Обратим внимание, англичане заранее (!) должны послать свои транспорты на Балтику, то есть десятки британских транспортов годами должны ржаветь в русских портах, пока злобные тевтоны не решатся напасть на Антанту. Понятно, что тут дата начала войны должна быть заранее известна британскому адмиралтейству.
Военный министр Российской империи Сухомлинов позже писал, что делом всех его военных реформ было «превратить русскую армию из чисто оборонительного орудия, каким она еще была в 1909 г., в наступательное оружие первого сорта»[7].
Для Российской империи, как позже и для СССР самым опасными, если не сказать единственно опасными было западное направление. С запада шли Карл XII, Наполеон, польские паны в 1603–1618 гг. и в 1920 г., ну а в 1941 г. – Гитлер.
Вступив в 1825 г. на престол, Николай I решил прикрыть западную границу империи, построив там ряд новых крепостей, которые в сочетании со старыми должны были образовать три линии обороны.
Вспомним, что даже Наполеон говорил: «Возможно ли вести войну без содействия крепостей? Положительно нет!»
Усилиями трех императоров – Николая I, Александра II и Александра III – были созданы три линии мощнейших по тому времени крепостей.
Хотя наши крепости строились и вооружались в обстановке строжайшей секретности, западные специалисты довольно высоко оценивали состояние инженерной обороны русской границы. Основываясь на данных немецких офицеров Генштаба, Фридрих Энгельс писал: «Русские, в особенности после 1831 г., сделали то, что упустили сделать их предшественники. Модлин (Новогеоргиевск), Варшава, Ивангород, Брест-Литовск образуют целую систему крепостей, которая, по сочетанию своих стратегических возможностей, является единственной в мире».
По мнению автора, тут классику можно верить: во-первых, он хорошо разбирался в военном деле, а во-вторых, люто ненавидел царскую Россию, и обвинить его в приукрашивании трудно.
И вот в феврале 1909 г. по докладу начальника Главного управления Генштаба Сухомлинова состоялось Высочайшее повеление об упразднении нескольких крепостей, в том числе и крепости Новогеоргиевск, считавшейся первоклассной, Батума, Очакова и Усть-Двинска, о скорейшем приведении в «надлежащий вид» Брест-Литовска, Кронштадта, Выборга, Владивостока и пр., так как, по мнению Сухомлинова, «сохранение крепостей в том состоянии», в каком они тогда находились, «было бы изменой».
Через год, в мае 1910 г., новый начальник Генштаба генерал Гернгросс испросил другое повеление о крепостях, по которому крепости Новогеоргиевск, Батум, Усть-Двинск и Очаков не только не упразднялись, но должны были переустроиться, чтобы удовлетворять современным требованиям.
Кроме того, в разное время царь, не мудрствуя лукаво, подмахивал взаимоисключающие «высочайшие повеления». Вот, к примеру, 1 января 1910 г. Николай, не отошедший от встречи Нового года, подмахивает Высочайшее повеление об упразднении крепости Ивангород.
26 ноября 1913 г. в Ялте был парад. Царь немного «тяпнул» в палатке утром с офицерами, а затем отправился завтракать, мешая водку с портвейном. Потом принял военного министра Сухомлинова и подмахнул «Высочайшее одобрение на сохранение и частичное переустройство крепости Ивангород».
Любопытно, что ряд фортов и крепостей Варшавского ВО не были взорваны из-за отсутствия средств на взрывчатку и разборку развалин.
Ну ладно, крепостная артиллерия осталась на уровне 1880-х. Так хоть к старым пушкам изготовьте новые стальные снаряды, снаряженные тротилом или мелинитом! Или хоть переснарядите старые с черного пороха на новые ВВ. Увы, к 1915 г. снаряды с новыми ВВ составляли от 1 до 5 % из общего боекомплекта западных крепостей. Зато наши генералы в огромных количествах заготовили шрапнель для 152–203-мм пушек и мортир. (К этому времени орудий калибра свыше 203 мм в русской армии вообще не было.)
