Юноша поздоровался с Женей, младшеньким Хрусталевых, и сел за стол. Женя, как всегда, посмотрел на гостя с выражением беззастенчивого любопытства. Мальчик был точной копией отца, но с подбородком матери.
– А где ваши девочки? – с легкой улыбкой спросил Денис.
– У бабушки. – Людмила поставила перед ним на стол чашку чая и вазочку с овсяным печеньем.
Денис вздохнул с облегчением. Обе младшие дочки Хрусталевых его смущали. Пятилетняя Диана постоянно плакала и на что-нибудь жаловалась. Очевидно, ее баловали. Из нее обещала вырасти недурная манипуляторша. Иногда она бродила по квартире в маминых туфлях, и каблуки при этом ужасно громко стучали по паркету.
Тане в апреле стукнуло одиннадцать, она только-только начинала оформляться, но одевалась уже как взрослая женщина. Носила топики, открывающие пупок, и чуть не прозрачные лосины. Девочка уже освоила походку от бедра и томные взгляды, а также некоторые другие приемчики, но применяла их еще очень неуклюже. Она вызывала у Дениса смешанные чувства. Он поневоле реагировал на нее, как на женщину, но в то же время ясно осознавал, что она всего лишь невинный ребенок, нахватавшийся из Интернета пошлостей.
Людмила села за стол.
– А цветы для кого? Для Насти?
– Не знаю, – вздохнул он. Положил букет на колени и взял чашку. – Теперь, боюсь, придется отдать их вам. Настя не пришла на встречу.
Последнюю реплику Людмила проигнорировала.
– Лучше Тане их подари. Дедушка ее через час привезет. Будешь ее первым кавалером.
Он поднял глаза и встретил ироничный, будто на что-то намекающий взгляд Людмилы. Она подмигнула. На губах ее играла загадочная улыбка.
Людмила повернулась к мужу, закрывшемуся от жестокого мира газетой.
– Хрусталев, отвлекись на минуту, чего расскажу.
– Ну? – Вадим сложил газету и положил ее на стол. Сцепил руки на животе. – Давай, повесели нас.
Он подмигнул Денису. Тот отвел глаза. Что случилось с людьми? Сегодня Всемирный День Подмигиваний?
Людмила обеими руками взяла чашку. Прихлебывая чай, со смехом рассказала:
– Таню одноклассник пригласил на день рожденья. Леша Григорьев, помнишь?
– Никого я не помню. – Вадим взял из вазы печенье. – Это ты у нас на родительские собрания все время ходишь.
– Ну, что ты, кругленький такой, хорошенький мальчик. Таня его спросила, что ему подарить на день рождения. Леша ответил: «Поцелуй». А Таня носик вздернула, и ответила: «Ха! И всего-то?».
– Молодец, девка! – расхохотался Вадим. Вслед за ним рассмеялся и сын. Денис смотрел на них с застывшей улыбкой.
«На твоем месте, Леша, я заказал бы Танечке французский поцелуй. Уверен, она бы тебя уважила».
– «Наша Таня громко плачет, – процитировал Вадим, добавляя себе в чай варенье. – Уронила Таня мячик». Женя, ешь аккуратнее. Не чавкай.
– И что дальше? – спросил Денис, явно чувствуя, что Людмила этого ожидает. – Чем закончилась эта забавная история?
– Таня подарила имениннику поцелуй. Правда, в щеку. Она прямо мне сказала: «Леша… как я его люблю! Даже хочется больно ему сделать».
– Даже так? Интересно.
– А вы знаете, какое сообщение Леша оставил ей в «Фейсбуке»? «Когда мы станем взрослыми, обязательно займемся сексом». Ой, я так смеялась! А Таня ему лайк поставила.
– Они такие милые, эти дети, – сказал Денис.
Вадим смеялся с чуть меньшим энтузиазмом – сообразил, что Леша уже наверняка облапал его дочь от «А» до «Я».
– Послушайте. – Денис прочистил горло. – Все это очень здорово, но вы, случайно, не в курсе, куда Настя пропала?
– У вас сегодня свидание? – спросила Людмила. – А Настя нам ничего не сказала. Хрусталев, она тебе ничего не говорила?
– Да мне-то зачем она будет говорить? – Вадим снова закрылся газетой. Денис снова подумал, что не нравится ему.
Людмила, слегка нахмурившись, тряхнула головой и повернулась к юноше.
