Пришлось схватить её за локоть и резко отвести в сторону. Я наклонилась и сказала:
– Послушай-ка сюда, пигалица. Ты сейчас мигом уберешься отсюда, не задавая вопросов, пока тебя не посадили на пятнадцать суток за незаконное проникновение на территорию преступления. И если ты не заткнешься сию же минуту я засуну твой блокнот тебе в глотку, и когда ты подавишься, у нас появиться ещё один труп. Ясно?! – я повисла над ней и крепко сжала её локоть. – Каждая шавка должна знать своё место в этом чёртовом колесе жизни!
Кажется, девушка растерялась. Не проронив и слова, она кивнула и молча побежала к своим. Обернувшись, выкрикнула пару слов на прощание, что я ещё пожалею о сказанных ей словах.
Мне было глубоко безразлично на её тявканье. Я предположила, что такая шестёрка напишет завтра обо мне статью на первой полосе. Да это и неважно. Сейчас меня больше заботили три трупа, находившиеся в доме.
Я подозвала к себе патрульного, стоявшего возле полицейской машины, и шепнула ему на ухо, чтобы эту девицу доставили в участок. Мол, она мешает следствию.
Эдриан Курт быстрым энергичным шагом двигался навстречу. Он безупречно выглядел, несмотря на мрачную профессию. Курт прибывал в хорошем настроении. Иногда, кажется, что он сам заставляет себя находиться на позитиве, чтобы окончательно не съехать с катушек. Когда ты коронер и сутками напролет копаешься в человеческих останках, надо иметь достаточно крепкую психику.
Он был чуть выше среднего роста, худощавого телосложения, с карими глазами и русыми коротко стрижеными волосами, аккуратно уложенными набок. Его улыбка умела очаровывать девиц, а пристальный взгляд поражал своей проницательностью.
Дойдя до меня, он поравнялся:
– Привет, Глория! – чмокнув в щеку, поприветствовал он. – Не могла дождаться, как все нормальные детективы, очереди на вскрытие? Обязательно выдергиваться меня посреди рабочего дня?
– Ты же знаешь, без причины я бы этого не сделала. Ты выдел фотки? Такое не может ждать. Хотела, чтобы ты взглянул своими глазами на картину в общем, а не только тогда, когда трупы доставят в морг. Это важно.
– Все твои расследования всегда самые важные, Глория. Я примчался сюда только ради нашей дружбы. Никак не могу забыть, как однажды мы были больше, чем друзья… – Курт лукаво улыбнулся.
– Хватит трепаться. Это было давно. Проехали… Давай займёмся делом!
– Вижу, кто-то не в духе сегодня. Вроде ты была на выходных? Я думал, хорошенько провела время с Гейбом.
– Черта с два ты угадал! Пошли.
Я указала ему жестом на входную дверь. Войдя на крыльцо, мы поднялись на несколько ступенек, и попали в гостиную.
Курт взял в кейсе необходимые предметы для осмотра и направился к жертвам.
– Да… Здесь они выглядят более впечатляюще. Ты права. Не завидую тебе, Глория. Кто бы это не сделал, у него явно большие проблемы с головой.
– Я и без тебя это знаю, умник! Посмотри внимательнее… нам нужно знать, какое время они висят. Предположу, что преступник занимался расчленением и подвешиванием прямо здесь.
Курт внимательно обошёл каждую из жертв и внимательно осмотрел трупы.
– Слушай, мне нужно знать точное время смерти. Преступник не оставил ни капли крови, исключая стену. Он подвесил двоих, значит, у него было достаточно времени, на заметания следов. Он ничего не боялся и никуда не торопился. Трупное окоченение сильное. Я теряюсь в догадках.
– Да, трупное окоченение – интересная штука, Глория. Понимаешь, это своеобразное состояние мышечной ткани, которое обусловливает ограничение движений в суставах.
Курт подошёл к подвешенному парню и руками постарался произвести то или иное движение на конечностях трупа.
– Что ты делаешь?
