– Мария Стафф? Лично? – Он оттолкнулся от дерева, взгляд зацепился за прибрежную осоку.
– Ну, не через секретаря же… Думаю, лично. А что, Степушка, важная персона?
От домашнего «Степушка» потеплело на душе, даже недавняя ссора с отцом стала казаться морщинкой на беспечной водной глади. Парень улыбнулся:
– Ты даже не представляешь, насколько…
Он нажал кнопку отбоя, все еще мысленно проговаривая услышанное от матери.
«Получается, полная свобода действий, тематики и специализации», – мысленно подвел черту, привычно разделив лист на сектора «за» и «против».
Алинка потянулась к нему, ткнулась носом в шею:
– Все нормально?
Он задумчиво покачал головой:
– Даже лучше, чем можно придумать.
Девушка хохотнула, потерлась носом о его грудь, обхватила руками талию. Степан озадаченно покосился на ее макушку, деликатно высвободился:
– Пойдем, я костер разведу.
Алина задержала его руку в своей, посмотрела призывно. Степан замер.
Развернулся к девушке, поднес покрасневшие после холодной воды пальцы к губам. Слабо поцеловал. Заглянул в глаза.
– Алинка, ты классная. Самая лучшая, – прошептал тихо.
Она покраснела и отвела взгляд. Закусила губу.
– Мне казалось, я тебе нравлюсь…
Нахмурилась.
Степан тихо выдохнул. Что сказать? Как? Она трогательная, Алинка. И сейчас – особенно, будто промокший после дождя воробей.
– Алин…
Она спохватилась, по птичьи взмахнула руками.
– Нет. Не говори! Не хочу знать!
Дернулась в сторону, в глубину леса. Степан перехватил ее за локоть, привлек к себе. Проговорил скороговоркой, будто опасаясь, что слова застрянут в горле, запутаются в мыслях, и потом снова придется возвращаться к этому разговору, опять мучиться от неловкости и невысказанных обид.
– Алин. Ты классная. Умная, яркая. Ты самая лучшая… Но у меня мозги сейчас не на это заточены… Я ни о чем, кроме работы не могу думать. Я дурак и, конечно, буду жалеть и кусать локти, когда узнаю, что ты плюнула на меня, устроила свою судьбу, что счастлива с другим, – он все-таки поймал ее взгляд, улыбнулся.
Высвободил ее руку и отступил на шаг назад. Алинка, бледная и безумная, горела словно в лихорадке, смотрела дико.
– А может, я захочу ждать тебя? – выплюнула, будто проклятьем полоснула. – Пока ты разбираешься в этой своей жизни и работе?
Она смотрела с вызовом, испепеляла взглядом.
– Алин, ты от меня хочешь услышать что-то конкретное, – он облокотился на ствол, вытер со лба испарину. – У меня нет ответа. Правда. Совсем нет.
Он оттолкнулся от дерева и, не оборачиваясь, направился к лагерю.
– Степа!.. – окрик заставил вздрогнуть. – Степан!
Он чувствовал на себе ее взгляд, лопатки жгло от ее разочарования. Не оборачиваясь, покачал головой. Лучше так. Больно, но один раз.
Он выдохнул, подобрал хорошую сухую ветку, удобную для розжига. Он давно чувствовал, что Алинка бросает сытую московскую жизнь, кавалеров и бутики, высокие каблуки и головокружительное мини, бросается в богом забытую глушь к комарам и мошкам, из-за него. Он чувствовал на себе ее взгляд, все более пристальный от встрече к встрече, слышал, как меняется ее голос, становится звонким, натянутым, как струна, призывным.
Что ему надо, он сам не знал. Красивая, умная девушка. Его родителям, опять же, очень нравится: они знают ее с шестого класса, когда она перевелась в их лицей из математической спецшколы. Отец не уставал напоминать, какая она отличная партия. Степан дернул плечом, будто сбрасывая тяжелую отцовскую ладонь.
Можно было бы замутить. Но его это не трогало. Совсем.
А от мыслей о возможной близости с Алиной становилось тоскливо и пакостно на душе.
«Итак, 25-е, – он отогнал от себя все второстепенное, потому что главное сейчас – это показ, на котором будет присутствовать главный дизайнер Дома Высокой моды «Киар Алари». Его шаг к золотому билету в профессию и к открытой дороге на Париж.