К 1914 г. в сухопутных крепостях Франции, Германии, Австро-Венгрии и Бельгии были сотни бронебашенных артиллерийских установок, а в России одна (!) в крепости Осовец, купленная во Франции «для опытов». К 1918 г. французская армия располагала более чем 400 тяжелыми орудиями на железнодорожных установках. А в России их было две (!), да и то неудачной конструкции.
27 февраля 1914 г. в газете «Биржевые ведомости» была опубликована статья «Мы готовы», написанная военным министром Сухомлиновым, прочтенная и одобренная Николаем II. В статье говорилось: «Всем известно, что на случай войны наш план обыкновенно носил оборонный характер. Теперь идея обороны отложена, и русская армия будет активной… упраздняется целый ряд крепостей, служивших базой по прежним планам войны, зато существуют оборонительные линии с весьма серьезным фортификационным значением». (Тут Сухомлинов нагло врет. Планы строительства УРов были, но до реализации их дело не дошло.)
«Осадная артиллерия соорганизована иначе, чем прежде, и имеется при каждой крупной боевой единице». (И опять министр врет.) Генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович в 1911 г. повелел упразднить тяжелую (осадную) артиллерию, оставив только полевую. А ее орудия обр. 1877 г. и 1867 г. пустить на лом, а частично – в крепостные склады. А царю пообещал перевооружить тяжелую артиллерию к 1917 году!
«В будущих боях русской артиллерии никогда не придется жаловаться на недостаток снарядов. Артиллерия снабжена и большим комплектом, и обеспечена правильно организованным подвозом снарядов». (Опять наглая ложь!)
«Русская армия… совершенно забудет понятие “оборона”… Россия, в полном единении со своим верховным вождем, хочет мира, но она готова!..»
Насчет «полного единения» вспомним рапорты врачей, описывающих мобилизацию крестьян в августе 1914 г. Их поразил огромный процент призывников со следами телесных наказаний, полученных в 1902–1907 гг. Вот эти «битые» и показали господам офицером «единение» весной 1917 г.
Однако в чем-то бравый генерал был прав. Впервые за всю историю наши генералы ухитрились полностью выполнить программу по полевой артиллерии. К началу войны Россия имела 7112 полевых орудий, а Германия – всего 5500. Под ружьем до мобилизации в России было 1268 тысяч солдат, во Франции – 884, в Германии – 718 и в Австро-Венгрии – 468.
Так что усилиями французских политиков, военных, промышленников и масонов русская армия действительно была готова к походу на Берлин. Но, увы, к длительной позиционной войне русская армия готова не была. У нее не имелось ни современной тяжелой артиллерии, ни батальонной артиллерии, ни минометов, которых у немцев, кстати, к 1914 г. были сотни калибра 7,5–25 см.
Еще раз вернемся к книге М.Н. Покровского «Империалистическая война»:
«Чрезвычайно любопытно, что, хотя наиболее острым из охарактеризованных мною конфликтов был конфликт англо-германский, а наименее острым был конфликт русско-германский, тем не менее стремление завязать драку распределяется как раз в обратно пропорциональном порядке. Англия, которая была основным врагом Германии, выступает позже всех, как будто бы нехотя, как будто бы только потому, что немцы нарушили бельгийский нейтралитет»[8].
Уверен, что цитата Покровского не понравится «квасным патриотам», да и Сталин в середине 1930-х годов разогнал «школу Покровского», а его книги изъяли из библиотек и запрятали в секретные «спецхраны».
Ну а каждый, кто интересуется историей Первой мировой войны, пусть оценивает модель Покровского сам.
В январе 1914 г. 27-летний капитан Генерального штаба Александр Иванович Верховский, член масонской «Военной ложи», отправляется в Сербию изучать опыт Балканских войн. В Белграде он поступает в подчинение другому масону – военному агенту в Сербии полковнику Генштаба Виктору Алексеевичу Артамонову. Ну а оба подчинены русскому посланнику Николаю Генриховичу Гартвингу, тоже, разумеется, масону.
