– Кар-р!
От испуга Флинн вздрогнула. Она снова не заметила, как просидела тут несколько часов. Ночь раскинула свой тёмный шатёр, и вороны выглядели блестящими сгустками ночного неба. Быстрым движением Флинн швырнула последний кусок хлеба на край перрона, туда, где раскрошившийся бетон внезапно терялся в диких зарослях. Вороны перелетели туда, вся хрипло орущая стая.
Когда мельтешение крыльев и тёмных клювов улеглось, там сидел зверь. Не ворона, а большой, поджарый белый зверь. И какой-то нечёткий.
Сердце Флинн упало. Ужас током пронзил тело и парализовал его. На ватных ногах она чуть наклонилась вперёд – достаточно, чтобы из-за скрывавшего её железного столба бросить взгляд на странного зверя. Но чётче он от этого не стал. Напротив, его очертания оставались неясными и растекались – как акварель, которую кто-то вписал в тёмно-синюю ночь, перебрав воды.
У Флинн мороз по коже пробежал. Она не верила в магию, в духов и привидения. Но это существо явно относилось к явлениям того сорта, из-за которых не стоило сидеть на пустынном перроне по ночам. Или это галлюцинация? Флинн протёрла глаза. Существо не исчезло.
Ладно. Только спокойствие.
Зверь не шевелился. Он беззвучно сидел, глядя в бесконечные поля. Видимо, он ещё даже не заметил её: вполне вероятно – ведь Флинн надела свою самую тёмную клетчатую рубашку. И ветра, который мог бы донести до него её запах, в эту тихую ночь тоже не было.
И тут совершенно внезапно что-то двинулось. Флинн непроизвольно вздрогнула, когда зверь, повернув нечёткую голову в её сторону, взглянул прямо на неё.
Прежде чем прикусить язык, она ойкнула – очень высоко, что такой девчонке, как она, совершенно не свойственно.
Зверь отпрянул. Трудно сказать, кто из них испугался сильнее. Затем он поднялся и медленно шагнул к Флинн – размытое движение, смешавшееся с внезапно возникшим ветром.
«О нет, – подумала Флинн, – нет-нет-нет!»
Она порывисто вскочила. Она хотела убежать – ей нужно было убежать. Она ни за что не хотела связываться с этой тварью. А что, если на самом деле из-за этого Йонте и исчез? Вдруг это была никакая не дрезина дурацкая, а… а… да что угодно!
«Ну, давай же!» Ноги не слушались, они вдруг сделались совершенно бесполезными и цеплялись одна за другую при первом же шаге.
Зверь приближался, пригнув голову, словно охотится на дичь.
Пульс бился у Флинн в висках. «Вот и всё, вот и всё, вот и всё».
В ушах зашумело, и словно издалека раздался свист. В лицо Флинн дунул прохладный ветер.
«Поднимется ветер в ночи…» – написал Йонте.
Сотканный из тумана зверь замер. Казалось, он прислушивается, не спуская глаз с Флинн. И тут свист разом заполнил весь перрон. Флинн, вздрогнув, зажала уши. Что здесь происходит?! Звук походил на свист старого чайника, который мама порой не удосуживалась вовремя снять с плиты, – только громче, в тысячу раз громче.
Теперь зверь отвернулся к рельсам. Но прежде чем Флинн смогла воспользоваться удачным моментом для побега, земля у неё под ногами задрожала и что-то мощное, тяжёлое с шумом вкатилось на станцию. Над девочкой пронёсся сноп рассеянного света, и толчок воздуха, сильный, как в аэродинамической трубе, сбил её с ног. Затем ветер утих, а свист потонул в оглушительном скрежете. Металл скрежетал о металл, и, сделав рывок, который Флинн ощутила всем телом, громадное чудовище остановилось. Из-под него с шипением повалил пар, будто монстр страдал одышкой. Станцию тут же заволокло густым дымом. Флинн лежала на перроне у скамейки, кашляя и ловя ртом воздух.
И вдруг сразу наступила тишина. Какая-то нереальная тишина, после недавнего-то грохота.
Флинн подождала секунду, потом ещё одну, а потом стремительно поднялась на ноги. Она потёрла ноющие локти и, подняв голову, увидела вагон поезда. Оттуда таращился её перепуганный двойник. Повсюду перед ней были тёмные, всё отражающие окна, по восемь в каждом вагоне длинного сине-зелёного состава с плоскими кремовыми крышами.
