– Жаль, – сказал парень, нехотя отпуская Ольгу,– может, тогда зайдешь ко мне?
Она полоснула его ненавидящим взглядом и молча ушла.
Глава третья
Скляр относился к тем людям, которым для хорошего отдыха нужно не более 5-6 часов. Олег проснулся около7часов утра, бодрый и свежий, готовый к труду и обороне. Но стоило ему вспомнить вчерашнее происшествие с Ольгой, как хорошее настроение мигом испарилось. Такая замечательная женщина…и как он мог?! … о чем и как теперь с ней говорить? Идиот! … а может все забыть? Ничего не произошло … Но она ведь не была пьяной, она все помнит . .. Нечего было соваться с услугами к пьяному мужику…но он уже не может ее забыть…кошмар какой-то…где она взялась на его голову…но я искал такую женщину…нашел… и что теперь? Наверняка она замужем … Но надо как-то разрубить этот узел, иначе все будет валиться из рук, он уйдет в водку. Это не простая интрижка, сердце подсказывает – он эту женщину не забудет. Надо идти…нет, постой, надо хоть что-то предварительно продумать … никаких «продумать», пока будешь думать, она уйдет, скоро конец смены.
Скляр наскорую оделся и вышел в коридор, прошел к конторке, где находилась дежурная. Ольга сидела, положив руки на стол и уткнувшись в них головой. То ли дремала, то ли плакала. Скляр осторожно тронул ее плечо. Она медленно подняла глаза.
– Олечка, – сказал Олег, виновато, как школьник, понурив голову и опустив руки, – прости меня, пожалуйста, идиота и дурака безмозглого … долго держал себя, а тут вдруг прорвало … это все водка.
–Зачем мне вас прощать? Идите с богом, – глухо, отчужденно сказала Ольга, не глядя на него.
– Ты не поверишь, Оля, – печально продолжал Олег, – но ты мне запала в душу. Вот в чем проблема.
– Я замужняя женщина, у меня двое детей. Что вы от меня хотите?
– Ничего, Оля, ничего. Видеть тебя хоть изредка – вот и все. И чтоб ты поверила, что я не такой, каким себя вчера показал. Затмение нашдо.
Ольга вдруг выпрямилась.
– Я к вам все сердцем, а вы? Считаете, что вам теперь все можно? Нет, мы тоже люди, хоть и бедные, – горячие слезы брызнули из ее глаз. Она закрыла лицо руками и продолжала тихо голосить:– мало вам…хотите все забрать…изверги…как жить…в речку бы бросилась …уходите, не хочу с вами говорить …пусть … пусть увольняют … я больше не могу… ради детей терпела … куда их теперь? Ох, горюшко- горе…
Ольга опустила руки, зажав их в коленях. Плечи ее продолжали содрогаться, она по-детски шмыгала носом и слегка покачивалась. Странное дело, слезы, что текли и текли по ее лицу, не делали его безобразным. Оно оставалось прекрасным в своей безутешности.
Улучив момент, когда Ольга затихла, Скляр тоже горячо заговорил:
– Солнышко, я сам себя не пойму, честное слово. Никогда со мной ничего такого не было. Ты так мне пришлась по сердцу, так понравилась, что мне хотелось задушить тебя в объятиях, забросать поцелуями…я сам не знаю, как это случилось. Я не хотел тебя насиловать, я хотел тебя любить. Я сам не знаю, как это получилось . … Конечно, пьянка, черт бы ее побрал. Но ты знаешь, смешно сказать, но я в тебя влип с первого твоего слова. Честно говорю. Делай со мной, что хочешь: зови милицию, посади меня, если тебе это поможет, я не буду отпираться. Но я искренне прошу: прости меня, ради бога. Я готов сам себя разорвать на куски …– Олег на некоторое время замолчал, давая Ольге время обдумать услышанное.Затем продолжал:–Ну что теперь делать? Виноват я, виноват по самую макушку. Откровенно говоря, я думал, что это сервис от Веры Феликсовны. Она намекала. Я ничего не пойму в здешних отношениях. Ну хочешь, я заплачу – Скляр бросил руку в карман брюк, вынул бумажник, стал торопливо вынимать деньги.
– Уйди с моих глаз, – с брезгливостью сказала Ольга.– Мне надо готовиться к пересмене.