К 1914 г. Гартвинг стал фактическим кукловодом сербского премьера Николы Пашича. В этом сходятся и сербские, и австрийские историки. Пашич был главным идеологом движения «Великая Сербия».
Как писал в 1930 г. академик Н.П. Полетика: «Политика Сербии была политикой Гартвинга, а не политикой Пашича, а во всех важных вопросах Пашич был рупором замыслов и решений Гартвинга».
В начале ХХ века в Сербии была фактически легализована террористическая организация «Черная рука», управляемая группой офицеров во главе с полковником Драгутином Димитриевичем (конспиративная кличка Апис). Это прозвище Драгутин получил еще в Белградской гимназии за большой рост и вес, а также за буйный характер.
После гимназии Драгутин поступил в белградскую Военную академию. После окончания академии в 1896 г. служил в 7-м пехотном полку в Белграде, где получил чин подпоручика. В сентябре 1898 г. был принят в высшую школу Военной академии и за очень хорошую успеваемость сразу по ее окончании был принят в Генеральный штаб.
В 1901 г. Димитриевич с группой офицеров участвовал в неудачном покушении на сербского короля Александра Обреновича. Вторая попытка покушения на короля и королеву Драгу завершилась успехом: в 1903 г. монаршая чета была убита группой младших офицеров, в которую входил и капитан Димитриевич. Вместе с августейшими супругами были убиты также премьер-министр Димитрие Цинцар-Маркович и министр обороны Милован Павлович.
Вот что сообщал о подробностях этого жуткого преступления русский журналист В. Теплов: «Сербы покрыли себя не только позором цареубийства (что уже само по себе не допускает двух мнений!), но и своим поистине зверским образом действий по отношению к трупам убитой ими Королевской Четы. После того как Александр и Драга упали, убийцы продолжали стрелять в них и рубить их трупы саблями: они поразили Короля шестью выстрелами из револьвера и 40 ударами сабли, а Королеву 63 ударами сабли и двумя револьверными пулями. Королева почти вся была изрублена, грудь отрезана, живот вскрыт, щеки, руки тоже порезаны, особенно велики разрезы между пальцев, – вероятно, Королева схватилась руками за саблю, когда её убивали, что, по-видимому, опровергает мнение докторов, что она была убита сразу. Кроме того, тело её было покрыто многочисленными кровоподтеками от ударов каблуками топтавших её офицеров.
О других надругательствах над трупом Драги… я предпочитаю не говорить, до такой степени они чудовищны и омерзительны. Когда убийцы натешились вдоволь над беззащитными трупами, они выбросили их через окно в дворцовый сад, причем труп Драги был совершенно обнажен».
Тела короля и королевы еще несколько дней пролежали под окнами дворца. В конце концов Александр Обренович был похоронен не в Сербии, а в венгерских (на тот момент) пределах: в соборе монастыря Крушедол-на-Фрушке-Горе (Воеводина). Так завершилось многолетнее правление дома Обреновичей. На смену этой династии вернулись Карагеоргиевичи – в лице короля Петра I.
Вскоре после этого преступления Димитриевич был приглашен в Военную академию в качестве профессора тактики. В 1905 г. стал офицером Генерального штаба и командирован для продолжения образования в Берлин. В Германии, а затем в России Апис изучал новейшие способы ведения войны. По возвращении в Сербию продолжил службу в Генштабе (сентябрь 1906 – март 1907 г.).
В 1911 г. Апис направил в Вену человека, чтобы попытаться убить австрийского императора Франца Иосифа. В январе 1914 г. молодой боснийский мусульманин Мехмедбашич был послан для убийства боснийского губернатора генерала Потиорека. Обе попытки оказались неудачными.
А сейчас я забегу несколько вперед, чтобы читатель мог оценить достоверность источников информации.
