– Почему нет? Что вы…
Но конец вопроса Вэна поглотил нарастающий рёв.
Тот же жуткий звук, что ему уже приходилось слышать, налетел сокрушительной волной, резонируя в темноте и внутри головы Вэна. Ступени задрожали. Вэн вырвал руку из пальцев Гальки и схватился за каменные перила. Они тоже вибрировали. Вэн зажмурился и вцепился в них изо всех сил.
Наконец звук стих, а вместе с ним унялась и дрожь. Холодный воздух застыл.
Вэн заставил себя отпустить перила и посмотрел на стоящую рядом Гальку.
– Что это было?
Та моргнула.
– Ты о чём?
– Об этом звуке.
– Каком звуке?
– Ты должна была его слышать! Этот звук! Этот истошный воющий рёв!
Вэн повернул голову к Барнавельту. Белка посмотрела на него, после чего перепрыгнула на плечо Гальки.
– Похоже, он раздаётся откуда-то снизу. – Вэн перегнулся через перила, но не увидел ничего, кроме бесконечной чёрной пропасти. – Мы что, над линией метро? Или там внизу какое-то гигантское животное?
– Я не понимаю, о чём ты, – напряжённым тоном отозвалась Галька.
– Я говорю об этом звуке! – нетерпеливо повторил Вэн. – Я чувствовал его. Я…
Он повернулся к Гальке.
Но она уже была не одна.
Их окружала целая группа людей в длинных тёмных пальто.
Кто-то схватил его за руку. Вэн посмотрел вверх и встретился взглядом с большой чёрной птицей.
Она сидела на плече крупного мужчины с тёмными глазами и длинными чёрными волосами. Он был одет в пальто с бесчисленными завязками, крючками и маленькими кожаными мешочками, а прямо под его ключицей поблёскивал устрашающего вида нож в чехле.
Мужчина сгрёб двумя руками Вэна за ворот рубашки и поднял в воздух.
– Маленький мальчик, – сурово сказал он низким голосом, – ты совершил серьёзную ошибку.
9
Серьёзная ошибка
Вэн никогда так быстро не поднимался по лестнице.
Конечно, он не поднимался сам. Несколько ладоней сжались вокруг его рук, ещё несколько вцепились в его воротник, и все вместе они пронесли его над ступенями до следующей площадки и внутрь зала «Календарь», полного больших чёрных книг. Вэн успел в последний раз увидеть Гальку и Барнавельта, прежде чем их скрыла толпа. Он пытался придумать, что бы такого сказать, что могло бы всё исправить, но слова разлетались во все стороны, подобно стае перепуганных голубей.
Его притащили в центр каменного зала. Все говорили одновременно. Вэн уловил слова «обычный мальчик», кто-то кричал «не мог найти сюда дорогу», а здоровяк с вороном на плече рычал что-то насчёт «торможения» или «вторжения» и «опасен» или «гласен». Толпа всё увеличивалась, шум от спорящих голосов нарастал, и у Вэна возникло такое ощущение, будто он погружается в густую липкую тьму, и ему не за что уцепиться.
Он закрыл глаза. Голоса отдалились.
Вэн замычал себе под нос мелодию без слов, придуманную им несколько лет назад. Эта была музыкальная тема Супер-Вэна. Если мычать её достаточно громко, она заполняла его голову.
«Дам, да-дам, ДАМММ… дам, да-даммм…»
Приглушённые голоса громко спорили. Вэн почувствовал, как что-то с лапками и усами принюхалось к его щеке, затем что-то мягкое и пушистое потёрлось об его голени, а в следующий миг его сильно толкнули в плечо – двое стоящих рядом взрослых принялись пихать друг друга.
– Хватит! – прогремел голос.
Кто-то опять схватил его за рубашку.
Вэн открыл глаза и увидел нависающего над ним здоровяка. Ворон на его плече тряхнул крыльями.
– Достаточно споров! – перекричал мужчина толпу. – Я отведу его в Хранилище!
– Опусти его, Валет, – сказал глубокий громкий голос.
Толпа притихла. Вэн, висящий в воздухе на кулаках здоровяка, не мог видеть, откуда раздаётся голос, но ясно слышал каждое произнесённое им слово.
– Он весит, должно быть, всего фунтов пятьдесят, – продолжил он.
– Пятьдесят семь, – пискнул Вэн.
– Пятьдесят семь фунтов, – повторил глубокий голос. – Ты правда думаешь, что ему удастся вырваться и сбежать?
– Сбежа-а-ать! – прокричал ворон. – Жа-а-ать!
– Он нас видит, – сказал мужчина, названный Валетом. – Он спустился сюда, и никто из нас этого не заметил. Что он такое?