– Встречное сопротивление. По его силе и ограниченности объема движений в суставах я определяю выраженность мышечного окоченения. На ощупь окоченевшие мышцы становятся плотными. Непосредственно после смерти все мышцы, как правило, расслаблены, и пассивные движения во всех суставах возможны в полном объеме. Окоченение заметно через 2–4 ч после смерти и развивается сверху вниз. Быстрее коченеют мышцы лица, тогда затруднено открывание и закрывание рта, ограничены боковые смещения нижней челюсти и кистей. Далее – мышцы шеи, – Курт указывал пальцами на участки тела, про которые говорил, – затруднены движения головы и шейного отдела позвоночника, затем мышцы конечностей и так далее…Полное окоченение трупа наступает через 14–24 часа. При определении степени, необходимо сравнивать выраженность в правой и левой частях тела. Трупное окоченение сохраняется двое – трое суток, после чего наступает разложение из-за активации процесса гниения белка актомиозина в мышцах. Белок вызывает сокращение. Разложение трупного окоченения происходит также сверху вниз. У этих всех ребят полное окоченение. Я бы с уверенностью сказал, что они тут находятся примерно часов восемнадцать, не меньше. Точно смогу сказать, когда обследую их в лаборатории.
– Хорошо, это уже кое-что! Меня беспокоят кисти рук. Посмотри внимательно, только у подвешенной парочки кулаки зажаты. Хотя по теории вероятности так должно было быть у девушки, сидящей на стуле. Она связана, и кисти, как правило, бывают зажаты в кулаки.
Курт аккуратно поднял руку Макса Эванса и посвятил маленьким фонариком. Он достал его из кармана медицинского халата, в котором стоял.
– Ничего подозрительного… Давай посмотрим другую.
Он обошёл. Поднял другую руку и вновь посвятил.
– Глория, посмотри. Ты видишь тоже, что и я? – спросил он.
– Да, там определенно что-то есть, – я наклонилась на свет и попыталась рассмотреть в зажатом кулаке предмет, похожий на клочок бумаги.
– Принеси из чемоданчика пинцет, опробуем вытащить.
– Ты заметил, что тот, кто устроил здесь театральное представление, возвел нехилую конструкцию на потолке. Ремни держатся довольно крепко. Посмотри, в потолок ввинчен металлический крюк, он достаточно массивный. Как на скотобойне.
– Глория, это не по моей части… Даже не стану голову себе забивать чем-то подобным. По своей части могу сказать, чтобы так вытащить грудные ребра наружу, нужно использовать топор для рассечения позвоночника. Либо очень долго возиться с пилами и ножами, предварительно сломав грудную клетку. Осмотрев жертв визуально и поверхностно, я вижу очень грубые рассечения. Придерживаюсь всё же версии топора. После детального изучения в лаборатории, в отчёте подробно изложу факты.
Я подала ему скальпель и, перехватив фонарик, стала светить.
– Откуда собралось столько народа?
– А ты как думаешь? Не каждый день обнаруживается дом с тремя трупами сразу. К вечеру весь город на ушах будет стоять.
Курт в то время, пока я объясняла, что и как, извлек из зажатого кулака Макса небольшой клочок бумаги. Мы отошли к окну, чтобы лучше его рассмотреть. Курт аккуратно держал находку пинцетом.
На клочке было написано четверостишье, которое я прочитала вслух:
Помню, как она глядела -
Помню губы, руки, грудь -
Сердце помнит – помнит тело.
Не забыть. И не вернуть.
Но она была, была!
Да, была! Все это было:
Мимоходом обняла -
И всю жизнь переменила.
Я перечитала написанное несколько раз вслух.
– Глория, подобные послания напоминают дело «Пикассо». Помнишь? Там вы тоже находили подобные клочки с посланием. Может быть, появился подражатель?
Я растерянно пожала плечами. Высунув полиэтиленовый пакетик из кармана брюк, осторожно положила находку в него.
– Давай-ка посмотрим кулаки у девушки. Может, ещё, что обнаружим.
Через пару минут мы нашли второй клочок бумаги, но уже с другим текстом. На нем были указаны только цифры: 50916381091715
– Господи! Как я не люблю шарады! – разозлилась я, засовывая улику в другой пакетик.
– Но без этого убийцы не могут жить спокойно. Им нужна слава! Так они больше озадачивают детективов, тем самым привлекая к себе внимания прессы и общественности.
– Ты абсолютно прав!
– Дел у вас много. Снимайте трупы и везите ко мне в лабораторию. Больше от меня здесь не будет толку, – Курт снял перчатки и огляделся в поисках урны.
