Даже близнецы Уинстоны лучше, чем стоять одной во мраке безлунной хеллоуинской ночи посреди безлюдной глуши! Сглотнув ком в горле, я отважилась двинуться вперед и спустилась по ступенькам, задержавшись, лишь чтобы снять босоножки, мешавшие идти достаточно быстро.
Я побежала вперед, подгоняемая ужасом. Каждые несколько секунд мне казалось, что я слышу сзади звук шагов. От этого я летела вперед как оглашенная. Дыхание перехватило, когда я поняла, что должна была уже нагнать Клетуса, однако ступеньки все не кончались. Луч света метался – у меня дрожали руки. Я стиснула зубы, приказав себе успокоиться.
Но тут я снова услышала шаги, и на этот раз не ошиблась: человек или зверь шел за мной и двигался быстрее меня. Паника и ужас раздирали мне легкие, горевшие от холодного воздуха, и я думала только об одном: бежать, бежать как можно дальше!
Я пролетела еще два пролета, слыша, как грохот за спиной становится громче, и готова уже была заорать, но в этот момент чья-то рука зажала мне рот, другая подхватила за талию, и я оказалась в воздухе.
Я рванулась изо всех сил, уронив босоножки и фонарик. Страх заглушил разум, и я, не помня себя, укусила один из пальцев, зажимавших мне рот.
– Черт, больно же! – Твердая грудь, прижимавшаяся к моей спине, загудела, и я узнала голос моего похитителя, принадлежавший либо Дуэйну, либо Бо.
Я замерла.
– Кто вы и что здесь делаете, и почему вы кусаетесь, черт бы вас побрал?
С трудом сглотнув, я закусила губу. Прижатая к говорившему спиной, я по-прежнему висела в воздухе.
Я нерешительно спросила:
– Дуэйн?
Он замер, и я ощутила, как напряжение уходит из его рук. Медленно и осторожно, даже нежно, он поставил меня на землю и развернул к себе. Я едва различала его черты.
– Джессика? – спросил он, придерживая меня за плечи. – Джессика Джеймс?
– Да-да, это… – последнее слово я проглотила.
Колени подогнулись – прилив адреналина начал спадать. Облегчение было безмерным. Несмотря на давнюю взаимную неприязнь и обман с его стороны, на сердце потеплело от этой встречи. Я в жизни не была так счастлива при виде силуэта другого человека!
– Ты в порядке? – Голос его был мягким и встревоженным.
От избытка чувств я бросилась к Дуэйну и обняла его, зарывшись лицом в шею. Я знала, что веду себя как ненормальная, но я целый вечер думала только о нем. Мне нужно было, чтобы он меня обнял, даже если он меня недолюбливает. Он мне нужен.
Он успокаивал меня, поглаживая по спине:
– Все в порядке, Джессика, я тебя держу.
Не знаю, сколько мы так стояли, знаю только, что бесстыдно прильнула к нему всем телом, отчего он засмеялся коротким бархатистым смехом.
И вот когда я уже начала приходить в себя и соображать, что делать дальше, он вдруг произнес:
– Джессика, милая, я не Дуэйн, я Бо.
Едва прозвучали эти слова – прежде чем я успела отреагировать и понять, радость я чувствую или разочарование, – начались вопли.
Глава 3
Не гонитесь за любовью – пусть любовь сама вас найдет. Лучший способ привлечь потенциального партнера – разместить на «Крейгслист»[7] объявление следующего содержания: «Смазка есть, на переезд согласен».
Джарод Кинц, «Любовные цитаты на все века (от 18 до 81)»
~ Дуэйн ~
Я знаю точно, в какой момент влюбился в Джессику Джеймс, и помню это настолько отчетливо, будто все случилось вчера.
Хотя я не видел ее несколько лет, время и расстояние ничуть не притупили яркость воспоминаний. Неизменность моего отношения к Джессике контрастировала с ее нынешним присутствием в Грин-Вэллей: она будто ускользала от меня.
Мне было шестнадцать, ей – четырнадцать. Я столкнул ее с мостика в реку за нашим домом. Вместо визга и дурацких девчачьих упреков она, падая, схватила меня за ногу и сдернула в воду за собой.
Я был в плавках-шортиках, она – в нарядном платье для воскресной школы. Пока мы дрались под водой, Джессика стащила с меня плавки и была такова. Учитывая, что она занималась плаваньем с первого класса, в воде она меня превосходила даже одетая в платье.