– Я не знаю, – ответил глубокий громкий голос. – Почему бы ему нам не рассказать? А пока опусти его, Валет.
Очень, очень медленно ноги Вэна снова коснулись пола. Пальцы Валета разжались. Оглушённый гомоном голосов и столькими людьми вокруг, Вэн сделал шаг назад, восстанавливая равновесие, и впервые как следует осмотрелся.
Его окружала дюжина людей. На всех были длинные тёмные пальто с множеством карманов, крючков, кнопок и мешочков на пришитых крест-накрест кожаных ремешках. Мужчины и женщины с волосами и кожей всевозможных оттенков, и глазами, мерцающими, как поверхность луж. На плече женщины с гладкими как шёлк волосами, прижавшись к её шее, сидел серый голубь. Вокруг воротника мужчины с длинными, убранными в конский хвост волосами лежал живой енот. У нескольких человек на лацканах пальто на манер броши висели огромные пауки. А на плечах очень высокого худого мужчины с взъерошенными серыми волосами и острыми скулами сидели две большие чёрные крысы.
Вокруг было столько всего, что Вэн на секунду забыл о своём ужасе.
– Итак, мальчик, – обратился к нему мужчина с крысами и острыми скулами, и Вэн понял, что это ему принадлежал тот глубокий громкий голос. Когда он говорил, все остальные замолкали. – Скажи нам, кто ты.
– Я… Я Вэн. – Вэн сглотнул. – Вэн Марксон. – Он вытянул дрожащую руку. – Приятно познакомиться.
Мужчина секунду смотрел на его руку, но затем всё же пожал её. Ладонь Вэна полностью скрылась в его.
– Я Гвоздь, – представился высокий мужчина.
Не отпуская его руки, Гвоздь обвёл Вэна неторопливым оценивающим взглядом, попеременно наклоняя голову то вправо, то влево. Вдруг он напрягся всем телом. Его острые скулы и длинный узкий нос резко приблизились.
– Что это? – спросил он прямо в ухо Вэна.
Одна из крыс встала передними лапами на плечо Вэна и пощекотала усиками мочку его уха.
– А, это, – Вэн свободной рукой отмахнулся от усов, – это мой слуховой аппарат.
Гвоздь прищурился.
– Ты нас записываешь? Или передаёшь это кому-то? – Толпа зашепталась и встала плотнее. – На кого ты работаешь?
– Я… Мне одиннадцать, – дрожащим голосом ответил Вэн. – Я ни на кого не работаю.
– Тогда зачем тебе скрытый микрофон?
– Это не просто микрофон, – возразил Вэн. – Он помогает мне слышать. Это усилитель и…
Но толпа вокруг не слушала. Их бормотание и шёпот подобно чёрной шумовой волне нахлынули и поглотили Вэна. Его сердце гулко заколотилось. Он опять замычал, достаточно громко, чтобы его голос оттеснил поток злых звуков.
«Дам, да-дам, ДАМММ…»
Крыса продолжала нюхать его мочку. Её усы, мягкие и гладкие как бархат, скользили по его коже. Наконец Вэн повернулся к ней лицом – он откуда-то знал, что это была именно она, – и встретился взглядом с её глазками-бусинками.
Вэн так привык, что его не замечают – даже люди одного с ним возраста, из одного класса и с одинаковым числом ног, – что этот пристальный взгляд его обескуражил.
«Привет», – подумал он.
Крыса ещё секунду посмотрела на него, затем развернулась, взобралась назад на плечо Гвоздя и прижала нос к его уху.
Вэну показалось, что губы Гвоздя шевельнулись в тихом «спасибо», и он посмотрел на него.
– Не считая устройства в твоём ухе, – сказал Гвоздь, и его голос заставил всех вокруг притихнуть, – ты обычный?
Вэну не понравилось, как это прозвучало. «Обычный». Ему вспомнилось, как Галька сказала ему, что он «просто маленький мальчик». Но вокруг него всё ещё толпились незнакомые люди в тёмных пальто, а до лестницы, что могла увести его отсюда, было очень и очень далеко.
– Да, – ответил Вэн. – Я просто человек.
– Человек, – повторил Гвоздь. – Но с кем ты? Чей ты?
– Ну… я живу с мамой, – начал Вэн. – Она певица. И вроде как знаменита. Если вам, конечно, нравится опера. Но перед тем как прийти сюда, я был на дне рождения, и там была куча народу, так что если вы…
Здоровяк по имени Валет протолкнулся поближе к Гвоздю.
– …нашёл путь сюда сам по себе, – услышал Вэн его раздражённый голос.