– Вот умеешь ты поставить финальную точку, Курт.
– Свидимся. Предупреждаю, не торопи меня. Как приступлю к осмотру трупов, отзвонюсь.
Я недовольно фыркнула, и на этом мы распрощались. Подойдя к криминалистам, я отдала найденные улики, предварительно сфотографировав их себе на телефон.
Теперь было над чем ломать голову. Что же это за цифры? Номер счета в банке? Дата следующего убийства? Медицинская страховка?
Массу теории можно строить, опираясь на случайный набор цифр. Ладно, озадачим этим технический отдел. Дэйв Левински давно уже заскучал без подобных головоломок.
– Ребята, – обратилась я к криминалистам, – соберите в доме электронику и перешлите в электронный отдел к Дейву с пометкой срочно. Кто-нибудь установил личность девушки, висящей на ремнях?
Худощавый прыщавый парень, занимавшийся этим, отрицательно покачал головой.
– Пошевеливайтесь! Нам нужен результат.
Выйдя на улицу, я позвонила капитану и доложила о сложившейся обстановке. Брайн стоял неподалеку, через дорогу, у какого-то дома. Я поспешила к нему.
– Как раз собирался опросить соседей. Этот дом напротив дома Эвансов. Мы опросили несколько домов, пока что отзывы положительные. Никаких хлопот семья не доставляла.
– Мы с Кутом нашли у подвешенных трупов пару записок. Посмотри, – я протянула ему свой телефон.
Бран быстро пробежал глазами и отдал обратно.
– Перешли Дейву Левински. Пусть попробует найти какие-то совпадения на тему поэзии. Необходимо выяснить, кому принадлежат эти строки. Знаменитому поэту или же собственному сочинению убийцы. Ряд цифр тоже тебя озадачил?
– Я пока не думала об этом.
Мы приблизились к крыльцу. Несколько кашпо украшали снаружи фасад маленького скромного домика. Старый замок в двери, окна распахнуты настежь навстречу летнему воздуху. Камера наблюдения висела над крыльцом, но даже отсюда стало понятно, что она не работает.
– Брайн, кажется, мы тут потеряем время. Камера – муляж. Стоит только уповать на бдительность хозяев.
Брайн громко постучал в дверь, и мы стали ждать. Дверь незамедлительно отрылась, словно стоящая за ней ждала, когда мы постучим. Перед нами появилась женщина с хорошим личиком в обрамлении целого облака рыжих кудряшек. Глаза были заплаканными. Она быстро окинула нас оценивающим взглядом.
– Простите, вам кого?
– Детективы Глория Берч и Брайн Уэйн. Департамент полиции и безопасности города Нью-Йорка, – мы достали жетоны и показали.
– Да, конечно. Извините. Проходите. Муж предупредил, что вы наверняка загляните. Наш дом находится напротив семьи пострадавших.
– А вы уже знаете, что в доме напротив есть пострадавшие? – проходя в дом, спросила я.
– Все об этом на улице только и говорят! Не сложно догадаться, когда улица перекрыта десятком патрульных машин.
– Как вас зовут? – уточнил Брайн, пока мы рассаживались в гостиной на диван.
– Простите, я такая рассеянная, что даже не представилась. В моём доме первый раз детективы. Люси Треволл.
– Где ваш муж, Люси?
– Он сейчас спустится. Если хотите, мы можем подняться на второй этаж, там наша комната. Как вам удобно?
– Давайте поднимемся, Люси, – настояла я.
Мне хотелось взглянуть на уровень обзора с их окна, на улицу где живут Эвансы.
– Я проведу вас наверх.
– Вы здесь готовите в такой маленькой кухне? – начала я, пока мы шли через крошечную прихожую к лестнице.
Я сделала знак Брайну немного отстать и осмотреть первый этаж.
– Да, и убираю. Всего понемногу.
С лестницы мы попали в узкий коридор. На белых стенах висели многочисленные иконы, распятия и картины с изображением людей в старинных одеяниях. Вид у них был милостивый и иногда, на мой взгляд, скорбный. Или раздосадованный. Выглядело всё немного странновато, если учесть, что Люси на вид не больше сорока. Хотя в практике достаточно примеров, когда люди увлекаются темой религии и поклонятся различным богам.