Она выбралась на берег. Мокрые светлые пряди облепили лицо и спину. Белая ткань платья липла к телу, открывая всю ее юную аппетитную фигурку, и Джессика его сняла. Она всегда была красавицей, но вечно ходила в компании других девчонок. Злой как черт, я побежал за ней, нимало не заботясь о своей наготе.
Я догнал Джессику достаточно быстро – бегал-то я лучше нее – и повалил на землю. Я завел ее руки над головой и разжал ей кулаки. В них ничего не оказалось.
– Где мои шорты? – яростно прошипел я.
Ее тело задрожало под моим: Джессика смеялась. Она так хохотала, что начала задыхаться, и я, помнится, подумал, что она красивая.
Она проговорила:
– Я их на дерево забросила!
Я смотрел, как она помирает со смеху, и невольно улыбнулся сам.
– На дерево? – переспросил я, оценив смекалку.
– Ага, – отозвалась она с широкой улыбкой. – Ты вот ограничиваешься простыми подлянками. А подлянки надо подстраивать изобретательно!
В тот миг это и произошло.
Пока я рос, я видел ее почти каждый день, но не замечал, что она девочка, – я вообще не замечал существования девчонок, пока мне не исполнилось тринадцать. Но было уже поздно – Джессика меня невзлюбила, зато таяла от моего братца. А он ее не замечал. Ну, по крайней мере он не смотрел на нее так, как я.
Да, мы с ней ссорились с самого детства, но ведь так дети ведут себя с безбашенными сверстниками. Я всегда ее выделял, но по-настоящему запал в тот день, когда она зашвырнула мои трусы на дерево.
Сейчас я сидел в двухстах футах от Бандитского озера, глядя на костер, который мы с Бо разожгли несколько часов назад, и откровенно жалел себя. Встав, я тряхнул головой, немного приведя в порядок мысли, и поглядел на свою пустую чашку.
Обычно я брал Plymouth Road Runner, чтобы привести в порядок мысли. Если я не лечу по дороге, значит, плетусь пешком, а эта машина создана для скорости. Но у меня не было возможности испытать удачу на горном серпантине, потому что от состояния наклюканности меня отделяла пара порций бурбона.
Я доливал себе, когда меня напугало появление Клетуса на границе круга света от костра: брательник казался висящей в воздухе головой – тело оставалось в тени. Я увидел его первым и чуть не обделался от испуга. Судорожно втянув воздух, я взвился в воздух фута на три, пролив бурбон.
– Клетус, черт тебя побери! – Я закрыл глаза, стараясь успокоиться.
Тут закричала одна из девушек, затем другая, и вскоре вопили уже все. Я засопел, потому что это раздражало.
Что взять с баб, подумал я. Впрочем, это было слишком грубо – маме бы такое не понравилось… Под левым нижним ребром что-то больно заныло. Ее смерть еще была свежей раной, и я не мог думать об этом без боли.
Я открыл глаза, скрипнул зубами и принялся успокаивать визжащих:
– Это Клетус, мой брат. Тина, слушай меня. Тина, это Клетус.
Тина продолжала вопить, пока я не зажал ей рот ладонью. Круглыми от ужаса карими глазами она пялилась на моего старшего брата. Когда я убедился, что она больше не заорет, я убрал руку.
– Клетус? – повторила она, как попугай, и нахмурилась. Ее лицо обрамлял черно-желтый парик, а груди норовили выпасть из выреза костюма сексуальной пчелы, пока Тина старалась отдышаться.
– Да, Клетус, Клетус.
Я взглянул на брата. Он отнюдь не способствовал разрядке ситуации, остановившись в темноте, а физиономию сунув к свету костра. Глаза у него были неестественно вытаращены. Я сжал челюсти, чтобы не рассмеяться: Клетус, видимо, был в своей черной водолазке, потому что реально выглядел, как голова без тела.
Другие парни тоже повскакали, но уже пришли в себя от испуга и подошли поздороваться с Клетусом.
Всего у нас собралось около двадцати пяти человек, почти поровну парней и девушек. Праздничный костер был идеей Бо, и он же обещал не приглашать много народу. Двадцать пять – настоящая толпа. В моем настроении я предпочел бы пятерых-шестерых… или вообще никого…
Тина обняла меня, прижалась и захихикала мне в грудь. Она выпила уже две лишние стопки и бесила меня до безумия.
