– Что вы…, мы с папиной теткой с утра до вечера по магазинам ходили и нам некогда было заниматься французским…, там такие магазины… «Галерея Лафайет…»
Часа полтора они катались на трамвае «Аннушка» вокруг чистых прудов, поедая мороженное и попивая коньяк с шампанским, когда Лиза вдруг очнулась и растерянно сказала.
– Ой, наверное, уже нотариальная контора закрылась, давайте я пойду Володя.
И Володя, с сожалением, ему так было хорошо сидеть с Лизой в этом веселом трамвае, пошел провожать Лизу к нотариусу. Контора была еще открыта, и они вошли туда в месте, и Владимир решил подождать Лизу, но вышла толстая, вся в золотых украшениях тетка (нотариус) и попросила Владимира выйти, сообщив ему, что процедура вступления в наследство займет не меньше часа и присутствовать могут только наследники. И поэтому Владимиру ничего не оставалась, как записал телефон Лизы, и двигать на биржу. По дороге на Мясницкую улицу, где располагалось здание биржи, Владимир шел через Чистопрудный бульвар, смотрел на пруд, где также катались на лодочках отдыхающие, и думал. «Как быстро все заканчивается приятное, веселое, безмятежное… Вот только что так здорово проводил время с такой молодой, красивой брюнеткой… и все, остались только воспоминания, как красивый сон, да еще номер телефона, которым наверняка, я никогда не воспользуюсь. Самые приятные минуты в жизни – это случайное знакомство с женщиной. А потом, если ты даже захочешь ее увидеть, то начнется. То она учит французский, то она собирается в Париж, то она прилетела вчера из Парижа и очень устала, то у нее месячные и болит голова, то она (Ура! ) наконец с тобой готова встретиться, но у тебя оказывается куплен билет в оперный театр именно на этот день, и ты идешь вечером с женой на спектакль ( который, как говорит супруга давно ждали ). И все, потом начинается зима, потом ты встречаешь другую девушку на улице, ничуть не хуже Лизы, и окончательно ее забываешь и через несколько лет ты вообще не помнишь кто это. И ее телефон в записной книжке не говорит тебе ровным счетом ничего». «Интересно, какая цена сейчас на ваучер, – Владимир уже проходил памятник Грибоедову, – наверное, больше десяти тысяч, тогда посмотрю до конца торгов, куда будет развиваться тенденция. Если вниз сразу весь свой пакет продам, если вверх, то может быть, на завтра оставлю».
Когда Владимир вошел в торговый зал, то его ждало страшное разочарование, он увидел на табло цену, которая повергла его в шок. Цена последней сделки была шесть тысяч семьсот рублей! Его охватила паника, он метнулся к маклеру и закричал, – «продам лот в четыреста ваучеров». Маклер принял его заявку и через пять минут, мужик похожий на пасечника, купивший его лот, отсчитывал Шацкому два миллиона шестьсот восемьдесят тысяч рублей. Выходило, что он заработал на этом повышении цены только четыреста долларов, вместо двух тысяч девятьсот, если бы он продал свой пакет с утра по тринадцать тысяч рублей за ваучер. Сразу, после его продажи чеков, цена пошла вверх, и к закрытию торгов на бирже, цена одного ваучера была семь тысяч пятьсот рублей! «Твою мать, что же я такой бестолковый, – сокрушался Шацкий по дороге домой, – нет чтобы продать все чеки с утра по максимальной цене, а я это сделал тогда, когда цена совсем упала… Это все Боб, – «тренд теперь задан теперь только вверх, вижу цену в двадцать тысяч рублей…».
В течении всего лета цена на чеки колебалась от шести тысяч рублей до восьми тысячи, и больше не поднималась к тринадцати тысячам рублей. Боб не выдержал и продал свой пакет в размере семисот чеков, по восемь тысяч рублей штука, не дождавшихся своих вожделенных двадцати тысяч.