– Может быть, ее снова в суд дернули? – Настя подрабатывала в районном суде курьером. – Какое-нибудь срочное поручение. Нет?
– Но почему она никому ничего не сказала? Не позвонила?
– Может, она вне зоны действия сети или что-то еще. Позже созвонитесь. Слушай, а давай, ты ее здесь подождешь? К вечеру-то, наверное, объявится.
– Нет, спасибо.
Женя доел кашу и протянул тарелку Людмиле.
– Спасибо, мамочка, – сказал он. – Все было очень вкусно. Можно взять яблоко?
– Можно. – Людмила провела ладонью по непокорным вихрам сына. – Только тарелку оботри хорошенько. На, возьми кусочек хлебушка.
Женя улыбнулся матери – как показалось Денису, льстиво и неискренне. Зубы у мальчика были по-детски неровные, в верхней челюсти на месте зуба мудрости зияла некрасивая черная дыра, обнажавшая розовую, влажную десну.
«Прекрати», – одернул он себя.
Людмила повернулась к мужу. Немного ироничным тоном спросила:
– Хрусталев, ты про нас не забыл?
Денис, внутренне поморщившись (он обожал женщин, которые называют мужей по фамилии), посмотрел на Вадима. Точнее, на газету, за которой тот скрывался. Взгляд юноши наткнулся на набранный черным жирным шрифтом кричащий заголовок: ПОХИЩЕНИЕ ДЕТЕЙ: ЧЕРНОЗЕРСКИЙ МАНЬЯК СНОВА ВЫШЕЛ НА ОХОТУ.
Глава семьи опустил газету, окинул всех сидящих за столом насмешливо-сердитым взглядом, относящимся, очевидно, к тому, о чем он только что прочел в газете.
– Просто комедия! – сказал он жене. – Вот, послушай.
Вадим прочел вслух следующее:
– «В связи с экономическими санкциями, предъявленными российскому бизнесу ООН, и запретом на ввоз внутрь страны внушительного ассортимента мяса и морепродуктов, отечественные поставщики вынуждены искать альтернативные варианты. В частности, предлагается поставлять из Индонезии мясо крокодила. По словам потребителей, имевших счастье опробовать экзотический продукт, мясо нежное, калорийное и по вкусу напоминает курятину…". Представляете?
Вадим отложил газету на край стола и взял чашку. Снова окинул домочадцев и гостя красноречивым взглядом, говорившим: «О, времена! О нравы!».
Людмила пожала плечами.
– И что?
– Ты понимаешь, как это будет выглядеть?
– Брось ты! – Людмила посмотрела на сына. – Женечка, подтирай аккуратнее. Вот так, молодец. Умничка ты мой!
Вадим посмотрел на жену, как медсестры смотрят на безнадежно больного пациента. Денис чувствовал, как накаляется атмосфера. Хрусталевы подбирались к теме, которая была для них камнем преткновения; к вопросу, в котором они не сходились во мнениях. Назревал спор, а может, ссора. Женечка сразу напрягся, быстро-быстро переводя взгляд испуганных глаз то на отца, то на мать.
– «Брось»! Как это на тебя похоже!
– Вадик… Давай не сейчас, ладно? У нас гость.
Вадим повернулся к Денису.
– Очень хорошо. Ты что думаешь, гость?
– Я не знаю. – Денис потер лоб. Ему не хотелось разговаривать.
– Представь: ты приходишь в магазин. А там на прилавке ценники: «свинина», «телятина»… «крокодилятина». – Вадим нервно хохотнул. – Позорище. Народ-освободитель! Победитель фашизма! Ради этого наши деды и прадеды били немца, чтобы мы теперь… Теперь наш человек в магазине будет говорить у кассы: «Девушка, свешайте мне, пожалуйста, двести грамм крокодилятины».
Все сидевшие за столом рассмеялись. Даже Денис невольно улыбнулся.
– Если так дальше пойдет, через год русские будут есть человечину! И больше всего меня бесит то, что Путин, – Вадим постучал пальцем по лежавшей на краю стола газете, – пытается выставить эту мерзкую ситуацию как «возрождение российской экономики». Первый только про это и талдычит с утра до вечера.
– Я что-то слышал про то, что Первый канал, типа, проплачен, – сказал Денис. – Там один официоз гонят.
– Видишь, даже ты со мной согласен. А Люда отрицает.
