– Извините, пожалуйста. Я не специально… – робко промямлила наглая девка.
И тут как ни в чём не бывало она, опустив голову, двинулась, точнее, попыталась двинуться дальше по коридору. Виктор резко схватил её за тоненькую ручку и крепко сжал. В нём возникло непреодолимое желание сжать её со всей силы, чтобы кости захрустели. И он был уверен, что это произойдёт. Глаза девушки от испуга стали напоминать два шарика для гольфа, которые вот-вот вынырнут из лунки под воздействием вливаемой в неё воды.
Кто знает, что бы произошло дальше, если бы они оба не услышали звук открывающейся двери в гальюне. Кто-то выходил из второй кабинки, которая была закрыта, когда Виктор заходил по нужде. Возможно, Виктор не выдержал и в гневе сломал бы её руку, а может, она закричала бы прежде, и несомненно, кто-нибудь прибежал на крик.
Но волей случая из кабинки вышел тот самый электрик, который спрашивал Виктора на юте о его смехе. Увидев неоднозначную картину в проходе, он на мгновение помедлил, а потом открыл кран с водой, искоса поглядывая на странную пару.
Собрав волю в кулак и желая не привлекать внимания, Виктор чуть наклонился к лицу Лены и тихо проговорил:
– Аккуратнее.
После этого он отпустил её руку, и девушка пулей метнулась к женскому туалету. Еле сдерживая очередной приступ плача, она суетливо открыла дверь непослушными руками и с грохотом захлопнула её. «Ещё увидимся», – подумал Виктор и спустился к себе в каюту. Весь остаток дня настроение у него было паршивое. Голова разболелась, и про юбилей поварихи он в тот день больше не думал.
7
На внешней палубе продолжалось противостояние. Когда Ворон подумал о многочисленных пьянках, в которых не упустит возможности рассказать о событиях того дня, он был более чем прав. Потому что события продолжали охватывать своих участников если не очень интересным, то по крайней мере увлекательным сюжетом.
Капитан после доклада Умарова посмотрел на свой секундомер. Цифры на табло показывали одну минуту двадцать девять секунд. Позже он скажет об этом Умарову и похвалит за слаженные действия, но сейчас события на «театре» военных действий продолжали разгораться.
Количество быстроходных лодок вокруг российского буксира и соседнего танкера неизвестного происхождения продолжало увеличиваться. Те две лодки, что двигались в их направлении изначально, изменили курс и пошли в обход по большому кругу. С левого борта показались еще три катера. Два из них двигались параллельно буксиру, а один направлялся под углом девяносто градусов к борту судна. По громкой связи вахтенный помощник вновь дал команду:
– Внимание по судну, внимание по судну. Экипажу покинуть верхнюю палубу и загерметизировать иллюминаторы и двери во внутренние помещения. Экипажу покинуть верхнюю палубу и загерметизировать иллюминаторы и двери во внутренние помещения. Выход на палубу строго запрещён.
Умаров, когда увидел приближающиеся лодки, без промедления отдал команду Ворону:
– Воронов!
– Я!
– Девяносто градусов левого борта. Шестьсот метров, лодку видишь?
Ворон беглым взглядом окинул водную гладь и заметил небольшой катерок.
– Да.
– Пусти очередь рядом, только не по ней.
К этому времени танкер слева ушёл немного вперёд и не закрывал обзор и пространство для стрельбы. Капитан, увидев суету Умарова и его действия, успокоился и просто молча наблюдал, периодически переходя через весь ГКП то на левый, то на правый борт.
***
Ко всему прочему на свои позиции выбежали также и водолазы. Их предназначение было не в отражении таких нападений на корабль, но по тревогам они тоже привлекались. Оружие и боеприпасы их группы хранились отдельно, в небольшой нише, расположенной на ГКП. Она находилась прямо под палубой и закрывалась металлической крышкой. Парни во главе с мичманом тоже выбежали после команды, но несколько позже морпехов. Их позиции согласно боевому расчёту не пересекались, и они занимали места возле выхлопной трубы судна. Исключение составлял лишь один молодой водолаз, который находился рядом с Даней на юте. Кравцов, да и все остальные морпехи к этому времени успели немного познакомиться с коллегами и в целом нашли общий язык. Того, что стоял рядом с Даней, звали Артёмом, и он был самым молодым из их группы.
