– Малкон, я отправляюсь в школу сеньора АзалкАна ДашИ, ты знаешь, кто это?
– Угу, конечно, – улыбнулся мальчик, быстро работая челюстями.
– Ты не торопись, поешь хорошенько.
– Угу. Я знаю, кто ты. Я смотрел все корриды с тобой.
– Мне это очень приятно, – Дисмус приложил правую руку к груди и, улыбнувшись, склонил голову, – я тоже вырос в подобных трущобах, что иногда, – он понизил голос до шёпота, – меня тянет снова вдохнуть запах этого места.
– Ты из Вельгара?
– Нет, Малкон, – покачал головой Дисмус, – я родился на севере в маленьком портовом городке, под названием Даргет, слышал о таком?
Малкон покачал головой, доедая свою порцию.
– Мой отец работал в порту грузчиком, – продолжил Дисмус, – а мать… мне больно вспоминать о том, кем была она. Она, как и девушки из квартала Красных фонарей, продавала любовь за деньги. Мой папаша любил её, а она сбежала с каким-то торговцем, оставив меня отцу, который, возможно, и не был им… Я прошёл через многое, пока он не отправился в Бурэк и не узнал о школе сеньора Даши.
– Ты хочешь отдать ему меня?
– Нет, пока просто поговорить.
– Теперь ты мой новый хозяин?
– Мне не нравится это слово, давай лучше я буду твоим другом, – Дисмус потрепал мальчишку по непослушным рыжим волосам, – ты хороший парень, и я помогу тебе, как когда-то помог мне мастер Даши.
Путь в Бурэк был не близким. Малкон, удобно устроившись на заднем сидении, смотрел в окно на проносящиеся мимо дома, машины, старые кряжистые деревья и поля, засаженные картофелем. Небо дышало свежестью, и в открытое окно то и дело врывался свежий ветер, раздувал рыжие волосы Малкона, щекоча его нос, покрытый россыпью веснушек.
Бурэк – небольшой городок. В нём не искрились вызывающие огни, здесь по улицам не разъезжали на дорогих автомобилях. У дороги не стояли грудастые шлюхи. У обочины за невысокими оградами из белого штакетника стояли аккуратные одноэтажные домики.
Всюду цвели цветы, и Малкону казалось, что воздух пахнет молоком и хлебом. Он словно оказался в сказочной стране, о которой читала ему мама перед сном. Мама. Как он мог оставить её? Малкон почувствовал, как стало больно глазам, он вытер набежавшие слёзы, понимая, что сейчас у него нет права на них. Теперь у него начнётся новая жизнь, и мама будет смотреть на него с небес и улыбаться.
Красивый двухэтажный дом из красного камня. Дом Азалкана Даши представлял собой большое здание школы, с ареной, находившейся во внутреннем дворе. Мастер жил на втором этаже, а на первом располагалась школа. Малкон крепко сжал руку Дисмуса, когда они вошли за ворота. Всюду сновали мальчики, девочки семи десяти лет и подростки постарше. Все они были крепко сложены, и у каждого определённое занятие. Двое близнецов вскапывали клумбу с цветами, две девушки поливали цветы. Несколько ребят тренировались, бегали, играли в мяч.
Они вошли в просторный холл дома Азалкана. Малкона впечатлили высокий потолок и стены, увешанные плакатами, кубками, медалями и грамотами. Он слышал крики и звуки ударов доносившихся из спортивного зала, а потом мальчуган впервые увидел арену своими глазами и понял, что влюбился в неё раз и навсегда.
Она казалась огромной, с высокими яркими трибунами, красочными флагами. Чёрный песок, словно на пляже, где морские волны ударяли о берег. Малкон закрыл глаза и услышал, как на трибуны поднимались люди. Они приветствовали матадора и его свиту. На тореро тёмные трико и расшитая золотом куртка. Узоры из серебристых ниток украшали чёрную широкополую шляпу, как и отвороты высоких кожаных сапог, повидавших не только эту арену. Их семеро в похожих одеждах, но тореро, самый высокий и самый смелый, двигался впереди…
– Малкон, – Дисмус дотронулся до его плеча, – тебе нравится здесь?
Блестящие глаза мальчика сами говорили за него. Дисмус улыбнулся и, обняв Малкона, похлопал его по спине.
– Я вижу, в тебе есть тот же азарт и любовь, что когда-то привели меня на арену.
– Я видел бои с быками и родео только на большом экране в ночном городе Вельгара.
– Так ты не ночевал дома? – шутя нахмурил брови Дисмус.
– Да нет, я потом возвращался. Ночью там много народа, а сеньор Пекатти говорил мне, на кого ставить монеты и мансы.
– Ты делал ставки, малыш?
– Здесь ничего сложного, Дисмус, – пожал плечами мальчик, – иногда к сеньору Пекатти приходил господин с чёрным лицом, у него вся кожа белая, а лицо как у чернокожего… Так вот, этот господин приносил ему заявки от богатых клиентов и сообщал, на кого лучше ставить.
Дисмус серьёзно посмотрел на Малкона.
– Откуда тебе это известно?
– Один раз чернолицый пришёл раньше, чем я успел уйти. Кухарка Лу всегда хорошенько кормила меня, перед тем как я должен был отправиться в центр Вельгара. И когда я выходил из комнаты, то… засмотрелся на рыбок сеньора Пекатти. Знаете ли, у него очень красивый огромный, – Малкон руками показал, насколько большой, – преогромный аквариум. Когда я услышал шаги, я испугался чернолицего и спрятался за портьерой. Потом вошёл сеньор Пекатти, и они начали обсуждать дела по ставкам. Я многое чего не понял. Только мне показалось, что чернолицый каким-то образом знает, кто выиграет, а кто нет.