Флинн моргнула, зажмурилась и снова открыла глаза. Нет, никаких сомнений. Глаза под веками щипало от дыма, но это явно был поезд.
Тот самый поезд.
…если упрямо ты шёл за мечтой…
Очень медленно, словно всё вокруг было хрупким, как стекло, Флинн опустила взгляд на открытку. От волнения она почти смяла плотную бумагу, но – это был поезд Йонте. Однозначно. Поезд, который, судя по всему, могла видеть только она. Флинн, дрожа, подняла голову. Он действительно выглядел именно так! Между вагонами были те же старинные деревянные тамбуры, такие же украшения на наружных светильниках. Теперь она смогла прочитать и золотые буквы на лаковом покрытии – «ВЭ» и стилизованный павлиний хвост, заключенные в прямоугольник.
Сердце Флинн сделало сальто. Красивее этого поезда она в жизни ничего не видела.
Ещё не успели рассеяться последние клубы дыма, как где-то в голове состава хлопнула дверь. Звук прокатился эхом в ночи и вырвал Флинн из восторженного оцепенения. Она с ужасом заметила, что поезд медленно тронулся.
«Нет. О нет!»
Сердце у неё замерло, слишком надолго, а затем пустилось чуть ли не вскачь.
Размытого существа на перроне она не увидела. Зверь что, сел в поезд?! Неужели поезд тут остановился, чтобы подобрать его?!
А Флинн?
Она останется из страха перед необъяснимыми событиями вроде этого? Или из страха перед тем, что ожидает её по ту сторону пашен? Она действительно этого хочет? Хочет остаться?
Флинн сжала кулаки. Этот поезд был её шансом – возможно, единственным. Её трясло. Она подумала о Йонте. О раскинувшемся где-то большом, бескрайнем мире – где-то, но не здесь. Она подумала обо всём по-настоящему важном и, сама ещё не осознавая, пустилась бежать, ухватилась за поручни последнего вагона и подтянулась на нижнюю ступеньку. Как раз вовремя, перед тем как перрон остался позади.
Вцепившись в холодный металл поручней, Флинн перевела дух. Она в последний раз оглянулась на заброшенную станцию. Вокзальные часы пошли, впервые за несколько лет. Сейчас они показывали два часа двадцать две минуты.
В следующую минуту поезд повернул влево, и часы скрылись из виду.
Теперь пути назад не было.
И поезд чудесный придёт за тобойИ в дальнюю даль умчитФлинн повернулась к железной двери, которая вела внутрь вагона. В верхней части двери было маленькое квадратное окошко. Там ей навстречу зияла синеватая мгла.
– Смелей вперёд, ничего не страшись! – пробормотала Флинн и, с некоторым усилием открыв дверь, вошла в вагон.
Мадам Флорет
Едва Флинн зашла в вагон, как дверь за ней захлопнулась с такой силой, будто сразу отрезала всю её прошлую жизнь.
Она стояла в длинном тёмном коридоре. Вой ветра затих. Слышались только неумолчный стук колёс и какой-то дальний гул. В этой внезапно наступившей тишине Флинн ощущала себя одновременно в неизвестности и в безопасности. Она чувствовала в душе какую-то благость – одно из слов, которые она вычитала в старых словарях. Только теперь она поняла, что это значит.
Потребовалось время, чтобы глаза привыкли к полумраку, но и после этого разглядеть удалось не многим больше, чем опущенные рулонные шторы с одной стороны коридора и закрытые двери – с другой. На полу лежала ковровая дорожка. Стены, похоже, были облицованы деревянными панелями. В коридоре никого не было. Не слышалось ни голосов, ни каких-либо других издаваемых людьми звуков.
– Есть тут кто-нибудь? – осторожно спросила Флинн и тут же испугалась, когда рядом с ней что-то тихо вспорхнуло. Однако она по-прежнему оставалась одна, и всё опять стихло, не считая грохота колёс у неё под ногами.
Где она очутилась? В спальном вагоне?
Флинн никакого представления не имела о поездах, а о поездах класса люкс вроде этого и подавно: её семья не могла себе позволить даже поездку в обычной электричке. И всё же она точно знала, что нужно купить у кондуктора билет, пока её не застукали контролёры. На ощупь поискав деньги в кармане брюк, она нашла купюру в десять евро. Этого должно было хватить, по крайней мере на несколько станций. Покачиваясь в такт вагонной тряске, Флинн двинулась по коридору. Кончики пальцев легонько скользили по лакированной поверхности дверей и деревянных панелей между ними. В ней росло тёплое чувство, что всё здесь ей давно знакомо. Она дошла до конца вагона, так никого и не встретив.