Глава 2. Ангелина
Она заперлась в ванной, устало опустилась на холодный кафельный пол и прислонилась спиной к шкафчику. Тесно, холодно, но безопасно. Единственное место, где можно выдохнуть и зализать раны.
Голова нещадно болела, пульсировала в висках. Девушка посмотрела на свои дрожащие руки: запястья уже покрылись бордово-синими пятнами. Ладно, прикроет напульсниками. Благо сейчас модно. Протянув руку, пошарила на тумбочке, нащупала расческу. Перевернула тыльной стороной, где зеркальце.
– Вот черт, – осторожно коснулась жуткого кровоподтека на шее, чуть выше ключицы. Распахнула ворот шелкового халата, изучая узкие царапины. – Гадство. Все тонировать придется и шарфом прикрывать.
Расческа с зеркальцем выскользнули из ослабевших рук, девушка безвольно запрокинула голову, прислонилась затылком к дверце шкафчика, в который раз удивляясь, как она в это вляпалась.
Бесцеремонный стук в дверь заставил вздрогнуть:
– Лина, уснула там, что ли?! – грубый окрик, от которого руки задрожали еще больше.
Девушка с трудом встала, нацепила на себя улыбку и приоткрыла дверь, придерживая полы халата свободной рукой:
– Нет, конечно. Ванну хотела принять…
Игорь тяжело посмотрел на нее, облизал губы.
«Только бы не начал опять», – полыхнуло с тоской в груди.
– Пожрать приготовь. И спать! – коротко скомандовал и направился в зал.
Через минуту заговорил телевизор.
Ангелина выдохнула. Запахнула халат, плотнее завязала узел на поясе, прошмыгнула в кухню. Сейчас главное действовать быстро, пока он не надумал чего-нибудь еще.
Достала из холодильника лаваш, сыр, свежие овощи и салат-латук. Соус. Сыр и ветчину тонко нарезала, все собрала, скрутив в плотные аккуратные роллы. Закрепила шпажками.
Крохотная солонка и перечница в центре блюда. Рядом, строго в двух сантиметрах от них, – стакан воды, на поверхности покачиваются три кубика льда. На блюде лист салата, зелень, роллы стройными рядками. Подхватила, направилась в зал, в глубине души надеясь, что Игорь, устав после «сеанса», уснул под голос диктора. Тогда она поставит поднос, накроет его салфеткой – чтобы он, когда проснется, видел, что она выполнила его приказ, – и уйдет спать. Нанесет на кровоподтеки крем, и, если повезет, они более-менее побледнеют к утру, не придется накладывать тонну косметики.
Девушка подошла к двери, прислушалась. Ничего не поняв, осторожно надавила локтем на ручку, одновременно толкнув дверь бедром.
Телевизор гремел голосами политических экспертов, передача вошла в ту фазу, когда они готовы вцепиться друг другу в глотку. Игорь сидел спиной ко входу. Вальяжно откинулся в кресле, рука замерла на подлокотнике.
Ангелина проскользнула в комнату, обошла диван. Покосилась на мужчину: тот расслабленно сидел, прикрыв глаза. Может быть, все-таки спал. Девушка бесшумно поставила поднос на столик, шагнула в сторону.
Железная хватка на покрытом синяками запястье заставила ахнуть:
– Куда собралась?
– Я принесла тебе ужин, – вместо ответа пролепетала девушка, чувствуя жесткие пальцы на своем измученном запястье. И опаской покосилась на мужчину. Под сердцем пошевелилась льдинка – в темных глазах загоралось желание, заполняло их кипящей лавой. Он дернул к себе, заставив упасть на колени. По-хозяйски властно скользнул рукой по бедру, бесцеремонно сдавил. – Игорь, пожалуйста.
Правая рука по-прежнему скручивала девичье запястье, до оранжевой боли в глазницах, до слез. Свободная рука жестко повернула ее голову за подбородок, легла на затылок, будто припечатав.
– Ты не ответила… Куда собралась?
– Разве я не могу идти? Ты вроде говорил, что спать, – ей приходилось говорить отрывисто, чтобы успевать переводить дыхание между словами. Тогда есть шанс, что не расплачется. Игоря последнее время особенно «заводит», когда она плачет. – Мне завтра с утра на работу.