– Я думаю, я знаю, о ком ты говоришь, – скривился Дисмус, – они видели тебя?
– Я не знаю, Дисмус, не знаю. Мне было так страшно, что я… прижался к стене, а потом понял, что это окно. Не знаю, как, но я попытался повернуть ручку. Они ничего не замечали, пока я не открыл окно, рама скрипнула, и я услышал приближающиеся шаги. Мне удалось выскочить на балкон и спрыгнуть со второго этажа прямо на гору белья, что приготовила Лу для стирки. Сеньор Пекатти выглянул с балкона и посмотрел, как я скачу на покрывалах и подушках, которые валялись тут и там. Он крикнул мне, что-то вроде «безобразник»…и всё. Он никогда не спрашивал, что я слышал. Сеньор Пекатти считал меня ещё совсем маленьким. Пришло время, когда он стал требовать от мамы больше денег за проживание, мне пришлось это сделать. Я, наверное, поступил плохо.
– Что сделать, Малкон?
– Я отправился в полицию и рассказал всё, что слышал в доме Сеньора. А ещё то, что он заставлял делать меня ставки, я помогал ему, а он решил выжить со света меня и маму.
Дисмус больше не нуждался в объяснении странного поведения Тренса Пекатти. Малкон дал повод полиции, чтобы установить слежку за его домом и передвижениями. Хорошо. Дисмус убрал со лба волосы и, вынув из кармана бандану, повязал её.
– Ты думаешь, сеньор Пекатти хочет убить меня? – Малкон дёрнул Дисмуса за руку.
Тореро взглянул в большущие глазищи мальчика. Нет. Он не хотел ему лгать, но и всей правды говорить не мог. Мальчик желал защитить свою мать, но тем самым, по своей неопытности, стал причиной её гибели. Дисмус закусил нижнюю губу.
– Почему ты молчишь? – Малкон потряс его за руку.– Обычно мама так молчала, когда всё было плохо…
– Нет, малыш, всё хорошо. Если Тренс Пекатти что-нибудь и хотел сделать тебе, сейчас он очень далеко и оставит свои попытки. Если только ты снова не перейдёшь ему дорогу. Малкон, – Дисмус серьёзно посмотрел на мальчугана, – ты должен понять одно: деньги – это не самое главное в жизни. Если ты, имея деньги, остаёшься Человеком, значит, ты был им всегда. Неправда, что деньги портят людей – они испытывают их на прочность. Так же с популярностью, так же с властью. Знаешь, когда я хочу выйти из боя победителем, я не мечтаю о деньгах. Я думаю о победе, о способе победить, и том, чтобы не попасться под тяжёлые острые бычьи рога.
Дисмус немного помолчал и добавил, что наверняка Малкону многое не понятно из его слов. Мальчик пожал плечами и очень по-взрослому посмотрел на него.
– Дисмус, дружище, – Малкон обернулся и увидел, как к ним идёт быстрой походкой высокий сухопарый старик. На его лице была печать многолетнего опыта и мудрости, которые, как и шрам на правой щеке, оставили след на его лице.
– Азалкан, – Дисмус раскрыл руки для объятий, – как я рад тебя видеть.
Они обнялись крепко, по-мужски, похлопывая ладонями друг друга по спине и плечам.
– Каким ветром, Дисмус? – старик, улыбаясь, оглядел своего ученика.– Я вижу, ты приехал не один?
– Да. Познакомься, это Малкон. Мальчишка смотрел все бои с моим участием.
– Да ты знаменитость, дорогой Дисмус, – старик снова обнял его.
– Я думаю закончить карьеру матадора и открыть свою школу.
– Считаю, из тебя выйдет отличный тренер и учитель, – Азалкан оглядел мальчика, – из него получится отличный пикадор или бандерильеро. Потом, возможно, он сможет стать матадором. Возможно, таким же, как ты, тореро Дисмус.
Азалкан протянул руку Малкону и крепко сжал её. Мальчишка чувствовал, какая сила течёт по его венам. Сколько энергии в этом ветхом на вид теле. Он улыбнулся ему чистой и обезоруживающей улыбкой и, опустив глаза, направился к трибунам, оставив учителя со своим учеником, который многого достиг за эти годы. Им нужно было поговорить, а Малкон любил фантазировать, и сейчас, стоя на трибуне, всматриваясь в чёрный песок арены, он представлял себя матадором, никак не меньше. Солнце давно опустилось за облака, окрасив небо на прощание багровыми красками.
Арену осветили фонари. Воздух наполнился голосами. Тени механических созданий казались огромными, их шаг был похож на поступь обычного быка. Малкон огляделся, Дисмуса не было рядом. Улыбчивая девушка лет пятнадцати сообщила мальчишке, что сегодня его друг будет выступать на арене школы. Малкон обратил внимание, какие мускулистые руки у неё, казалось, что она запросто уложит кого угодно.
– Ты тоже учишься в этой школе?
– Да, учитель попросил побыть с тобой, пока идёт коррида.
– Ты не думай, я могу позаботиться о себе.
– Я знаю, – улыбнулась девушка, – просто учитель не хотел, чтобы тебе было скучно. Тебе принести что-нибудь?
Малкон пожал плечами.
– Возможно. Если только воды.