– Ну, вы прямо тут против меня объединились, – немного обиженным тоном протянула Людмила. Чувствовалось, впрочем, что она наигрывает. – Я ничего не отрицаю. Просто я хочу сказать: ну откуда нам знать, что в самом деле происходит? Женечка, вытер? Иди пока в свою комнату. Рано тебе еще такие разговоры слушать.
Мальчик послушно слез со стула и направился в свою комнату.
Вадим продолжал, как ни в чем не бывало:
– Они говорят, что санкции ООН, мол, благо. Но они молчат о том, почему их вообще ввели. Из-за того, что мы проморгали Украину, наших братьев, и вообще проиграли всю внешнюю политику в Ближнем Зарубежье. Это прямой просчет руководства страны. Соловьев или кто-то другой – говорят об этом? Нет.
– Ой, давайте не будем, – взволнованно сказала Людмила. – Эта война… как ужасно. Я вчера после новостей весь вечер плакала. Опять жилой дом взорвали. Сколько еще матери там будут сыновей хоронить?
– Сколько? – Вадим усмехнулся, словно война на Украине была его личным поводом для гордости. – Да лет сто еще. Новая Столетняя война начинается.
Людмила с натянутой улыбкой обратилась к Денису:
– А ты, Денисушка, как?
– Что – «как»?
– Если Путин решит ввести войска на Украину – готов защищать Родину?
Юноша поморщился.
– Да не будет никакой войны. Мы ведь продаем им газ? Как Россия может воевать с Украиной, если у нас с ними бизнес?
– Все это пустая болтовня, – заявил Вадим. – В Киеве все решает Америка.
– Ой, а я на прошлой неделе читала, к нам в Чернозерск какой-то американец приехал, – оживленным тоном сообщила Людмила. – Толстенький, маленький. Такой, знаешь… пончик.
– Как раз во вкусе нашей дочурки. – Глава семьи рассмеялся. – Может, ему Таньку сосватаем? Ну ладно, и чем этот пончик промышляет?
– Журналист. От какого-то университета американского. Писали, будет изучать нашу культуру.
– Здесь-то? – усмехнулся Вадим. – Много он тут наизучает! А насчет крокодилов…
Денис, кашлянув, поднялся из-за стола.
– Спасибо, все было очень вкусно. Мне пора идти. Извините.
Людмила пошла с ним в прихожую. Открыла входную дверь. Хрусталевы поставили стальную. Думали, она защищает от грабителей. Денис знал: стальная дверь, напротив, указывает, что в квартире есть что грабить. А замок грабители все равно вскроют. Или придут под видом сантехников, и Людмила сама впустит их в квартиру.
Вадим на кухне все не унимался:
– «Крокодилов жрать будем – и державу подымем!». Так еще Петр Первый говорил!
Денис уже переступил порог, когда женщина спохватилась:
– Ой! А цветы-то! Забыл?
– Да бог с ними… Некогда… Тане отдайте… – пробормотал Денис, выходя на лестничную клетку.
Он вышел из подъезда и достал сигареты. Его руки дрожали.
Юноша закурил, сердясь на себя за свое глупое поведение. Не слишком умно в такой спешке покидать квартиру родителей своей девушки. А еще его испугало то, что он прощался так сбивчиво и невнятно.
«Почему, черт побери, я так нервничаю?» – подумал он.
E.
Чернозерск представлял собой провинциальное кладбище с горбатыми тесными улочками, по обеим сторонам которых жались друг к другу деревянные домишки с палисадниками. В последнее время окраину застроили двухэтажными коттеджами, в центре города воздвигся трехэтажный гипермаркет «Магнит». Жизнь текла так спокойно и ровно, что порой могло показаться, будто время здесь вообще не движется.
Денис снимал жилье в пятиэтажном доме на расстоянии одной автобусной остановки от «Магнита». Сам он был новгородец, но на лето переехал в Чернозерск, чтобы чаще бывать с Настей.
Дома он принял душ и лег на диван, обессиленный переживаниями и тревогой. Проснулся в четыре утра. Уже рассвело. Бледное солнце бросало в окно снопы белесых лучей, которые, казалось, не разогнали ночную тьму, а превратили ее в застывшую над городом молочно-белую кашу.
До девяти утра юноша маялся, бродил по квартире. То включал, то выключал телевизор. Потом позвонил Хрусталевым. Настя не появлялась. Людмила сообщила об этом ровным тоном.
– Почему вы так спокойны? – спросил Денис.