Скляр ни с чем возвратился в номер. То ли с похмелья, то ли после разговора стала болеть голова, ломило все тело, в мозгу тяжело, свинцово ворочались невеселые мысли, от которых хотелось бежать на край света. Олег натружено, как старик, с оханьем сел на постель и долго тупо смотрел в дверь. В мозгу снова промелькнул этот идиотский спектакль с пистолетами, бандитами…как весело и оригинально казалось это в Киеве и как глупо сейчас. Неизвестно еще, чем все это закончится. А здесь еще обидел женщину, милую, душевную женщину. Самое главное, что нравится она ему до чертиков, а выходит хрен знает что. Хоть стреляйся. Надо, кстати, узнать ее семейное положение: а вдруг в разводе, тогда у него появятся какие-то шансы.
Надо сказать,что несмотря на разудалые манеры, которые Скляр усвоил в последнее время, он со школьной скамьи комплексовал в отношении женщин; казался себе неуклюжим, ненаходчивым. Со временем он вырос, возмужал и превратился в статного, крепкого здоровяка с открытым, добродушным лицом, но угловатость, медвежьи руки остались, а с ними и стеснительность, зажатость в контактах с девушками и убеждение, что он не представляет для них никакого интереса: рядовой, серый инженер техотдела с одной стороны и увалень с другой – что здесь может быть привлекательного?
Он и женился-то не по своей «вине». Диане, модной красотке и тусовщице, пришло время выходит замуж, а среди ее богемного окружения не находилось желающих ее содержать. Нужно было надежное гнездышко и материальная подпитка, а инженер Скляр к тому времени уже стал неплохо зарабатывать, благодаря своим умелым рукам и смальцу в голове.
Дианочка стала его обхаживать, похваливать, приободрять – так и женила. Вскоре Скляру как отличному и нужному специалисту предоставили квартиру, и Диана посчитала свою жизнь устроенной. Работая билетным кассиром в театре, она, с ее слов, вся жила в искусстве. Опять пошли тусовки, творческие встречи. Какие-то лохматые бородачи, юноши с наркотическим блеском в глазах, непризнанные пока гении – это был ее мир.
К мужу она относилась как к досадной, обременительной необходимости, с которой она покончит, как только найдет приемлемый вариант. Даже когда, наконец, у Скляра появились неплохие деньги по тем безденежным временам, Диана находила массу причин, чтобы ночью отвернуться к стенке. О нормальном завтраке, обеде и ужине не могло быть и речи. Какое там! Это было так низко, так приземленно, так обывательски, так далеко от воздуха искусства, которым она дышала.
Сама Диана обходилась кофе, консервами или на худой конец полуфабрикатами, которые за две минуты превращались в еду. В квартире никогда не пахло вкуснятиной, которую Олег, чего греха таить, любил отведать, – только кофе и сигаретами. Скляр хотел детей, но Диана сперва отнекивалась, что, мол, не получается, а когда Олег все же стал настаивать, заявила, что не хочет связывать себя с детьми.
После этого отношения супругов окончательно испортились. Диана еще больше ушла в искусство, как она говорила «с головой», а Олега выручали случайные связи и путаны, как тогда называли проституток. С ними было и легко, и противно одновременно. Часто пьяные, нечистоплотные, циничные донельзя, они способны были убить любое влечение к женщине, но выручали молодость и водка. И чем дальше, тем больше.
Иногда накатывала такая жалость к себе и злость на жену, что однажды, когда она заявилась с очередным гением, он не сдержался и заехал ей по роже. Гений тоже усердно пересчитал ступеньки лестницы. Естественно, это не добавило теплоты в их отношения. Скляр тогда сменил тактику и оставлял деньги на фирме в сейфе. Акция возымела действие. Жена стала внимательнее к нему, когда хотела получить денег больше, чем требовалось для обычных расходов. Но как же это было противно – жить с собственной женой по законам рынка.
Скляр прилег на постель и продолжал размышлять сам с собой, мысленно обращаясь к жене: ну что тебе, гадюка ты эдакая, стоит уделить хоть немного внимания, теплоты мужу, пусть большому, неуклюжему, но все же твоему мужу. Ты же видела, зараза, за кого выходила замуж. Я же не могу сменить кожу, как царевна-лягушка и обернуться Ди Каприо, например. Будь ты нормальной женой, я не стал бы сорить деньгами по кабакам и ночным барам. Я же, в принципе, семейный человек, люблю дом, детей, люблю в технике покопаться, что-то в квартире смастерить.