– Дуэйн, милый, обними меня, а то я испугалась!
Я обнял ее за плечи – в основном чтобы не грохнулась в костер (тогда прости-прощай, хороший вечер) – и повел к одеялу. Мое намерение отлепить от себя Тину встретилось с непредвиденными сложностями: она будто отрастила себе две лишние руки. Едва я отклеивал от себя одну, за меня хватались другие. Я не сразу осознал, что Тина забралась на меня с ногами.
Мы с Тиной встречались (периодически) уже пять лет. Я распрощался с ней раз и навсегда четыре месяца назад и с тех пор с ней не пересекался.
– Хватит, Тина. – Я отстранился, проклиная про себя Бо за то, что тот вообще ее пригласил.
Если подумать, то пять лет с Тиной – это на четыре года и одиннадцать месяцев дольше, чем нужно. Она никогда не была моей девушкой, но ей нравилось всем рассказывать, что это так. Конечно, она ничего, даже красивая. Ее отличала бездумная непосредственность, которая забавляет первые минут десять, фигура экзотической танцовщицы (Тина работает стриптизершей) и неистощимый энтузиазм в смысле потрахаться.
Но больше между нами ничего и не было – только, культурно выражаясь, секс.
А пять лет секса с ней – более чем достаточно.
Внешностью Тину бог не обидел, но вот умом обделил. Она неглупая, но совершенно дремучая. Я ни о чем не мог с ней поговорить, потому что она ничего не знала, кроме городских слухов, байкерских сплетен, фигур на шесте и как раздвигать ноги.
Черт побери, я готов был пристрелить эту лошадь еще четыре года назад, но Тина стала дурной привычкой. Ее не надо было уговаривать, она была мягкой в нужных местах и упертой по характеру. И мне никак не удавалось ее спровадить.
До прошлого июля.
Когда я узнал от Джексона Джеймса, что его сестра возвращается в Грин-Вэллей.
Твердой рукой мне наконец удалось отцепить от себя когти Тины, усадив ее на одеяло.
– Сиди тут, – велел я и обошел освещенный костром круг, чтобы поздороваться с братом, бросив по пути бумажный стаканчик в пламя.
Карабканье Тины помогло протрезветь. Я слышал, как она меня зовет, но не обернулся. Я хотел остановиться за две порции до нормы, тем более что я был малость выбит из колеи недавними событиями.
– Это я, твой брат Клетус, – зачем-то сказал тот по своему обыкновению и поставил у ног брезентовую сумку.
Губы у меня против воли растянулись в улыбке. Клетус действительно был в черной водолазке и таких же штанах.
– С нами посидишь?
– Нет, я вам тут привез то, что Бо заказывал.
Я пригляделся к Клетусу. По-моему, он замерз.
– Не хочешь погреться у костра, а потом уже поехать?
– Ну, разве что недолго.
– А где твоя куртка?
– Куртку я отдал леди, нуждавшейся в помощи. Она сейчас подойдет.
Я не успел расспросить подробнее – Клетус кивнул на собравшихся:
– А кто все эти люди?
– В основном приятели Бо. – Я оглядел незнакомые лица. – Ты же его знаешь, у него друзей больше, чем листьев на дереве. Одни из Мерривилля, другие из Кейдс-Ков.
В этот момент глаза Клетуса явно нашли Тину, потому что выражение в них появилось самое злое.
– А что она здесь делает? Ты снова с ней, что ли?
– Нет, – честно ответил я, невольно содрогнувшись. – Ни за что.
Он кивнул, бросив с не свойственной ему неприязнью:
– Вот и хорошо, потому что она чокнутая стерва.
У меня не было и трех секунд осмыслить или хотя бы удивиться словам Клетуса, потому что к костру вышел Бо, и внимание всех обратилось на него и девушку, которую он обнимал за плечи.
Если слова Клетуса меня удивили, то от вида Джессики Джеймс под мышкой у моего близнеца я едва не сел на задницу.
Время остановилось. Я не мог вздохнуть. Перед глазами все заволокло красной пеленой, в горле и груди жгло. Мне остро захотелось кому-нибудь врезать или что-нибудь разбить.
– Что за хрень… – вырвалось у меня и отозвалось нешуточной болью во мне. К счастью, меня услышал только Клетус.