– Насте уже приходилось ночевать вне дома. Может, встретила подругу и поехала к ней на квартиру. Она взрослый человек, и я не считаю нужным доставать ее своим нытьем. Я всегда старалась, чтобы моя дочь росла самостоятельным человеком и не боялась жизни. Какой смысл контролировать каждый ее шаг?
«А то, что она не пришла на свидание? Это что, в порядке вещей?».
– Вы правы, – признал Денис. – Но она могла хотя бы позвонить. Не мне, так хоть вам.
– Слушай, Денис, а ты всегда маме сообщаешь, куда идешь, где ты?
– Нет, конечно.
– Вот видишь. Почему Настя должна вести себя по-другому? Вы в этом возрасте все такие. И я такая же была. Захочет – позвонит.
– Вообще-то, Настя для меня кое-что значит, если вы не заметили. По-вашему, я должен быть спокоен, когда она пропадает неизвестно где?
– Если любишь – доверяй ей. Может, она специально пропала. Может, она хочет проверить твои чувства.
«Хороша проверка!».
– Ладно. Надеюсь, так и есть.
Людмила снова дала ему обещание позвонить, если Настя объявится.
До полудня Денис смотрел на ноутбуке «Игру Престолов». Поджарил себе яичницу с ветчиной. Поел без аппетита. Потом прогулялся по городу. Юноша раздумывал, как себя вести, когда Настя вернется. Высказать ей в лицо все, что он думает о ее поведении, потребовать объяснений? Или проявить немыслимое великодушие и не сказать ни слова?
И самое главное, что смущало Дениса больше всего – исчезновение без предупреждения. Настя не могла так поступить. Это на нее не похоже. Он всегда знал ее как чуткого и обязательного человека, способного думать о других, а не только о себе.
Два раза молодой человек чуть не попал под машину, когда переходил дорогу.
Гулял Денис около двух часов, и мысль его прояснилась, мышцы налились бодростью, на душе стало легче. Может быть, Людмила права. Если он по-настоящему любит Настю, то не должен подозревать ее в обмане. И потом, ее нет всего лишь сутки. Может, она действительно встретила кого-то из друзей, и ее уговорили поехать на вечеринку. Настя такая деликатная и податливая. Там перебрала, и до сих пор спит беспробудным сном… скажем, в ванне. Потом ее разбудят, окатив холодной водой из душа, и она вскочит, визжа и отмахиваясь руками. А друзья и подруги будут хохотать. Может, даже заснимут ее на мобильник.
Вернувшись, Денис обошел свою квартиру. Настя была здесь несколько раз. Вот в этом кресле в гостиной она сидела утром, одетая лишь в его рубашку, подогнув под себя одну ногу. Он сам сидел на диване, завернутый в простыню, как в римскую тогу, пил приготовленный ею кофе. Настя не доложила сахара, но он сказал, что кофе замечательный, хотя про себя и морщился от горечи. Они болтали о разной ерунде, потом начали спорить из-за «Пятидесяти оттенков серого». Денис доказывал, что это ересь, и в реальности никаких Кристианов Греев не существует. Настя убеждала, что это прекрасная книга и настоящая литература. Потом они оба встали, чтобы идти одеваться, и Настя упала, потому что отсидела ногу.
Вечером Денису начали названивать друзья из Новгорода. Все его ждали. «Чего ты там один киснешь?». Денис отнекивался, но в конце концов было решено, что за ним приедут на машине и силком приволокут на квартиру к Диме Котову, его лучшему другу, с которым они были знакомы еще со школы.
Дружба их всегда выглядела странной в глазах окружающих, особенно в глазах родителей Дениса. Дима не вызывал их доверия. Они не уставали повторять Денису, что между ним и Димой нет ничего общего, и это было правдой. Более непохожих людей трудно было представить. Дима любил вечеринки, всегда и везде был душой компании, чему весьма способствовала его склонность баловаться легкими наркотиками. Но домашнего Дениса, предпочитавшего вечерами сидеть дома с девушкой и смотреть фильмы, восхищало в друге вовсе не это.
Друг имел все качества, которых у Дениса не было. Дима всегда все делал быстро и с умом, везде успевал. Он знал все последние новости, все свежие сплетни, все новинки моды и компьютерных технологий. Никогда не смущался и не раздражался, ничему не предавал значения; со всеми был одинаково обходителен и всех открыто презирал. И умел выражать свое презрение так, что в ответ ему все выказывали уважение. В целом свете, казалось, не было человека, которого Дима не смог бы обаять; проблемы, которой он не смог бы решить быстро и эффективно.