Владимир с Бобом, кроме ваучеров, стали заниматься еще валютой, покупаю доллары или дойч марку на бирже и продавая их у «обменников». Работа была доходная, но очень опасная, потому что около обменных пунктов валюты, крутились, откровенно уголовные элементы. Однажды у Владимира, около обменного пункта, цыганская девочка в возрасте десяти лет, вырвала у него сто долларов и скрылась в подворотни старого дома. Преследуя ее, Владимир, столкнулся с группой цыган, которые вылезли из всех щелей этого дома (как тараканы), и с криками, размахивая палками поперли на него. Ему пришлось ретироваться. Как -то раз возвращаясь домой, после торгов на бирже, а Владимир тогда жил на проезде Серебрякова, станция метро «Ботанический сад». На него в сумерках из кустов, не далеко от его дома, выскочили двое здоровенных парней, со словами, -«Стой, разговор есть». Владимир бросился бежать. На пересеку ему кинулся третий, Владимир не растерялся, в руке у него был уже зажат газовый баллон (Владимир его купил сразу, после нападения на Боба и всегда носил с собой). Когда они сблизились, и третий (грабитель, так считал Владимир) протянул к нему руки, он резанул его ядовитой струей в открытые глаза. Владимир еще заметил, что у парня были белесые ресницы и брови. «Бляяяя» -завыл малый, получив газовую струю в рожу, и начав кружиться как волчок, одновременно сдирая с кустов листья и прикладывая их к лицу. «Бляяя…, ничего не вижу …», – дальше Владимир, не стал вслушиваться в матерные слова, а прибавил ходу и через пять минут ввалился в свою квартиру на четырнадцатом этаже. Его всего трясло, через две минуты его вырвала, и он без сил повалился на кровать, радуясь тому, что его жена с сыном были на даче, « а то перепугал бы их до смерти своим видом и поведением», – рассуждал Шацкий, потихоньку приходя в себя.
После этого случая Владимир купил еще два баллона. Один баллон был с перцовым наполнителем, а другой, со слезоточивым газом. Он удвоил бдительность и свое внимание к окружающим, как на бирже, так и у «обменников», и по дороге домой. Притом теперь он не сразу ехал домой, а гулял минут двадцать по улице или в метро, как Штирлиц, отрываясь, как он думал, от «хвоста».
В поездки они с Бобом больше не ездили, поскольку эти поездки потеряли смысл, цена на чеки в крупных городах страны была такая же как в Москве. Табачные дилеры, не хотели им продавать за дешево ваучеры, -«заявив им, что они теперь сами будут торговать чеками на бирже». И Владимиру теперь приходилось крутиться одному, в основном бегая по Московским вокзалам, скупая ваучеры в ларьках и палатках, расположенные в этих местах. В среднем, ему удавалась покупать от сорока до пятидесяти ваучеров по цене ниже шести тысяч рублей за штуку. Это приносила ему прибыль от двадцати до тридцати долларов в день. В целом он был доволен своей деятельностью, но скупка чеков изо дня в день падала. Ближе к осени, купить в привокзальных ларьках тридцать ваучеров стало не реально. Уже и пяти долларам в день Владимир был рад. Главное, – убеждал он себя, – не терять динамику».
Александр, в этот период, вообще отошел от покупки- продажи ваучеров. На него было совершенно второе нападение, когда он возвращался домой с биржи. В этот раз его сильно избили, разбив лицо в кровь и повредив челюсть. Денег у него было украдено в сумме миллиона рублей, что было по курсу, где-то девятьсот долларов.
– Что же ты не воспользовался газовым баллоном, – спрашивал его в сердцах, Владимир, – у тебя же он всегда с собой?
–Шацкий, ты видать очень умный…, как можно воспользоваться баллоном, если на тебя в подъезде напали сразу несколько человек и повалив на пол начинают бить ногами в лицо…
–Они что, тебя ждали уже в подъезде или зашли за тобой в подъезд?
– Уже ждали, – тяжело вздохнув, ответил Боб, держась рукой за свою вспухшую челюсть.
– А вот как… значит, эти уроды тоже меняют свою тактику, сначала отслеживают, сразу не нападают, а потом устраивают засаду.
– Я временно ваучерами заниматься не буду, – опять тяжело вздохнув, сказал Александр, – а то в третий раз чувствую, убьют. – Отдохну пока, может чем ни будь еще займусь или что ни будь придумаю, звони Володя, что и как, телефон мой домашний знаешь…
И Владимир остался один в этом не простом мире спекуляции ваучерами, в жесткий период перехода России к капитализму и первоначальному накопления капитала.