Кравцов наблюдал за обстановкой. Все цели, которые он видел, двигались либо не к кораблю, либо не в направлении кормы. В связи с этим Данила не открывал огонь, в котором не было необходимости. Ему хотелось, адреналин внутри него творил странные вещи, но разум не давал воли чувствам. Палить просто ради того, чтобы пострелять – плохая идея.
Оглядевшись вокруг, Кравцов заметил, что на юте собралась толпа гражданских, наблюдавших за происходящим. Он крикнул, чтобы они уходили, но никто из зевак не обратил на него внимания. После того как из громкоговорителей прозвучала команда покинуть верхнюю палубу, экипаж без промедления начал забегать внутрь. И что самое интересное – большинство мужчин отправилось туда первыми, не пропустив вперёд двух женщин, которые тоже вышли поглазеть на пиратов.
***
Ворон, получив команду от Умарова, метнулся к левому фальшборту, положил на него ствол пулемёта и, сняв оружие с предохранителя, пустил длинную очередь. В ленте на сто патронов осталась примерно половина, судя по его расчётам. Всплески воды прошли в непосредственной близости от катера, направлявшегося к ним. И Умаров, и Ворон поняли, что, может быть, выстрелы задели и лодку. Они переглянулись, но никто ничего не сказал. Остановившись, вражеский катер развернулся и убыл в направлении двух других лодок.
Умаров прошёлся по обоим бортам, но катеров поблизости больше не увидел. Водолазы тоже куда-то стреляли, но это было их личное дело. После коротких очередей наступило минутное затишье.
Неожиданно снизу послышался голос Поршнева. Умаров подошёл ближе к борту и посмотрел на бак.
– Сергеич, лодка! – Он показал рукой в сторону уходящего вперёд танкера. Сначала Умаров ничего не мог разглядеть из-за яркого блеска солнца, отражавшегося от воды. Но приглядевшись повнимательнее, он увидел, как небольшой катерок вышел прямо из-за корабля и двигался в их направлении. Скорость лодки была невысокой, и он принял интересное решение:
– Иванов, – обратился он к Васе, сидящему на мачте, – держи на мушке лодку, если рванёт на нас, стреляй по ней.
– Уже. – Иванов спокойно сидел сверху и наблюдал за неприятелем через прицел СВД. Ворон не сдержал смешок.
Даже не посмотрев на Васю, Умаров вновь устремил свой взгляд вниз и крикнул Денису:
– Поршнев, гранатомёт заряжай.
Денис вопросительно посмотрел на него, но всего секунду. Автоматически он хотел уточнить что-то у командира группы, но тут же ответив себе на свой мысленный вопрос, присел и достал из сумки одну гранату и стартовый пороховой заряд к ней. Быстрыми движениями мокрыми от пота руками он прикрутил заднюю часть к передней и принял вертикальное положение. Положив гранатомёт на правое плечо, он аккуратно вставил гранату внутрь ствола, предварительно поставив оружие на предохранитель. Как стрелять из гранатомёта, ему в начале похода показал Данила. До этого практики стрельбы из него у Дениса не было.
Внимательно следя за действиями подчинённого, Умаров вновь прокричал ему:
– Стреляй метрах в пятидесяти от него! Либо слева, либо справа. Готов?
– Да!
– Огонь!
Ещё пару секунд Поршнев помедлил, сняв оружие с предохранителя и взведя курок. После он во всю глотку прокричал:
– ВЫСТРЕЛ!
Все вокруг приготовились к грохоту. Капитан со своим помощником заткнули уши.
– Ш-чк! – послышалось снизу. Это была осечка, звонко отозвавшаяся щелчком металла о металл.
– Вот блин, что такое? – спросил Поршнев то ли себя, то ли Умарова.