Что тебе еще надо? Вот и сейчас торчу в этом богом забытом Днепровске для чего? Для кого? Мне бы такую женщину, как эта Ольга. Какой теплый человек, какая легкокрылая душа – по всему видно, уж он поднаторел на женщинах, видел всяких, его на мякине не проведешь. Он и с Дианой не разводился только потому, что не видел рядом никого, кто мог бы подойти ему. И вот вдруг эта Ольга. Он увидел ее и сразу загорелся – такая женщина ему нужна. И надо же – какого дурака свалял! Можно было познакомиться поближе. Ну и что, если замужем? Живет, по глазам видно, плохо. Мужик – не стена, можно и подвинуть.
Но как познакомишься после вчерашнего? – Олег крякнул с досады и так грохнул кулаком по колену, что стало больно в кости, он даже поморщился. Опять все из-за Дианы: два месяца не спал с ней, а шлюхи и путаны надоели и опротивели до тошноты. Увидел вблизи нормальную женщину– и прорвало. Теперь вот расхлебывай.
В голове что-то щелкнуло, прозвенел какой-то звоночек. Сляр непроизвольно глянул на часы. Да, пора уже было идти к Вере Феликсовне. Тоже шикарная баба, но себе на уме, холодная, недоступная, знающая себе цену. Это тебе не Ольга.
Около десяти часов утра Скляр нашел кабинет с табличкой: «Тоцкая Вера Феликсовна, первый заместитель генерального директора», открыл дверь, миновал небольшую приемную с пожилой очкастой секретаршей, которая недоуменно посмотрела ему вслед, удивляясь такому нахальству, и зашел в комнату. Вера Феликсовна сидела за рабочим столом и разговаривала с женщиной в синем рабочем халате.
– Присаживайтесь, Олег Владимирович, – сказала она дружелюбно, показывая взглядом на стулья вдоль стены, – я сейчас освобожусь.
Скляр сел. Разговор женщин шел о детском садике. Он не стал прислушиваться, а незаметно рассматривал Тоцкую. За столом сидела крупная, сильная женщина лет сорока или даже меньше, одна из тех, кто коня на скаку остановит и в горящую избу войдет. Есть сорт людей, с которыми достаточно двух-трех минут разговора, чтобы понять, что их ничем не испугаешь, ничем не проймешь и ни в чем не переубедишь. Такой была Тоцкая, Олег это понял еще вчера.
Внешне она была похожа на Софи Лорен в период ее расцвета. Собственно, похожа она была своими густыми золотисто- рыжими волосами, спускающимися до плеч, симпатичными веснушками, разбросанными по скулам и проступающими сквозь пудру и отбеливающие кремы, ну и весомыми половинками груди, тяжело и томно колыхающимися в разрезе белой кружевной кофточки. Еще, пожалуй, сочными, спелыми губами, такими манящими помимо желания самой хозяйки, стремящейся выглядеть делово и солидно.
И в самом деле, у Веры Феликсовны весь рисунок лица выглядел жестче, выпуклее и суровей, чем у знаменитой актрисы, которой и положено выглядеть женственнее. Но и у Тоцкой серые, со сталью глаза бывали то строгие, то с « бесовщинкой» и, наверно, эта « бесовщинка» кружила голову мужикам похлеще водки.
« Трахнуть бы такую,– вяло подумал Скляр,– да где там. Небось, цены себе не сложит. В этих садах, наверно, только Генеральный гуляет, да еще кто повыше. Интересно, зачем я ей понадобился, вряд ли, чтоб она позвала меня просто так. Такие дамы любят играть в свою игру. Посмотрим-посмотрим».
Скляр вдруг вздрогнул от мысли, что Тоцкая может заметить и расшифровать его взгляд, и перевел глаза на картину, что висела на стене напротив. На ней был нарисован живописный уголок Днепровской поймы, и Олег Владимирович сразу вспомнил вчерашнюю прогулку и неописуемую красоту этих мест. Художник удачно схватил тишину и синий блеск воды, и заросли камыша, и кувшинки, волшебную белизну водяной лилии, и задумчивое молчание ивы у небольшой затоки. « Видно, хороший художник подарил,– мелькнула мысль, – окрутила».