– Я тебе давно говорил, чтобы ты бросала это дело…
Ангелина мысленно улыбнулась: работа давала ей не только несколько часов свободы в неделю. Но и возможность заработать.
– Что тебе эти копейки? – он пристально ее разглядывал, впиваясь взглядом в припухшие и искусанные девичьи губы.
– Ты же знаешь, мне неловко просить деньги на свои женские мелочи… – глоток воздуха. – Да и тебе подарки хотелось бы делать на свои, а не просить у тебя.
Это официальная версия. Ангелина показывала меньше трети дохода, остальное откладывала на карту. Туда же перечисляла деньги от ставшего популярным в Сети своего бьюти-блога. «На побег» – так мысленно подписывала каждый перевод.
Он положил тяжелую ладонь на острое девичье колено, сжал, с наслаждением наблюдая, как девушка вытянулась словно струна, как порывисто опустились ее плечи, непроизвольно запрокинулась голова. Жесткие пальцы скользнули по коже выше, впиваясь во внутреннюю поверхность бедра.
Ангелина закусила губу, уставилась перед собой.
– Моя умница, – прохрипел у виска. – Хорошо, что твои коллеги безопасны… Не то я бы жутко ревновал тебя.
Мужская рука плавно погладила затылок, чуть отстранилась. Ангелина сделала глоток воздуха, короткий. Чтобы выровнять сбившееся дыхание. Потому что знала, что́ последует за этим.
Игорь перехватил ее волосы, одним движением намотал их на кулак и с силой оттянул назад.
Не выдержала – ахнула. Его любимый момент. Жесткие губы тут же спились поцелуем, удушающе глубоким, жадным, будто не было до этого нескольких часов «сеанса», от которого болело все тело.
Игорь кусал губы, не стесняясь, не таясь, впивался жестоко, заставлял стонать от боли. От боли. Он отчего-то считал, что от наслаждения.
– Моя ненасытная кошка, – выдохнул в лицо. Темные глаза подернулись мутной пеленой.
«Черт», – сердце в панике забилось.
Он ослабил хватку. Ангелина замерла, боясь выдохнуть. Вцепилась в подол шелкового халатика, чтобы унять дрожь в руках. Прикрыла глаза.
– Иди в спальню… – прохрипел. – Я сейчас приду.
Шлепнув по бедру, ослабил железную хватку и позволил встать.
«Черт, черт, черт, – пульсировало в висках: – Сделать вид, что уснула?»
Но в прошлый раз это его не остановило. Только было еще больнее, потому что она не успела приготовиться.
⁂
Ей надо было сразу что-то решать, еще тогда, пять лет назад. Когда еще были живы родители. Бежать. Не оглядываясь.
Ей тогда только исполнилось девятнадцать. Поехали с друзьями отмечать окончание первого курса, за город. Шашлыки, гитара. Без ночевки, конечно. Хотели культурно посидеть, покупаться, попеть песни.
Игорь позвал ее гулять. Он был ласковый, Игорь. Родителям очень нравился: высокий, сильный, жгучий брюнет, прекрасно образован, неплохо зарабатывает. Своя квартира не в самом плохом районе столицы…
Они спустились к реке, прошли до запруды. Сидели на горячем песке. Целовались.
– Пошли, я тебе что-то покажу? – предложил, подмигнув, как заговорщик.
Ангелина пошла. Из любопытства. И еще потому, что доверяла.
Они прошли к его машине – транспорт припарковали вдалеке, чтобы никому не мешать.
Он усадил ее на заднее сиденье. Закрыл двери. Снова начал целовать. Не так, как раньше. Требовательно, жгуче. А потом она просила остановиться, а он сделал вид, что не услышал. Было больно, стыдно. Она просидела в машине до вечера, пока вся компания не стала собираться по домам.
Надо было тогда сказать родителям. И не подпускать его к себе.
А она испугалась. Струсила. Ведь она сама села в машину. Недостаточно четко сказала ему «нет». В тот вечер Игорь, прощаясь, сказал, что теперь она никому, кроме него не нужна. Что она теперь – его собственность. И он не отдаст ее никому. Киношно и показушно поцеловал в губы при всех.
«Надо было бежать, – повторила себе сегодняшней. – Тогда ничего бы этого не было».
