Тем не менее, столкнувшись с появлением у Крымского ханства заморского хозяина, Турции, Иван Васильевич начинает строить отношения уже с этим хозяином, понимая, что проблема не в крымских ханах, а в тех, кто ими руководит. Москва отправляет в Стамбул первого русского посла Михаила Андреевича Плещеева в 1496 году. Это действие было знаменательным во многих смыслах.
На приёме у султана ему предписывалось «поклон правити стоя, а на колени не садитися». В присутствии послов других держав представитель России не должен был садиться ниже ни одного из них. Такое поведения русского посла произвело должное впечатление на султана. Соглашения между странами были заключены, и султан отправил в Москву ответное посольство. Русский суверенитет был признан.
В 1483 и 1492 годах в Москву прибывали грузинские посольства. Налаживались связи с государствами Северной Европы: в 1493 году с Данией был заключён направленный против Ганзы и Швеции договор «о братстве, любви и союзе». Однако именно военно-дипломатическая деятельность Ивана III на стратегических направлениях (Литва, Ливония, Казань, Крым) была наиболее успешной и важной для будущего Русского государства. Более того, можно сказать, что Иван III «запрограммировал» эти направления для своих наследников минимум на три столетия вперед.
Для Ивана IV Грозного дед наметил «казанское» направление. Примечательно, что сам Иван III держал его под контролем, но после его смерти в отношениях с Казанью снова начались проблемы. Продолжил Иван Грозный и «работу» с Ливонским орденом в рамках намеченной стратегии.
Для Екатерины Великой стратегическим завещанием, сделанным за триста лет, оказалось «крымское» направление. Иван III проявил в отношениях с Крымским ханством и Османской империей чудеса дипломатии, направленной на недопущение возрождения единой Орды. И вновь, как и в случае с Казанью, его наследники не удержали наработки великого предка. После Ивана III Крым, ставший вассально зависимым от Стамбула, начинает регулярно совершать набеги на Русь.
Екатерина Великая не только окончательно решила проблему Крыма, но и восстановила домонгольские западные границы Русского государства. Вернула всех восточных славян в один державный контур. Раздел Литовской Руси с Польшей, произведённый императрицей, вполне мог проходить под девизом, взятым из письма Ивана III правителям Польши и Литвы: «Ведомо гораздо самим королём, Владиславу и Александру, что они вотчичи Полского королевства да Литовские земли от своих предков. А Русская земля от наших предков из старины наша отчина».
Наконец, для Петра Великого исторической миссией стала начатая именно Иваном III борьба за полноценный выход к Балтийскому морю. Каменный Ивангород, заложенный в 1492 году, стал по большому счёту пилотной версией Петербурга. Торговые русские корабли доходили до Дании, военный флот в 1495–1496 годы сражался против шведов и штурмовал Выборг. В 1496-м русские корабли совершили фантастический рейд вокруг Кольского полуострова, захватив в Белом море шведские суда. Рейд по Северной Финляндии привёл к тому, что проживавшие там племена принесли вассальную присягу Ивану III.
Московское княжество – морская держава?! До Ивана III это звучало бы как бессмыслица. Но начатая им глубокая модернизация многих сфер жизни страны делала реальным то, что было сказкой до него.
II.1.1.7. Государь всея Руси
Основаниями возводимой Иваном III государственности и власти были:
1) православие, при котором Русь оставалась единственным оплотом истинной веры, религия и церковь конституировали русский народ;
2) служба государю как основание для социальной стратификации;
3) формирование русского многонационального и многоконфессионального союза народов, утверждение его цивилизационной сущности как принципиально имперской, обеспечивающей развивающееся сосуществование культурно разного;
4) военно-оборонительная сущность Русского государства.
Иван III начинает титуловаться как великий князь Московский и государь всея Руси. Важны обе части этого имени – и «государь», и «всея Руси». Иван Васильевич мыслит себя наследником Руси Древней, а государство – преемственным.
Ю. Г. Алексеев так пишет об этом:
«Но что же такое “вся Русь”? Иван III был первым великим князем московским, который опирался не только на московскую традицию. В обращении к новгородским послам в ноябре 1470 г., в послании в Новгород во время кризиса осени-зимы 1470–1471 гг. он впервые апеллировал к именам Рюрика, Владимира Святого и Всеволода Большое Гнездо, определив их как последовательных носителей идеи единства Руси – единства и непрерывности политической традиции. Идея “великого княжения всея Руси” впервые перешагнула границы, определённые договорами с Литвой, – границы, реально сложившиеся в результате польско-литовской экспансии на протяжении двух столетий.
Апелляция к Рюрику и Владимиру Святому возвращала русских в мир Киевской Руси, в эпоху, когда над русскими землями не было никакой иноплеменной власти. Упоминание Всеволода Большое Гнездо указывало на перемещение политической традиции из Киева во Владимир, в то самое великое княжение, центром которого стала Москва. Перед нами – определённая концепция русской истории, имеющая единственный прообраз в далёком прошлом – в “Слове о Законе и Благодати” митрополита Илариона.