– Смелей вперёд, ничего не страшись! – ещё раз подбодрила себя Флинн, упёршись в следующую железную дверь, в которой было такое же квадратное окошко, и вышла в наружный тамбур, какие располагались в конце и в начале каждого вагона.
Тут же в лицо ей ударил встречный поток холодного воздуха, сырого и мутного от паровозного дыма. Пытаясь согреться, Флинн обхватила себя за плечи и стала аккуратно переставлять ноги по мостику между тамбурами двух вагонов. Мостик представлял собой просто железную пластину с перилами, которая жалобно дребезжала и побрякивала. Встретить подобное в таком поезде она не ожидала. С другой стороны, она вообще не ожидала, что этот поезд существует. Поезд Йонте. Или, точнее, поезд с открытки Йонте.
Дрожа от страха, она всем телом налегла на тяжёлую железную дверь следующего вагона и вошла внутрь. Никто не встретился ей и в этом вагоне.
Казалось, поезду не будет конца. Снова и снова вагоны с тёмными, узкими коридорами, снова и снова старые, продуваемые насквозь лихим ветром соединительные мостики между ними. И нигде ни души!
Флинн проходила уже по шестому из этих бесконечных коридоров, когда внезапно, как гром среди ясного неба, с кем-то столкнулась. С кем-то большим.
– Ай! – воскликнул этот кто-то хриплым голосом. – Смотри, куда идёшь, павлин несчастный! Даниэль же велел вам сидеть в своих купе, когда свет вырубается.
– Извините, – выпалила Флинн и добавила, надеясь, что не вызовет никаких подозрений: – Я вообще-то кондуктора ищу.
Её собеседник действительно замолчал. Флинн казалось, что она чувствует, как он изучает её в темноте. Затем хриплый голос сказал:
– Ты имеешь в виду мадам Флорет? – Это прозвучало отчасти как вопрос, а отчасти как подтверждение того, что она попала в затруднительное положение.
– Э-э-э… Не знаю. Думаю, да. Если она продаёт билеты. – Флинн пыталась в темноте разглядеть мужчину – а голос, похоже, принадлежал мужчине, – но лишь определила навскидку, что он занимает довольно много места. Флинн нервно сглотнула. Должно быть, он большой и сильный.
– Секундочку… ты что, вот только что села в поезд?
– Да, – ответила Флинн. Она не понимала, почему в голосе прозвучало сомнение. Станция, поезд – почему бы ей в него не сесть?
– И теперь ты хочешь купить билет? – Голос становился всё более растерянным.
– Ну да, – сбитая с толку, подтвердила Флинн. – Хочу. Ведь зайцем ехать как-то неправильно, да?
Её собеседник по-прежнему молчал. У Флинн было достаточно времени, чтобы сперва изумиться своему несколько необдуманному ответу, а потом пожалеть о нём, но тут собеседник сказал:
– С ума сойти!
В следующий миг Флинн ослепил луч света, такой яркий, что она отшатнулась и в испуге зажмурилась:
– Эй, что ты делаешь?!
– Прости. – Человек опустил фонарик, и Флинн в отсвете фонарика заметила, что он совсем не такой старый, каким казался по голосу. Вероятно, лет пятнадцать, если и старше, то ненамного.
Бесцветный свет фонарика отбрасывал на его угловатое лицо беспокойные тени, глубоко посаженные глаза блестели. Он стоял перед ней словно страж у ворот ада, и по сравнению с ним Флинн внезапно почувствовала себя совершенной малявкой и очень не в своей тарелке.
Парень скользнул взглядом по её, к сожалению, абсолютно невыразительной внешности, и Флинн подавленно спросила себя, не принял ли он её случайно за мальчишку. За какого-нибудь довольно хилого в сравнении с ним мальчишку.
– Так, ещё раз, просто хочу удостовериться: ты собираешься купить билет? У тебя его нет?
– Да. Нет. Я вообще-то девочка, – вырвалось у Флинн.
– А кто же ещё? – спросил парень. Похоже, этот факт его ничуть не поразил. Голос был низким и спокойным.
– Ты думаешь… разве ты не принял меня за мальчишку?
Парень поднял брови, и Флинн удалось быстро взглянуть ему в глаза. В них сверкнула насмешка.