– Давай взводи заново. Быстрее только, лодка приближается, если ты не заметил. – Умаров нервничал.
Поршнев, ощутимо разволновавшись, осмотрел гранатомёт и гранату. Только ему известно, зачем он это сделал. Закончив, он снова взвёл курок.
– ВЫСТРЕЛ!
– Ш-чк! – вновь раздалось снизу. Тут капитан начал заметно беспокоиться. Он посмотрел в сторону Умарова и спросил:
– Ну что там такое, Сергей?
Взглянув на капитана, но ничего не ответив, Умаров отдал указание Ворону, чтобы тот пустил небольшую очередь. Поршнев, услышав эту команду, разнервничался ещё больше и попросил не стрелять. Его слова утонули в стрекоте пулемётной очереди, из-за чего на лице Дениса отразилась обида.
– Сергей Сергеевич, что делать?
Умаров не раздумывая, видя, что лодка остановилась и начала медленно разворачиваться, начал инструктировать гранатомётчика:
– На предохранитель поставь, достань гранату, но не полностью. Видишь вырез для фиксатора гранаты, прямо на стволе, спереди?
– Ну и?
– Посильнее гранату туда вставь. Чтобы пипка в этот вырез со щелчком вошла. Прямо резче вставь, не бойся.
Денис сделал, как сказал Умаров, и вновь принялся прицеливаться.
– Ну что, стреляю? – спросил он.
– Да, стреляй.
– ВЫСТРЕЛ!
– БАХ!
Громчайший взрыв раздался по всему судну, и те, кто решил не закрывать уши, об этом очень сильно пожалели. Граната со скоростью сто двадцать метров в секунду вылетела в сторону надводной цели. Метрах в семидесяти от катера ввысь ударил трёхметровый фонтан. Издалека нельзя было разглядеть лица сидевших в лодке людей, но тем не менее она ускорила свой разворот и быстро начала удаляться. Поршнев, увидев действия вражеского катера, радостно завопил, прямо как ребёнок, взорвавший петарду, когда никто этого не ожидал.
На этом всё закончилось. Через тридцать минут, когда последние катера скрылись за горизонтом, дали отбой судовой тревоге и Умаров сказал собраться всем подчинённым на юте. В течение пяти минут он находился на ГКП. После разбора действий группы капитан попросил оставить одного вахтенного, ещё раз проинструктировал и отпустил заниматься своими делами. Спустившись на ют, Умаров лично проверил оружие каждого военнослужащего на разряженность. Вручив им масло и ветошь, приказал тщательно почистить вооружение, чем все с удовольствием и занялись, включая самого Умарова.
8
У морпехов между собой был неофициальный договор. Данила обещал, что когда они в первый раз будут отстреливаться от пиратов, он наконец откроет припрятанную бутылку «Хеннесси», купленную в прошлой командировке в Duty Free одного из европейских портов. Однако, несмотря на уговоры товарищей, Данила не стал её открывать. Объяснил он это тем, что откроет её только тогда, когда сам лично будет вести огонь по пиратам или по кому бы то ни было ещё, претендующему на эту роль. Парни в шутку обвинили его в нечестности, но особо не придирались.
После обсуждения весёлых историй, произошедших с ними сегодня утром, кто-то из морпехов лёг спать, а кто-то улёгся и начал заниматься повседневными делами, такими как просмотр фильмов или видеоигры.
Даниле не спалось. Он решил отправиться на ют и посидеть там, наслаждаясь тёплым и звёздным вечером. Но больше его волновало обещание, данное себе самому вчера вечером. О необходимости разговора с Леной он прекрасно помнил. Вот только не знал, с чего начать и как к ней подойти. Он не собирался идти к ней в каюту на разговор. Во-первых, он никогда бы не решился это сделать из-за её странного поведения и нелюдимости, а во-вторых, он чувствовал, что тут нужно было действовать иначе, найти подходящий момент и как бы невзначай заговорить.
