и таких требований по отношению к Украине и Беларуси не было записано в Беловежском соглашении в конце XX века. А тогда Новгород сохранил почти все атрибуты самостоятельности, за исключением судебной сферы: здесь часть полномочий перешла к великому князю.
Может быть, новгородское боярство и думало, что защищает свою исконную правду, однако, защищая её, обращалось к Литве, к чужой вере, к чужой власти. Если бы победила литовская партия, новгородцы довольно быстро перестали бы быть русскими и совсем быстро перестали бы быть православными.
Всего через несколько лет, в 1477 году, часть новгородского боярства попыталась превратить судебную власть Москвы в пустую формальность. В ответ Иван Великий потребовал упразднения институтов посадничества и веча. Новгород, находящийся в осаде объединённых сил Москвы, Твери и Пскова, капитулировал в январе 1478 года. Вече было отменено, властные функции переданы наместникам великого князя, вечевой колокол и архив перевезены в Москву. Были проведены расправы (то есть суды) над лидерами пролитовской партии, конфискованы огромные массивы земель, принадлежащих церкви и боярам. Иван сумел резко уменьшить влияние и возможности новгородского архиепископа, который для политической жизни республики всегда был важной фигурой.
Радикальной мерой было и массовое переселение элит. Тысячи представителей новгородской боярской знати и торговой верхушки по разным поводам и на разных условиях были переселены в «материковую часть» великого княжества Московского. В 1484 году начались первые переселения бояр в Москву. Они продолжились в 1486–1488 годах. Вместо конфискованных наследственных вотчин новгородцы получали на новых местах от великого князя поместья – уже только в пользование. При этом на их место были переселены подданные Ивана III, в отношении лояльности которых опасений не было. Им делались пожалования из фонда конфискованных земель, разумеется, тоже на поместной основе.
Так складывалась вместо удельной поместная система, где получение благ прямо связывалось с функцией служения. Служба государю и, что то же самое, стране и государству становится основным способом принадлежности к правящему сословию. Этот процесс шёл всё правление Ивана III, а его результаты были закреплены в праве – в Судебнике 1497 года.