– Мы бы хотели узнать о том, что сподвигло вас идти против законов, создать свою преступную группировку, уничтожать и высмеивать все ценности общества. Почему вы предпочли бороться за мужчин, мадам де Беттан, и организовать движение вирмизма?
– Чтобы вы смогли понять меня, мне придется поведать вам о предыстории сложившегося у нас общества. Пожалуй, я начну с восемнадцатого века…
Еще в том далеком столетии чувствовавшие себя несправедливо принижаемыми и оскорбленными женщины начали бороться за свои права. С каждым годом все большее количество людей, сначала исключительно представительниц слабого пола, а после и примкнувшие к ним мужчины, начали радеть за получения женщинами прав. Возможность работать и самостоятельно себя обеспечивать, защищать свою политическую точку зрения, участие в выборах и возможность занять главенствующие должности, вождение транспорта, одинаковые условия на рабочих местах, возможность использовать все блага и входить во все доступные на планете сферы деятельности – все это постепенно было получено. Но этого оказалось недостаточно, и борьба слабого пола продолжалась.
Ранее угнетенные женщины постепенно захватывали сферу деятельности за сферой, продолжали сражаться за свои права, добиваться привилегий, пока в середине двадцать первого века это не переросло в постепенное угнетение мужчин. Некоторые особи, что не желали противиться смене ролей, поддерживали женщин и не видели в происходящем ничего плохого. К середине двадцать второго века в мире, который хотели довести до какого-то идеального состояния, в обществе вновь воцарился восемнадцатый век, но перевернутый с ног на голову. И деятели, которые прикрывались словами «на благо общества и во имя справедливости» продолжали вводить все новые и новые правила, в конечном итоге лишившие мужчин не только возможности в большинстве своем получать образование, но и многих других благ.
Чуть более восьмидесяти лет назад Комитет Образования и Развития принял важное решение – рассказывать в образовательных учреждениях о настоящем ходе истории неверно, так как это может повлиять на моральное состояние населения, в том числе и мужчин, и потому истину стало возможным обнаружить лишь в старых, редких, чудом сохранившихся экземплярах книг в Главных библиотеках мира. Однако, для получения окончательного превосходства требовалось избавиться от последнего упоминания о когда-то равных отношениях – брака. Полвека прошло с тех пор, как все заключенные союзы были признаны недействительными.
Лука помнила, как супруг, что был старше женщины на пять лет и, несмотря на то, что медицина считалась привилегией слабого пола, мог рассчитывать прожить еще не менее тридцати, а то и сорока, однажды вышел из дома и более не вернулся. Лишь через две недели поисков и жалоб во все инстанции женщине сообщили, что отныне мужчины, чей возраст превышает среднестатистический подходящий для воспроизводства потомства, более не требовались обществу и отправлялись в специально построенный для них лагерь доживать свой век.
Мадам де Беттан потратила шесть лет, прежде чем узнала, что никакого лагеря не существует, и мужчин старше шестидесяти убивали и отправляли в крематорий. Это послужило отправной точкой для начала движения за права мужчин. Лука, жизнь которой, как ей ранее казалось, сложилась наилучшим образом, поняла всю несправедливость общественного строя, оставила детей, чтобы те не пострадали и посвятила всю себя новому делу.
***
Ренцо фон Элизо, муж главы течения по защите прав женщин, вместе со своей супругой встал на прозрачную платформу, которая мгновенно подняла их на висящую в воздухе трибуну. Под руку с избранницей мужчина сошел с подъемника и кивнул, приветствуя всех собравшихся. Множество небольших голограмм, которые изображали своих хозяев и полностью повторяли их действия, сливались в единое пятно – так их было много.
– Герр фон Элизо! Фрау фон Элизо! – приветливо закричала толпа, среди которой преимущественно были женщины, и супругам пришлось поднять руки. Вспыхнувший всюду желтый свет был призывом соблюдать правила приличия и утихомириться.
– Сегодня, в день памяти о Фрау Луке де Беттан, которую осудили и приговорили к смертной казни ровно три сотни лет назад, я хотел бы привлечь ваше внимание к главной проблеме нашего времени – мы шагнули далеко назад в прошлое, когда после развившегося движения, названного вирмизмом, вернув себе все права, поступили совершенно бессовестно и начали лишать женщин привилегий. Мы с супругой желаем выступить против несправедливости и начать борьбу за принятие равенства полов!
Слишком умный дом
Утро началось как обычно – после четвертой трели будильника ножки с одной стороны кровати выросли, приподняли основание вместе с матрасом, и спящий человек скатился на пол. Ламели тихо скрипнули, когда на них перестали давить, и первой мыслью игнорировавшего будильник были планы заменить старый лежак, он стал издавать слишком много звуков.
Райли Морэнс поднялся на ноги. Он с самого детства плохо просыпался, никакие мелодии не помогали ему, даже звук старого будильника из позапрошлого века, столь искусно повторенный и громкий, что всем гостям, когда таковые оставались на ночь, с утра казалось, что раритет приставили им прямо к уху, никак не мог повлиять на хозяина дома. Именно поэтому мужчина был вынужден продумывать, создавать с товарищем и настраивать такую кровать, что была способна разбудить своего владельца.