С началом войны Апис стал начальником разведывательной службы Сербии, затем начальником штаба Ужицкой (позднее Тимочской) дивизии, затем – помощник начальника штаба III армии. Однако в октябре 1916 г. Апис был смещен с поста начальника разведслужбы. В марте 1917 г. Аписа арестовали в ходе репрессий короля Александра против членов вышедшей из повиновения «Черной руки».
И вот в ходе процесса в Сараеве члены «Черной руки» признались, что покушение на эрцгерцога было задумано и решено еще в декабре 1913 г. Данило Илич, главный технический организатор покушения со стороны тайных боснийских организаций, был командирован в Белград в конце мая для окончательных переговоров с Димитриевичем относительно плана покушения.
На том же процессе и сам Димитриевич признал, что организовал убийство эрцгерцога Фердинанда.
Ряд сербских деятелей позже подтвердили, что и премьер Сербии Никола Пашич знал о подготовке покушения.
Димитриевич и его подчиненные отобрали шестерых террористов, которых несколько дней обучали стрельбе из браунинга и метанию гранат (бомб), изготовленных на военном заводе в Белграде. Эти шестеро террористов, помощью сербских пограничников были переправлены в Боснию.
28 июня 1914 г. эрцгерцог Франц Фердинанд с женой Софией приехал в Сараево по приглашению генерала Оскара Потиорека, чтобы наблюдать за маневрами.
В 10 ч. 10 мин. кортеж из шести машин (Франц Фердинанд с женой ехали во второй, вместе с Потиореком), приветствуемый толпами народа, миновал центральное отделение полиции. Там их ждали террористы.
Неделько Чабринович бросил гранату, но промахнулся. Осколками был убит шофёр третьей машины и ранены её пассажиры, а также полицейский и прохожие из толпы. Чабринович проглотил заранее полученный им яд (цианистый калий), но его только вырвало. Возможно, вместо цианистого калия ему дали какой-то более слабый яд. Он прыгнул в реку, но уже в реке был схвачен, жестоко избит и передан в руки австрийцев. Другие заговорщики не смогли ничего сделать из-за заслонившей машину толпы народа. Покушение вроде бы провалилось.
Франц Фердинанд поехал в городскую ратушу. Автомобили проехали мимо Принципа. Но потому ли, что они теперь неслись быстро, или оттого, что, услышав гул взрыва, он счел дело законченным.
После посещения ратуши Франц Фердинанд решил поехать в больницу навестить раненных при покушении. Жена София настояла на том, чтобы ехать с ним. Ехать решили по боковой набережной Аппель. Генерал Потиорек забыл сообщить шофёру Францу Урбану об изменении маршрута. Шофёр повернул на улицу Франца Иосифа. Только на углу этой улицы Потиорек вдруг заметил ошибку. Он схватил шофёра за плечо и закричал: «Стой! Куда едешь? По набережной!» Шофёр быстро затормозил, наскочив на выступ тротуара, и начал медленно разворачивать машину. По странному совпадению там оказался Гаврило Принцип, выходивший из магазина Морица Шиллера.
Он подбежал к машине, выхватил браунинг и с ходу выстрелил Софие в живот, а когда Франц Фердинанд (сидевший впереди супруги) повернулся, прицелился и выстрелил ему в шею. Как и Чабринович, он попытался отравиться, и его вырвало. Затем он попытался застрелиться, но набежавшие люди отобрали у него пистолет.
Фердинанд и его жена были перевезены в резиденцию губернатора, где они умерли не более чем через час после ранения.
Итак, все шестеро террористов были арестованы. Они отказывались отвечать на вопросы следователей, только один из них (Данило Илич) всё же раскрыл все детали, в том числе заявил, что оружие было предоставлено сербским правительством.
Царские, советские и нынешние антисоветские служилые историки, как попугаи, твердят, что предъявленная 23 июля 1914 г. Австрией нота Сербии требовала уничтожения Сербского королевства. Это ложь. Каждый может ознакомиться с довольно длинным текстом ноты в Интернете.