Ведущий бодро рассказывал о конкурсантах, пригласил на сцену директора Британской школы дизайна и лично Марию Стафф. Пожилая дама величественно поднялась. От сцены отказалась, приняла из рук ведущего микрофон. Директор приготовилась переводить.
– Дорогие друзья, – очаровательно улыбнулась Мария Стафф. – Сегодня удивительный день. Он стал удивительным для меня – я впервые оказалась в Москве, и русская столица встретила меня проливным дождем. – Зал дружно засмеялся и зааплодировал. – Да. Не очень приветливо. Но все изменилось, когда я оказалась здесь, в этом зале. Теплая атмосфера разогрела мое старое сердце, – кокетничала старушка. – А столь юные и талантливые коллеги приободрили мою веру в будущее. Оно будет прекрасным. Для кого-то оно наступит уже завтра. Для кого-то – чуть позже. Но обязательно наступит… Сегодня Дом Высокой моды «Киар Алари» выберет последнего претендента на единственное место стажера Дома моды. Практика в лучшем и старейшем Доме моды Европы, работа бок-о-бок с лучшими мастерами, крупнейшие подиумы мира и десять персональных коллекций под собственным брендом. Это билет в мир Высокой моды, – она благосклонно приняла бурные овации. Взмахнула рукой, потребовав тишины.
Она кивнула директору Высшей школы. Та объявила:
– Этот конверт с билетом на круизный лайнер «Жемчужина морей», билеты на самолет до Барселоны, подробные инструкции и приглашение я вручаю победителю сегодняшнего конкурса. Единогласным решением жюри право представлять Высшую школу дизайна в творческом конкурсе Дома Высокой моды «Киа́р Алари́» предоставляется…
Она сделала пас пожилой даме, предоставив возможность назвать имя. Зал замер, затаив дыхание.
– Ивану Северову! Поздравляем!
Зал вздрогнул и зашелся в экстазе, Иван величественно взмахнул рукой, точно размеренным движением стер со щеки скупую слезу. Подошел к директрисе, принял конверт с билетом и приглашением. Театрально поклонился, припал губами к руке знаменитой старушки.
Ангелина не спускала глаз с напряженного профиля Стефана. Тот продолжал улыбаться так, будто сейчас ничего не произошло. Но обострившиеся скулы, плотно сомкнутые губы, напряженный разворот плеч выдавали его с головой.
Мария Стафф снова подняла микрофон.
– Иван впечатлил нас смелостью образов, мне было бы интересно понаблюдать за его ростом. Но также меня заинтересовала еще одна коллекция, – зал замер. Окаменел. Ангелина видела из своего укрытия, как Стефан обратился в слух. Мария продолжала: – Это противоречит нашим правилам. Претендентов на место стажера в «Киар Алари» должно быть десять. Но я стара и мне иногда хочется, чтобы обо мне помнило чуть больше людей. Поэтому сегодня я сделаю сенсацию и приглашу одиннадцатого финалиста. Я думаю, это человек сможет меня удивить. Стефан Марроне Пасс!
Одно мгновение преобразило дизайнера. Мимолетная улыбка, движение грудной клетки, подсказавшее, что он снова может дышать. Он бросил взгляд за кулисы, словно точно знал, что там есть человек, кому это так же важно – его победа сегодня. Поймал взгляд Ангелины и подмигнул. Только ей.
⁂
«Пусть заскочил в вагон уже тронувшегося поезда, – успокаивал он себя, – все равно, я в деле. Я еще докажу Марии, что она не зря рискнула и взяла меня!».
Степан упаковал и пронумеровал коллекцию, опечатал кофры и коробки – организаторы забирали коллекции участников и отправляли сразу на рейс. Далее – на корабль. Молодой дизайнер сделал опись каждой коробки, отметил все мелочи и аксессуары – знал, что полчаса лишнего времени сейчас могут спасти его там, на лайнере.
В итоге вышел из галереи последним.
Посмотрел вслед удаляющегося минивэна с коллекциями его и Ивана Северова, последних финалистов и участников конкурсного отбора.
В голове медленно скользили огненно-красные образы из дефиле Ивана. Все-таки когда-то они дружили, даже сплавлялись вместе. Но дружба не знает конкуренции. А Иван назначил Степана конкурентом.
«Пусть так», – отметил про себя Степан.