Теперь работа Владимира заключалась в том, что он к обеду приезжал на привокзальную площадь Белорусского вокзала и начинал обходить палатки, спрашивая у продавцов ваучеры. Таких мест по скупки ваучеров у него было четыре. Белорусский вокзал, Киевский вокзал, а иногда это был, либо Курский вокзал, либо метро «Петровско- Разумовская, к тому времени, у метро организовался стихийный вещевой рынок, ну и Владимир, среди толкающей публики, спрашивал чеки. Работа была нервная и потная. Владимиру приходилось рассчитываться за ваучеры прямо на улице, притом иногда в окружении нескольких человек, которых он убедил продать свои ваучеры. Покупка чеков в ларьках на привокзальных площадях была более цивилизованная, там Владимир мог сразу купить десять, а то и двадцать чеков за раз, из одних рук, притом его часто приглашали зайти в палатку, потому что уже знали в лицо. А здесь на рынке…, в суматохе, в толкотне, иногда под дождем, Владимир покупал один, два, может иногда ему удавалась купить пять чеков, но в целом скупка ваучеров на рынке была очень опасная. Вот ваучер, Владимир покупает его у не знакомого человека, вот деньги, все на глазах людей, все кругом видят, чем он занимается. Но тем не менее, Владимир больше любил покупать чеки на рынке рядом со станции «Петровско-Разумовская», чем в ларьках при вокзалах. Причина крылась в том, что торговцы в палатках были осведомлены о ценах ваучерами на бирже, в то время как продавцы на рынке понятия не имели, сколько стоит чек на сегодняшний день, поэтому Владимиру было легче манипулировать с этой группой продавцов. Если цена на бирже была семь тысяч пятьсот рублей за ваучер, а в палатках отдавали за семь тысяч, то на рынке можно было купить чек от шести тысяч рублей, и даже ниже.
Наступила осень. Московская дождливая осень. С низкими серами тучами, медленно проплывающими над головой, время от времени прыскающие на тебя водой, как из пульверизатора, холодными струйками дождя. Владимир к этому времени имел капитал более пяти тысяч долларов и каждый день продолжал мотаться, по вокзалам и рынкам с целью покупки ваучеров. Валютой он почти не занимался, так как цена доллара в этот период начала даже снижаться, а к осени стабилизировалась на уровне тысяча двести рублей за один американский рубль. Владимир, хоть и был доволен своим результатам, но себя корил, -«Вот, работаю с утра до вечера, как последний феллах ( крестьянин в арабских странах)… , нет, чтобы два года назад, когда миллион рублей был у меня в кармане, валюты накупить и затаиться…, а в место этого, каких то накупил мудовых мест, на дурацких биржах. Два года назад доллар стоил где-то пятьдесят рублей. И я мог иметь, не напрягаясь, не подставляя себя под удары бандитов, двадцать тысяч долларов! Да во истину говорится, кому Бог дает, а дурак не берет».
Телефонный звонок, вывел Владимира из раздумья.
–Привет Шацкий, – это был Александр. – Как дела?
– Голова еще цела…, и верхняя и нижняя…
– Все по рынкам бегаешь…?
– Саш, а что прикажешь делать, семью надо кормить.
–Ну и сколько у тебя сейчас в день получается …?
–Когда, как. Но в среднем, долларов десять вытягиваю.
– Это значит, в месяц триста грина берешь…, так?
–Нет, триста не получается. Долларов двести-двести пятьдесят.
– Значит двести долларов и такие риски, на хрен тебе такая работа нужна…
– А у тебя что, Боб, есть другая идея? – ехидно спросил Владимир.
– Значит, слушай меня внимательно. На днях, я положил три тысячи долларов в «Русский дом Селенга» под триста процентов годовых! Представляешь? Это двадцать пять процентов в месяц…
– Сколько же это получается, – никак не мог сообразить Владимир, из-за охватившего его возбуждения.
– Семьсот пятьдесят американских рублей в месяц! И никакой тебе беготни… И самое главное, никаких тебе бандитов.
–Что-то процент ломовой…, а кинуть не могут?
– Наверное, могут. Мы же в какой с тобой стране живем?