– Да. – Гвоздь поднял руку, призывая всех замолчать. – Как ты попал сюда, Вэн Марксон?
– Я п-просто… – запнулся Вэн. – Шёл за девочкой. Галькой. С ней ещё белка.
– Девочкой? – повторил Гвоздь. – Этой девочкой?
Он кивнул на стоящую неподалёку Гальку. Она взволнованно сжимала и разжимала кулаки. Белка на её голове встала на задние лапы и настойчиво запищала.
– Я не сделала ничего плохого! – закричала Галька. – Я его сюда не приводила. Я просто работала, и я не представляю, как он меня увидел!
Гвоздь повернулся назад к Вэну.
– Как ты её увидел?
– Ну… в первый раз она собирала монеты из фонтана в парке. А во второй раз я увидел её на дне рождения…
Но толпа опять разразилась яростным перешёптыванием.
– Два раза? – голос Гвоздя был едва различим за гомоном.
– Мы разговаривали, – добавил Вэн. – Она меня обрызгала. Я дал ей стеклянный шарик.
Но его никто не слушал. Слова накладывались друг на друга, шипение и гласные сталкивались и запутывались, стягивая его тело.
– …с ним говорила? – прогремел над плечом Вэна чей-то голос.
– Маленький мальчик! – закричал другой голос. – …Стоял …видел!
Ворон Валета каркнул.
Из тени выскользнула тощая чёрная кошка и потёрлась о лодыжки Вэна. Её блестящие глаза с тонкими щёлками зрачков смотрели на него, не мигая. Как хищник, выслеживающий добычу.
И вновь глубокий и громкий голос Гвоздя прошил поднявшийся гвалт.
– А что он видел? – Гвоздь подождал, пока все не успокоятся, после чего повернулся к Вэну и развёл руки в стороны. – Поведай нам, Вэн Марксон, что именно ты видел.
Вэн сглотнул.
– Ну… – начал он и покосился на Гальку в надежде, что она даст ему какой-нибудь знак, как много ему стоит рассказывать. Но она и белка не шевелились и просто смотрели на него. Вэн отвел взгляд. – Я… Я обратил внимание, что у вас чистые полы, хотя здесь очень много голубей.
Губы Гвоздя дрогнули.
– Что ещё?
– Ну… Я видел комнату с картами и графиками. Ту, что называется «Атлас». – Вэн бросил испуганный взгляд на Валета, который опять встал за его правым плечом. – И я заметил, что все книги в этой комнате одинаковые, и подумал, что они, скорее всего, не для чтения, а для записей. Наверное, это как-то связано с днями рождения. Ещё я увидел в той огромной комнате внизу кучу запечатанных бутылок, а внутри них что-то вроде маленьких светящихся монет или дыма от свечей. Я понял, что Гальке очень не нравится, что я здесь. И ещё мне кажется, что внизу, где-то глубоко-глубоко во тьме, что-то есть, и Галька не хочет об этом говорить. Но это… – Вэн остановился, у него пересохло во рту. – Это всё.
Вокруг воцарилось молчание. Никто не шевелился, даже пауки и птицы. В воздухе повисла звонкая тишина.
– Это всё, – очень тихо повторил Гвоздь.
– Он опасен. Я вам говорил. – От голоса Валета у Вэна похолодела шея, как от прикосновения острого лезвия. – Его необходимо запереть.
– Мы не можем его здесь оставить, – возразила женщина с гладкими волосами и голубем на плече. Вэн повернулся к ней лицом. – Его будут искать. Ты этого хочешь, Валет? Чтобы весь город пытался нас найти?
– Что ты предлагаешь, Кунжут? – прорычал Валет. Его глаза впились в Вэна. – Если ты не хочешь его оставить, тогда, может, нам избавиться от него раз и навсегда?
У Вэна едва сердце из горла не выпрыгнуло. Все его мышцы напряглись, приготовившись броситься наутёк.
– Нет, – отрезал Гвоздь.
Ворон Валета глухо каркнул. Больше никто ничего не сказал.
Гвоздь наклонился к Вэну. Его взгляд был холоден и спокоен.
– Придя сюда, заговорив с нами, да даже просто увидев нас, ты подверг себя серьёзной опасности. Тебе нельзя никому о нас рассказывать. Ты меня понимаешь?
Вэн кивнул, потому что ничего иного ему не оставалось.
– Не приходи сюда больше. Никому не упоминай о нас или об этом месте. Мы будем за тобой наблюдать. Если ты скажешь хоть кому-нибудь, мы узнаем.
Вэн сглотнул.
Гвоздь наклонился ещё ближе.