Он подошел к машине, с пульта завел двигатель. Сел на водительское место, положил голову на подголовник. Прикрыл глаза.
Бесконечный день перевалил зенит, близился к вечеру. Завтра – вылет и посадка на борт «Жемчужины морей», круизного лайнера. Начало бешеной гонки за будущее. Начало войны всех против всех.
Он готов к честной борьбе. Но будет ли она – честная борьба?
Молодой дизайнер посмотрел на низкие облака, прислушался к шуму ветра, шелесту листвы. Надо ехать, собираться. Решительно захлопнув дверь, медленно тронулся со стоянки.
Выехал на шоссе, перестроился в крайний левый ряд, добавил скорости. Отрегулировал громкость музыки. Четкий ритм настраивал на рабочий лад, заставлял ровнее биться сердце, прояснял мысли. Мысли, по сути, безрадостные. Победа сегодня – аванс. Дальше не стоит рассчитывать на снисхождение. Более того, чутье и холодный расчет подсказывали, что он – легкая мишень на удаление с конкурса в первый же день. Он – самое слабое звено. Звено, созданное специально, чтобы быть выбитым первым.
Но предупрежден – значит вооружен.
«Еще побарахтаемся», – подумал решительно, свернул с эстакады в сторону дома. Мелькнул перечеркнутый указатель «Москва».
Крутой поворот направо, спуск под мост.
Степан привычно притопил педаль тормоза. Та легко ушла в пол.
– Что за черт? – молодой человек раз за разом вдавливал педаль. Та проваливалась, беспомощно скрипела.
Скорость на крутом спуске росла.
Автомобиль лавировал между машинами, сигналы соседних машин сыпались, разбиваясь об окна.
– Черт, – молодой человек вывернул руль вправо, ловко избежав столкновения с малолитражкой со знаком «ребенок на борту» на заднем стекле.
Автомобиль занесло, развернуло на дороге, юзом протянуло еще несколько десятков метров, чтобы выбросить в кювет. Земля подпрыгнула, бросила в лобовое стекло гравий и мокрую землю.
Удар по грудной клетке, натянутый до предела ремень безопасности подхватил корпус. В боковые зеркала Степан видел, как остановились на обочине несколько машин, как из них выпрыгнули люди и бросились к нему.
С трудом потянулся влево, чтобы отстегнуться, но руки свело до судорог, вспотевшие пальцы проскальзывали мимо крепления. Тогда он протянул руку, чтобы открыть дверь.
– Жив? – раздалось у виска с сильным южным акцентом.
Запах сырой земли и свежескошенной травы ворвался в салон.
Вдалеке кто-то спрашивал:
– Пьяный, небось?
Кто-то тряс его за плечо. Чьи-то чужие руки отстегивали крепление на ремне безопасности, вытаскивали тяжелое, будто чужое тело.
Мягкая трава под спиной, приятная спасительная сырость.
«Жив», – мысленно отозвался, прислушиваясь к приближающемуся вою сирены.
⁂
Он еще никогда так не кричал. Громогласно, не выбирая выражений, выплевывая обвинения и не сдерживаясь в эпитетах. Целиком отдаваясь процессу и пользуясь отсутствием дома супруги.
– Сопляк! Что ты вообще о себе возомнил?! Ты думаешь, что вечно будешь на моей шее?! Нет уж, баста! – и накрыл трехэтажным матом, обильно смешанным с бранью на испанском. В ссоре Грегорио Пас Фернандес мало чем отличался от своих предков-сапожников. Особенно, если как сейчас, она случалась в отсутствие супруги.
Степан, уставившись на стол, упорно молчал. Грудная клетка болела от удара, на ладонях остались отпечатки от ногтей – с такой силой он вцепился за руль во время аварии.
В протоколе значилось «не справился с управлением». Он сделал отметку об отказе тормозной системы, пусть проверяют. В голове шумело, а в груди расцветало тупое равнодушие к происходящему. Даже к крику отца.
Он не рассчитывал на радость со стороны родителя. Но, правда, и к такому приему оказался не готов. От нецензурной брани отца мрачно повел плечом, распрямился.
– Я не очень понимаю. Ты что, только что сейчас узнал, что моя профессия – дизайнер? Ты где все эти годы был? На Луне?
Отец треснул по столу, тот жалобно подпрыгнул.
– Да я до последнего надеялся, ждал, что ты образумишься!