Основным фактическим источником этой концепции является летопись. Но она только источник фактов, дающий материал для концепции, но отнюдь её не конструирующий. Концепция исторической преемственности и непрерывности княжеской власти на Руси вовсе не содержится в летописи в сколько-нибудь явном виде. Для того чтобы на основании летописных известий сформулировать эту концепцию, требуется не только хорошее знание источников, но и конструктивная, творческая работа мысли. И к 70-м гг. эта работа была проделана – в переговорах с новгородцами великий князь впервые опирается на представление о целостности Русской земли и непрерывности её политической традиции. Отныне эта идея кладется в основу всей политической доктрины возрождающейся русской государственности[9].
Она отразилась и в “Послании на Угру” архиепископа Вассиана. Основная идея этого послания – историческое единство Руси, континуитет политической традиции, идущей от первых русских князей…
Для Ивана III эта доктрина была не только осмыслением русской истории, но и конкретным руководством к действию. Исполняя наказ своего государя, русский посол в Стамбуле не “садится на колени” перед падишахом, нарушая восточный этикет, но соблюдая достоинство своей страны. Соблюдая то же достоинство своего государя, русские послы в Италии не хотят стоять ниже посла короля Франции. Дипломатический этикет, важный во все времена, отразил политическую реальность – появление на международной арене суверенного Российского государства.
Принятие доктрины континуитета российской государственности с необходимостью ставило вопрос о судьбе древнерусских земель, захваченных Литвой и Польшей. Стоя на позиции новой доктрины, с потерей этих земель можно было мириться только временно – de facto, но не de jure. Другими словами, эти земли могли оставаться в руках Литвы и Польши только до тех пор, пока возрождённое Русское государство не найдёт в себе достаточных сил для их возвращения.
Титул государя всея Руси был официально признан и королём Максимилианом, будущим императором. В августе 1491 г. русские послы Юрий Грек и Василий Кулешин привезли “от цесарева сына… грамоту докончальную с золотою печатию… и та грамота дана Дмитрею Володимерову в казну”… “Мы, Максимилиан, милостию Божиею краль Римский… и иных. Являем ведати сию нашу грамоту, что… по нашей сердечной любви, что мы к светлейшему Ивану, по Божией воле Началнику и Государю всея Русии, князю великому Володимерскому, и Новгородскому, и Псковскому, и Тферскому, и Югорскому, и Вятскому, и Пермьскому, и Болгарскому, и иных, как к нашему любовному брату имеем, и мы меж себя дадим знати дружбе, и любви, и братству, и единачеству по сей грамоте…”
Таким образом, к середине 90-х гг. образование Российского государства стало фактом, получившим международный резонанс. Из “царства теней” Россия вышла на широкую арену европейской и мировой политики»[10].
Собирание русских земель, как и титул государя всея Руси, не могло быть формальным. Дело не в том, что новгородцы, тверичи или рязанцы должны были признавать титул великого князя Московского, они должны были принять его власть и быть готовыми добровольно подчиняться. Собирание земель стало возможным лишь в той мере, в какой оно было установлением подлинной власти.
Для народа, живущего в удельных княжествах, не было никакой принципиальной разницы между москвичами, рязанцами и тверичами. Не было её и с новгородцами и, по большому счёту (если признавать другую веру возможной), даже с населением Казанского ханства.
Препятствием к объединению был не народ, а его удельные правители, которые видели в объединении только утрату власти. Князья торговались с Иваном III за долю власти, за возможность быть посредником между народом и великим князем. Иван Васильевич эту «торговлю» отверг.
Все последовавшие в дальнейшей нашей истории трагические события прямо связаны с продолжением попыток этой «торговли» элит с государем. Можно сформулировать и стратегическую цель наших цивилизационных соперников на протяжении последних 500 лет истории – вернуть русских к состоянию феодальной раздробленности, к способу жизни до государства Ивана III. Другие государства будут предпринимать попытки оформлять удельных князей на нашей территории как своих вассалов.
В 1489 году прибыл в Москву посланник императора Фридриха III и предложил Ивану Васильевичу королевскую корону и вассальную зависимость соответственно. Ответ русского государя был следующим: «Мы… государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей. А поставление имеем от Бога, как наши прародители… А поставления, как есмя наперед сего не хотели ни от кого, так и ныне не хотим». Говоря современным языком, была продекларирована полная суверенность Русского государства, основанная на исторической преемственности, а предложения императора признаны неприемлемыми.
Иван III отверг западную корону, дав понять, что для него этого слишком мало. В ответном письме императору он сообщил о своей преемственности «с передними римьскими цари, которые Рим отдали папе, а сами царствовали в Византии».
Это была не случайная историософская конструкция. При желании под неё можно было подвести непоколебимый фундамент. Ещё в 1472 году Иван III женился вторым браком на Зое (Софье) Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина XI. В 1479 году родился их сын Василий – будущий великий князь. Всего Софья родила Ивану пять наследников мужского пола. Особенностью ситуации было то, что, с одной стороны, после падения Византии в 1453 году самой сильной в мире православной (то есть истинно христианской) страной была Русь. С другой стороны, кроме детей Ивана и Софьи наследников последней династии «второго Рима» не было ни в одном из правящих домов Европы.