– И если мы узнаем, что ты кому-нибудь о нас сказал, ты и этот «кто-то» будете… устранены. Понятно?
Вэн опять кивнул.
Гвоздь протянул ему руку с длинными пальцами.
Вэн подал свою, заметно меньше. Они пожали руки.
– Ты дал нам слово. – Гвоздь выпрямился во весь рост. – А теперь Галька проводит тебя к выходу.
Зал охватил вихрь активности. Птицы полетели во все стороны. Грызуны побежали к лестницам. Люди в тёмных пальто вернулись к стеллажам и столам или скрылись за дверями зала. Даже Валет, посмотрев на Вэна в последний раз, ушёл в темноту.
– Серьёзно? – шёпотом спросила Галька Гвоздя, но достаточно громко, чтобы Вэн расслышал.
– Отведи его туда, где его место, – ответил Гвоздь в полный голос. – Если он не совсем идиот, он поймёт, как сильно ему повезло. – Он кивнул Вэну. – Прощай, Вэн Марксон.
Галька секунду поколебалась, затем развернулась и поспешила к лестнице. Вэн побежал следом. Оглянувшись напоследок, он убедился, что Гвоздь и его крысы провожают его взглядами, стоя неподвижно в свете ламп.
Обычно, когда Вэну бывало страшно, он вёл себя ещё тише, чем всегда. Но сейчас от молчания ему стало одиноко. А единственным человеком, кто мог помочь ему с этим справиться, была эта странная девочка с глазами цвета заплесневевших пенни.
– Так… – начал он, поднимаясь за ней по ступенькам. – Тебя зовут Галька?
Она не ответила.
– Забавное имя.
Она резко обернулась.
– Вэн – вот это забавное имя, – бросила она. – Особенно для мальчика твоих размеров. Тебя стоило назвать Минивэном.
– Ха! – воскликнул Барнавельт. – Минивэн! Я понял! Минивэн!
Вэн вздохнул.
Белка продолжала тихо посмеиваться.
– Почему ты назвала его Барнавельт? – спросил Вэн, когда белка наконец угомонилась.
Галька бросила на него пристальный взгляд.
– Кто тебе сказал, что его зовут Барнавельт?
Вэн сделал вид, что не расслышал вопроса. Он оглянулся через плечо в арочный проход внутрь Атласа, где несколько взрослых в тёмных пальто вернулись к своей работе.
– Здесь есть другие дети?
На этот раз Галька не стала оборачиваться, но Вэн заметил, что её спина напряглась.
– Сейчас нет, – ответила она.
Вэн помолчал, глядя на колышущиеся полы пальто Гальки, торопливо идущей по просторному залу-вестибюлю. Он подождал, пока они не поднимутся примерно на середину лестницы, что вела в Городское коллекционное агентство, и лишь тогда спросил, постаравшись, чтобы его голос прозвучал обычно:
– Так что это был за звук?
Галька помедлила.
– Какой звук?
– Тот звук. Тот оглушительный рёв, от которого всё вокруг затряслось.
– Ничего. Просто… кое-что в Хранилище.
– Зачем вам Хранилище? – спросил Вэн.
– Чтобы хранить вещи, – ответила Галька.
– Какие вещи?
– Много чего.
– Много чего, – повторил Барнавельт. – Я много чего знаю. Как меня зовут. Как вас зовут. Как щёлкать грецкий орех. Какие ветки слишком тонкие. Ещё числа, много чисел. Например, три. Это число. Двадцать одна сотня. Это тоже число…
– А тот зал с бутылочками? – перебил его Вэн. – Что внутри них, такое светящееся? Какое отношение оно имеет к монетам, дыму и косточкам? Это химикаты, или атомы, или…
Галька так стремительно повернулась, что Вэн едва в неё не врезался. Белка на её плече вздрогнула.
– О, привет! – взвизгнул Барнавельт, будто увидел Вэна впервые за несколько дней. – Как дела?
– Ты задаёшь слишком много вопросов, – холодным и режущим, как лезвие кухонного ножа, голосом сказала Галька. – Тебе нельзя это знать, потому что нельзя.
Но Вэн сложил два и два. Ход его мыслей уже никому и ничему было не остановить, даже ножу. Зал, полный бутылочек. Кучи монет. Дым от свечей с праздничных тортов. Сломанные косточки.
Вилочковые, дугообразные кости.
– Вы коллекционируете людские желания? – ахнул он.
Галька так сильно сжала руку Вэна, что тот вскрикнул. Не говоря ни слова, она протащила его через тайную дверь и пыльный офис Городского коллекционного агентства и вытолкнула на улицу.