– А с чего бы мне это делать? Мне нравится то, чем я занимаюсь.
Отец с чувством махнул рукой:
– Не говори даже об этом! – немного овладев собой, отец прошел к окну, одернул занавеску. – С твоей головой, образованием… Стефан, ты можешь сделать неслыханную карьеру! А этот твой дизайн, – отец сильно жестикулировал, задел абажур, поймал его руками, чтобы не раскачивался: – Черт. Это путь в никуда, путь неудачников… Ты даже имя свое настоящее скрываешь!
Степан усмехнулся:
– Я думал, ты этому только рад – не буду позорить знаменитого отца своими неудачами…
Отец шумно фыркнул, прошелся по кухне.
– Ты много знаешь тех, кто прорвался? Кто стал знаменит? Чьи имена украшают витрины?.. А? Это блажь, Стефан. И она должна иметь границы.
Степан медленно поднял глаза, посмотрел спокойно.
– Это не блажь. Это мой выбор.
Отец неожиданно остановился перед ним, сверкнул молниями в черных как дикие омуты глазах:
– Выбор, говоришь? Так вот с этой минуты я тебе ни копейки не дам, понял?! Посмотрим, как твой выбор будет тебя кормить.
Степан неторопливо встал. Уперся руками в стол. Грудная клетка так болела чуть сильнее. Молодой человек выдохнул:
– Хорошо… Как скажешь.
Развернулся и направился к выходу. Отец растерялся:
– Ты куда собрался?
Сын остановился на пороге:
– Устраивать свою жизнь. Без твоих денег.
– Стефан, остановись! – в голосе отца звучала угроза.
Парень обернулся, посмотрел через плечо:
– А то что?
– Уйдешь, обратно не пущу на порог…
Степан кивнул:
– Я и не собираюсь возвращаться. Кстати, ты, наверно, забыл, что я уже давно оплачиваю свое обучение сам, так что лишение наследства и изгнание из дома – это так себе наказание.
Отец прогремел:
– Стефан!
На этот раз Степан не обернулся. Стремительно вышел в коридор, подхватил заранее приготовленную дорожную сумку. Бросив короткий взгляд на ключи от машины, оставил их на столике. Поверх квитанции ЖКХ написал: «Мама, люблю!» – и вышел из квартиры, отсекая все: ссору с отцом, аварию, прошлые удачи и неудачи – оставляя это на небольшом прямоугольном листке.
Глава 5. Без права вернуться
Она притаилась на детской площадке перед домом и поглядывала на часы: еще пятнадцать минут до принятия решения. И потом надо или включать сотовый, отсчитывать двенадцать минут на маршрут от метро до дома и подниматься, или перечеркнуть настоящее.
Обхватив себя за плечи, раскачивалась взад-вперед. Минуты тикали одна за другой. Решение не приходило.
Еще одна невыносимая ночь с Игорем, когда уже мысленно попрощалась с этой жизнью, и завтра – отлет в Испанию, чтобы сесть на «Жемчужину морей» вместе со случайным знакомым, Стефаном Марроне. Или бросить все прямо сейчас, включая заманчивое предложение нового знакомого, и по заранее заготовленному маршруту рвануть в Питер? Там ее ждет квартира школьной подруги, которая уехала в отпуск на неделю. А за эту неделю можно найти работу и устроиться в новом городе.
Одна ночь и – возможно – полная свобода? Или немедленный побег и риск, что Игорь ее найдет в Питере?
Однажды она пошла купаться в проруби. На Крещение. Ей было пятнадцать или около того. За домом бабушки была река и довольно удобный спуск к воде. Соседи прорубили прорубь, батюшка освятил ее. И Ангелина стояла у шаткого деревянного помоста, мялась в резиновых тапках. Чувствовала, как ледяные иголки пронизывают насквозь. Представляла, как сейчас сделает еще один шаг на одну ступеньку вниз, и ноги лизнет могильный холод. Грудь перехватит мертвенным обручем, вылакав из легких жизнь. Пальцы прилипали к поручням, а от черной воды поднимался призрачный пар. Манил к себе.
Тогда Ангелина так и не смогла войти в воду. Она всегда была трусихой.
Сейчас ничего не изменилось.
Что выбрать?
Посмотрела на часы – три минуты на раздумья.