Так или иначе, он теперь он сидел на юте за столиком. В это время туда постоянно кто-нибудь выходил покурить или попить чай. Обычно за столом велись какие-нибудь непринуждённые разговоры о погоде, о предстоящих заходах в порт и о многом другом. Даня безучастно слушал все эти беседы. Иногда кому-нибудь поддакивая и делая вид, что слушает. Его мысли сейчас были настроены совсем на другое.
Посмотрев на часы, Кравцов увидел, что стрелки доходили до десяти часов вечера. Он решил посидеть ещё полчаса и идти спать. Хорошее настроение постепенно сменилось упадочным. Если поговорить с Леной опять не удастся, то на душе останется неприятный осадок. Раздражённый людьми, без конца подходящими к столу, он решил отойти поближе к корме и постоять там в одиночестве. Одиночество – редчайшая роскошь в военной жизни. Когда приходится служить в такой части, как бригада морской пехоты – люди окружают постоянно. Времени на уединение практически не бывает. А когда оно, наконец, появляется, кто-то всегда приходит и всё равно нарушает долгожданный момент. Поэтому Даниле нравилось стоять на вахте. Там было четыре часа безмятежного спокойствия и одиночества. И это было хорошо…
Раздумывая обо всём этом, Кравцов боковым зрением увидел недалеко от себя тень. Предчувствие. Ещё не повернувшись, он уже знал, что там стоит Лена. Сердце предательски заколотилось в груди. Да, это действительно была она. В лёгких спортивных штанах и той самой майке, которая была на ней в ту злачную ночь. Девушка стояла с левого борта и задумчиво смотрела в темноту перед собой. «Может, она сейчас думает о чём-то подобном», – подумал Даня. Простояв так ещё около минуты, он смотрел на неё и не мог оторвать глаз. Что такого в ней было, что заставляло каждый раз испытывать внутри живой трепет? «Надо бы к ней подойти, прямо сейчас. Второго шанса может не быть».
И хотя Лена стояла к нему спиной и никакой тени от него в её сторону не падало, она вдруг резко обернулась и посмотрела прямо ему в глаза. Как будто почувствовала, что он разглядывает её. Понимая, что просто нагло рассматривает девушку, Даня тут же отвёл взгляд, как и она. Действовать нужно было без промедления, иначе она могла уйти. Внутренне подбирая слова, он направился к ней и встал рядом.
– Привет.
– Привет, – ответила она.
– Я не помешал?
– Да нет. Я так… Просто решила перед сном свежим воздухом подышать.
Посмотрев поближе, Даня разглядел, что её распущенные волосы были запутанные и мокрые. В полумраке эти нерасчёсанные локоны пробудили в нём тёплые чувства. В такой лёгкой спортивной одежде и с оголёнными руками она выглядела такой худенькой, беззащитной и хрупкой. В голову Данилы прокралась совсем подростковая мысль. Ему вдруг захотелось защитить девушку от какого-то невидимого злодея. И он готов был постоять за неё против кого угодно. Подобные мысли свойственны лишь молодым мечтателям, коим Данила себя никогда не считал. Но он не мог выкинуть её из головы. Или из сердца.
– Да, классный вечер: тихий и спокойный. Море гладкое, а небо звёздное.
Лена посмотрела на него:
– Мне почему-то кажется, что здесь на небе гораздо больше звёзд, чем дома, в Севастополе.
– Мне тоже…
Они простояли ещё какое-то время в полном молчании. Потом Данила всё-таки решился начать тот разговор, к которому стремился:
– Слушай, я хотел с тобой поговорить.
Она как будто ждала этих слов. Даже не посмотрев на него, просто спокойным голосом спросила:
– О чём?
– О той ночи. Помнишь, когда ты врезалась в меня возле туалета?
Теперь она взглянула на Данилу, и он никак не мог понять, что означает этот взгляд.
– Извини, может, я лезу не в своё дело, но, как ни странно, та ночь не даёт мне покоя.
Он сказал это и с опаской ждал её реакции. Ничего не последовало. Она снова молча продолжала смотреть в темноту.
– Просто у тебя был такой вид, как…