– Доброе утро, Райли! – поприветствовал его приятный женский голос, – У вас одно новое сообщение.
– Отправь запрос на замену кровати на фабрику, Дом. Пусть привезут как в прошлый раз, а все ножки я заменю сам, – Морэнс проследовал в ванную комнату. Небольшое помещение, на первый взгляд казавшееся обычной пустой комнатой, на самом деле имело все, что было необходимо – сантехника, для экономии места, убиралась в пол и в стены и выдвигалась по мере необходимости. При нужде в полу открывались сливы, а из стен выдвигались душевые лейки. Хорошая вентиляция помогала выгонять лишнюю врагу и, даже если требовалось зеркало сразу после душа, оно не запотевало.
Райли быстро привел себя в порядок, покинул уборную и открыл дверь, что шла из спальни в небольшой коридор, оканчивающийся еще двумя дверями и лестницами – одной наверх, а другой – на первый этаж.
Внизу находилась гостевая комната, одно большое помещение с диванами, креслами и экранами, небольшая кухня, в которой, по принципу ванной, техника в большинстве своем, выдвигалась по пожеланию владельца. Система умного дома была настроена таким образом, что распознавала голос и настроение хозяина, могла ориентироваться по его жестам и даже морганию, если таковое было необходимо.
Камеры слежения, которые были вмонтированы абсолютно во всех местах, позволяли владельцу быть уверенным в безопасности жилища и не тратить драгоценное время на какие-то бытовые дела. Умный дом, что создали еще два столетия назад и который был доступен лишь обеспеченным людям, в двадцать третьем веке входил в самый минимальный социальный набор и закладывался в программу любого строительства. Власти утверждали, что заботились о людях, но Морэнс понимал, что дело в необходимости умещать множество помещений на небольшом клочке земли.
В двадцать первом веке, к его концу, человечество довело свою планету до глобальных климатических изменений, всюду выросли горы мусора, начали стремительно сокращаться площади лесов и вымирать животные. Планета начала угасать и забирать с собой своих обитателей – эпидемии, которые не удавалось вылечить, мутирующие штаммы болезней, истощение природных ресурсов, а в заключении и неизбежно уменьшающееся количество кислорода и продолжающее расти население. Для того, чтобы была возможность выжить хоть у кого-то, часть великих и сильных держав объединилась и уничтожила остальных людей.
Но этого было мало – все могло повториться вновь, и еще не раз. Чтобы глупость не достигла такого же апогея, волевым усилием и совместными трудами было издано множество законов и продуманы обязательные условия существования. Одним из таких стало сокращение места для жизни, которое никоем образом не должно было отразиться на качестве. Теперь частные одинокостоящие дома могла позволить себе лишь элита, всем остальным же приходилось довольствоваться множеством соседей сверху, снизу и по обеим сторонам.
Дом Райли занимал двадцать пятый, двадцать шестой и двадцать седьмой этажи и находился на углу комплекса, поскольку мужчина был весьма обеспечен и не обделен наследством после смерти родителей. Как и у других, у него имелся выход на террасу с одной стороны дома, а с другой – на специально разработанную платформу, на которой был воспроизведен газон, заборчик, место для посиделок, система для копчения и жарки, шторки, потолок и лампы, которые помогали воссоздать ту температуру, погоду и время года, которые в данный момент желала душа.
– Дом, сделай мне кофе.
– А как же завтрак, Райли?
– Не хочу. Ты же знаешь, я не люблю есть с утра.
– Это очень вредно, Райли. – дом включил экран на котором отобразились внутренние органы человека, – Я вынуждена повторить вам вновь, насколько неполезна ваша привычка и объяснить принципы правильного питания. У вас одно новое сообщение.
– Ох, да перестань! Убери эту мерзость! – Морэнс махнул рукой.
Чашка, словно по волшебству, появилась на столе, выехав на подставке из барной стойки. Нос мужчины уловил запах кофе с лимонным экстрактом – по-другому цитрусовые, да и другие фрукты, ягоды и овощи редко хранили, не хватало места для складов.
– Повторить, Райли?
– Да, пожалуй. Через сколько мне выходить?
– Через одиннадцать минут. У вас одно новое сообщение.
– Заладила с сообщением. Какая у него ступень?
Все сообщения делились по ступеням, которые каждый человек мог отрегулировать по своим запросам. Вторую обычно занимали самые близкие люди, и ею пользовались лишь в экстренных случаях, третья принадлежала врачам, социальным службам и другим необходимым сферам обеспечения, четвертая – друзьям и начальству для сообщения важных моментов. Далее отводилась ступень на регулярные сообщения от родни и приятелей, на сообщения о новостях, для служб доставок и всего прочего. Дом никогда не повторяла так часто о новых сообщениях и Морэнс уже подумывал, что он сломался.
– Первая, Райли.
– И так чего же ты молчишь? Открывай скорее!
***
Мужчина брел по темной улице, с трудом передвигая ноги – ему было дурно. В нескольких местах он проваливался в ямы, в которых была отвратительная жижа, похожая на сточные и канализационные воды. Вокруг стоял смрад, тошнотворный и омерзительный, и было непонятно, как люди могли долго находиться в подобных условиях.