– А, да, критическая неисправность, – кивнул он на Джессику, будто бы представляя ее присутствующим. – Я подвожу мисс Джеймс до дома.
Я развернулся к Клетусу и рявкнул:
– Как понять – ты ее до дома подвозишь?!
Клетус прищурился и, не скрываясь, принялся меня рассматривать. Терпеть этого не могу. Клетус всех насквозь видит. Я отвел глаза, но тут же пожалел об этом: на меня в упор смотрела Джессика. Воспоминания о ее обнаженных грудях и пламенных взглядах, о том, как она сама поднесла мою руку к своим кружевным труселям, ожили перед моим мысленным взором.
Я сглотнул, чтобы не застонать, и порадовался, что успел переодеться в джинсы, потому что, черт бы все побрал, у меня моментально встал. И снова в животе все свело, и дыхание перехватило. Я старался не поддаваться, но меня просто затягивало. Ее рот, глаза, тело – моя наживка. Джессика не просто красивая, она как магнит.
Я не хотел, чтобы в городском клубе дело зашло слишком далеко; у меня не было такого намерения. Я хотел сорвать поцелуй – всего лишь один поцелуй; обманом увести ее за кулисы было спонтанным решением. Вообще для меня спонтанность – вещь запредельная. Я предпочитаю знать, чего ожидать. Я люблю определенность и тщательное планирование.
Но я хотел еще раз почувствовать прикосновение ее губ. Наши неистовые поцелуи свели меня с ума. Я не гнал это воспоминание, потому что с Джессикой я всегда мечтал о большем, чем просто секс.
Пока она думала, что я Бо, ее большие карие глаза были доверчивыми и обожающими. На меня она так никогда не смотрела. От этого взгляда невозможно было оторваться. Я хотел, чтобы Джессика снова смотрела на меня вот так, но мои и без того призрачные шансы сошли на нет. Надо было проявить терпение, а теперь придется расплачиваться. Я несколько месяцев репетировал речь, дожидаясь подходящего момента, и все продул ради одного поцелуя, хотя надо признать – оно того стоило.
Кожа у нее мягкая, как лепесток или шелк. Память о прикосновениях, вкусе и объятьях с Джессикой вместе с ее пылким ответом на мои ухаживания была еще свежа – как и лишающая дыхания боль ее отказа.
Я не винил ее в том, что она меня ненавидит. Совсем не винил. Сегодняшняя встреча, наверное, останется единственной, когда Джессика проявила ко мне что-то похожее на симпатию. Оглядываясь назад, я готов признать, что она никогда не замечала Дуэйна Уинстона.
И я не жалел, что обманул ее.
Я сжал кулаки и усилием воли прекратил думать о ней, но все равно не мог оторвать взгляд от ее губ. Рот у нее был немного асимметричный – один уголок выше другого, но это маленькое несовершенство лишь добавляло ей очарования. Джессика словно думала о какой-то тайной шутке и сдерживала смех.
Мой взгляд самовольно опустился на ее шею, и я с трудом отвел взгляд. Если я посмотрю хоть немного ниже, я снова начну представлять Джессику голой, а этой пытки мне не надо. Поэтому я снова посмотрю ей в глаза.
Она уже не смотрела на меня доверчиво. Я не мог понять выражение ее лица, не сулившее, по-моему, ничего хорошего.
Я уставился на нее оловянными глазами, не желая, чтобы Джессика догадалась, что она со мной сделала. Я запутался в ее паутине, а Джессика, к моей досаде, об этом даже не догадывалась. А если и догадывалась, то ей было наплевать.
От этих мыслей на душе стало горько, и я пожалел, что выбросил свой стаканчик.
– Так, ребята, большинство из вас ее хорошо знает, а для тех, кто не в курсе, – это Джессика Джеймс, – объявил Бо, обаятельный, как всегда.
Он взглянул на Джессику сверху вниз, и она оторвалась от меня, чтобы поглядеть на моего брата. Бо улыбнулся. Джессика ответила улыбкой, но как-то робко. У меня возникло такое чувство, будто я наглотался камней.
– Джессика, а это… ребята.
Все приветственно помахали. Некоторые поднялись и подошли поздороваться. Тина тоже вскочила, и я смутно припомнил, что они родственницы – двоюродные сестры, что ли.