Вера Феликсовна, наконец, отпустила женщину, встала из-за стола, выглянула в приемную: »Лида, ко мне никого. Понятно? Никого».– Секретарша понимающе кивнула.
Тоцкая самолично плотно прикрыла дверь и только тогда спросила: « Ну как спалось? Приятные были сновидения?»– с некоторой ленцой в голосе.
« Неужели Ольга пожаловалась?– пронеслось в голове Олега.– Вроде бы непохоже на нее.
– Отоспался по полной программе,– бодро ответил Олег, готовясь к худшему.
– Вот и хорошо. Мы старались.– Тоцкая снова села за стол, убавила строгости в глазах, приняла позу, располагающую к долгой, дружеской беседе.
« Значит, ничего не знает. Слава богу» – Скляр окончательно успокоился и сосредоточенно ждал, что скажет Вера Феликсовна.
–У нас с вами, Олег Владимирович, будет сугубо конфиденциальный разговор,– начала Тоцкая, слегка понизив голос,– прошу вас не рассказывать о нем ни вашим оруженосцам, ни приятелям, ни коллегам по фирме, кроме вашего непосредственного начальства, только ему одному.
« Что-то хитрое затевает эта дама, отметил про себя Скляр, а вслух сказал:
– Думаю, по пустякам мы бы не занимали время друг друга. Я знаю, что такое коммерческая тайна.
– Совершенно верно, вы меня правильно понимаете. Кроме того мне хотелось бы сказать, что между руководителем и его заместителем всегда существует некий конфликт интересов, как бы они внешне ни дружили. Вы согласны?– Тоцкая сделала длинную паузу, внимательно глядя на собеседника.
– Абсолютно, – с готовностью подтвердил Олег Владимирович
– Хорошо, а теперь к делу. Я тщательно проанализировала все документы, присланные нам на предмет правопреемственности от «Главплодовощеторга». Именно у этой фирмы мы купили комбайны и все остальное. Ваша фирма «Главовощсервис» существует чуть более двух лет, если верить документам, и уже стала владельцем такого крупного куша. Сами вы этого сделать не могли. Вчерашний балаган тому свидетельство. Глубина вашего стратегического мышления, мягко говоря, не впечатляет. Кстати, вы знаете, что вчера я вас спасла, возможно, от смерти, а возможно, от тюрьмы и от суммы? – Вера Феликсовна опять сделала эффектную паузу, наблюдая за реакцией собеседника.
–С чего бы это? – энергично ответил Скляр, внутренне подбираясь.
– А я вам объясню, – удовлетворенно продолжала Тоцкая, от которой не ускользнула реакция киевлянина.– По обыкновенному в таких случаях странному стечению обстоятельств отсутствовал начальник нашей службы безопасности, а он – мужик, который не любит долго раздумывать. Кроме того, у нас еще двадцать два охранника в караульной смене. Не знаю, о чем вы думали, когда затевали эту комедию. Ко мне первой поступили сведения, что у вас в машине оружие, и что трое подозрительных типа закрылись в кабинете директора, и оттуда слышится ругня. Я могла дать команду, и охрана ворвалась бы и перестреляла бы вас, как куропаток за разбойное нападение с применением оружия. Виталий Семенович рассказывал, как вы угрожали сымитировать самоубийство и так далее.
– Ну и почему же вы не дали такую команду? – насмешливо спросил Скляр, в то же время понимая степень опасности, которой они себя подвергали.
– Я не хотела паники, скандала и чтоб директор случайно не пострадал, сама поспешила на помощь.
– Похвальная забота о директоре, – саркастически прокомментировал Скляр, пытаясь сохранить лицо.
– Я на вашем месте меньше бы иронизировала, – уже раздраженно сказала Тоцкая.– У нас достаточно оснований и сейчас вас арестовать. Вчера такие предложения поступали, но для комбината ваш арест ничего бы не решил, я так и сказала директору.
– Спасибо, Вера Феликсовна,– уже вполне серьезно поблагодарил Скляр, понимая, что дальше иронизировать нет смысла. Тоцкая абсолютно права. Теперь надо было только с умом защищаться, что Олег Владимирович и попытался сделать. – Неужели вы думаете, что мы решились бы на такую авантюру, если бы ни поддержка оттуда, – Олег Владимирович со значением поднял палец вверх.