– В дикой…
–Правильно, Вова. – Поэтому я сейчас занимаюсь тем, что нахожу различные компании, которые очень высокие проценты платят, приезжаю к ним, смотрю их учредительные документы…
– И что?
– Вот нашел «Русский дом Селенга», положил туда деньги. Но только на один месяц, а потом… Потом Шацкий, я свои деньги переброшу в компанию «Роника», там тоже не слабый процент, а потом в «Тандем», и так буду двигаться, маневрируя свои средствами и тасуя компании. – Я здесь на досуге подсчитал, что если я начну шевелиться всеми своими деньгами и, мне удастся взято за год триста процентов, то через год у меня будет двадцать пять тысяч американских рублей!
–А ты в этой, как ее «Селинге», в любой момент деньги можешь забрать или надо там твердо держать, три, четыре, шесть месяцев… год?
– В «Селинге», вообще фантастика, можно положить бабло, на один день…
–Класс! Саш, это просто Эльдорадо, ты мне открыл сейчас глаза.
– Ну, тогда узнай, где у тебя ближайшее отделение «Русского дома…» и закидывай туда деньги, но только не всю сумму, и на короткий промежуток… – Все звони, как и что.
Владимир, после звонка Александра, тут же взял калькулятор в руку и начал считать. У него получалось, что если он положит в «Селенгу», даже, половина своей суммы, то за месяц получит шестьсот пятьдесят долларов! «Ух, какие бабки рядом валяются, только бери. А я напрягаюсь на этих вонючих рынках, вокзалах, каждый день себя подвергаю риску. Все решено, с завтрашнего дня начинаю заниматься по схеме Боба».
Но до «Селенге», Владимир не дошел, ночью заболел сын, пришлось вызывать скорую помощь, острый аппендицит. Операция, реанимация, сплошные переживания, когда все было позади, прошло целых три недели, и Владимир наконец вспомнил про «Русский дом Селенга». Но прежде, чем отнести деньги, он позвонил Александру.
–Ты чего, – сразу набросился на него Александр, – до сих пор деньги, а «Селенгу» не положил, я уже собираюсь забирать оттуда бабло, а ты что говоришь…, а сын болел, а-а-а, ну это другое дело, тогда туда деньги и не неси. Почему спрашиваешь, да я тут нашел вообще фантастическую компанию «Башкирский бензин» называется. Пятьсот процентов годовых! – Сейчас деньги из «Селенги» заберу и туда переложу, если хочешь, вместе пойдем.
– А что она собой представляет, эта компания, «Башкирский бензин»?
– Открылась две недели назад в Москве, до этого работали несколько месяцев в Уфе. Находиться на Тверской улице, в самом центре Москвы, значит, сразу не кинут. Торгует форвардными контрактами на бензин. Компания зарегистрирована в городе Уфе. Документы, я смотрел, вроде в порядке. Думаю, можно попробовать, тоже на короткий срок сунуть…
– Александр, а что такое форвардные контракты?
– Но это вроде, как фьючерс…
–Фьючерс… Саш, а это что такое?
– Темный ты Шацкий, а еще докторскую писал.
– Кандидатскую…
– Один хрен, докторскую, кандидатскую, все равно темный. Форвард – это контракт на будущую поставку товара, понял…?
Владимир ничего не понял, но ответил, что «понял».
–Хорошо, давай послезавтра встретимся в центре зала станции метро «Театральная» в десять часов утра, а завтра я деньги заберу из «Русского дома Селенга», и вперед,
пощупаем теперь «Башкирский бензин».
И вот Владимир с Александром, стоят перед дверьми Московского офиса биржи «Башкирский бензин». На доске объявлений было написано, -«что срочные контракты, на нефть, на бензин, на мазут, продаются в не ограниченном количестве на втором этаже в комнате номер пять. И подпись генерального директора биржи, Бориса Милявского. В комнате номер пять, две симпатичные девушки, стали предлагать нашим друзьям различные форвардные контакты на нефть и ее продукты переработки с различными датами поставки. Владимир с Александром посмотрели динамику роста цен за предыдущие месяцы и удивлено посмотрели друг на друга. Цена на бензин росла больше двадцати пяти процентов в месяц!