Фактически заявить свои права в качестве преемницы Византии теперь могла только Москва. Больше никто в Европе не имел такой санкции на «римское» наследие. Этот факт стал одним из оснований для разработки в дальнейшей геополитической и идеологической концепции «Москва – Третий Рим», которая также уходит корнями в княжение Ивана III, хотя и считается, что она была создана старцем Филофеем в 1523 или 1524 году, уже после смерти Ивана Васильевича.
Конечно, концепция «Москва – Третий Рим» была первым, но при этом очень масштабным и глубоким идеологическим оформлением результатов правления Ивана III, первым осознанием нового качества построенного единого Русского государства. Иван Васильевич лично никак не проявил своего отношения к разрабатываемой при нём концепции, но после его смерти она надолго стала идеологическим стержнем Российского государства и могла выполнять эту важнейшую функцию именно благодаря деятельности и реальным достижениям его создателя. Идеология следовала из того, что делал государь, и указывала, что делать его наследникам.
Дело не только в миссии хранения православия, которую принимала на себя Россия как единственное, мощное и конкурентоспособное православное государство. Дело ещё и в имперском принципе, при котором империя понимается как способ взаимно развивающего сосуществования народов, реализованный в Византии. И, как мы думаем, главное – тысячелетний формат существования «двух первых Римов». Государство Ивана III принимало исторический вызов – создавалось как минимум на тысячу лет. Ведь Рим – вечный город вечной империи. И Москва – Третий Рим не только как последний оплот православия, но прежде всего как долгое государство.
II.1.1.8. Самодержавие как уникальная связь государя и государства
Большинство историков считают, что именно в период Ивана Васильевича сформировалось русское самодержавие. Оно не тождественно само по себе русской государственности, но одно у нас исторически невозможно без другого. Ключевое понятие для нашей истории и нашей страны. Именно Иван III вводит его в качестве действующего и определяющего. Вокруг этого понятия сломано много копий, его считают негативным как марксисты, так и либералы. Появление этого понятия связывают со второй супругой Ивана III византийской принцессой Софьей Палеолог и переносом смыслов с греческого: αυτοκρατεία – автократия, от αὐτός (сам) + κρατέω (властвовать) – самовластие. И, соответственно, самодержец – αυτοκράτορ (букв. «сам властвует», «сам держит власть»).
Как минимум два значения стояли за этим титулом:
1) суверенитет и международная независимость, ставшая для Руси важнейшей ценностью после выхода из-под ордынской власти;
2) единодержавие, где власть является неделимой сущностью, которая принципиально не может расщепляться.
Вся полнота власти принадлежит одному только государю, только он наделяет ей других и только для исполнения службы и выполнения приказов. Но при этом государь сам служит государству и народу. Поэтому отношения между государем и народом не требуют никаких посредников, «несущих на себе часть власти». Государство как бы рождается из государя и государем. Власть полагается принципиально неделимой и заключённой в государе, который и полагает ей границы и основания. Но сам государь есть важнейшая часть государства. Власть помещается в государство через государя.
Не рассматривались Иваном Васильевичем никакие соправители, даже если это были наследники. Иван III имел все основания носить принятый им титул «самодержец всея Руси».
В этом можно усмотреть троякий смысл.
С одной стороны, термин «самодержец» предъявлял претензию Московского князя на великую историко-религиозную преемственность. После падения Византийской империи Русь оставалась единственным в мире православным государством (кроме маленькой Грузии), и это нашло отражение в титуле.
Далее титул задавал «пространственную амбицию» Москвы на будущее, программируя продолжение её борьбы за «монополию на русскую идентичность» с немногочисленными осколками удельной эпохи и с Великим княжеством Литовским, в чьём составе оставалось ещё много западнорусских земель (да и в самом официальном названии ВКЛ присутствовало добавление «…и Русское»).
И, наконец, главное: такой титул мог носить только глава централизованного государства с унифицированными порядками, с единым политическим, управленческим, правовым и идеологическим пространством.
Однако самодержавие не тождественно абсолютизму, с которым его часто и неверно отождествляют. Оно нисколько не тождественно и тирании, которую весьма произвольно связывали с самодержавием и русские либералы, и позже почти вся советская идеологическая традиция. Людовик XIV, утверждавший: «Государство – это я», действительно декларировал главный принцип абсолютизма, когда в одной персоне сливаются и власть, и государство, становятся тождественны и неразличимы. Французский монарх присваивал государство себе, поглощал его. Русский государь отдаёт себя государству, включается в него. Государство есть форма реализации и существования власти, её воспроизводства. Людовику XIV никогда бы не пришло в голову, что он должен служить. И вообще что-либо делать. За него и его отца работали кардиналы римской католической церкви. Если власть и государство неразличимо сливаются, то исчезновение одной сущности автоматически уничтожает и другую.