Страх отнимает половину жизни.
Ей повезло – у нее отнял лишь пять лет.
Пять лет во лжи, где для посторонних Игорь – любящий и внимательный красавец, – за закрытыми дверями благоустроенной квартиры превращался в мстительного и мелочного зверя. Пять лет Ангелина радовалась плохой погоде летом и наступлению холодов – тогда она переставала выглядеть странно в свитерах, необъятных худи, с плотно замотанной шарфом или платком шеей. Пять лет боялась увидеть на столе серый блокнот, в который он заносил ее прегрешения, достойные «наказания».
Пять лет ненавидела три кубика льда в стакане воды и ровно, сантиметр к сантиметру, выставленные на столе приборы.
Она дорого заплатила за свою трусость.
Сейчас она, словно волчица, принюхиваясь к рассвету, готовая на побег.
В рюкзачке – одна смена белья, заветная карта и документы.
Если завтра ей повезет, то она больше никогда не вернется сюда.
Завтра.
Ангелина с тоской услышала, как скрипнула дверь в спальню, как продавился под тяжелым мужским телом матрас. Содрогнулась от горячей ладони на щиколотке.
Зажмурилась, чувствуя жадные прикосновения.
«Только бы наступило завтра».
Глава 3. Показ
Тонкие пальцы касались глянцевых страниц. Мужчина лениво просматривал каталог, перелистывал их, практически не фиксируясь на увиденном. Его собеседник заметно нервничал, но старался сдерживаться.
– Я не заинтересован в этом проекте, – процедил, наконец, мужчина. У него был высокий голос, такой же тонкий, как его пальцы. И такой же нервный. – Мне думается, что в принципе организация круиза – не окупится.
Его собеседник деловито отозвался:
– Но привлеченное к этому внимание уже хорошо сказалось на рейтингах. СМИ наблюдают, ждут историю о Золушке. Продажи прошедшей коллекции выросли на сорок процентов…
Мужчина захлопнул каталог, посмотрел на своего оппонента. С удивлением отметил:
– В самом деле?.. Хм. А что, для этого надо действительно искать Золушку, как вы выразились? Что, найти проверенного специалиста проверенными способами нельзя? Что за ребячество…
Он порывисто встал, подошел к огромному панорамному окну, за которым сгущались Нью-Йоркские сумерки. Его собеседник добавил мягче:
– Мне думается, Мария решила немного поиграть в меценатство. Это обычно хорошо сказывается на имидже компании. Нам давно требовалось нечто подобное.
Мужчина перешел на фальцет, проговорил раздраженно:
– Я не готов отдать место дизайнера человеку со стороны. Надеюсь, это понятно…
Его собеседник потупил взгляд, прошептал примирительно:
– Понятно, да.
– Ну тогда вам должно быть понятно, что я готов заплатить, чтобы этот кастинг не состоялся.
Его собеседник насторожился.
– Нет, здесь я прошу разъяснений. Что именно вы от меня ожидаете? Официально отменить круиз?
Мужчина рассмеялся:
– Не разочаровывайте меня, Майкл. Мне нужно максимум дивидендов из этой авантюры. Раз СМИ реагируют, то пусть реагируют. Они ждут шоу. Дайте его им!
– Там десять претендентов. Можно организовать скандал.
– Хорошо. Думайте еще…
Его собеседник откинулся на спинку кресла, склонил голову к плечу:
– Рич, у меня сейчас возникла идея… Скажите, вы готовы на светский скандал и готовы заплатить за то, чтобы этот круиз стал событием, вписанным в историю Высокой моды?
Мужчина с интересом уставился на него.
– Продолжайте.
– Десять претендентов. Амбициозных, мечтающих о славе… Готовых пойти на все, – он выразительно замолчал, на губах играла дьявольская усмешка.
– Кажется, я начинаю понимать, о чем вы говорите… И мне определенно нравится эта идея. Действуйте…
– Вы даете полную свободу действий? – мужчина смотрел в упор, холодно щурясь.
Тонкие пальцы скользнули к бумажнику, потянули за угол чековую книжку. Один росчерк пера и хрусткий листок перешел в руки нового владельца.
– Надеюсь, эта сумма вас убедит в серьезности моих намерений.
⁂
Утро 31 мая началось с проливного дождя и разбитой чашки кофе.