Ни крысы, ни тем более собаки и кошки не встречались на протяжении всего его пути. Тараканы и люди – лишь они выживали в любых условиях.
– Эй, ты! – на пластиковой кубообразной бочке, которые уже лет сорок как перестали производиться, сидело несколько мужчин. Возвышенность спасала их от творящегося под ногами ужаса. Один из сидящих и окликнул мужчину, – Ты кто такой и откуда здесь?
– Р-Райли. Из г-города. В-верхнего г-города.
– А, так ты из этих… Прогнали, брат? Чего натворил?
Морэнс огляделся по сторонам, он уже не знал, кому можно доверять, а кому – нет. Вдалеке от дороги он видел небольшие островки из пластика, земли,травы, мусора, а на них – жилища, которые напоминали укрытия кочевников из исторических книг, кажется, такие назывались шалашами. Горели костры, вокруг них сидели люди, а яркие старые кубические бочки стояли вдоль всей центральной дороги.
– Н-ничего. Я ничего не делал! Я не понимаю, что я здесь делаю.
Все началось с того самого сообщения первой ступени, которое пришло утром. Его хотел видеть у себя совет мэра города и это было официальным освобождением от работы. Райли прибыл и обнаружил, что он ожидает непонятно чего не один. Около сотни таких же одетых в костюмы, аккуратных и важных мужчин и с десяток женщин толпились в довольно просторном зале. Разговаривать с незнакомцами, тем более в подобной ситуации, считалось верхом неприличия, однако, к Морэнсу трижды подходили и интересовались, не знает ли он чего.
Около получаса продлилось ожидание, что было нетипично – редко кто позволял себе подобное опоздание, все следовали определенному распорядку и придерживались временных рамок. Представитель мэра появился на экранах на всех четырех стенах.
– Добрый день, жители верхнего города, – поприветствовал худосочный человек, с его щек свисала кожа, глаза были впалыми, а рот казался слишком большим, когда он говорил. Райли уже однажды видел его, в тот раз мужчина делал объявление о том, что человек из нижнего города, места, где были сосредоточены все простые рабочие, малообеспеченные и ни на что более не способные, пробрался в верхний и мог стать причиной всплеска преступности.
– Уверен, что вас мучает вопрос, почему вы здесь? – продолжал тощий мужчина, – На всякий случай хочу предупредить вас, что все выходы из помещения заблокированы, а снаружи стоит охрана. Итак, присутствующие здесь мужчины были выбраны для того, чтобы отправиться в нижний город, а женщины – чтобы продолжать наш род. Тише-тише, не стоит галдеть, я все еще говорю! Уже многие годы специально обученные люди следят за жизнями всех горожан и их бытом. Умные дома, которые теперь являются необходимостью, сообщают информацию о каждом из вас – о предпочтениях в еде и напитках, о проведении досуга, о вашем круге общения, о разговорах, что ведете, фильмах, которые смотрите и расписании. Мы знаем обо всех ваших планах на будущее, отклонениях от норм и можем сделать вывод о том, что вы способны принести обществу. Все вы были отобраны, так как имеете прекрасное здоровье, но не приносите городу никакой пользы – ваши места с легкостью можно отдать другим, более перспективным людям. Именно поэтому вас отправляют в нижний город – для рабочего требования намного ниже.
Люди кричали, обещали жаловаться и вели себя совершенно несдержанно. Райли не издал ни звука, когда его уводили прочь из верхнего города, он читал про нижний, и был уверен, что он ничуть не хуже его родины, разве что, вместо офисов и экранов там будут механизмы и более простые роботы.
Но Морэнс вдруг оказался совсем в ином мире. Его спустили вниз на лифте и указали, куда идти. Темные и почти не освещенные улицы, грязь, горы мусора, множество различных труб, торчащих отовсюду и уходящих вверх. Длинные помещения, в которых слышался гул работающих механизмов. Над головами, высоко-высоко, светили звезды – так казалось поначалу. Лишь приглядевшись, Райли понял, что это фонари города, темные пятна, что он видит – фундаменты зданий. Толстый полупрозрачный материал разделял зоны и не пропускал вонь и дым.
– Я п-полагаю, что-то напутали. Меня д-должны были отправить в нижний город, – Райли все не мог совладать с собой и перестать заикаться.
– Разуй глаза. Это он и есть.
Готика
Бесконечное отмщение
Возраст замка, что был возведен у берега Балтийского моря, насчитывал уж более семи сотен лет. Может, время не пощадило бы его, но многочисленные желающие почувствовать себя могущественной знатью прошлого перекупали его друг у друга, реконструировали и ремонтировали, позволив строению продолжать жить.
Очередные покупатели стояли на залитой солнцем лужайке перед единственной восстановленной стеной, что ранее оберегала жителей укрепления от врагов. Ров, что был когда-то вырыт на добрых два с половиной человеческого роста, уже давно был позабыт и порос травой, но старые ворота и опускающийся мост функционировали. Скорее всего, благодаря предыдущим владельцам.