– Вы хорошо знали семью Эвансов? – начала я.
– Очень хорошо, – подтвердила она. – Когда живешь напротив и общаешься с людьми по-соседски, поневоле узнаешь их.
– Расскажите, что они были за люди?
Люси остановилась у двери комнаты на втором этаже и тяжело вздохнула.
– Макс был веселым. Любил спорт. И «болеть» любил, и сам играть. У него было много… – Люси задумалась, подбирая слово, – много энергии. И он вкладывал её в молодежный центр. Там он был председателем футбольной команды.
– А как Макс ладил с другими соседями по вашей улице?
– Отлично! Он уважал старших. Я бы сказала, все, с кем Макс общался, были дружны и приветливы. Им было легко друг с другом, если вы меня понимаете.
– Да, кажется, понимаю.
– Его лучший друг – Джим. Через пару домов от них он и живёт. У них с Максом было много общего. Спорт в том числе. Они бесконечно болтали о нём и часто спорили. Знаете, как это бывает у мужчин? Вместе ходили на матчи, вместе бегали по утрам и играли в баскетбол в молодежном центре. – Люси опять вздохнула.
– А жена Макса. Элизабет?
– Да. О, это милейшее создание! Детей у них не было. Они поженились три года назад. Элизабет работала медсестрой в больнице. Я все её расспрашивала, когда она станет мамой, а она отвечала, что они с Максом не хотят торопиться. Мол, хотят пожить для себя, поездить в путешествия. – Вдруг Люси осеклась и замолчала, а потом тихонько заплакала. – Значит, это правда? Они оба мертвы? – Люси с надеждой посмотрела на меня сквозь слезы.
– Да, Люси. Мне очень жаль, – сухо ответила я.
– Пресвятая Дева Мария! За что? За что? Кто это мог сделать с ними такое? У нас тихий район… тут никогда ничего подобного не происходило! Мы живём с мужем здесь больше десяти лет.
Люси наконец-то тихонько постучала в дверь комнаты, возле которой мы говорили уже минут пять.
– Рон! Рон! Тут пришли полицейские. Они хотят поговорить с тобой о Максе. Ты не спишь?
Ответа не последовало. Но через минуту дверь открылась, и на пороге возник крупного телосложения парень. Он в сыновья годился Люси. Видно было, что Рон спал, и его разбудил наш стук.
– Прости, дорогая. Заснул. Что случилось с Максом? – Рон крепко обнял Люси.
– О, дорогой! Макса и Элизабет убили! Убили!
Люси упала к Рону на плечо и разрыдалась.
– Извините, детектив. Я сегодня с суток. Ночь дежурил. Пришёл домой и сразу лег спать. Как это случилось? – Рон пригладил свои волосы и стал успокаивать Люси, гладя по спине.
– Давайте спустимся вниз, Рон. Там мой напарник, детектив Брайн Уэйн. Я детектив Глория Берч. Мы разговаривали с вашей супругой, интересовались общей информацией. Что бы вы могли бы рассказать о семье Эвансов? Любая информация будет полезной.
– Давайте спустимся… Мне нужно осознать, что Макса и Элизы больше нет. Ужас какой! Хочу сварить себе кофе.
Мы спустились в крошечную кухню, и Люси принялась варить всем кофе. Брайн сидел, как ни в чем не бывало на диване в гостиной. Он отрицательно помотал головой. Существенного на первом этаже ему обнаружить не удалось.
Рон и Брайн обменялись приветственным рукопожатием. Рон по-хозяйски пригласил нас сесть за кухонный стол.
Брайн взял допрос в свои руки.
– Скажите, вы не замечали за Эвансами чего-то странного в последнее время? В настроении? В личном поведении Макса или Элизы?
– Нет… Ничего такого не было. – Рон отрицательно покачал головой. – Мы с Люси часто ходили к ним в гости на барбекю. Вечерами выпивали по бутылочке пива.
– А где вы работаете, Рон?
– Водителем на большом промышленном складе. Развожу груз. Фирма занимается доставкой продуктов по всему городу и за его пределами. Ночью, как правило, мы развозим товар в супермаркеты, что бы утром на полках люди могли купить свежую продукцию.