– А ты чудачка, – сказал он. – Ты себя в зеркале когда-нибудь видела? У тебя глаза… – Он осёкся, словно в эту секунду сообразил, что собирается сделать комплимент какой-то совершенно незнакомой безбилетной девчонке.
Флинн очень хотелось спросить, что там у неё с глазами, но она сдержалась. Она в любом случае не относилась к тому сорту девочек, которые постоянно жаждут похвал – уже хотя бы потому, что никогда в жизни их не получала.
Кроме как вот теперь.
Ну, почти.
– Да-а-а, кажется, у нас проблема, – сказал парень.
– Это ещё почему? – спросила Флинн.
Парень мрачно рассмеялся:
– Потому что здесь ты билет не купишь. Не получится.
Флинн испугалась. Панели красного дерева на стенах вдруг заблестели угрожающе, вагон закачался враждебно.
Неужели он сейчас выкинет её из поезда?! Посреди ночи, неизвестно где?! Флинн уже слышала о таких случаях. И что потом?
– Но в Брошенпустеле нет кассовых автоматов. Где же мне было купить билет?
Парень какое-то время молчал.
– Ты совсем не представляешь, где находишься? – Казалось, ситуация его даже немного забавляет или увлекает, но Флинн не находила тут ничего смешного или захватывающего.
– А нельзя просто немного проехать на этом поезде? – смущённо спросила она.
– Нет. Что значит «немного»?
– Ну, сколько можно, – пояснила Флинн.
– Нет, – повторил парень. – Мадам Флорет мне голову оторвёт.
Флинн стало по-настоящему страшно.
– Ну пожалуйста, – тихо попросила она. – Для этого есть причины. Почему мне нужно уехать отсюда… куда-то в другое место. Я должна кое-кого разыскать.
Флинн подумала, что мамина печаль приросла к ней, как вторая кожа, и о Йонте, который был где-то далеко, там, куда её так тянуло, и нашла, что выразиться ещё более расплывчато трудно. Но парень, вместо того чтобы схватить её за шкирку и выбросить из поезда, просто молчал. Повисла долгая тишина. Флинн чувствовала, как сердце бешено колотится о грудную клетку, и опасалась, что эхо сейчас разнесётся по всему поезду.
И тут парень сказал страдальческим голосом, словно делал что-то вопреки здравому смыслу:
– Ладно. Но только тихо. Пойдём! – И он махнул фонариком, давая знак следовать за ним.
Флинн не решалась задавать вопросы, а уж тем более расслабиться – ведь неизвестно, куда он её приведёт.
Пройдя ещё несколько вагонов с множеством тёмных коридоров, они очутились в каком-то длинном, залитом лунным светом вагоне, который представлял собой одно просторное помещение.
Рулонные шторы здесь не были опущены. Повсюду стояли кресла, табуреты и металлические банки с напитками. Флинн не раз спотыкалась о стопки книг, потому что луч фонарика танцевал только на метр впереди, а настенные ночники давали всего лишь дежурную подсветку.
– По ночам все вагоны, начиная с этого, табу, – пояснил парень. – А без света какие же нарды!
– Какие что? – Флинн не знала, что это за помещение, куда по ночам вход запрещён, но догадывалась, что днём здесь дым стоит коромыслом.
– А разве здесь нет… ну этих, нормальных сидений?
Парень рассмеялся добродушным перекатистым смехом.
– Нет, вот приколистка! А зачем они тут?
Флинн не поняла, что в её вопросе такого смешного. Она просто спрашивала себя, где придётся сидеть всю остальную дорогу – разумеется, если эта зловещая мадам Флорет продаст ей билет. Не может же целый поезд состоять только из спальных купе и огромного неубранного помещения.
Но бесконечно длинные коридоры теперь явно остались позади. Все следующие вагоны оказывались большими просторными помещениями, оборудованными самым нестандартным образом. Повсюду Флинн налетала на скамейки и столы, спотыкалась о книги и едва разбирала, что там, собственно, висело на стенах или издавало странные порхающие звуки над головой. В поезде же, наверное, нет летучих мышей – или всё-таки есть?
Тем большее облегчение испытала Флинн, когда в одном из вагонов её спутник наконец остановился. Помещение имело самую сложную конфигурацию из всех. Теперь они находились в голове поезда, где слышалось, как ритмично, словно какой-то железный монстр, сопит паровоз. Мимо окон густыми облаками плыл дым. Создавалось ощущение, будто он окутывает поезд как пуховое одеяло, отсеивая все, возможно, притаившиеся за окном ночные опасности.