Завтра у нее не будет повода уходить из дома, да и не факт, что Игорь отпустит ее, даже если она его придумает. От мысли, что жених может просто запереть ее дома, стало холодно и липко.
Тогда второго шанса не будет.
Девушка смотрела на часы, следила за стремительно мчащейся вперед секундной стрелкой.
Представила руки Игоря на своем теле, его серый блокнот и три кубика льда, покачивающихся в прозрачной воде. К горлу подступила тошнота.
Включить телефон все равно придется – она должна созвониться со Стефаном, передать ему паспортные данные для билета. Включить телефон, отправить заранее заготовленное сообщение и тут же выключить.
Сердце билось учащенно, страшно. Будто намереваясь выпрыгнуть из груди. Руки вспотели.
Девушка подтянула бафф к переносице, погладила черный экран мобильного.
Помедлив еще мгновение, она все-таки надавила сбоку кнопку.
Телефон дернулся в руке, разноцветными огнями загорелся логотип, одна за другой на главном экране проявлялись иконки приложений. Ангелина выдохнула, с настороженной надеждой уставилась на иконку входящих сообщений мессенджера, ожидая послание от Игоря – может быть, у него внезапная командировка, или на работе задержится?
Но вместо этого сотовый подпрыгнул от входящего звонка.
Ангелина едва не выронила телефон в песок, подхватила на лету.
Неизвестный номер, безликая аватарка.
– Алло…
– Геля, привет, это Стефан Марроне, – у него немного изменился тембр, стал чуть ниже. И говорит будто через силу.
В груди что-то оборвалось:
– Да. Что-то случилось? – с ужасом представила, что он сейчас отменит свое предложение.
Прислушавшись, она отчетливо разобрала шум города из динамика.
– Нет, ничего… Я что звоню… – Он откашлялся. – Ты только ничего такого не подумай… Скажи, я могу у тебя переночевать?
Она озадаченно округлила глаза, посмотрела на три больших окна квартиры. Решение пришло само. Девушка усмехнулась:
– Если честно, я сама была готова тебе звонить с тем же самым предложением…
Молчание в динамике, шелест проезжающих мимо машин.
– Гм, вот так совпадение, – дизайнер рассмеялся. – Так выходит мы оба сегодня бездомные…
– Ну да, вроде того…
– А ты сама где? – Ангелина назвала станцию метро. Стефан обрадовался: – Тогда предлагаю: пошли ужинать. А там война план покажет…
Он назвал адрес пиццерии в центре.
Ангелина кивнула и нажала кнопку отбоя, тут же заметив иконку входящего сообщения. Игорь. «Чуть задержусь. Буду в 22-30».
Девушка посмотрела на часы: у нее ровно тридцать минут и неожиданный шанс собрать вещи. Подхватив рюкзак, она рванула домой.
⁂
Игорь сразу почувствовал что-то неладное – окна квартиры оказались не освещены. Подходя к подъезду, он повел широким плечом, мысленно сделал пометку в сером блокноте. Жирная, отчетливая метка – треугольник, закрашенный лишь наполовину.
По губам скользнула холодная предвкушающая улыбка.
Он вставил ключ в замок, толкнул дверь, прислушиваясь к непривычной тишине.
Он не любил приходить в пустую квартиру.
Не любил, когда его не ждут.
И сегодня темнота раздражала даже больше обычного, будто засасывала в свое ненасытное нутро.
Игорь, шагнув в квартиру, закрыл за собой дверь, бросил ключи на тумбочку и только после этого включил свет. В глаза бросилась распахнутая дверь в ванную.
Он брезгливо поморщился.
– Лина! – резко позвал в тишину.
Прошел в ванную, заглянул – ничего особенного. Пожал плечами. В гостиной тоже все, как обычно: плоский телевизор на полстены, диван с ровно выстроенными уголок к уголку подушками, стопка журналов на столике, рядом – пульт от ТВ. Благоустроенный быт хорошо обеспеченной семьи, не обремененной детьми и хлопотами.
Он сам не понял, почему в памяти всплыло это «не обремененные детьми». Он хотел детей. Не потому, что любил их или ему нравилось с ними нянчится. Нет. Но ребенок – это еще одна уязвимость Лины. Еще один пункт в заветном, четко разлинованном блокноте. С ребенком бы он привязал ее к себе навсегда. Но беременность никак не наступала. Врач разводила руки, предлагала ждать.